Перелётная птица

Это был второй день нашего с виверном полноценного знакомства. Кажется, моя жизнь навсегда покинула привычное русло: раньше весь мой день состоял из дел на благо клана, теперь же я направлялся к реке и намеревался ближайшие три или четыре луны провести в обществе чужака, и постараться при этом убедить себя и всех окружающих, что я это делаю не потому, что мне с ним интересно и весело, а потому, что я должен следить за змеем. На благо клана.

Только вчера произошла показательная сцена на водопое, обозначившая наше с Кукушеком товарищество, но в горах уже не было ни единого дракона, который бы о ней не знал. Золотая монета, тотем нашей дружбы, теперь защищала змея до определённой степени, но только он не имел большого веса. По традиции, Кушек теперь был привязан ко мне - скреплён союзом, стоящим между семейным и товарищеским, и нельзя было нанести ему вред, не затронув при этом меня и моего рода. Но Кукушек, увы, был не простым чужеземцем. Он - виверн. Древняя, как мир, драконья привычка не велела считаться с другими народами как равными себе, и мало что приводило ящеров в большее исступление, чем существа, слишком близко подступающие к внешнему нашему подобию.

Возможно, поэтому змей и не решился спускаться к водопою один. Я видел его ещё издалека, он сидел, свернувшись, на старой сосне, его хвост обвивал облупившийся ствол. Дерево накренилось над каменистым склоном, на дне которого протекала река. Там и собирались члены клана чтобы утолить свою жажду - и к воде, и к сплетням. Многие сейчас стояли под сосной, и не трудно было догадаться о теме их разговора. Округлая мордочка виверна то и дело наклонялась, смотря на собравшихся, его птичьи лапы нервно перебирали по ветке. Наконец, он заметил меня, и над водопоем разнёсся радостный стрекот иголок.

Мы приземлились на берегу одновременно, новый знакомец озарил меня улыбкой.

- Ты не передумал, - выдохнул он, кажется, и сам не отдавая в этом отчёта, его глаза блестели благодарностью.

- Пока я лично не увижу, как ты подло откусываешь мне хвост, я не откажусь от обещания, которое дал, - покачал я головой, - Но мне пришлось задержаться, так что твоя тревога естественна.

Мой взгляд переместился выше, пересёкся со взглядами драконов, столпившихся за спиной у змея.

- Что-нибудь произошло в моё отсутствие?

- Нет-нет, всё чудесно, - поспешил заверить Кукушек, - Мне порой всякая ерунда взбредает в голову. Должно быть, обезвоживание.

В глубине души, я не мог не задуматься, как пошли бы события, спустись виверн к водопою до моего прибытия. Некоторые вещи слишком легко было бы списать на скользкие камни - так же легко, как страхи на жажду.

- Тогда не буду тебя больше задерживать, - пробормотал я, всё ещё погружённый в собственные мысли, и направился к воде.

***

Солнце близилось к зениту, когда мы опустились на вершину самой большой горы Снежного перевала. В какой-то момент я начал замечать, что мой спутник тяжело дышит и трясётся, но на мои вопросы он заверил, что всё в порядке, и я решил не настаивать. По счастью, сегодня выдалась прекрасная погода, воздух был чистым и трещал от холода, на прозрачном небе едва виднелись белые облака. Солнце почти не грело, но сверкало, отражаясь от снега миллионом искр.

Я подошёл к краю небольшого плато, которое венчало эту гору, и окинул взглядом распростёршийся пейзаж. Меньшие вершины, совсем крошечный кусочек леса, выглядывающий из-за них, тонкие вены дорог, срастающихся у человеческой деревни, различимой лишь из-за единственной башни. А дальше - ещё больше горных хребтов, холмов и лесов, состоящих из больших, рыжих сосен. Где-то на самом горизонте земля вздымалась неровной, рваной границей, и тут же обрывалась в пропасть. Мир пробивался трещинами, как гигантское яйцо. Одна из них, не столь обширная, но всё же глубокая, обнимала и Снежный перевал с другой стороны. Камень, ветер и вереск окутывали весь свет.

- Взгляни на это, - прошелестел Кукушек, - ваш остров выглядит как панцирь черепахи.

Я не сдержал смешок, вызванный скорее неожиданностью сравнения, и тем, как странно оно сочеталось с восхищённым тоном виверна.

- И всё же, наш дом прекрасен, - гордо заверил я, - К тому же, некоторые расы верят, что черепаха и есть основа мира.

- Правда? Я этого не знал. Но почему не положить в основу мира что-то более достойное? Например, птицу?

- Что же такого достойного в птице, чего нет в черепахе?

- Полёт, - вдохновлённо ответил Кукушек, улыбаясь, - Черепаха неповоротлива, когда живёт на суше, и скована стихией, когда живёт в воде. Птицы же свободны, и обнимают весь мир крыльями при полёте. Если уж и выбирать животное в основе мира, то они, как мне кажется, представят нас всех в куда более выгодном свете, чем ползучий панцирь.

- Конечно, птицы куда выше нас, пошедших от рептилий. Особенно кукушки, какое совпадение, - я закатил глаза.

Виверн рассмеялся и дружески пихнул меня в плечо. Снег тут доходил ему до середины крыла и дрожь тонкого тела становилось невозможно игнорировать. Я прислонился чуть ближе к своему другу, надеясь если не согреть его, то хотя бы заслонить от ветра.

- Там, откуда ты родом, верно меньше гор?

- И да и нет, - покачал головой Кушек, - Они повсюду у моря, но глубже в остров много рек и полей.

- Только не говори мне, что виверны живут в норах, как кролики.

Рот Кукушека сжался в тонкую линию, он повёл головой, отводя взгляд.

- Не может быть.

- Ну, это не кроличья нора, это берлога в холме или небольшая пещера в скалах. Не таких больших, как ваши, но это скалы, правда! Мы просто не селимся обычно так высоко.

- Хех-хех, к твоей чести соглашусь, что никогда не видел, чтобы змея карабкалась в горы.

Виверн совсем смутился и спрятал морду, отвернувшись. Я склонился к нему и взъерошил носом основание иголок, утешая.

- Ну-ну, будет. Вид хорош, но нам пора спускаться, ещё нужно найти тебе нору потеплее, а не то превратишься из змеи в сосульку.

***

Прошёл зенит, день начинал медленно клонится к вечеру. Мы с виверном без проблем спустились с вершины, наблюдая за своим спутником краем глаза, я приметил, как к выравнивалось его дыхание, а тело наливалось теплом. Наше время протекало в разговорах: Кукушек признал, что куда более опытен в охоте на открытых местностях и в редком лесу, а потому я посчитал своим долгом обучить его некоторым хитростям горной охоты. К сожалению для наших желудков, но к радости душ, уроки мои превратились в форменное дурачество. Змей слушал внимательно, но слишком осторожничал, по его быстрым взглядам из уголка глаз было очевидно, что его задели мои невинные шутки о подобии кроликам, и теперь он охвачен беспокойством за свою репутацию как охотника.

От этой суеты всё быстро превратилось в отшучивания со стороны Кушека и нарочные оплошности с моей. Наверное, напрасные меры, так как мы оба понимали, что другой врёт, но в какой-то момент притворство незаметно перешло границу и стало реальностью, состоящей из дружеских поддразниваний и шутливой борьбы. Однако, в отличие от наших прошлых схваток, тут мы соревновались, кто больше опозорится. Это привело нас, в конце концов, к попыткам саботажничать друг друга, и пришло к валянию одним большим шипасто-колючим комком. Скатившись по покатой плите, мы расцепились.

- Всё, всё, хватит! - взмолился я.

- Что, боишься проиграть? - ощерился виверн, щёлкая на меня зубами.

- Нет, боюсь помереть с голоду, - ответил я, маша в ответ лапой.

- Ну, мы в любом случае своей вознёй уже распугали всю живность на этой горе, - резонно возразил Кушек, его гибкая шея ловко извернулась и моя лапа оказалась нежно зажата в челюстях. Он погремел на меня иглами и разжал рот, напоследок выпустив победный сноп искр мне в морду.

- Тогда предлагаю найти другое место. Но сначала, слетаем к водопою, от всего этого дурачества у меня ужасно пересохло в глотке.

- Неужели? Что ж, у меня такой нужды нет. Ты лети, а я тебя подожду, встретимся уже на новом месте.

- Зачем же расставаться? Ты можешь хотя бы смыть с себя всю пыль, что мы насобирали, катаясь по камням.

- Совершенно незачем, Цветик. Я же житель равнин, что мне немного пыли?

- Ты абсолютно уверен?

- Несомненно.

Между нами повисло молчание. Кукушек смотрел на меня с уверенной улыбкой, но с течением минут она медленно превратилась в хмурость, а потом он и вовсе отвернулся. Я вглядывался в своего друга с беспокойством.

- Будь честен со мной, - наконец прервалось молчание, - Тебе не хочется пить или лететь на водопой?

Уши виверна опустились, но он не повернулся. Я глубоко вздохнул, подняв морду к прозрачным небесам. Беспечный всего пару мгновений назад, этот день вдруг окрасился печалью.

- Мы можем полететь к малому озеру. Это далеко и оно небольшое, но это уединённый уголок.

Немного помедлив, Кукушек кивнул.

***

Был ранний вечер. Озеро сверкало в косых золотистых лучах, как и кожа змея, на поверхности то и дело расходились круги от клюющей мух рыбы. Я лежал на небольшом утёсе над мелководьем, наслаждаясь теплом, накопившемся в камне за день, и лениво наблюдал за другом. Тот стоял в воде и пытался промыть все свои иголки, отчаянно тряся головой.

- Знаешь, мне начинает казаться, что что-то мы всё же сегодня поймаем. Не козу в зубы, так рыбу на иглы.

- Очень смешно, - проворчал Кукушек, - Ты просто не представляешь, какая жуткая чесотка меня ожидает, если я с этим не справлюсь.

Удовлетворившись, наконец, своими потугами, он перешёл на мелководье и лукаво посмотрел на меня.

- Разве ты не умирал от жажды? Многовато язвительности для того, у кого язык присох к нёбу.

Я поднялся на лапы и медленно спустился в воду, не сводя взгляда, приблизился к виверну, который также не опустил глаз.

- Вижу, что ты что-то-

Я оказался прерван брызгами от кушкиного хвоста, окатившими мою морду по самые рога. Сквозь шум капель донеслось счастливое хихиканье.

- Какое коварство, - сокрушался я, выплёвывая кусочек водоросли, - Не удивительно, что тебя не пускают на водопой.

Смех резко смолк, и я слишком поздно осознал свою ошибку. Стерев из моих черт притворное возмущение, я обратился к Кукушеку с извинением.

- Ничего, - заверил он, - Ты прав.

- И всё же с моей стороны было грубо напоминать о твоём печальном статусе отщепенца.

Мой друг неопределённо повёл головой и бесцветно произнёс:

- Мне тут не очень рады, мне и так это известно.

Мы оба замолчали в неловком смущении. И с каждой секундой тишина будто становилась всё тяжелее и тяжелее, набухала и плотнела, как ушибленная плоть. Просто чтобы прогнать это ужасное ощущение, я ударил хвостом по воде. Мимо мелькнули серебряные спины: видимо, в иле неподалёку притаились рыбы.

- О, а знакома ли тебе рыбалка? - с явным облегчением выпалил Кукушек, счастливый найти тему для разговора, - Знаешь, охота на рыб?

- Охота на рыб? - от недоумения я даже позабыл о неловкости, - Кому придёт в голову столь бесполезное занятие? Рыба же крошечная, ей не наешься.

Виверн выразительно закатил глаза.

- Возможно, ими не наестся такой гигант, как дракон, но для нас - вполне подходящая пища.

- Хм. И правда. И что же, как ловить такую добычу? Я поделился своими секретами охоты, будет честно и тебе приоткрыть парочку.

- О, это очень просто. Надо просто парить над озером и ждать... М, нет, мелковато, - змей потоптался на прибрежной гальке и, вытянув шею, попытался разглядеть середину озера. Она была безнадёжно близко, - Что же, тогда на приманку. Хвостом. Вот, смотри, заходим чуть подальше....

Кушек продвинулся вглубь и обернул себя хвостом так, чтобы смотреть прямо на его кончик.

- Теперь главное не двигаться, чтобы рыба о тебе забыла. Кроме перьев: видишь, если шевелить ими вот так, то они думают, что это червяк.

Три тонких тёмных пёрышка на кончике хвоста завились в воде. Не присматриваясь, я и сам бы принял их за червяков или какую-то мелкую рыбёшку, роющую себе нору.

- Ох, - я был искренне впечатлён, - Это необычная охота. У нас в горах таким не занимаются. Вот только...

- М? - Кукушек, до этого занятый пристальным наблюдением за приманкой, поднял голову, - Я выгляжу глупо, не так ли?

- Нет-нет, вовсе не в этом проблема, - поспешил заверить я, - Просто...

Вместо объяснений, я предпочёл просто поднять собственный хвост над водой.

- Ох...

Радостная взволнованность и живость во взгляде виверна мгновенно сменились разочарованием и стыдом. Вместо блестящих мелких чешуек и тонких пёрышек мою шкуру покрывали шипы. Маленькая рыбка подплыла к змею и принялась его щипать, он тупо посмотрел на неё несколько долгих мгновений, а потом резко дёрнулся, прогоняя прочь.

- Ничего страшного, - робко предложил я свои утешения, - Мы просто чуть более разные, чем думали. Это не делает тебя глупым.

- Вы, драконы, покрыты бронёй, - тихо произнёс Кукушек, будто не слыша меня. Он смотрел куда-то в сторону, в воду, остекленелым взглядом, - Вы охотитесь на баранов и козлов, лосей и оленей в нагорьях. Крошите камень своими лапами и хвостами, достаёте драгоценности зубами. Вы правы, мне тут не место.

- Что же, ты тут не навсегда, - слабо возразил я, - Тебе лишь перезимовать, и снова в путь.

Взгляд змея стал ещё более размытым, голова склонилась ниже, теперь он почти касался носом воды.

- Конечно.

Я растерялся. Это... Было неожиданной сменой настроя. До сих пор виверн вёл себя самоуверенно, даже задористо. Во время нашей первой встречи, при объявлении своей просьбы. На водопое, впервые появившись при всех. Да, кое-где в этом бесстрашии сквозили трещины. Его голос ни разу не дрогнул, когда он просил крова, но в глазах блеснул на миг и погас беспокойный огонёк. Дыхание сбилось на один удар сердца, когда он принимал монету. А сегодня утром... Сегодня утром он сидел на сосне, не смея спуститься, к разгару дня уже не в силах лететь на водопой. Запасы мужества Кукушека стремительно подходили к концу.

- Почему ты считаешь, что не на месте на Снежном перевале?

- Всё просто. Я ведь виверна. Этого достаточно. Я меньше и слабее, ем добычу, на которую вы бы и не посмотрели, мне ни за что не раздробить камень и не поднять барана. Сокровища виверн для вас - мусор. Недрагоценности, которые можно достать из земли, янтарь, побрякушки других народов, что мы смогли найти или отвоевать, шкуры, перья, безделушки. Раковины и красивые камни с берега. Мы и в горах-то не живём. Кролики, а не драконы, верно ты сказал. Я соврал тебе, наши скалы вовсе и не горы. Они обрывы, и даже если там живёт колония, то это всё едино не гора. Птичий базар.

Кукушек грустно улыбнулся.

- Я улечу завтра утром.

- Нет! - вырвалось у меня, - Не смей!

Он посмотрел на меня удивлённо, подняв опустившиеся уши.

- Не смей позволить этим глупым мыслям выгнать тебя, - продолжал я, - Ты дрался со мной, и пусть ты не смог победить, но также не смог и я. Ты может и мал, и тонок, и на загривке у тебя иголки вместо гребня, а ешь ты рыбу и чаек, но всё же - ты был достойным противником дракону. Неужели я не справился с тем, чтобы выгнать тебя с перевала, но какие-то бестелесные мысли тебя победят? Ведь хребет - дом не только для клана. Это дом и козлам, что мы едим, и рыбе, которую не замечаем. На утёсах гнездятся птицы, а в трещинах ютятся мыши. На Снежном перевале так много самых разных существ - почему бы не прибавить к ним одного виверна? Да я был бы готов принять тебя навсегда, да только не хочу сковывать твоей свободы. Оставайся, сколько посчитаешь нужным, дорогой Кукушек, а если кто-то попытается сказать тебе иначе, зови меня, я оторву им хвост!

Я остановился, потеряв дыхание, и сам удивлённый внезапной пылкостью своей речи. Мало кто в клане слышал мой голос столь твёрдым и громким: я был известен как тихий, тревожный ящер, покорный и покладистый. А впрочем, что есть моя покладистость? Следование закону и традициям, порядкам, сложившимся столетиями в стенах наших пещер. Порядок - то, что правильно. Быть может, всё это время я путал свою покладистость и чувство морали?

Кушек смотрел на меня растроганно, уголки его пасти дрогнули и приподнялись. Он вдруг резко замотал головой и отвернулся, посмеиваясь.

- Посмотри-ка, того и глядишь, научишь змею плакать.

- Так ты остаёшься? - быстро выдохнул я, полный беспокойства и надежды, и внезапно почувствовал себя абсолютно нелепо за такую поспешность.

Виверн ничего не сказал, лишь покачал головой, промычав. Я обошёл его, любопытно склонив голову, и сам едва сдерживая улыбку.

- Ты же не плачешь на самом деле?

- Нееет.

- Но ты бы расплакался если бы мог.

- Вовсе нет!, - запротестовал змей, отпихивая крылом мою морду, в голосе его ясно слышалось смущение и удовольствие. Я легко пересилил его и широко лизнул друга между глаз.

- Ничего, я бы отвернулся, чтобы тебя не мучить.

- Ах, как любезно, - проворчал Кушек, но на морде его сияла улыбка. Я присел рядом, какое-то время мы просто провели так, переводя дух после неожиданно эмоционального разговора. Наконец, я тихо извинился:

- Прости, что назвал тебя кроликом.

- Ничего. Я знаю, ты не хотел меня обидеть.

Чувствуя и боясь приближение новой неловкой паузы, и до сих пор осмысляя речь Кукушека, я решил потешить своё любопытство:

- Звучит так, будто ты жил очень далеко. Сможешь ли ты найти дорогу назад, если когда-нибудь захочешь?

Виверн ответил не сразу.

- Нет. Думаю, я потерялся.

- Мне жаль.

- Не стоит. Трудно было, конечно, привыкнуть жить без колонии, но, похоже, дела у меня понемногу налаживаются. Вот и тебя нашёл. До сих пор не могу понять, почему ты меня принял.

- Потому что мне не кажется правильным рвать на части того, кто ищет в твоём доме приюта. Не похоже, чтобы у тебя был ещё кто-то, к кому ты можешь пойти.

Мы сидели вместе, Кукушек - погружённый в свои мысли и воспоминания, а я - не смеющий его тревожить. С переливистым свистом пролетела над нашими головами птица и села на сосновую ветку. Она повертелась, посмотрела на нас крошечными блестящими глазами, и принялась клевать что-то в коре. Кушек вытянул к ней шею, на его морде проступала печаль, смешанная с нежностью.

- Я один из них, - кивнул он, - Перелётных.

- Даже у них есть гнездо. Вся земля и все горы мира - слишком большое пристанище для одного виверна.

- Как и весь океан для одной рыбы, - махнул хвостом змей, - Но она же там не одна. Все мы слишком малы для этого мира в одиночку.

Что-то в моей душе зацепилось за эти слова, болезненно натянулось и порвалось. Это было непостижимой мыслью, представить себя крошечной частицей, ведь я, в конце-концов, был драконом. Массивным чудовищем, с крыльями, затмевающими небо, и хвостом, крошащим камни. Я снова посмотрел на птицу, и взгляд мой невольно соскользнул на силуэт горы позади неё. Если присмотреться, можно было заметить, как по склонам перемещаются синие и серые точки - мои собратья. Отсюда они больше походили на кучку муравьёв, чем хтонических монстров.

- Ты прав, - это осознание пришло со странным успокоением, - Мир действительно намного больше нас и нашего перевала.

Сидя бок о бок с виверном, я пытался назвать это внезапное чувство. Оно немного походило на страх, но бродило на самой его границе, так и не решаясь её перешагнуть, тянуло в груди лёгкой болью, но обволакивало теплом, оно было большим, накрывающим с головой... Почти как небосвод в вышине. Почти как мамино крыло в те далёкие дни, когда он только вылез из яйца и проводил всё своё время в гнезде. Тогда материнская пещера казалась границами мира, а узкий проход в остальные залы - неизведанным и страшным. Но драконы вокруг, другие детёныши, размеренность дыхания, когда наступала ночь и я лежал, прижавшись к материнскому боку - они наполняли пещеру спокойствием и безопасностью.

- И это прекрасно, правда? - счастливо продолжил Кукушек, - Вот бы я мог тебе показать и мои земли. Там вечно дует ветер, можно расправить крылья и доверить остальное природе. И так много воды, и зелени, можно валяться, пока не закружится голова, и ты весь не пропахнешь травой.

Трава с далёкого острова - от неё был тот терпкий запах, осевший на шкуре виверна? Была ли их линия горизонта расколота и взрыта горными хребтами, такими же, как здесь? Есть ли у них материнская пещера?

- Полагаю, мне придётся довольствоваться зимующей птицей, - печально усмехнулся я.

Снежный перевал медленно накрывала ночь.

От автора