Пиксельные ментики

ВАЛЬС ОБРЕЧЁННЫХ

Нас не язвите словами облыжными,

жарко ли, холодно? По обстоятельствам...

Кто-то повышенные обязательства

взял и несёт, а мы всё-таки выживем.

Мальчики с улиц и девочки книжные...

Осень кружится в кварталах расстрелянных.

Знают лишь ангелы срок, нам отмеренный,

только молчат, а мы всё-таки выживем.

Не голосите, холёно-престижные,

будто мы сами во всём виноватые.

На небе облако белою ватою

мчит в никуда, а мы всё-таки выживем.

Не разобраться, что лучше, что ближе нам?

«Шашки подвысь, и в намёт, благородие!»

Нам смерть на Родине, вам же – без Родины.

Вот как-то так... А мы всё-таки выживем!

2014

ГОРОД

Уходит всё – виденья, знаки, сроки,

стихи от первой до последней буквы.

Шуршит пергамент в горле, вязнут строки

и рифмы на зубах скрипучей клюквой.

Тень с запада зовёт, играет, манит

похлёбкой за уступку первородства.

С натугой тянет скаредные длани

к востоку. Залп. И пала тьма на Город.

Но Город жив и вопреки наветам

восстанет, смерть поправ, неопалимый.

Чем гуще мрак, тем ближе час рассвета.

И знай – с востока свет, с востока силы!

2015

«Плюсы» кружатся воронья на небе белом.

Зафевралело в сентябре, зафевралело.

В разнос кибитку жизни мчит шальная кляча,

а небо плачет на ветру, а небо плачет.

Листает залп за разом раз судьбы тетради,

ложатся «грады» у двора, ложатся «грады».

И ты летишь к земле ничком, лютуют мрази.

Из князей в грязь, упав щекой, от князей к грязи.

Выводит мины хвостовик шальное соло,

шипит осколок в колее, шипит осколок.

Побрал бы чёрт и этот дождь, и эту осень,

и вдруг проносит артобстрел, и вдруг проносит.

А ты лежишь, обняв Донбасс, – пошире руки!

Такая штука эта жизнь, такая штука...

2015

Нет ни эллина, ни иудея,

а дороги к храму отмощены

черепами. Воскликнешь «Где я?!»

пред ощеренной пастью площади.

Свет фальшфайера. Вонью тленною

растекается ненависть-сукровица.

С размозжёнными вдрызг коленами

ты опять не поспеешь к заутренней.

Перерезанным воешь горлом ты,

хрипло булькаешь чёрными сгустками,

нет дороги тропою торною,

только стёжкой кривой да узкою.

Ныне судьбы чертой означены

и осколком навылет ранены.

То ли тёткою, то ли мачехой

крест пропившая мне Украина.

Лебезит кнутом, лупит пряником,

дланью щедрой дарует отметины.

То ли пасынки, то ли племянники,

заслоняемся тыном плетенным

из упрямства да из отчаяния,

круг рисуем со странными знаками.

Пропоют ли мне величальную

или в яму кинут собакою?

2015

Охота на Донбасс

Ты как загнанный зверь. Дыбом шерсть на хребте.

А вокруг — запах пороха, крики и сталь.

Ты — не тот. И вокруг всё не так и не те.

Россиянам — хохол, Украине — москаль.

Погляди, как у стаи редеют ряды

Пули злы, и волчицы теряют волчат.

Кто отравы глотнул, кто в капкан угодил,

Кто на колья с обрыва шагнул сгоряча.

Дышат в спину враги, шавки тявкают зло,

И ползёт шепоток, словно пал по жнивью:

«Кровопийца, убийство — твоё ремесло...»

Отступить и под нож бросить совесть свою?

Ты на брюхе ползёшь, ты оскалил клыки,

В безысходности лижешь промёрзший песок.

Прочь бы землю толкнуть и махнуть за флажки.

Там найдёшь конуру, будет мяса кусок...

Сталью лязгнули зубы, и снова во тьму.

Честь и совесть не чих, только их выбирай.

Знает стая и знает вожак, что тому,

Кто предал свой народ, путь закрыт в Волчий Рай.

2015

Псы войны

Когда отгремит канонада

и Смерть опрокинет весы,

украдкой, ползком из засады

выходят голодные псы.

Поправ вековечное право

руки, что ласкает и бьёт,

по самому краю оврага

проводит их страх и чутьё.

Их много. Война и разруха

коснулись не только людей.

Наполнить несытое брюхо

мечтают они поскорей.

Каков твоей правды оттенок,

скакал ты в мороз или нет,

парковщик ты или тенор,

для них ты всего лишь обед.

Нет, псы не играют в Мессию

но чтят непреложный закон.

Тела пожирая людские,

они не порочат имён.

2016