Пиратская жизнь

Третьи сутки за нами гонится британский трёхпалубник. Нет, вначале-то он именно гнался, когда ветер был посвежее, большое судно и идёт быстро. Ветер весело подгонял нашу шхуну, когда на горизонте появились паруса. Вскоре стало ясно, что англичанин идёт именно за нами. Такие корабли у них специально шастают, чтобы топить и захватывать пиратские суда. Нас тоже ждала подобная судьба, но тут шхуна вошла в полосу штиля.

Тогда казалось, что это конец, но капитан быстро сообразил и мы спустили шлюпку. Навалившись на вёсла, мы продвинулись вперёд достаточно, чтобы англичане тоже застряли в полосе штиля. Надо отдать должное, капитан у них не дурак, шлюпки спустили быстро, и они попытались буксировать это огромное корыто. Но парни, вес у нас слишком разный. Сходу догнать не получилось, а мы едва не сдохли на вёслах. Поменяли матросов в шлюпке и всё продолжилось.

Англичанам проще, у них команда раз в десять больше нашей, да и шлюпок больше. Они так и тянут свою громадину, меняясь через каждые шесть часов. У нас всего три смены в шлюпке, поэтому гребём мы по восемь часов, а после жрать и спать порой прямо тут, на палубе. У нас даже капитан сам машет вёслами, если кто-то сильно устал.

Надолго нас так не хватит, однажды мы упадём и решим, что лучше нас повесить, только бы избавиться от этого каторжного труда. Спасает нас пока лёгкий ветерок, «кошачья лапка» дующий на рассвете. Лёгкая шхуна уходит вперёд, но такие порывы не бывают долгими, и снова вёсла и гребём, как каторжные.

Постепенно в душу закрадывается предательская мыслишка бросить всё, но капитан умеет приободрить команду, находя нужные слова. В смысле, ругается он каждый раз по-новому, и это придаёт нам сил. Порой кажется, что он их придумывает на ходу, эти ругательства, но звучит ободряюще. И вот, уже третья ночь наступила, и тут наш капитан командует убрать паруса, крепить по-штормовому, ставить бизань-стаксели и поднять шлюпку на борт.

Сошёл с ума, думали мы тогда, впрочем, все уже готовы сдохнуть, лишь бы закончилось это мученье.

– Шевелись, сонные мухи, сейчас начнётся!

Точно рехнулся, что начнётся в такой штиль? Но тут мы замечаем, что капитан смотрит вверх, а там на фоне звёзд по небу летит маленькое облачко. Правда, летит оно нам навстречу и довольно резво. Англичане тоже заметили его, но их паруса быстро не укатаешь, там ещё по вантам нужно побегать.

Шквал они явно прозевали, когда он налетел, мы отделались лёгким испугом и полетели вперёд. А вот их корабль едва не лёг парусами на воду. Кажется, там кто-то сорвался в море с рея, но это нас уже не беспокоило. Ветер усилился и начался настоящий шторм. Шхуна взбирается на волну и падает вниз, нас болтает в разные стороны, но мы даже немного отдохнули. После каторжной гребли, беспокоила только качка.

После трёх суток шторм пошёл на убыль, волны всё также раскачивали нашу шхуну, но ветер стал стихать. Мы даже поставили все кливера и бизань, теперь шхуна летит вперёд, хотя по таким волнам это трудно назвать хорошим ходом. Ещё через сутки ветер стих, и мы едва ползём по мёртвой зыби.

К нашему ужасу, за кормой снова маячит проклятый трёхпалубник. Он ещё далеко, но нам это не в радость, если там поставят все паруса, то нам конец. Грести больше нет никакого желания. Так проходят ещё сутки, а мерзкие англичане потихоньку подтягиваются к нам. Это конец, мы все понимаем это.

Уйти в бейдевинд тоже не вариант, хотя они таким курсом и не смогут идти, но перехватят нас на дуге, чтобы мы не делали. Они просто увалят до галфвинда, а там у них скорость выше. У нас осталась одна ночь, завтра они подойдут на выстрел и нам конец. И тут наш капитан, как только стемнело, командует шлюпку на воду. Мы едва не убили его, но, начистив пару физиономий, он навёл порядок в экипаже, а затем приказал загрузить все бочки с порохом в шлюпку.

Миленькое дело, это что, кто-то должен пожертвовать собой? Ещё пару часов готовые сдохнуть, мы не были готовы к этому. Шесть бочек пороха должны были рвануть у борта, чтобы пролом заставил англичан отказаться от погони. Но капитан никого не позвал, сам сел в лодку, прихватив только абордажную кошку. Набил трубку и поплыл, а мы смотрели вслед нашему капитану, испытывая чувство стыда.

В наступившей темноте лодка быстро исчезла из вида, и мы ждали, напряжённо вглядываясь в темноту. Вдруг тьму разорвала яркая вспышка и до наших ушей донёсся грохот взрыва, но ещё раньше мы увидели, как рванула крюйт-камера англичанина. Мы орали от счастья, забыв, что потеряли капитана. И только наш юнга увидел больше остальных.

– Возвращаемся! – крикнул он, как только утихли наши радостные возгласы. – Капитан жив!

Никто не поверил. Но он настаивал, что видел в свете взрыва уплывавшего прочь капитана.

– Ладно, а то ты с ума сойдёшь, – согласился боцман. – По местам!

И мы повернули по большой дуге, увалив до галфвинда, а потом уже подошли в бейдевинд к месту катастрофы.

– Эй, на судне! – услышали мы знакомый голос.

Капитан сидел на каких-то обломках. Без шляпы он уже не казался таким грозным, но мы радовались, как дети. Подняли его на борт и долго благодарили за избавление. Оказалось, воткнув «кошку» почти в форштевень, наш капитан потравил конец примерно до того места, где должна быть крюйт-камера у англичан. Там он поджёг фитиль и спрыгнул в воду, стараясь отплыть подальше.

Вот и всё, мы потом долго ходили без шлюпки, пока не взяли один английский галиот. Он оказался таким нищим, что мы забрали шлюпку и отпустили их на все четыре стороны. Только теперь вся команда пойдёт за капитаном хоть в пекло. Юнга теперь в любимчиках, но мы и не расстраиваемся, парень не зазнаётся, ведёт себя, как прежде. Вот такая она, пиратская жизнь, а вы думали, что у нас только золото в карманах и ром в глотках?