Пикл в мире льда и пламени

Примечание к главе: Короче я пригорел, был после работы и комментарий меня добил, я ещё раз повторюсь это моя первая книга, если у вас есть какие-либо вопросы или замечания, пишите их, больше такого не повторится, я обещаю. Кстати это ещё один вариант пролога, все у меня их 3, каждый я переписывал по паре часов, ибо не мог точно определиться что хочу написать, проблема наверное каждого новичка, поэтому оценивайте.

Свет фар, удар и пустота, вот что осталось в памяти последним. Как я оказался вмерзшим в лёд, в окружении лаборатории, похожей на высокотехнологичный центр, где я был главным объектом для изучения? Моя память услужливо забыла об этом. Слышал я как-то о криогенной заморозке для пробуждения в будущем, но у меня точно не было средств на такое. Сомневаюсь, что после столкновения с машиной меня стоило бы замораживать, если вообще было что. К тому же, это место не похоже на будущее. На стенах виднелись эмблемы разных стран, вот США, там Япония, ещё с десяток знакомых логотипов.

Ладно, нужно выбираться изо льда. Холод почти не ощущался, что странно. Если бы я провёл здесь много времени, вряд ли бы чувствовал себя так хорошо. Вот тело вообще казалось чужим, не моим.

Я попытался шевельнуть рукой, простое движение, но лёд треснул с громким звуком, словно по нему ударили молотом. Хруст, трещины, вскоре вся правая часть глыбы покрылась белой паутиной. Ещё одно усилие, и рука освободилась, осколки посыпались на пол, звеня о металлическое покрытие.

Грудь сжимало, дыхание было прерывистым, будто лёгкие только привыкали к работе. Я собрался с силами, рванулся всем телом, и ледяной блок загудел, словно сопротивляясь. Механизмы, державшие глыбу, заскрежетали, металл гнулся, болты вылетали. С грохотом и скрипом конструкция развалилась, ледяные куски осыпались на пол, словно снег.

Я стоял обнажённый, с паром, поднимавшимся от кожи. Взглянул на руку, она была крупнее, чем я помнил. Мощнее. Вены, проступали под кожей, мышцы казались выкованными, словно я в спортзале с рождения.

Что это, попытался выговорить я, но вместо слов из горла вырвался низкий, хриплый звук, едва похожий на речь, будто голос не был предназначен для разговора.

В замешательстве я коснулся лица, челюсть выдавалась вперёд, зубы, слишком острые, почти нечеловеческие. Я подбежал к отражающему экрану на стене лаборатории и замер. Оттуда смотрело незнакомое лицо, но в то же время узнаваемое. Огромный, выше двух метров, с густой гривой волос.

В сознании всплыло имя. Не моё. Чужое. Пикл. Откуда оно взялось, из памяти, подсознания или чего-то ещё, я не понял, но это ударило по сознанию. Я в чужом теле, в чужом мире, а моё собственное, скорее всего, погибло. Если это не предсмертный бред, в чём я сомневался.

Прежде чем я успел осмыслить происходящее, всё вокруг задрожало. Металлические стены, потолок, мигающие приборы, всё начало рушиться. Трещины поползли по поверхностям, и с громким треском я провалился вниз, в разлом.

---

Когда я открыл глаза, я лежал в сугробе. Вокруг, деревья, покрытые снегом, и запах хвои, смешанный с чем-то странным. Пока я поднимался, пытаясь понять, где оказался, раздался вой, волки. Осознание пришло мгновенно, но страха не было. Это тело, кажется, давно забыло, что такое боязнь, и волки для него явно не угроза.

Встав, я уловил звуки приближающихся зверей, пять волков, они начали кружить вокруг небольшой поляны, где я стоял. Решив действовать первым, я бросился на самого крупного.

В последний момент, когда я нанёс удар, он увернулся и попытался укусить, но инстинкт, что позволил мне так быстро среагировать, не подвёл. Даже такой мощный волк не представлял опасности. Я смотрел, как он вцепился в мою руку, но не мог пробить кожу и вот я наблюдаю смешную картину, как огромный волк весит на моей руке. Голод, вспыхнувший в начале схватки, исчез так же быстро.

Один за другим я отцеплял волков от своих конечностей и ставил их на землю. Они смотрели на меня, их удивление росло с каждым моим движением, они явно не ожидали, что добыча окажется такой сильной и неуязвимой. Мои действия были спокойными и уверенными, стало понятно, равенство для этого тела незнакомый термин.

Когда я отцепил последнего, волки снова закружили рядом, но уже иначе, словно признавая мой авторитет. Я решил пройтись, наблюдая за ними. Они следовали за мной, вожак шёл по пятам, а за ним, вся стая. Похоже, я невольно стал их лидером.

Мы прошли изрядное расстояние, когда я уловил новый запах. Решив ускориться, я выбежал к животному, похожему на оленя, но крупнее, чем земные. Волки, не отставая, окружили его, но не нападали, будто предоставляя мне выбор, убить или отпустить. Голод, снова напомнивший о себе, ясно указал, отпускать я не стану.

В несколько быстрых движений я схватил оленя за шею. Одним рывком я сломал его шею, чтобы смерть была быстрой и без мучений.

Я стоял над тушей, ощущая, как по телу разливается тепло. Голод, настойчивый и требовательный, вернулся, побуждая действовать. Пальцы с когтями сами вонзились в ещё тёплую шкуру, с лёгкостью разрывая её.

Я оторвал большой кусок мяса. Вкус был насыщенным, но мой человеческий разум всё ещё сопротивлялся идее есть сырое мясо дикого зверя. Однако ни страха, ни отвращения не было, только удовлетворение от наполняющегося желудка. Я ел, а волки сидели вокруг, наблюдая за мной без жадности, терпеливо ожидая своей доли.

Следующий кусок я бросил вожаку. Тот поймал его на лету, проглотил и снова посмотрел на меня, теперь с ещё большей преданностью. Так мы закончили трапезу, я съел большую часть, поделившись с остальной стаей.

Сытость принесла ясность ума. Мысли текли медленнее, но чётче. Я огляделся, лес, снег, холод. Но холод меня не трогал.

Лаборатория, смерть, Пикл, всё это казалось сном. А вот снег под босыми ногами, запах хвои и крови, это была реальность. Единственная, что осталась.

Сожалел ли я? Не знаю. Прошлая жизнь была тяжёлой, я жил от зарплаты до зарплаты, изнурял себя учёбой, личной жизни не было. Забавно, умер одиночкой-девственником и возродился в этом теле. От моего смеха, смешанного с хриплым рыком, волки, лежавшие рядом, насторожились, но, убедившись, что всё в порядке, снова улеглись.

Волки прижимались ко мне, видимо, моё тело излучало тепло, которое им нравилось.

Спустя какое-то время вожак насторожился, уставившись вглубь леса. Его шерсть встала дыбом, из горла вырвался низкий рык. Остальные волки вскочили, окружив меня плотным кольцом.

Я тоже почувствовал. Новый запах. Не зверя. Дым, горелое мясо и что-то ещё, знакомое.

Люди.

Сердце забилось быстрее, не от страха, а от надежды. Люди, это возможность говорить, получить ответы. Может, они знают, что это за место? Может, помогут?

Но инстинкт Пикла подавал другой сигнал, интерес хищника, почуявшего родственный запах. Волки смотрели на меня, ожидая команды.

Я пошёл на запах, волки следовали за мной.

Внизу горел костёр. Вокруг него суетились несколько человек в грубых шкурах. Они рубили дрова, жарили что-то на огне. Их вид вызывал смешанные чувства. Оружие, топоры и ножи, выглядело простым, из камня и металла.

Я остановился на краю леса, разглядывая их. Кто они? Их одежда из необработанных шкур, грубые орудия, всё указывало на примитивный уклад, как у древних племён. Но это были люди. Мой шанс понять, что происходит.

Один из них, молодой парень, поднял голову. Его взгляд скользнул по лесу, прошёл мимо и резко вернулся ко мне, двухметровому великану, за спиной которого стояла стая огромных волков.

Он замер, уронив полено из рук. Тишина, нарушаемая лишь треском костра и ветром, накрыла лагерь. Все обернулись.

В их глазах не было мгновенного страха, а скорее полное недоумение. Они смотрели на меня, как на призрака или существо из легенд.

Я шагнул вперёд, подняв руку в жесте, который, как я надеялся, означал мир. Попытался заговорить, но из горла вырвался низкий рык с едва различимыми словами.

— Я... мир...

Этого хватило. Чья-то миска с лязгом упала на землю. Тишина взорвалась криками на знакомом языке, каким-то образом я понимал их, хотя говорил на своём. Странно.

— Прячьте женщин и детей!

— Что за великан?!

— Почему с ним лютоволки?!

Я уловил эти выкрики. Похоже, меня не поняли. Отступить, чтобы вернуться позже? Но вдруг они решат, что я струсил. Лучше показать, что я пришёл с миром, но как, если вместо слов я рычу? Задача конечно.

Кстати, лютоволки, это слово кольнуло в сознании, будто знакомое. Ладно, разберусь позже, если получится мирно всё уладить.

Нужно показать силу, чтобы они поняли, если что, я могу за себя постоять.

Пока я размышлял, женщины с детьми скрылись, а впереди показались войны племени, среди них выступил человек, похоже, их вождь, настоящий викинг, с суровым взглядом, выжидающе смотревший на меня.

Вождь дикарей был крепким мужчиной с бородой, заплетённой в косы, и шрамом через левый глаз. В руке он сжимал массивный каменный топор. Его глаза, узкие и острые, внимательно изучали меня. Он видел, что я не нападаю. Видел волков, что стояли наготове, но не рычали.

Инстинкт подсказывал, слабость здесь равна поражению. Эти люди уважают только силу. Поддаваться, не выход.

Я выпрямился во весь рост. Мышцы напряглись, плечи расправились. Это не было угрозой, а демонстрацией уверенности и мощи. Я медленно поднял руки на уровень груди, показав пустые ладони, чтобы все видели, я безоружен. Затем плавно развёл руки, указав на лес вокруг, и слегка пожал плечами, глядя на вождя. Посыл был понятным, по крайней мере мне так казалось.

Из горла вырвался хриплый и рычащий, но твёрдый звук.

— Я... не враг... — прозвучало как «Яа... нн враг», но интонация была уверенной.

Вождь не отступил, но его взгляд стал оценивающим. Он видел не труса, а равного. Существо, которое не атакует, но и не просит.

— Ты... великан? — спросил он, всё ещё держа топор наготове.

Я медленно покачал головой. Как объяснить? Указал на себя, затем на небо, изобразил падение рукой.

— Пришёл... из иного места, — выдохнул я. — Не знаю... как.

Вождь слушал, вникая в мои слова, и внимательно разглядывал меня. Отсутствие страха, похоже, сыграло свою роль.

— Меня зовут Коргрим, — сказал он, ударив себя кулаком в грудь. — Я вождь этого клана, ты на нашей земле. Назови своё имя.

— Пикл... — прорычал я.

Коргрим кивнул.

— Пикл. Ты явился с миром, это видно. — Он помолчал, оглядев своих воинов. — Сила — наш язык. Ты могуч, твоё тело словно вылепил дух войны, а твои спутники подтверждают, что духи зверей к тебе милостивы. Останься у костра, наутро решим.

Я не успел ответить, как почуял новый запах и звук. Земля задрожала, сначала слабо, как далёкий гром, затем сильнее, с тяжёлыми, гулкими ударами, разносившимися по лесу. Треск ломающихся деревьев приближался.

Лагерь дикарей превратился в хаос. Люди, только что успокоившиеся, хватали копья и топоры. Но в их глазах был не боевой азарт, а страх.

— Мамонт! — крикнул дозорный, вбегая на поляну. — Огромный, в ярости!

Все понимали, что схватка с мамонтом может стоить слишком дорого, потеря укрытий перед холодом была бы почти катастрофой.

Коргрим выругался, пытаясь принять решение, рисковать людьми ради защиты хижин или отступать.

— К оврагу! Уводите женщин и детей! Не стройтесь!

Паника охватила всех. Они знали, что их оружие против такого зверя, как заноза.

Но я не ощущал страха. Тело напряглось, но не от ужаса, а от предвкушения. Это был вызов. Инстинкты Пикла требовали действия.

Я медленно повернулся к источнику шума. Мои движения были спокойными на фоне общей суеты, и Коргрим резко взглянул на меня.

— Великан! В укрытие! Ты не остановишь его!

Я не ответил. Размял плечи, ощутив, как мышцы наполняются силой. Сделал шаг навстречу гулу, затем ещё один. Волки на краю лагеря завыли, не от страха, а как боевой клич.

— Что он делает?! — крикнул кто-то.

Из леса, ломая деревья, вырвалась огромная туша, покрытая бурой шерстью. Мамонт. Живой, настоящий. Выше трёх метров, с массивными бивнями. Его маленькие глаза горели гневом. Увидев лагерь, людей и огонь, он с рёвом ринулся вперёд, готовый всё разнести.

Я не побежал навстречу. Встал на его пути, как стена перед живым тараном.

— Пикл! — рявкнул Коргрим, но было поздно.

Мамонт не свернул. Опустил голову, направив бивни мне в грудь. Последние метры он преодолел очень быстро.

Я присел, упёрся ногами в землю. Руки сами приготовились к захвату. В последний момент я нырнул вниз и подхватил его косматую голову.

Используя его инерцию, я резко повернул его тушу. Со стороны, наверное, я выглядел как герой, который остановил чудовище. Раздался рёв и треск веток. Мамонт, не успев среагировать, рухнул на бок с грохотом, подбросив тучу снега в воздух, и проехался по земле, остановившись в нескольких метрах от меня.

Тишина после падения была оглушительной.

Я стоял на месте, лишь чуть сдвинувшись. Осмотрел руки, ни царапины. Лишь тропинка из следов напоминала о случившемся. Его яростный натиск лишь подтвердил, какая сила теперь в моих руках.

Я повернулся к дикарям. Они смотрели, оцепенев, их взгляды направленные на меня говорили больше слов.

Коргрим медленно подошёл, его глаза были широко раскрыты. Он посмотрел на оглушённого мамонта, затем на меня.

— Железная кожа... — прошептал он с благоговением.

Мамонт, очнувшись, с рёвом попытался встать, всё ещё в ярости, не осознав своего поражения.

Я шагнул к нему и положил ладонь на его голову.

Этого хватило.

Мамонт задрожал, пытаясь вырваться. Его мощные ноги рыли землю, но голова оставалась прижатой. Он был беспомощен. Вскоре рёв сменился испуганным всхлипом, и зверь затих, признав поражение.

Я убрал руку, наблюдая, как мамонт поднимается и уходит.

— Он уйдёт, — прорычал я, обернувшись к Коргриму.

Тот смотрел на меня, застыв, словно обдумывая что-то.

— Да, — выдохнул он. Затем, опомнившись, обратился к своим. — Вы видели! Он не человек! Он — наш щит и меч! Пока он с нами, ни зверьё, ни враг не посмеют нас тронуть! Устроим пир в честь нашего друга и спасителя!

Меня приняли, а это значит ответы. Моя сила, выходящая за рамки их понимания, вызвала у них трепет. Даже Коргрим, что сперва смотрел на меня как на равного теперь видел все иначе. В его глазах мелькнула искра, смысл которой я не понял, но чувствовал, что она ещё даст о себе знать. А в глазах его людей была надежда, и это могло быть опасно.