Переплетение

Для многих людей метро — часть привычной жизни. Они преспокойно спускаются вниз и становятся клеткой единой человеческой массы. Массы беспокойной, вечно торопящейся куда-то. Массы, напоминающей клубок извивающихся, слепых червей под землёй.

Метро полно легенд. Большинство из них придуманы для того, чтобы развлечь пресытившегося контентом человека, и они, конечно же, не воспринимаются всерьёз. Кто в наше время поверит в легенду о заблудшей душе или поезде-призраке? Да никто. Или в зомби, шатающихся по станциям по ночам? Ответ очевиден.

Но есть и люди, которые боятся ездить на метро и всячески избегают его. Они не могут толком объяснить свой страх. Для них это что-то иррациональное, не поддающееся объяснению. То, что приходит извне. То, о чём не принято говорить. То, о чём говорить опасно.

Я же довольно быстро привык к метро и стал относится к нему ровно… но только до поры до времени…

1 часть

Дожди вперемешку с сырым снегом накрыли город. Пестрящая яркими цветами осень вмиг превратилась в серую, мрачную хмурь. Опавшие листья, ещё недавно похожие на золотой ковёр, почернели. Скамейки заблестели от капель дождя и измороси. Выбоины на асфальтах наполнились грязной водой, которая по ночам покрывалась тонкой коркой льда. Всё вокруг сникло, погрузилось в предзимнюю, тягостную меланхолию. В большой город пожаловал ноябрь, самый противоречивый месяц года. То поливали дожди, то валил крупными хлопьями снег, то мороз прихватывал по ночам грязь.

Но город оставался всё таким же шумным и динамичным. Я жил здесь с конца августа и уже попривык к нему. Я больше не шугался людских толп, нескончаемого потока транспорта, высоченных зданий, столь непривычных моему глазу, и, конечно же, я привык к метро. Сердце больше не колотилось так сильно о рёбра, как в первые дни, когда я спускался вниз. Метро стало обыденностью, частью моей студенческой жизни. Я запрыгивал в поезд, не ощущая никакой тревоги, никакого страха. Мелькали станции, безликие люди выходили и терялись в такой же безликой человеческой массе. А я нёсся домой, в маленькую, съёмную квартирку в спальном районе. Квартирку, к которой тоже успел привыкнуть.

До этого я жил в маленьком городке, который и городом-то назвать было сложно. Скорее он походил на большую деревню, где почти все друг друга знали. Я любил его, но после одиннадцатого класса встал вопрос о том, куда поступать. А так как на малой родине список учебных заведений состоял из одной строки, то я подался в большой город…

Так вот, в тот ноябрьский вечер я задержался допоздна в центре. И когда я спустился в метро то не попал в живую, шевелящуюся массу людей. И с непривычки мне стало не по себе. Холодок прошёлся по спине. Ведь, находясь среди людей, мы в какой-то степени чувствуем себя защищёнными, а оставаясь в одиночестве — уязвимыми.

Метро изменилось. Казалось, что оно впитало в себя весь дух подземелья, и теперь источало угрозу. Еле уловимую, но всё же угрозу. Я огляделся по сторонам. Мне чудилось, что в самых тёмных закутках притаились тени, готовые в любой момент утащить меня в лабиринт подземных переплетений.

Конечно, я был не один. Неподалёку топтались ещё двое. Один — тщедушного вида мужичок, явно перебравший с алкоголем. Второй — парень, примерно мой ровесник, испуганно озирающийся по сторонам сквозь толстые стёкла очков. Наверняка, он тоже был иногородним, но, в отличии от меня, ещё не привык к метро. Больше никого не было, но и в этой маленькой, сомнительной компании мне стало чуть комфортнее. Я выдохнул с облегчением. Глянул на часы — время позднее. Подавил зевоту, в это время я уже привык ложиться спать.

От нечего делать я начал подбрасывать монетку и ловить её. Какое-никакое, а развлечение. Со стороны смотрелось дурачеством, но мне игра нравилась. Она отвлекала от гнетущих мыслей, расслабляла и даже немного веселила. Я всегда ловил монетку (серебряную, старинную, которую когда-то давно подарил мне дед), но в этот вечер что-то пошло не так. То ли налетел порыв воздуха, то ли была какая-то другая причина, но монетка отскочила в сторону. Через чур громко звякнула и, к моему удивлению, исчезла на глазах, будто бы утонула в бесконечное ничто, что находится за пределами людского понимания.

А в следующий миг погас свет. Метро погрузилось в темноту. Темноту непроглядную, первозданную. Вслед за ней пришёл холод. Ледяными пальцами он прикоснулся к лицу, к рукам. Пробрался под одежду, прошёлся колючей щекоткой вдоль позвоночника.

Я поёжился от дурного предчувствия неминуемого и оцепенел.

Я не знал, что делать: оставаться на месте и ждать, когда вновь загорится свет; или бежать со всех ног. В темноте мне всегда становилось не по себе. Она притупляла все чувства, кроме одного — страха. Да, я боялся темноты с детства и до сих пор спал с ночником. Звучит странно и чудно для такого взрослого парня, как я, но это так. Вот и сейчас я чувствовал, как кожа покрывается кусачими мурашами.

— Эй! — тихонько позвал я. Голос прозвучал приглушенно и по девчоночьи тонко.

Никто не отозвался. Тишина давила на слух. Тишина звенящая, неуютная. Тишина, в которой любят оживать дьявольские сущности. На ум сразу же пришли десятки молодёжных фильмов, похожих друг на друга, как яйца. В этих фильмах всегда кто-то резко нападал из темноты, лились реки крови и…

— Кто-нибудь! — заорал я во всю глотку.

Мой голос отозвался гулким эхом, как бывает в пустых помещениях.

Сердце громко билось в груди, в ушах пульсировала толчками кровь. Кончики пальцев немели от холода. Я запоздало вспомнил про фонарик, что всегда лежал у меня во внутреннем кармане куртки (да, как у человека, боящегося темноты, у меня был свет). Пара движений, и крошечный луч света разрезал темноту.

Я огляделся. Никого и ничего. Ни поездов, ни людей. Только темнота.

Я замер на месте, вслушиваясь в тишину, в которой были только мои дыхание и стук сердца. Я не знаю сколько прошло времени, несколько минут или целая вечность. Но вдруг бетонный пол под ногами задрожал. Раздался грохот, будто бы на встречу нёсся огромный товарный состав.

Меня обдало волной горячего потока воздуха. Такой мощной, что я вмиг согрелся, и по спине потёк пот. В какой-то миг в голове мелькнула мысль, что сейчас меня собьёт поезд. Но ничего такого не произошло. Меня не сбил поезд, и мои кишки не размотало по рейсам, и отрезанная голова не отлетела в сторону.

Я остался цел и невредим.

Я выдохнул. Вот только рано. Ко мне кто-то приближался. Нет, я его не видел. Пока не видел. Но зато чувствовал, как вибрирует воздух при каждом его шаге. И вот в темноте появилось свечение. Сначала тусклое, еле заметное. Но с каждой секундой оно становилось всё ярче и ближе.

И тут некто закричал. Громко. Оглушающе. Я зажал уши руками. Вопль не утихал. Он звучал в голове, в самых потаённых уголках мозга. Никогда в жизни я не слышал подобного.

А спустя мгновение я увидел его. Пока ещё очертания его были мутными. Но с каждым метром становились всё отчётливее. И вот я смог разглядеть его. Тело существа было покрыто седым, толстым волосом. Мохнатые брови нависали над близко посаженными, маленькими глазками, из-под толстых губ кривыми саблями торчали наружу жёлтые клыки. Я представил, как они вгрызаются в человеческую плоть, и к горлу подкатила тошнота. Но я не мог и с места сдвинуться. Все мышцы тела парализовало от ужаса. Я не чувствовал кончиков пальцев рук и ног. Разум отказывался верить в увиденное и твердил, что это глупый розыгрыш, и я нахожусь в парке развлечений. А это существо, похожее на тролля из скандинавских легенд, всего лишь кукла, пустышка. Казалось, что вот-вот загорится свет и со всех сторон набегут люди и скажут, что я участник реалити-шоу. Да, просто участник, и всё это не по-настоящему.

Тролль остановился в паре метрах. Принюхался к воздуху. Широкие ноздри шумно раздували воздух. Бельма зрачков вращались. Тролль был слеп, но от этого не менее страшен.

Я почувствовал вонь. Одуряющее сочетание мускуса и тухлятины. И эта вонь привела меня в чувство. Оцепенение спало. И если до этого мгновения я считал, что тролль моя галлюцинация, то теперь я уверовал в его реальность. Я бросился бежать во всю прыть.

Тролль издал ещё один оглушающий рёв и двинулся за мной. Под его тяжёлыми шагами содрогалась земля. И хоть он был неповоротлив и медлителен, расстояние между нами сокращалось. Я хаотично сворачивал с одной ветки на другую. Тролль следовал за мной. Я слышал его шаги и хриплое дыхание. Боялся оглянуться и вновь оцепенеть от ужаса.

Я взмок, дыхание сбилось. Икры ног одеревенели от долгого бега. Фонарик норовил выскользнуть из рук и оставить меня в кромешной темноте, один на один с чудовищем. Казалось, что вот-вот тролль схватит меня за щиколотку, раззявит вонючую пасть и откусит голову. И останусь я навсегда без вести пропавшим студентом…

Я запнулся обо что-то и упал. Больно приложился головой. В ушах зазвенело. Из глаз едва ли не посыпались звёзды. Фонарик выпал из рук, откатился в сторону и, пару раз мигнув, погас. Я остался наедине с темнотой и с троллем. А он приближался. Шаги становились всё громче, а воздух зловоннее. Но я так и не почувствовал его изогнутых клыков на своей шее. Я ухнул в спасительную серость обморока…

***

Сознание медленно возвращалось. Я чувствовал холод, идущий от земли. Слышал чей-то голос. Он шептал то ли молитву, то ли заклинание. Из-за головной боли я не различал слов. Для меня они лились единым бессмысленным потоком.

Я с трудом разлепил глаза. И вместо темноты обесточенного метро увидел человека, стоящего надо мной и держащего в руках факел. От яркого света огня заслезились глаза. Я, превозмогая боль в спине, сел. Огляделся. Всё та же темень, в которой едва угадываются очертания каких-то построек. Тролля не было. Я выдохнул с облегчением. Не очень-то хотелось стать его ужином.

— Смотрящий ушёл, — сказал человек с факелом.

— Чего? — не понял я.

На его лицо был низко надвинут капюшон. Тело облачала широкая, серая сутана. Он был очень высок и широкоплеч и, судя по голосу, молод. У старика просто не могло быть такого звонкого, певучего голоса. И ещё, что бросилась в глаза, человек с факелом был бос.

— Смотрящий ушёл, — повторил человек с факелом.

— Кто ты? — прошептал я.

Он снял капюшон. Светлые, почти белые волосы рассыпались по плечам. В блекло-серых глазах отражался огонь факела. На лице не было ни морщинки, под крупным, орлиным носом наметился первый юношеский пушок.

— Натан, — представился он.

Я поднялся и промямлил:

— Володя…

У Натана была бледная кожа, на широком лбу набит узор, похожий на иероглиф. Узор светился. Хотя, может, мне просто казалось. Весь облик этого юноши не вязался с обликом современного человека. Слишком он уж был другим. Слишком бледным, будто бы никогда не бывал на солнце. Слишком высоким, я едва доставал ему до плеча, а ведь я был довольно-таки высоким малым. Он был слишком не таким. Этот факел, странная одежда…

Быть может, я сплю? Лежу на холодном бетоне одной из станций метро с разбитой головой? А всё что происходит вокруг всего лишь мой предсмертный бред?

Я что есть силы ущипнул себя за руку. Поморщился от боли. На коже тут же растекся лиловый синяк. Я не спал.

— Нужно уходить, Володя. Пока они не почуяли.

— Кто они?

Он ничего не ответил, а только приложил большой палец к губам и шикнул, чтобы я заткнулся. Я замер, прислушался. Тишина окружала нас, гудящая, полная мёртвых звуков, а в ней сотни притихших голосов. Голосов, ожидающих своё время.

«Скоро…»

«Скоро…»

«Время пришло…»

«Наше время…»

Голоса ожили. Тихие, чуть слышные.

— Уходим! — крикнул вдруг Натан и затушил факел.

Темнота окружила со всех сторон. И в ней тускло светился узор на лбу Натана.

«Ш-шарк… Ш-шарк…»

«Ш-шарк…»

«Ш-шарк…»

Зашуршала тишина змеиной чешуёй.

— Ч-что это? — еле слышно прошептал я, представив сотни ползучих гадов, появляющихся из темноты. Гадов, готовых утянуть нас глубоко под землю и сожрать.

Голос Натана прозвучал глухо, как из вакуума:

— Сними обувь и иди за мной…

Я послушался. Снял ботинки. Пятки сквозь носки тут же обожгло холодом. Я глубоко вдохнул и последовал за Натаном. Узор на его лбу только чуть рассеивал темноту.

Я двигался почти на ощупь, придерживаясь одной рукой стены. Чуть впереди шёл Натан. Я мог бы с лёгкостью дотронуться до его плеча.

За нами двигалось нечто. Я слышал шуршание за спиной, чувствовал, как колеблется воздух. Я хотел обернуться, посмотреть, но не мог. Страх мешал мне. Страх перед неизведанным. Ведь то, что шло следом, наверняка, страшнее всего что я когда-либо видел.

Нечто проскользнуло мимо, коснувшись моей щиколотки. Нечто склизкое, мертвецки-холодное. Я едва не вскрикнул, но вовремя зажал рот рукой. Натан обернулся. От света узора на его лбу заслезились глаза.

«Тише…» — услышал я в своей голове.

Сглотнул ком, застрявший в горле, и кивнул.

«Когда увидишь, не вздумай закричать…»

Я опять кивнул. А потом почувствовал, как некто обвивает тело, сжимая меня в кольцо. Некто, похожий на огромного змея или дождевого червя.

Я резко дёрнулся, но сделал только хуже. Кольцо сжалось сильнее. Стало трудно дышать, и, казалось, вот-вот затрещат рёбра. Каждый вдох давался с трудом. Сквозь одежду я ощутил ледяной холод. Пахнуло сырой землёй. А в темноте, в нескольких сантиметрах от моего лица, замерцали холодным огнём десятки крошечных глазок. Именно глазок. Я был уверен в этом. Эти глазки смотрели на меня, и от их взгляда внутри всё леденело, и всё моё существо охватывала тоска. А потом темнота шевельнулась, и я увидел существо. Нет, оно не было огромным змеем Василиском, как я представил себе сначала. Оно было куда древнее. Словно сотканное из самой мглы, пришедшее из недр подземелий, оно чуть ослабило хватку и выпустило сотни тонких игл из своего тела. Ещё мгновение и эти сотни игл впились бы в моё тело и высосали всю кровь без остатка.

«Только не кричи…» — услышал я голос Натана.

Не знаю каким чудом я сдержал крик, рвущийся наружу. Но я не закричал. Не издал ни единого звука, даже когда из места, похожего на морду, вытянулся длинный отросток, похожий на жало и остановился в паре миллиметров от моего глаза.

Оно изучало меня.

Я застыл на месте, как каменный идол, и не смог бы пошевелиться даже если сильно захотел. Все мышцы парализовало, а разум подёрнулся туманом. С каждым мгновением туман в голове становился всё гуще, и всё тише звучал голос Натана. Некто высасывал из меня всю энергию, все силы, ломал волю. Сердце замедляло ритм, каждым вдох отзывался болью в груди. Я умирал… или я думал, что умирал.

Но вдруг существо потеряло ко мне интерес и ослабило хватку, отпустило тело, соскользнуло на землю, похороненную под толстым слоем бетона, и ушло.

И самообладание покинуло меня.

«Володя…» — услышал я голос Натана перед тем, как ухнуть в черноту.

2 часть

Мне снилось ночное небо. Я не мог оторвать взгляда от крошечных, сияющих звёзд и жёлтой, как сыр луны. Я не мог пошевелиться, всё тело онемело и больше не слушалось меня. Я словно врос в землю, на которой лежал, стал её неотъемлемой частью. Крошечные земляные жала впились в тело, и капля за каплей высасывали из меня жизненные соки. Я хотел закричать, но был нем. Хотел встать и бежать прочь, но был обездвижен. Я хотел жить, но был мёртв и черви пожирали меня. Я чувствовал, как они копошились в плоти, выгрызая туннели, чтобы потом наполнить их личинками, которые будут подобно поездам носиться туда-сюда.

Луна с изборождённым кратерами лицом казалось, смеялась надо мной — всё кончено, глупец, теперь ты навсегда здесь…

Голос её глухой, словно из подземелья.

«Володя…» — другой голос перебил голос луны.

Я подскочил на месте. Сердце колотилось в груди, тело знобило. Остатки сна мелькали перед глазами. Я трясущимися руками ощупал себя. Казалось, что тело до сих пор выедают черви.

— Нужно идти дальше, Володя.

Натан держал в руках факел.

Я поднялся. Икры ног ныли, голова гудела. Воздух казался тяжёлым и спёртым. Каждый вдох отзывался тупой болью в груди. Чертовски хотелось наверх, в слякотный, холодный ноябрь. Но я был в метро. Темнота окружала со всех сторон, в которой единственным светом горел факел.

Натан побрёл вперёд. Я колебался. Меня душили сомнения. Что если он заводит меня в ловушку? Что если он вовсе не хочет мне помочь? Конечно, с какой стати ему помогать мне? Ведь я для него чужак, забредший в его владения. Может, Натан ведёт меня на съедение очередному монстру?

Я посмотрел назад. Темнота. Густая, непроглядная, живая. Я не хотел оставаться в ней один, без света.

Я поспешил за Натаном — я поверил ему, у меня не было выбора. Быстро нагнал его. Схватил за руку, ведь мне нужны были ответы:

— Расскажи!

Натан остановился, смерил меня взглядом. В его глазах читались насмешка и любопытство одновременно.

— Хорошо, я расскажу тебе. Но сначала мы доберёмся до Переплетения.

— Переплетения?

— Да. Осталось немного…

Я замолчал, не стал настаивать на разговоре, к тому же вряд ли это имело бы смысл. Мой новый знакомый был не очень-то разговорчив. Но выбирать не приходилось. Мы двинулись дальше в путь.

Время перестало существовать. Мы сворачивали с одной ветки на другую: бесконечные туннели; гулкое эхо наших шагов; рельсы, по которым давно не ходили поезда. Запахи сырой земли и тлена витали в воздухе.

«Ничего себе — недолго…» — мысленно возмущался я, шагая рядом с Натаном и стараясь не отставать. Мне казалось, что мы прошли не один километр, и должны уже были дойти до Переплетения.

Я не оглядывался. Мне было страшно. Я чувствовал, что мы не одни.

Мы видели поезда. Мёртвые поезда, которые давно застыли. Сквозь мутные стёкла окон на нас глядели пассажиры, от которых остались только скелеты в полуистлевшей одежде. Внутри всё холодело. Казалось, что сейчас они встанут со своих мест, голодные и злые, и набросятся на нас, раздирая в мясо тела.

— Это всего лишь мёртвые, им нет до нас никакого дела, — сказал Натан, словно прочитав мои мысли, — не тревожь их, и они не тронут нас.

Я кивнул. В глотке пересохло, ужасно хотелось пить. Сколько прошло времени? Час, два, сутки или ещё больше.

— Что с ними случилось? — тихо спросил я, не зная хочу ли вообще знать. Просто хотелось разрушить мёртвую тишину.

— Все эти поезда не пришли вовремя.

— Почему?

Натан остановился. Белыми огнями сверкнули его глаза.

— Им не дали.

— Кто?

Натан промолчал.

— Осталось недолго, — сказал он спустя пару минут, так и не ответив мне. Наверно, не хотел шокировать.

***

Вскоре мы вышли к свету. Десятки факелов горели вдоль стен туннеля, в котором мы оказались. Натан пристроил свой факел к остальным. Обернулся ко мне.

— Мы на месте… — объявил он и посмотрел наверх.

Я почувствовал, как земля уходит из-под ног, а внутри всё холодеет от ужаса, когда поднял глаза.

Потолок украшала фреска из человеческих тел. Иссохшие, почерневшие, мумифицированные, сочащиеся гноем и сукровицей, свежие, окровавленные, трупы переплелись между собой, являя неподготовленному человеческому взгляду жуткую, сюрреалистическую картину. В одном из трупов я узнал парнишку, что стоял неподалёку от меня на станции. Ещё совсем недавно (или всё же давно?!) он ждал поезд, а теперь висел на потолке. Его грудина была пробита, наружу торчали обломки рёбер, но кончике носа каким-то чудным образом держались очки в роговой оправе.

— Переплетение, — тихо сказал Натан.

Я и без его слов понял, что это оно. Переплетение — место, где сплелись между собой тела и души. Я слышал шёпот голосов. Чувствовал, как дрожит само метро, как содрогается в конвульсиях земля. Я хотел проснуться, очутиться вновь в съёмном квартире, а ещё лучше — в родном городе, дома.

Я посмотрел на Натана. Его, прежде блекло-голубые глаза, засияли. Он восхищался и благоговел перед Переплетением. Наверняка, он видел это жуткое место каждый день и для него оно стало обыденностью, частью жизни. Такой же, как метро для жителей города.

— И что же дальше? — спросил я.

Натан не успел ответить, как в тишине раздалось пение. Я всмотрелся вдаль. К нам приближались люди. Тоже босые и одетые в серые, как у Натана, сутаны. Такие же, как и он, беловолосые и светлоглазые великаны. Их было немного. Человек семь. Они встали вдоль стены, склонили головы.

— Мой народ, — сказал Натан, — когда-то очень давно он был вынужден уйти под землю.

Я медленно прошёлся вдоль стены. Люди не замечали меня. Но когда они подняли головы, я понял, что это не так. Люди изучали меня. Их глаза сияли спокойным, чуть снисходительным, любопытством. Ещё бы, для них я был чужаком, странным и смешным коротышкой, подобных которому они видели в Переплетении. Подобные мне служили кормом для этого места.

— Здесь мы нашли новый дом…

«Ничего себе дом…» — мысленно усмехнулся я. Но тут же одёрнул себя, вспомнив, как Натан говорил со мной без слов. Наверно, и читать чужие мысли для него не составит труда.

— Здесь мы обрели покой и веру. Переплетение охраняет нас и не трогает. Раз в столетие среди нас рождается Ведающий, тот кто знает путь.

Натан посмотрел на меня. Блекло-голубые глаза чуть светились.

— Идём, Володя, я покажу тебе другой мир…

Я побрёл за ним. Был ли у меня выбор? Я не знаю. Но внутреннее чутьё шепнуло мне, раз уж Натан спас меня, значит, он не желает мне смерти. А сейчас, было главным — остаться в живых. Я чертовски хотел вернуться домой.

И вновь мы сворачивали с одной ветки на другую. Только в этот раз мы не блуждали в кромешной темноте, свет факелов разгонял её.

Я оглядывался по сторонам. Страх чуть поутих. К тому же в окружении светловолосых великанов я чувствовал себя в безопасности.

Я видел заброшенные шахты, инструменты и технику. Видел останки людей — распластавшиеся на недостроенных рельсах скелеты, с неестественно вывернутыми конечностям; обезглавленные; замершие в извечных позах. Ужас и смерть застали их неожиданно, за работой, и бедолаги навсегда остались здесь, под землёй, и их тела так и погребли. Сколько прошло лет? Судя по полуистлевшей одежде, столетие, а то и больше.

— Они разбудили древних, — пояснил Натан, — прорывали тоннели там, где не следовало. Задели Переплетение, и они проснулись. С тех пор древние не могут найти покой. Повреждённая земля требует пищи, чтобы залатать раны…

Я кивнул. По спине пробежался ещё один табун кусачих мурашек. Я испуганно обернулся. Казалось, что разбуженные древние наблюдают за мной и ждут, когда я останусь один, без защиты светловолосых великанов.

— Ты уже повстречался с одним из них, не самым сильным, — продолжил Натан, чуть заметно улыбнувшись моему страху, — тебе повезло, ты остался в живых.

Я хмыкнул. Про себя решил, что если выберусь, то больше никогда не спущусь в метро, хватит с меня приключений.

— Они не разгуливают по Верхнему миру, — сказал Натан и добавил, — пока они не могут выбраться…

Это «пока» прозвучало зловеще в тишине подземелья. Меня передёрнуло. Где-то в тишине раздался вскрик. Так кричат только от сильной, внезапной боли.

— Кому-то повезло меньше, чем тебе, Володя…

Перед глазами мелькнула картина, как одно из древних чудищ сжимает в кольцо какого-нибудь беднягу и вонзает сотни игл в его тело. Трещат рёбра, изо рта хлещет кровь. А спустя долю минуты человек превращается в окровавленную массу из костей и мяса. И никто и никогда не найдёт его изуродованное тело.

К горлу подкатила тошнота. Я едва не согнулся пополам и не попрощался с содержимым желудка.

— Тебе нечего бояться, Володя! — Натан похлопал меня по плечу, — идём дальше, скоро мы дойдём до города.

Я кивнул, хоть и был готов с ним поспорить на счёт того, что мне нечего бояться. Последние события говорили о другом — любой неверный шаг в этом мире мог обернуться смертью. Но я был не в том положении чтобы спорить…

Потянулись мгновения. Тишину заглушали только наши шаги, да треск факелов. Воздух становился всё более удушливым, спёртым. Я взмок, и одежда противно липла к телу. Горло драло от сухости. Я хотел попросить воды у Натана, но не успел. Путь нам преградил густой туман. Светловолосые великаны без сомнений вошли в него. Я колебался секунду-другую, но всё же сделал глубокий вдох и последовал за ними.

Я оказался в густой, серой пелене, в которой мелькали силуэты. А потом и они пропали. Я остался один, и не знал куда идти. В какой-то миг я подумал, что потерялся, что навсегда останусь в тумане и буду вечность искать дорогу.

— Мы пришли! — услышал я голос Натана, и выдохнул. Туман рассеялся.

И я увидел чудный, подземный город.

Я замер от восхищения, боясь пошевелиться. Я ожидал увидеть какие-нибудь жалкие лачуги, в которых вынуждены выживать отшельники. Но всё было не так. Моим глазам открылось совсем другое зрелище.

Я увидел величественный, прекрасный в сиянии холодных огней город. Высокие, гротескные дома уходили острыми пиками в черноту местного солнца. Если, конечно, огромный круг, нависающий над городом, был солнцем.

У меня захватило дух от открывшегося моему взору великолепия. Светловолосые великаны без сомнения были искусными кузнецами, причудливыми архитекторами. Я нигде, ни в одном фантастическом фильме, комиксе, не видел подобного города.

— Когда-то давно мой народ покинул Верхний мир и построил город под землёй…

Из домов начали выходить люди: мужчины, женщины, дети, старики. Они замерли у своих домов, и в тишине подземного города зазвучало пение. Народ Натана приветствовал гостя.

Я тихонько ущипнул себя. Мне до сих пор не верилось, что всё это происходит наяву. Удивительный город; целая раса людей, ушедших искать новую жизнь под землёй; древние чудовища; Переплетение…

— Сегодня ты наш гость, Володя. Завтра я провожу тебя на поезд.

3 часть

Я спал так крепко, как не спал никогда в жизни, даже в детстве. Я уснул, едва голова коснулась подушки, провалился сразу в темноту, в которой не было снов.

— Пора, Володя! — услышал я уже утром и подскочил в постели. Захлопал ресницами, растерянно оглядываясь по сторонам и не узнавая место, где нахожусь. Огромная зала, диковинная мебель, картины на стене — всё это никак не могло находиться в моей скромной квартире в спальном районе.

«Переплетение…» — услужливо подсказала память.

— Переплетение… — вслух повторил я, вспоминая, что было накануне.

— Тебе нельзя долго задерживаться здесь, — в комнате, которую мне любезно предложили для ночлега, появился Натан.

Его широкие светлые брови сошлись на переносице, губы сжались в тонкую полосу. За вчерашний вечер, ночь, время текло иначе в этом месте, он многое рассказал мне. О том, что его народ ушёл под землю до тех пор, пока в моём, Верхнем, мире не появиться свет. Что он имел в виду под «светом», я толком не понял. Может, пока мир не станет чище и добрее? Чёрт его знает… Натан рассказал о том, что древние неспроста охраняют Нижний мир, что они пытаются сохранить равновесие. И самое главное, он предупредил, что местный воздух губителен для меня, и мне нельзя долго оставаться в Переплетении. Об этом я уже и сам догадывался. Кашель, першение в горле, боль в груди — за короткий период я из здорового парня превратился в доходягу.

— Я думал, что у нас будет больше времени, но ошибался, — сказал Натан и велел мне поторопиться.

Я быстро собрался, и мы выдвинулись в дорогу. Улицы города были пусты в этот час и объяты серебристым светом, что исходил от зданий и арок. На секунду я задумался — чем же горожане обрабатывают металл? Можно было спросить Натана, но я передумал, момент был неподходящий, чтобы задавать подобные вопросы.

Пахло калёным железом и влажной землёй. Чёрное солнце над головой опустилось совсем низко и грозилось вот-вот накрыть город. В тишине слышалось далёкое завывание ветра и гул… приближающегося поезда.

— Быстрей! — крикнул Натан и дёрнул меня за руку.

Я едва поспевал за ним, и когда мы добрались до окраины города, то едва не свалился с ног от усталости. Я хотел попросить Натана чуть передохнуть, но густой туман, не дав мне и рта раскрыть, окутал нас со всех сторон. Земля под ногами содрогнулась. Холод прошёлся по ногам. Ледяной, мертвецкий. Пахнуло смрадом кладбищенской могилы. Однажды я, ещё будучи ребёнком, ездил на кладбище с родителями. Тогда отец что-то случайно задел на могилке прадеда, и запахло мертвечиной. Я никогда в жизни не перепутаю этот запах с другими. Вот и сейчас пахнуло точно так же.

— Не отставай!

Я старался и шёл на голос Натана, который звучал всё глуше и дальше. Стенал ветер, а, может и не только он. Может, это плакали души, что не смогли выбраться из тумана. Я ощущал на себе прикосновения их холодных пальцев. Лёгкое, едва ощутимое, но от этого не менее мерзкое. Тревога охватывала всё моё существо, грозясь вот-вот перерасти в панику.

«С нами…»

«Останься с нами…» — стенал ветер.

«Мне это кажется… кажется» — твердил я, но всё равно ощущал на себе ледяные прикосновения.

Вокруг заплясали силуэты. Я мог разглядеть их лица, мёртвые, синюшные, искажённые гримасами напускного веселья. Они смеялись, окружая меня.

«С нами… останься с нами…» — говорили они и протягивали мне руки.

«С нами весело…»

Я метался между ними, пытаясь найти Натана.

— Кажется… Мне всё это кажется… — хрипел я. Но цепкие пальцы всё равно скользили по одежде, по открытым участкам рук и лицу.

Силуэты шептали что-то в ответ, но я не мог разобрать и слова. Их голоса были подобны шелесту опавшей листвы под ногами, шёпоту ветра глубокой ночью.

— Не слушай их, Володя, — Натан растолкал их и, схватив меня за плечо, потянул за собой.

Мы вынырнули из тумана на… станцию метро. Самую обычную, освещённую станцию метро, которую я привык видеть каждый день.

Я ахнул от неожиданности и обернулся. Ни тумана, ни силуэтов, ни города. Позади была только глухая, бетонная стена. Я истерично расхохотался. Всё произошедшее со мной казалось теперь просто страшным сном. Завораживающим кошмаром, после которого не знаешь: радоваться, что он закончился, или же схватиться за карандаш и попытаться запечатлеть его на бумаге.

— Успели, — сказал Натан.

Я вытер пот, выступивший на лбу. Сердце заходилось в груди от волнения. Я посмотрел на Натана, лишь присутствие которого подтверждало, что я не свихнулся.

— И что теперь? — спросил я, переводя дыхание.

— Ждём поезд.

Конечно, что ещё оставалось делать. Я хмыкнул и чуть снова не разразился диким хохотом. Похлопал по карманам в поиске монетки. Мне вдруг захотелось придаться привычной забаве, чтобы хоть немного отвлечься и успокоиться. Монетки, ни серебряной, ни простой, не нашлось (мозг шепнул, что серебряная исчезла перед тем, как я пропал из привычного мира). Я нащупал только пластик банковской карточки, проездной и несколько бумажных купюр.

— Здесь не берут за проезд деньги… — Натан хотел добавить что-то ещё, но его голос потонул в гуле приближающегося поезда.

Яркий прожектор ослепил. Я зажмурился.

Раздался визг тормозов. Я распахнул глаза и остолбенел. Ноги будто пустили корни в землю, залитую бетоном. Я был не в состоянии пошевелить даже пальцем. Я только смотрел. Остановившийся поезд казался живым существом, железным чудовищем, которое жаждет сожрать ещё одного пассажира.

— Пора! — Натан затолкал меня внутрь и нырнул следом.

Я прошёл пару метров, шатаясь, как пьяный, и плюхнулся на сидение, перед глазами плыло. За мутным, давно немытым окном сверкали огни метро. Поезд уже вовсю нёсся в кромешную темноту, которой я так боялся.

Натан стоял около меня. Держался одной рукой за поручень. Его светлые глаза косились по сторонам. Длинные волосы отливали платиной. Брови сошлись на переносице.

Я огляделся. Пол в ржавых потёках. В салоне десятки человеческих фигур. Странных, одетых в лохмотья. Они замерли в неестественных позах, каждый на своих местах: кто на сидениях, кто, держась за поручни, кто просто стоя.

«Мертвецы…все они мертвецы…» — мелькнула в мозгу догадка.

Я сглотнул ком в горле. Прижался носом к стеклу, надеясь, что они не заметили меня.

Было поздно. Они почуяли живых.

Один из мертвецов резко поднял голову и посмотрел прямо на меня. В черноте пустых глазниц всколыхнулось зелёное пламя. Он защёлкал челюстями и, неуклюже размахивая руками, стал приближаться ко мне. Остальные тоже встрепенулись и последовали за ним. Скелеты, с остатками сухожилий на костях; полуразложившиеся, гниющие, трупы; те, кто умер совсем недавно, истекающие кровью, с разбухшими животами, трупными пятнами. Все они подступали ко мне, жаждая полакомиться свежей, живой плотью… Моей плотью…

Дыхание перехватило. Сердце зашлось в груди. Я вмиг взмок от страха. По спине прошёлся холодок. Я сжал руки в кулаки, надеясь, что перед тем, как чьи-то челюсти сомкнуться на моём горле, я хорошенько, от души, вмажу ему по морде.

Я медленно поднялся с сидения и встал рядом с Натаном.

Мертвецы были уже в паре метров от нас. От трупной вони слезились глаза, закладывало нос, кружилась голова.

И тут поезд въехал в темноту…

Снаружи свистел ветер. Колёса стучали о рельсы.

— Я оплачиваю проезд! — выкрикнул Натан, и свет от иероглифа на его лбу разрезал темноту, освещая лица мертвецов. Они разинули пасти и замерли, принюхиваясь к воздуху.

Поезд выехал из темноты… и вновь мчался вперёд. Натан выхватил кинжал из ножен, резанул себе по ладони и окропил пол кровью вокруг нас. Мертвецы зашипели и отступили.

— Я оплачиваю проезд, вы можете спать спокойно, — повторил Натан и узор на его лбу загорелся алым.

Мертвецы замерли, каждый в своей позе. Мы были им больше не интересны. Они уснули…

***

Я не знал, сколько прошло времени, когда поезд остановился. Я вывалился на станцию. Самообладание оставило меня. Я рухнул на колени. Меня вырвало желчью.

— Вставай! — гаркнул Натан и, схватив за шиворот, поставил на ноги, встряхнул, — сейчас не время раскисать, Володя… — добавил он чуть мягче.

Я вытер рот рукавом, прокашлялся, сплюнул. Огляделся. Пустая станция. Мёртвая. Безлюдная.

— Тебе нужно идти, — сказал Натан и указал рукой в темноту, — туда… Я не могу идти дальше. Мой путь закончился. Дальше ты должен идти один.

Натан протянул мне фонарик. Мой фонарик, тот самый, который я потерял, когда убегал от тролля-смотрителя.

— Я знал, что он понадобиться тебе, Володя… Прощай, — Натан протянул мне руку.

— Спасибо... Прощай. — я пожал ему руку и побрёл прочь. Медленно, с трудом переставляя ноги.

Сумерки сгущались вокруг меня. Я включил фонарик. Крошечный луч света чуть рассеял надвигающуюся темноту

— Удачи тебе, Володя! Будь осторожен! — услышал я вслед.

Обернулся. Фигура Натана темнела вдалеке. А ведь мне казалось, что я прошёл всего лишь пару метров. Но похоже, в этом месте все было иначе и шло вразрез с тем, к чему я привык.

Я шёл вдоль рейс, в темноте, скудно освещая себе путь фонариком. Я оборачивался до тех пор, пока свет от иероглифа на лбу Натана не померк.

Тогда я ускорил шаг.

Тревожно билось сердце в груди. Тело охватил озноб. Я вздрагивал, когда слышал писк пробегающих мимо крыс, тонкое завывание сквозняка, шорохи и скрипы. Мне чудилось, что вот-вот из темноты вынырнет ещё одно чудовище подземелья и разорвёт на куски.

Иногда я бежал, иногда еле плёлся. Я хотел лечь, отдохнуть, закрыть глаза, может, даже уснуть. Но тут же хлопал себя по щекам — нельзя останавливаться, нельзя. И двигался дальше…

Я не знаю, сколько прошло времени. Я смотрел на часы, но они не шли. Стрелки замерли на вчерашней отметке, той самой, когда я спустился в метро. В голову лезли мысли, что я навсегда останусь здесь, среди темноты, и буду целую вечность скитаться. А, может, уже прошла целая вечность? А я сам не заметил, как умер и стал одним из призраков метро.

Но нет, я отметал эти мысли прочь…

Я жив…и к чёрту сомнения.

Было очень холодно. И этот холод шёл отовсюду. Я зябко растирал плечи руками в надежде хоть как-то согреться. Ныл желудок от голода, в горле першило.

Фонарик уже почти разрядился и угрожающе мигал.

Вскоре темноту разрезали десятки крошечных огоньков. Я резко остановился. Сощурился, вглядываясь вдаль. Сердце ушло в пятки, по спине прошёлся холодок, когда я понял, что огоньки приближаются. Я не знал, что делать. Бежать назад, навстречу или вовсе замереть на месте и ждать.

Фонарик погас, оставив меня одного в темноте. Я попытался его оживить, щёлкая выключателем. Но всё без толку. Фонарик трещал, но не желал работать.

А огоньки, тем временем, приближались. Я замер на месте. Огоньки становились всё ярче. Фонарик, наконец, загорелся, и я, подняв голову, увидел это в паре метров от себя.

Существо, похожее на огромного червя, смотрело на меня сверху вниз десятками крошечных, мерцающих холодным светом, глазок. Кольчатое тело покрывали щетинки. Судя по холодному, стальному блеску, острые, как иглы. Существо раззявило пасть и дыхнуло. Меня обдало волной смрада, до того одуряющего, что я закашлялся. Существо фыркнуло, и мне в лицо полетела слизь. Густая, как сопли, и воняющая тухлым мясом.

Меня передёрнуло от страха и отвращения. Я отёр лицо рукавом куртки.

Существо завизжало, от чего у меня заложило уши. Я осторожно сделал шаг назад, не отрывая взгляда от него.

— Тише… тише… — прошептал я, краем глаза ища пути отступления. Страх придал силы. Все чувства и инстинкты обострились.

Существо застрекотало, и щетинки на его теле удлинились. Кончик хвоста просвистел в сантиметре от моего лица. Я инстинктивно пригнулся, когда он вновь разрезал воздух.

Я решился, сделал резкий выпад вперёд, перекувыркнулся в воздухе, от чего существо оторопело, и побежал. Существо медлило секунду-другую, и только потом бросилось за мной. Я слышал, как его щетинки царапают бетонную поверхность тоннеля. Слышал, как хвост ударяется о стены.

Я хаотично сворачивал с одной ветки на другую. Существо ползло следом. Я боялся обернуться, боялся замедлиться, боялся, что силы оставят меня.

Я не заметил тупика и со всей силы влетел в стену. От резкого удара из глаз едва ли не посыпались звёзды. Я сполз на пол. По спине тут же хлестнули горячие вожжи. Я с трудом поднялся на ноги и обернулся. Существо щерилось сотнями игл. Глазки горели желтоватым огнём.

«Вот и конец…» — мелькнуло в мыслях.

И тут я услышал звон. В тишине метро кажущийся оглушающим. В темноте блеснула серебром монетка. Я прыгнул за ней, проваливаясь в бесконечную, вязкую пустоту. Темнота окружила со всех сторон, и я почувствовал, как лечу, точнее, падаю…

Приземление было болезненным. Казалось, что из меня вышибло весь дух. В глазах потемнело, я потерял сознание…

***

Я открыл глаза. Надо мной склонились два бородатых, грязных мужика, одуряюще воняющих луком и перегаром.

— Чего это с ним, Петрович? — спросил один из них.

— А хрен его знает. Парень, с тобой всё нормально?

Я сел, огляделся. Станция метро. Та самая, в которую я спускался едва ли не ежедневно. Рядом топтались два мужика-бомжа. Они странно поглядывали на меня. Наверно, охренели от моего появления из ниоткуда. В руке я сжимал монетку, ту самую, которую потерял. Блестящую, серебряную монетку, мой счастливый талисман.

Голова немного кружилась, в горле першило, но несмотря на это чувствовал я себя гораздо лучше. Я дико расхохотался.

Мужики пожали плечами и подняли меня на ноги. Я опять затрясся от смеха, глянув на свои босые ноги. Достал из рюкзаки ботинки, натянул. Посмотрел на наручные часы. Стрелка опять бежала по циферблату. Я был дома. Точно и безоговорочно. Я был в Верхнем мире.

— Где ж ты был, парень? Вывалился прямо из ниоткуда. Мы с Петровичем аж протрезвели мигом.

Я не стал им отвечать, дружески похлопал каждого из них по плечу, и пошагал прочь. Вбежал по ступенькам, и вынырнул в ноябрьскую, дождливую ночь. И до самого утра я бродил по городу. Счастливый, возбуждённый, пережитыми приключениями.

Я вернулся домой, в съёмную квартиру, на маршрутке. Конечно, я не пошёл в тот день на учёбу в институт. Я не стал отсыпаться, хоть и был чертовски вымотан. Я долго сидел и смотрел перед собой, в пустоту. Я вспоминал Натана и его народ, вспоминал тролля-смотрителя, древних, мертвецов из поезда, Переплетение…

А потом жизнь вернулась в привычное русло. Я вновь ходил на учёбу. Спускался в метро, где иногда мне даже казалось, что я слышу пение светловолосых великанов. Хотя, конечно, это было всего лишь моё воображение…

Я никому и никогда не рассказывал о своём приключении в метро. Вот только однажды я схватился за карандаш и долго безудержно рисовал. Закрывал глаза, вспоминая детали. И снова рисовал. Рисунки выходили страшными, завораживающими, живыми. Удивительно, во мне открылся талант художника. Я смотрел на картины, и мысленно вновь возвращался в Переплетение…

А может, и не только мысленно?

«Володя…»

Темнота подземелья окутала со всех сторон. В ней ярким серебром блеснула моя монетка-талисман…

Конец.