Перстень леди Беркли

ПЕРСТЕНЬ ЛЕДИ БЕРКЛИ

(подражание А. Конан-Дойлю)

Анатолий Шацев

Ватсон лениво шевелил кочергой поленья в камине. Положив ее, наконец, он повернулся и сказал с улыбкой:

― Холмс, я-то думал, что описал все ваши дела, а вы, оказывается, многое от меня утаили. Как это нехорошо с вашей стороны, я просто возмущен!

― Да ничего я не таил от вас, Ватсон,― поморщился Холмс,― просто я уже многое не помню. Кстати, большинство своих расследований я провёл уже после знакомства с вами, так что они в значительной мере и ваша заслуга! ― с ироническим пафосом заключил Холмс.

― А если вам хочется еще заработать денег, ― продолжал Холмс, ― сочините сами какое-нибудь враньё про меня. Я слышал, некий литератор Конан-Дойль этим промышляет.

***

― Вы ничего не забыли, вы просто отъявленный лентяй,― Ватсон по-дружески поддразнивал Холмса. ― Надо мне как-то разворошить вашу память, и тогда, несомненно, вы вспомните еще немало.

― Разворошить? Разве что вот этой кочергой! ― и они оба захохотали.

― Холмс, но, правда, иногда мне действительно хочется дать вам по голове этой кочергой!

― И напрасно, Ватсон, испортите хорошую вещь.

― Голову, или кочергу?

― Ну, разумеется, кочергу! ― Старинная кочерга, с тиснеными узорами, фирма Шервуд и КO, такую сейчас не купишь, и миссис Хадсон очень расстроится, ― оба засмеялись.

***

― Черт возьми, Холмс, вы меня уже разозлили, ― железным голосом произнес Ватсон, — тогда я буду задавать вам вопросы, а вы можете мне или отвечать: «Идите в *** », или как-то еще…

― Ватсон, тише, миссис Хадсон услышит!

Тут же появилась миссис Хадсон.

― Джентльмены,― произнесла она трагическим голосом. ― Вы меня сейчас очень расстроили. Я думала, что у меня тут снимают комнаты приличные люди, настоящие джентльмены, а вы позволяете себе ругаться при даме плохими словами. От вас я этого никак не ожидала!

Оба джентльмена укоризненно посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, покаянно склонили головы.

― Дорогая миссис Хадсон, простите нас, пожалуйста. Мы больше так не будем! ― виновато сказал Ватсон

Миссис Хадсон хмыкнула, и, что-то пробурчав, вышла в кухню

Друзья выпрямились и посмотрели друг на друга.

― Это всё вы, Ватсон, это вы ругались, а мне попало за компанию, ― заметил Холмс иронически. ― Ее шокировало всего лишь слово «ж…». Забавно, что ее покойный муж, бывший моряк Генри Хадсон, был отъявленным матершинником, но она этого уже совершенно не помнит.

― Ну, ладно, ладно, я же не идеален,― усмехнулся Ватсон, ― ведь даже на Солнце бывают пятна.

― На Солнце? Вы шутите, Ватсон? Впервые слышу об этом.

― Холмс, вы просто дикарь. Про пятна на Солнце всем астрономам давно известно.

― Ну, я же не астроном. А вот пятна на ваших брюках я вижу, в отличие от вас.

― Где? Вот чёрт! Пойду просить платяную щетку у миссис Хадсон.

***

― Ладно, Холмс, вернемся к нашей теме. Скажите, а было ли, что, какое-то раскрытое вами ранее дело, в свете новых фактов, вы считаете возможным пересмотреть.

Холмс задумался.

― Ну, пожалуй, это была пропажа перстня леди Беркли. Я вычислил вора где-то через три часа, а на другой день был найден и перстень. Но, к сожалению, в этой истории нет точки, а есть лишь многоточие…

― Как интригующе! Холмс, я весь внимание.

― Ладно уж, попробую припомнить. Но за это, Ватсон, вы нальете мне четверть снифтера «Мартеля», …хотя нет, лучше треть…это там, в буфете, ну, вы же знаете где, вы ведь тоже прикладываетесь, когда никто не видит.

― Холмс!?

― А вы что думали ― я этого не замечаю? ― усмехнулся Холмс. ― Это же так просто, Ватсон. Вы всегда ставите бутылку на место по-разному, а я только в определенное положение. Ладно, и себе налейте, я разрешаю.

Ватсон хмуро налил коньяк в два широких бокала.

***

― Давно это случилось,― начал Шерлок Холмс,― я еще был не очень известен. Вряд ли бы леди Беркли сама обратилась ко мне, но ей рекомендовали меня ее знакомые, которым я однажды быстро разыскал пропавшую золотую табакерку. Табакерка случайно оказалась в собачьей будке, но хозяин будки, ― английский бульдог, ― всё категорически отрицал. Я выяснил, что эту псину, действительно, подло подставили, и хозяева очень обрадовались оправданию своего любимца, даже больше, чем находке табакерки. Но это уже другая история.

Мне принесли записку от леди Беркли, с настоятельной просьбой прийти к ней и ссылкой на моих старинных друзей, и я не мог отказать.

Что я знал о ней? Ничего плохого. У нее была совершенно безупречная репутация, хотя в высшем свете Лондона всегда полно скандалов.

***

Леди Беркли, миловидная дама, облаченная в элегантное платье сиреневого цвета, держалась с достоинством, но приветливо. Она провела меня в небольшую комнату, вход в которую из коридора был возможен только через очень тяжелую дверь, запиравшуюся на солидный замок. В этой комнате я сразу же увидел два старинных стула, кресло, великолепный туалетный столик наборного дерева, трюмо, в стену был вмонтирован небольшой сейф с кодовым замком. Из окна открывался вид на парк, где росли деревья разных пород, слышался птичий гомон и детские вопли. Снаружи окно было забрано частой решеткой.

― Мистер Холмс, из этой комнаты пропала очень ценная вещь, а именно платиновый перстень с желтым алмазом редкой чистоты. Алмаз такой радостный, такой солнечный… Мой покойный муж, лорд Беркли, заказал этот перстень для меня у знаменитого ювелира Вальдмана. Перстень совершенно уникален, и стоит, полагаю, не менее ста тысяч фунтов.

― Ничего себе! ― не выдержал я.

― Обычно я держу его в сейфе, но иногда вынимаю, чтобы полюбоваться, или показать близким и друзьям. Так происходило множество раз и совершенно безопасно, так как я вынимала перстень из сейфа только при закрытых дверях. Когда же надо было открыть двери, я всегда убирала перстень в сейф, здесь двойной код, как видите.

Иногда я надевала перстень в особенно торжественных случаях, и у меня не случалось никаких проблем. Однажды на приеме у королевы Её Величество обратила внимание на него и даже сказала, что завидует мне. Я потом несколько дней проходила в очень хорошем настроении, ― она мило улыбнулась.

― Кстати, ― добавила она, ― мой камень отмечен во многих ювелирных каталогах, иногда его даже ставят в четвертый десяток лучших алмазов мира, вы представляете? Это второй в мире желтый бриллиант после знаменитого «Тиффани».

Видно было, что ей очень нравится говорить о своём сокровище

― Ого! ― сказал я снова. ― Но прошу вас, леди, перейти к обстоятельствам пропажи.

― Да, конечно, мистер Холмс. Итак, позавчера днем…

― В какое время?

― Уже после полудня, когда я рассматривала свой перстень в этой «тихой комнате», как я ее обычно называю, в дверь позвонила служанка Дженни, так как я распорядилась принести кофе к этому времени. Я открыла ей дверь, она вкатила сервировочный столик, налила кофе и вышла, при этом она всё время была у меня на глазах. Когда я повернулась, перстня на столе уже не оказалось.

― Простите, леди Беркли, я буду иногда вас прерывать, чтобы не упустить некоторые детали. Итак, когда вошла служанка, где находился перстень?

― Я точно не помню. Либо у меня на руке, либо на туалетном столике, либо на подоконнике, либо в сейфе.

― Как я понимаю, он не был у вас на руке, иначе он бы не пропал.

― Разумеется, мистер Холмс.

― Далее, вряд ли он был в сейфе?

― Конечно, я кладу его обратно в сейф только в самом конце. Сейф был открыт и пуст.

― Далее, леди Беркли, он мог оказаться на подоконнике?

― Да, мистер Холмс, иногда я сижу в кресле перед окном и любуюсь им. Но, по-моему, в тот раз я не…, ― она задумалась. ― Нет, я тогда не сидела у подоконника.

― Итак, леди Беркли, еще один вариант ― это исчезновение перстня с туалетного столика. Не могла ли Дженни взять его?

― Это невероятно, мистер Холмс. Я могла бы положить перстень только сюда, ― леди Беркли показала на правый край столика,― а Дженни стояла здесь, слева. Ей было бы не дотянуться, это далеко. И это ей пришлось бы сделать очень быстро, и на глазах у меня. Нет, мистер Холмс, это абсолютно нереально.

― Леди Беркли, вы не знаете возможностей карточных шулеров. Они могут взять какую-то вещь на глазах у всех так, что этого никто не заметит.

― Нет, мистер Холмс, она девушка не суетливая,― покачала головой леди Беркли. ― Невозможно представить ее делающей что-то быстро. Хотя она хорошая служанка, у меня нет к ней претензий. Я не верю, что это она.

― И еще, ― добавила леди Беркли. ― Когда-то Вальдман объяснял мне и мужу, что такой перстень бессмысленно красть, потому что его не получится продать. Он будет внесен во все каталоги, как вещь, принадлежащая леди Беркли, и никакие крупные аукционы, вроде Сотби, его не возьмут для продажи ни у кого, кроме меня. А если этот уникальный алмаз украдут и распилят для продажи, то его стоимость резко упадет, может быть, в двадцать или более раз, и кража потеряет смысл. Такие случаи бывают крайне редко, один раз, на моей памяти.

***

― Холмс, интересно, у вас к тому моменту уже были какие-то предположения? ― Ватсон поставил свой фужер на стол. ― Мне, кстати, последнее время стал нравиться этот Мартель.

― Да, он неплох,― флегматично отозвался Холмс, вообще не склонный о чем-либо отзываться с восхищением. ― А вот что касается предположений, у меня было лишь ощущение, что это какой-то необычный случай.

― Холмс, да ведь у вас, по поему, все ситуации весьма неординарные!

― Ну, нет, Ватсон, тут вы не правы, у меня было достаточно совершенно банальных случаев, за которые я брался только ради заработка.

***

― Что было дальше? Я заявил леди Беркли, что хочу внимательно осмотреть помещение.

― Да, пожалуйста, ― ответила она. ― Я даже могу выйти, если хотите.

― Леди Беркли, это же очень опасно, ― пошутил я,― а вдруг я найду перстень и спрячу себе в карман?

― Вы не того масштаба человек, мистер Холмс, ― она усмехнулась, ― я еще могу поверить, что вы способны взорвать Тауэр, но вы не сможете похитить мелкую блестящую безделушку у бедной вдовы,― она покачала головой.

Мне понравилось ее чувство юмора, и ее спокойствие после такой потери, как кольцо стоимостью в серьезное состояние. Она держалась с достоинством, как и подобало истинной леди. По своему безупречному аристократизму она сама являлась бриллиантом британского высшего света.

― Нет, леди Беркли, лучше вы останьтесь здесь,― попросил я,― ваша помощь может понадобиться. Но, к сожалению, иногда мне придется принимать не слишком изящные позы.

Она пожала плечами, показав тем, мои позы ее совсем не волнуют.

Итак, я достал лупу и начал осматривать пол, иногда опускаясь на корточки и даже ползая на коленях.

И, действительно, кое-что на полу я нашел, и тут же спрятал в карман.

― Что же это было, Холмс? ― воскликнул Ватсон.

― Маленькое размером с головку булавки черное птичье перышко.

― Ну, мало ли как оно могло…. Со шляпы леди Беркли, например.

― Это верно, Ватсон. Но вот тогда я впервые и подумал, а не могла ли какая-то птица похитить перстень?

― А что, разве решетка на окне была в очень крупную клетку?

― Нет, в очень мелкую. Воробей не пролезет.

― А в доме леди Беркли птиц не держат?

― Нет, я спрашивал.

― Подождите, Холмс, а что-то вроде колибри?

― Колибри в Лондоне ― оригинальная мысль, ― усмехнулся Холмс,― хотя вы думаете в правильном направлении, Ватсон. Только это не совсем обычная колибри. Колибри обычно имеют размер больше двух дюймов, и у них почти нет черных перьев.

― Откуда вы всё это знаете, Холмс? ― удивился Ватсон.

― А откуда вы знаете, Ватсон, что существуют анаконды?

Ватсон хмыкнул:

― Ладно, принимаю ответ. Но если не колибри, тогда кто?

― А вот это интересно. Вы удивитесь, Ватсон, но в газетах я читаю не только криминальную хронику. Год назад я наткнулся на заметку в «Дейли телеграф», о том, что в Лондоне неожиданно заметили чернохвостых колибри, похожих на тех, что водятся на Кубе. Их длинное и очень узкое тельце позволяют им проникать в очень маленькие отверстия. Особенно неожиданной особенностью лондонских чернохвостых являлось то, что среди них заметили несколько очень крупных экземпляров.

А еще у них есть такое свойство, писала газета, ссылаясь на знаменитого орнитолога сэра Филиппа Уиллоуби, что они, как сороки, очень любят воровать маленькие блестящие предметы. Я, прочитав это, сразу же подумал, что таких птиц могли бы использовать лондонские преступники, ребята очень изобретательные.

***

И вот тогда я и подумал, уж не такая ли колибри утащила перстень? Тогда я стал искать другие следы птиц и, представьте себе, нашел. На туалетном столике я увидел малозаметные царапины. Уж не от птичьих ли коготочков?

Я попросил леди Беркли дать мне какое-то другое недорогое кольцо для маленького эксперимента. Она чуть удивилась, но вынула из ящика туалетного столика серебряное кольцо с синим сапфиром.

― Оно простенькое,― улыбнулась леди Беркли,― всего пятьсот фунтов, если б я потеряла его, я бы забыла о нем в тот же день.

Я с трудом удержался от комментария по поводу «всего пятьсот фунтов».

― Итак, леди Беркли,― сказал я,― закройте глаза на несколько секунд, подумайте о чем-то другом, и откройте.

За это время я положил кольцо на край столика.

― Итак, когда вы пошли открывать дверь для Дженни, кольцо лежало здесь? Что вам подсказывает память?

Она задумалась.

― Ничего, мистер Холмс

― Ладно, тогда повторим наш опыт.

На этот раз я положил кольцо на другое место на столике, но она дала тот же ответ. Так я сделал три раза, а на четвертый раз я положил кольцо точно на место царапин.

И на этот раз она ответила сразу:

― А ведь похоже, что именно здесь оно лежало, прямо напротив края трюмо. Да, да, я вспомнила! Как вы определили это место, мистер Холмс?

Я показал ей царапины, и дал свою лупу. Она посмотрела и сказала:

― Как будто от коготков птички. Уж не через окно ли она влетела? Какая-то маленькая птичка.

― Леди Беркли, я тоже так думаю. Я впечатлен вашей проницательностью. Мне бы очень пригодился помощник с таким талантом,― я рискнул пошутить.

Ей понравилась моя похвала, я видел это.

***

― Холмс, ― вставил Ватсон,― это всё похоже на вашу фантазию. И даже если это так, если это птица, то кто знает, куда она утащила перстень? В какое-нибудь гнездо или в дупло на дереве, их миллионы в Лондоне, вы же не можете их все обыскать.

― Да, разумеется, Ватсон, но колибри далеко не улетит, ей не хватит сил. Ставлю три против одного, что кольцо она спрятала недалеко, в радиусе четверти мили.

***

Кстати, леди Беркли тогда заметила, что если так, то кольцо нам теперь не сыскать по всем птичьим гнездам Лондона.

― Не будем преждевременно сдаваться, леди Беркли, ― ответил я. ― В жизни случается много неожиданного. Птицы бывают дикие, но у некоторых есть хозяева.

Она удивленно приподняла брови.

― Леди Беркли, позвольте мне недолго побеседовать с вашими домочадцами.

― Извольте. Я прикажу всем слугам собраться в коридоре через полчаса. Вы сможете поговорить с ними по очереди в соседней комнате. Вам принесут кофе, если пожелаете.

― Отлично. Пусть тогда кофе принесет Дженни,― попросил я, и леди Беркли чуть улыбнулась.

На тот момент у меня не имелось ни малейших мыслей о причастности кого-то из слуг к пропаже.

***

― Интересно, что вам дала эта беседа? ― спросил Ватсон.

― Беседа со слугами и служанками сперва почти ничего мне не дала, как я и ожидал. Они все вели себя по-разному, но ни малейших признаков смущения или лжи я не почувствовал. Дженни принесла кофе и вышла, ожидая своей очереди. Я спрашивал их о разном, например, об их увлечениях, и их досуге. Они все выражали сочувствие хозяйке, и выдвигали разные бредовые идеи насчет пропажи, но мне было не так важно, что́ именно они отвечают, как тон их ответов, например, волнуются они или нет. Ничего подозрительного я не заметил.

Дженни, ее фамилия Дэвис, вошла ко мне последней. Это оказалась довольно симпатичная девушка лет двадцати - двадцати двух на вид. Мы чуть-чуть поговорили, и я спросил:

― Дженни, а вот если бы вы обладали достаточными средствами, чем бы вы занялись? Живописью, писательством, театром, или, допустим, животными?

― Ой, я так люблю животных! ― она всплеснула руками. ― У нас в детстве дома жил котик Тимати, и попугай Чарли, я так их любила! ― она искренне улыбалась.

― Да, вам нравятся птицы? ― Как здорово! ― я попытался свернуть разговор на птиц.

И вот тут…

***

Холмс сделал паузу.

― Ватсон, плесните мне еще чуть-чуть. Спасибо, дорогой друг.