Песнь пожирателя 2.0

Когда мир был юн, а боги ещё не отвернулись от людей, слова обладали силой творить и разрушать. Первый Арканист, чьё имя стёрлось из летописей, осмелился запечатлеть эту силу. Не на пергаменте и не на камне — на живой коре древнейшего дуба он вырезал руну Жизни. Не просто символ, а каплю первозданного хаоса, пойманную в петли линий.

Дерево содрогнулось, будто пробуждаясь от сна длиною в вечность. Его корни впились в сердце земли, жадно впитывая соки мироздания, а ветви взметнулись к звёздам, словно желая расшифровать тайны, мерцающие в ночи. Так родился первый дуб-архив, а вокруг него пророс Живой Лес — место, где сама история пустила корни, а воздух дрожал от шепота забытых преданий.

Стражами этого чуда стали Арканисты. Не писцы, но ткачи реальности, стоящие на грани между сущим и тем, что можно вызвать к жизни чернилами. Их обитель, Башня Тысячи Томов, вздымалась в сердце Леса. Стены её были сплетены из лоз, что десятилетиями растили мастера Круга Лозы, а вместо кирпичей в кладке мерцали страницы, чьи буквы перетекали, как ртуть. Шпили терялись в облаках, а у подножия цвели книги: бутоны пергаментных листов раскрывались на рассвете, и пчёлы с крыльями-глифами собирали с них нектар смысла.

Семь Кругов хранили порядок. Круг Пера вплетал магию в строки, Круг Чернил добывал их суть из крови звёзд и слёз рек. Круг Стражей следил, чтобы написанное не вырвалось за пределы свитков, а Круг Памяти бережно хранил каждую историю, ибо знал: забытое слово может стать оружием. Были среди них и те, кто учился стирать, но лишь для того, чтобы исправлять ошибки, грозящие разорвать ткань мира.

Их величайшим творением стал Изначальный Алфавит — не набор знаков, а узор из искр, вырванных из пустоты до рождения времён. Каждая буква дышала, каждая могла перекроить реальность… или породить новую. Но там, где светит солнце, рождается и тень.

Валтаар, некогда первый из Круга Пера, возжелал большего. «Почему мы лишь записываем мир? — шептали его свитки. — Давайте перепишем его». Он вырвал из Алфавита руну Смерти, которой не было среди дарованных богами, и вписал её между строк мироздания. Его «Чёрный Кодекс», переплетённый из кожи мятежников, оживал в руках: буквы кричали на страницах, а чернила, сваренные из страха, разъедали пергамент.

Совет Семи Кругов изгнал его, стерев имя Валтаара из всех хроник. Но уничтожить Кодекс не смогли — он стал зеркалом, отражающим жажду власти каждого, кто к нему прикоснулся. Последователи беглого Арканиста ушли в Глубины Леса, где деревья шепчут кощунственные молитвы, а тени учат, как вырезать руны на собственной плоти. Их культ живёт в уверенности, что лишь перечёркнув историю, можно стать авторами нового мира.

Говорят, «Трактат о некротической эпиграфике» до сих пор блуждает по тропам Леса, подменяя свои страницы. Он манит тех, кто ищет силу, ибо каждая его глава — ловушка.

Но даже изгнанный, Валтаар оставил трещину в фундаменте мироздания. Его тень витала над Лесом, просачиваясь в сны учеников, чьи сердца сомневались в догматах Кругов. Ибо там, где есть запретное знание, всегда найдутся те, кто захочет его приоткрыть.

Столетия спустя, когда Башня Тысячи Томов уже казалась нерушимой, а ритуалы Стражей — незыблемыми, в Круге Памяти случилось немыслимое. Исчезла Глава о Рождении Леса — та самая, где были вплетены слова первого Арканиста. На её месте в древнем фолианте остался лишь шрам — неровный срез пергамента, будто страницу вырвали зубами. А в воздухе витал запах горелых чернил и… смеха.

Совет Семи собрался впервые за триста лет. Мастера