Пиковая дама

Я словно кружилась на карусели с закрытыми глазами. Противно. Мутит так сильно, что боишься, как бы не стошнило. Сил кружиться нет, а вращение всё продолжается. Открыть глаза? Так веки свинцом налились и не поднимаются. И как только меня угораздило попасть на эту карусель? И почему я «катаюсь» лёжа?

Сверху обрушился каскад ледяной воды и как-то сразу полегчало – дурнота отступила. Зато стало чертовки холодно и мокро.

Отфыркиваясь и отплёвываясь, я села в луже воды.

Села и застыла, широко открытыми глазами глядя на двух испуганных девушек, склонившихся надо мной. Обе – хорошенькие. Одна блондинка, другая рыженькая. Одеты – странно. Их платьях напоминали старинные костюмы середины девятнадцатого века.

– Вы – кто? – сорвалось с губ.

Девушки переглянулись.

– Я же говорила! Не стоило этого делать! – голос блондинки звучал встревоженно и зло:

– Я с самого начала предрекала, что так оно и будет! Что-то пойдёт не так. И вот – пожалуйста!

Да уж, пожалуйста… пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, верните меня кто-нибудь домой! Ущипните! Растолкайте! Разбудите!

– А что, собственно, пошло не так? – каким-то вялым, словно чужим голосом вопросила я.

Мой голос словно не хотел меня слушаться. Слова с трудом срывались с губ:

– Как я сюда попала? Что происходит?

Девушки снова переглянулись. Рыженькая сделала шаг вперёд, но как-то неуверенно, словно нехотя.

– Ты кто? – спросила она. – Как тебя зовут?

– Алина.

Блондинка испуганно ойкнула:

– Доигрались! Что же теперь будет? Эвелин? Как мы скажем маме? – обратилась она к рыжей. – Что нам делать?

В это самое мгновение я оглушительно чихнула.

– Сначала Эмме… ну, или тому, кто сейчас занимает её тело, нужно переодеться, – уверено заявила рыжая.

Мой мозг, кое-как справившись с последствиями шока, начал потихоньку работать.

Комната, в которой мы находились, вызывала оторопь. Я словно попала в павильон, где предполагалось снимать исторические фильмы. Просторный, квадратный, с французскими полукруглыми арочными окнами зал был набит мебелью до потери художественного вкуса. Повсюду дерево – очень много дерева. Мебель массивная, тяжёлая, явно очень дорогая.

Заметив мой испуганный взгляд, мечущийся по комнате, девушки притихли.

– Эмма, – взяла меня за руку рыженькая, – пойдём, тебе нужно переодеться. Эльза, а ты ступай за мамой.

– Хочешь ей всё рассказать? – насупилась блондинка.

– А что ещё остаётся? Нам не удастся этого скрыть. Уж лучше признаться во всём и сразу. Может быть, родители сумеют всё исправить?

Поднявшись по лестнице, мы с рыжей прошли почти до самого конца коридора и вошли в спальню с голубыми гобеленами и пышным балдахином над двуспальной кроватью.

Пока Эвелин помогала мне переодеваться, мы не обмолвились ни словом.

Я упорно пыталась пробиться сквозь волны беспамятства, охватившее сознание. Самое странное, что я прекрасно помнила, что я – Алина Орлова, неполных восемнадцати лет от роду. Родилась, выросла и проживаю в Воронеже. На данный момент я студентка второго курса Воронежской Академии искусств. Звёзд с неба не хватаю, но и без них мне неплохо. Живу обычно, классическим способом: никому не докучаю, никого не осуждаю и – наше вам почтение.

По гороскопу я – весы. Классические. Люблю порядок и справедливость, нуждаюсь в уравновешенности и в гармонии. У меня всегда много приятелей и мало друзей. Люблю со многими потрепаться за жизнь, о том, о чём и – ни о чём. Близко подпускать к себе людей – не люблю.

Не всё в моей жизни так уж безоблачно, как хотелось бы. Например, мы не ладим с отчимом. Из-за этого у меня постоянные конфликты с матерью. Моя обида на неё растёт с каждым днем, потому что она предпочитает держать его сторону, что в глубине души я считаю предательством.

А в общем я, Алина Орлова, существо тихое, спокойное, домашнее. В толпе предпочитаю держаться незаметно. Пока кто-то смелый пребывает там, на переднем плане, соответствуя чьим-то ожиданиям, я хожу и делаю то, что захочу я.

Да и кому вообще интересно знать, чем я занимаюсь? Правда, обычно я и не делаю ничего особенного. Из запрещённого позволяю себе только пирожные. Из совсем уж запрещённого – пирожное на ночь. Правда, в компаниях я о таком малом количестве своих тайных пороков не признаюсь никому. Чтобы никто не догадался о том, какая я на самом деле хорошая, я даже курила. Иногда. Исключительно в целях конспирации. Иначе в современном молодёжном обществе никак.

Ну вот вкратце и весь мой портрет, который можно подписать как «Ничего особенного».

Но как я оказалась на чёрной карусели, занёсшей меня сюда? Я…я вспомнила!!!

Мы с девчонками поехали к Соньке на дачу. Было весело. Весь день носились, как сумасшедшие. Рядом лес, озеро. За весь день до чудес техники ноги так и не дошли – ни сотовый, ни телевизор, ни ноут ни разу не понадобились. А вечером нас потянуло на страшные истории. Атмосфера располагала. Природа, тишина, звезды, как алмазы – целая россыпь, горохом разбросанная по небу. Красота! В городе такого не увидишь.

В общем, решили пощекотать себе нервы. Вызвать Пиковую даму. Закрылись в комнате. Достали свечи. Поставили на пол большое, в рост человеческий, зеркало. Потушили свет. Зажгли свечу. Нарисовали алой помадой лестницу и дверь, откуда к нам черная дама и должна была явиться.

Взялись все втроём за руки (я, Сонька и Дашка) и произнесли три рада: «Пиковая дама, приди!»

То, что произошло дальше, я помню смутно. Как сквозь воду. Или, вернее, как сквозь сон.

Зеркало дрогнуло. Свечу задуло резким ветром, влетевшим во внезапно распахнувшееся окно. Сонька бросилась к окну – закрывать, а я – к зеркалу, стереть лестницу. Но, стоило только мне коснуться рукой прохладной зеркальной поверхности, как зеркало стало мягким, будто пластилин. Стекло поддалось под моей рукой, и я полетела вперёд, проваливаясь во что-то чёрное и липкое.

Знаю, звучит бредово, но меня будто засосало внутрь!

Очень страшно. Со всех сторон – одни стены. Как будто тебя замуровали заживо. От ужаса я потеряла сознание, а очнулась уже в «викторианской» гостиной. Вместо Дашки и Соньки рядом были эти две красавицы – блондинка и рыжая. Эвелин и Эльза.

***

– Значит, ты – Алина? – Эвелин сжала виски пальцами, словно внезапно разболелась голова. – Что же теперь дальше-то будет?

Меня этот вопрос тоже интересовал. Очень.

В комнату впорхнула Эльза:

– Это точно не Эмма, – заявила сестре Эвелин.

– Кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне, что происходит? – взмолилась я.

– Да мы сами в замешательстве и ни в чём не уверены. Но, похоже, произошло чудовищное недоразумение.

Это я поняла. Дело за малым – уяснить, какое именно.

– Обмен душами, – припечатала Эвелин. – Твоя душа попала в тело нашей сестры. А её, как мы надеемся – в твоё.

Не буду спрашивать: «Как такое возможно?». Драматичное заламывание рук и горючие слёзы тоже опустим.

Перейдём к самому главному:

– Как всё исправить?

– Не знаем, – развела руками Эльза. – Очень возможно, что никак. Видишь ли, обряд должен был привести совсем к другому эффекту.

– Ты уде рассказала маме? – спросила Эвелин у Эльзы.

Та кивнула.

– К как мама это восприняла?

–А как такое можно воспринять? Да её чуть удар не хватил! Нужно было хотя бы как-то подготовить её.

– Нет времени.

Я пыталась представить, что эти люди могли чувствовать по отношению к самозванке, занявшей тело их сестры? Вряд ли симпатию. С другой стороны, это как бы не я начала непонятные обряды? И, если что, я тоже не в восторге!

Дверь широко распахнулась и на пороге возникла красивая дама средних лет. Как и Эльза, она была блондинкой.

– Эмма, дитя моё! – протянула она ко мне руки, пафосно раскрывая объятия, чем привела меня в полное замешательство. – Что случилось? Твои глупые сестры наговорили мне ужасные вещи! Да кто поверит, чтобы моя талантливая, умная девочка совершила такую роковую ошибку?

Раздавшееся вслед за этим утверждением саркастическое фырканье, ясно давало понять, что сёстры не разделяли мнение матери о способностях Эммы. И, судя по тому, через что мы все сейчас проходили, были в своём мнении совершенно правы.

– Не хочу вас разочаровывать, но я – не Эмма. И вижу вас в первый раз. Как и ваших очаровательных дочек, – сообщила я.

Какое-то время женщина пристально вглядывалась в моё лицо. Потом, схватившись рукой за сердце, тяжело опустилась на кровать.

Эльза поспешила к матери, протягивая ей красивый флакончик. От него даже за несколько шагов шибало резким запахом лаванды, лимона и бергамота.

– Ваша нюхательная соль, maman.

Вдохнув несколько раз, дама потрясённо выдохнула:

– Быть не может. Этого… просто не может быть!

Я была с ней согласна на всё сто. Но факта это не отменяло – я не Эмма. Я Алина Орлова в теле Эммы… не знаю уж, как там её фамилия?

Я стояла, опустив очи долу, скромно сложив на животе руки. Так, по моему смутному представлению, должны были вести себя благовоспитанные девицы в девятнадцатом веке.

Чем дальше я продвигалась по дороге осознания того, что всё это не сон и не бред, а какая-то страшная, сюрреалистическая реальность, тем страшнее становилось.

– Эльза, сходи за отцом, – наконец выдохнула убитая горем мать.

Эвелин с сомнением покачала головой:

– Права, mama, не знаю, стоит ли посвящать отца в это?

– По-твоему, мы сумеем разобраться с этим без него? – возвысила дама голос. – Да и как я посмею скрыть от вашего отца такое?!

Отец Эммы тоже обладал исключительно привлекательной внешностью. Воистину, родители девиц были потрясающей парой.

Красивый-то он красивый, да вот навряд ли добрый.

– Как это случилось?! – рявкнул он на своё семейство прямо с порога.

Мать и сёстры сжались, словно воробушки перед коршуном.

– Подойди! – велел он мне.

Я подошла.

– Посмотри мне в глаза.

Я посмотрела. А что ещё оставалось? А потом всё повторилось, словно повтор кинофильма: комната, зеркало, свечи, алая помада в моих руках, ломанная черта в виде лестницы. И – огромный пространственный пылесос, вытянувший меня из собственного тела и перебросившийся сюда.

«Пиковая дама, приди!»

– Она не лжёт, – уставшим голосом вынес вердикт мужчина, отступая. – Это не наша дочь.

И, словно обессилев, сел на кровать, прислонившись лбом к столбику, поддерживающему балдахин.

– Но это… это… это катастрофа! – заломила руки мать семейства.

– Не убивайтесь так, матушка, – погладила её по плечу Эльза. – Мы всё исправим. Мы непременно найдём способ вернуть Эмму. Она же не умерла? Она же просто… просто…

Блондинка стихла, не зная, какое слово подобрать, но ход её мыслей мне понравился – вернуться назад, в своё тело, очень хотелось.

– Мы совершенно точно попытаемся всё исправить, – поддержала сестру Эвелин. – На это, конечно, нужно время. Мы должны понять, какие заклинания использовала Эмма и что конкретно пошло не так.

– Не факт, что заклинание вообще можно обратить, – обречённо проговорил отец семейства.

Мать при таком известии, как и положено матери, залилась слезами. А я подумала о своей маме. Сейчас та самая Эмма находится рядом с Дашкой и с Сонькой. В моём мире ни в какие обряды не верят. Подружки уже, наверняка, решили, что я сошла с ума. К такому же выводу придёт и мама.

Бедная мама. И бедная – я. Господи Боже, сделай так, чтобы меня, к моему возвращению, в психушку не упекли! Внуши этой самой Эмме не доказывать всем и каждому, что она – не я.

В этом мире обмен телами вызвал шок, но воспринимался окружающими как нормальная реальность. Надо ли говорить, что в моём всё будет иначе?

– Моя девочка! Моя девочка! – жалобно причитала мать Эммы, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Довольно! – поднялся с кровати отец, смерив жену суровым взглядом. – Твоя девочка должна была понимать, в какую авантюру ввязывается и на какой риск идёт. Ну? – обернулся отец к притихшим сёстрам. – Рассказывайте.

– Что же рассказывать, papa? – тряхнула головой Эльза. – Мы ничего не знаем.

– Никогда не поверю, чтобы вы, вертихвостки, не в курсе. Сейчас совсем не то время, чтобы врать.

– Ты прекрасно знаешь, что Эмма никогда не посвящала нас в свои интриги, – холодно уронила Эвелин.

– Посвящала или нет, вы всё равно подозревали, что она затевала?

– Она собиралась провести какой-то эксперимент с выходом души из тела. Что-то вроде Живой Смерти.

Мать, перестав на мгновение плакать, отняла платок от лица и в диком ужасе посмотрела сначала на дочь, потом на мужа. Отец выглядел не менее потрясённым. Так. Делаем вывод что идея Эммы была плохой идеей.

Отец достал платок и стёр выступившие на лбу бисеринки пота:

– Надеюсь, вы ничего не трогали в гостиной после проведения обряда?

Все дружно замотали головой. В том числе и я. Не трогали.

– Попытаюсь разобраться. Попробую хоть что-то отследить. Но как вы могли пойти на такое?! Мало того, что господь не дал мне сыновей, так у меня вместо дочерей – безмозглые дуры.

– Андриан! – предупреждающе подняла руки его жена. – Как ты думаешь, сколько времени всё это займёт?

– С учётом того, что подобные заклинания под запретом, и я не могу рассчитывать ни на кого, кроме себя – несколько месяцев. Не меньше.

Мать снова зарыдала. Я с трудом удерживалась, чтобы не последовать её примеру.

– Но, отец! – запричитала Эльза. – Через неделю мы должны вернуться в Институт! Я ума не приложу, как всё уладится? Как мы объясним людям, что Эмма просто взяла и – пропала?!

– Пропала? – криво ухмыльнулся отец семейства. А потом ткнул пальцем в мою сторону. – Так вот она! Стоит прямо перед нами. Как тебя зовут? – обратился он ко мне.

– Алина.

– Отныне, Алина, ты Эмма. Эмма Дарк. Моя старшая дочь. Пока я буду разбираться с последствиями вашей ворожбы, дурёхи, ваша задача сделать так, чтобы никто не усомнился в том, что Эмма – это Эмма. Вы меня поняли?

Мы дружно закивали.