Пиратский обычай

Корабль вынырнул из ниоткуда. Только что на радарах было пусто — и вот стальной левиафан, ощетинившийся антеннами и дулами орудий, возник в каких-то пятидесяти километрах и сразу пошел на сближение.

Он мог выскочить из гиперпрыжка, но тогда приборы засекли бы возмущение пространства. Однако приборы молчали. Похоже, корабль использовал какую-то хитрую маскировку и сбросил ее, лишь подойдя вплотную.

Это наводило на мысли о некоем злом умысле, но Третий капитан старался, пока возможно, думать о людях хорошо.

— Корабль, — воззвал он в микрофон, одновременно — просто на всякий случай — набирая команду для активации ионной пушки. — С вами говорит капитан Космофлота Третий. Прошу назвать ваши позывные и цель…

На обращенном к нему боку левиафана полыхнула дульная вспышка. Ощутимых разрушений это не повлекло, но спустя секунду консоль известила Третьего, что никакой ионной пушки на «Страннике» больше нет. Похоже, стреляли чем-то импульсным. Третий сразу начал думать о чужом экипаже хуже.

— Предупреждаю, — сказал он, включая маневровые и начиная разворот, — атакуя корабль Космофлота, вы нарушаете Кодекс Галактического Союза, пункт…

Последовала еще одна вспышка. Свет в рубке мигнул, по монитору побежали серые полосы. Маневровые двигатели перестали отвечать. И маршевые — тоже.

— Третий, — раздался в наушниках встревоженный Севин голос. Сева вместе с Кимом шел на «Эвересте» в четырехстах километрах от «Странника». — Что там у тебя происходит?

— Небольшие сложности, — откликнулся Третий. — Ваше присутствие не повредит. Если вам не трудно.

Чужой корабль подошел уже очень близко и выпустил из чрева две телескопические штуковины, похожие на стрелы подъемных кранов. Штуковины жадно растопырились. По-видимому, враг готовился произвести захват.

Третий отстегнул ремень и вылез из кресла. Как бы хорошо ни был оснащен противник, не мог он одним импульсом вырубить «Страннику» сразу все. Скорее всего, пропала связь с двигательным отсеком. Нужно спуститься на нижнюю палубу и перезагрузить систему вручную.

Третий успел сделать шаг к выходу из рубки, и тут «Странник» содрогнулся — должно быть, противник начал стыковку, — а затем многократно возросшая гравитация распластала Третьего по полу. Дыхание перехватило, голову пронзило болью, и на несколько секунд он, кажется, потерял сознание.

Это был прыжок, подумал он, когда туман перед глазами рассеялся. Он пристыковался ко мне и затянул в прыжок. Хороший, получается, корабль, мощный. И смелый пилот — совершать гиперпрыжки, находясь с кем-то в стыковке, очень опасно.

Цепляясь за край пульта, он поднялся на ноги. Взглянул на мониторы — мониторы были темны. Консоль не отвечала. Вечер окончательно перестал быть томным.

— «Странник» — «Эвересту», — позвал Третий в микрофон, ни на что особо не надеясь. — Сева? Ким?

Ответа не было. Зато вдруг ожил другой, общий канал связи, и хорошо знакомый скрипучий голос произнес:

— Здорово, Третий!

Третий нащупал позади кресло и уселся. После прыжка его еще слегка пошатывало.

— Привет, Крыс, — сказал он сдержанно. — Это что сейчас было?

— Это был абордаж, — с готовностью пояснил Крыс. — Как тебе? Заценил импульсную пушку?

— Заценил, — не стал отрицать Третий. — И прыжок — тоже. У тебя очень хороший корабль. Прискорбно видеть, что ты используешь его в таких недостойных…

— Это не мой, — перебил Крыс. — Это корабль моего нового друга. Я вас познакомлю. Короче, Третий, ты теперь мой пленник. И я с тобой поступлю по старинному пиратскому обычаю. Давай выходи с поднятыми руками и не делай глупостей. И не шуми — у моего нового друга сейчас тихий час.

Весельчак У приоткрыл глаза, снова закрыл и еще немного полежал, вслушиваясь в тишину. Тишина была почти полной, только на самом пределе слышимости мерно гудели двигатели. Приятный, успокаивающий звук.

Все бесстрашные акулы звездных трасс знают, насколько важно для здоровья соблюдать режим — особенно там, где световой день отсутствует в принципе и жизнь измеряется условными корабельными сутками. Весельчак следовал режиму неукоснительно: восемь часов ночного сна и час послеобеденного отдыха. И нигде ему не спалось так сладко, как в глубоком космосе.

В приятной полудреме он провел еще несколько минут, а затем вдруг понял, что к шуму двигателей добавился еще один звук. Это был еле слышный, приглушенный несколькими переборками писк.

Пищала рация в рубке. Кто-то пытался выйти с кораблем на связь.

Весельчак резко сел на койке, автоматической рукой нашаривая под подушкой бластер. В рубке постоянно должен был находиться вахтенный, в том числе как раз для того, чтобы принимать чужие радиосигналы. Если его нет на месте, значит, произошло что-то плохое.

Если вы космический пират и командуете другими космическими пиратами, самое очевидно плохое, что с вами может случиться, — это бунт на корабле. Но, сказал себе Весельчак, в этом случае меня бы, наверное, разбудили. Нет, тут что-то другое.

Он осторожно выглянул в коридор — в коридоре было пусто. Крадучись и держа бластер наготове, он двинулся в сторону рубки. По дороге ему не встретилось ни души. Корабль словно вымер. Все это наполняло душу нехорошими предчувствиями, и, войдя наконец в рубку, Весельчак первым делом сграбастал огнемет — после печального инцидента с «Ностромо» огнеметы входили в обязательную комплектацию наряду с аптечкой и огнетушителем. А вторым делом Весельчак нажал кнопку на пульте и сказал:

— На проводе.

Динамики разразились помехами. Инициаторы разговора, судя по качеству связи, находились довольно далеко. Наконец над статическим треском поднялся мужественный и волевой голос.

— Послушай, пират, — начал голос с напором, — если ты не враг себе, ты немедленно…

— Ким, подожди, — перебил его второй голос, тоже волевой, но более сдержанный. — На связи капитан Космофлота Буран. Рядом со мной находится капитан Космофлота Янсон. С кем я говорю?

Весельчак, уставившись на консоль остановившимся взглядом, с размаху рухнул в пилотское кресло. Что-то жалобно хрустнуло — то ли в кресле, то ли в Весельчаке.

В отличие от остросюжетных криминальных сериалов, которыми исправно снабжала общество Объединенная Блукская Киностудия, в реальной жизни космические пираты старались без надобности не светиться в квадрантах, подконтрольных Галактическому Союзу. Периферия галактики велика и плохо освоена, там на всех хватит места и добычи — а если и не хватит, лучше уж сойтись в бою с другим пиратом, чем с хорошо подготовленным капитаном Космофлота.

И уж меньше всего на свете Весельчак хотел конфликта с прославленными Первым и Вторым капитанами, живыми легендами космоса. «Хорошо, — подумал он отстраненно, — что с ними, по крайней мере, нет Третьего. Тот, говорят, вообще зверь».

— Алло? — тем временем переспросил капитан Буран в рации. — Меня слышно? С кем я говорю?

Весельчак прочистил горло.

— Добрый день, — выпалил он натужно-беззаботным тоном. — Определенно произошло какое-то недоразумение: я всего лишь мирный исследователь и не понимаю, какие ко мне могут быть…

— Послушай, мразь!.. — вступил капитан Янсон, но капитан Буран снова его перебил.

— Значит, так, — отчеканил он. — Мы видели, как ты захватил корабль Третьего капитана и ушел в гиперпрыжок. Вычислить твое местоположение — вопрос нескольких часов. Так что если не хочешь очень больших неприятностей, советую тебе отпустить нашего друга и исчезнуть с радаров…

— И если с его головы хоть волос упадет… — прорвался неистовый капитан Янсон.

— …То тебе несдобровать. Ты понял?

— Извините, очень плохо слышно, — сообщил Весельчак дрогнувшим голосом. — Ничего не разобрать. Если у вас что-то срочное, перезвоните, пожалуйста.

После чего нажал отбой и на всякий случай отключил рацию.

Что за чертовщина, спросил он себя. Чего они ко мне прицепились? Что за бред про Третьего капитана? И куда, вакуум их раздери, подевалась моя команда?

Теряясь в догадках, он рассеянно скользил взглядом по пульту управления и не сразу осознал, что на пульте горит красная лампочка. Она оповещала о том, что в грузовом трюме открыт внешний люк.

Это тоже было непонятно, но здесь, по крайней мере, Весельчак знал, что нужно делать. Он попробовал связаться с трюмом. На том конце не ответили, и, взяв в одну руку бластер, а в другую — огнемет, Весельчак отправился разбираться лично.

По пути ему так никто и не встретился. Добравшись до трюма, Весельчак оставил огнемет, который в вакууме все равно бы не пригодился, задраил скафандр и через внутренний шлюз вышел в трюм.

Ну, сказал он себе, хотя бы пропавшая команда нашлась. Очень возбужденные, его бравые молодцы сгрудились перед открытым внешним люком и хором орали по внутренней связи: «Да-вай! Да-вай!» Что их так захватило, за спинами видно не было, поэтому Весельчак, стуча магнитными ботинками, протолкался к люку и выглянул.

Прежде всего он увидел рельсу. Она была огромная, метров восемьдесят длиной, а может, и больше — дальний ее конец уходил в открытый космос и просматривался плохо. Ближний же конец кто-то очень неаккуратно приварил к полу трюма. К чистенькому, новенькому, отполированному полу, еще не знавшему ни царапин, ни вмятин.

Еще через мгновение Весельчак сообразил, что рельса эта — не что иное, как пю-мезонный излучатель, который он две недели назад приобрел на Блуке за огромные деньги.

— Это что такое? — спросил Весельчак страшным голосом.

На него никто не обратил внимания. Подчиненные всматривались куда-то по ходу рельсы и азартно вопили. Весельчак возмутился до глубины души, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться гневной речью, — и тут заметил еще одну важную деталь.

Ранее он бегло сосчитал собравшихся в трюме по головам и отметил, что вся команда в сборе. Теперь же понял, что не наблюдает в толпе самого низкорослого члена экипажа. Сердце Весельчака пропустило удар.

— А где Крыс? — сказал он в пространство.

На сей раз его услышали. Долговязый шестирукий мужик, энергичнее всех оравший: «Давай! Давай!» — обернулся, кивнул в сторону разверстой бездны и ответил:

— Крыс там.

— В смысле — там? — переспросил Весельчак, задним числом осознавая, что у него в команде не было и нет никакого шестирукого мужика.

А тот всмотрелся в космические дали и добавил:

— Да вон он уже возвращается.

Весельчак тоже всмотрелся. На том конце рельсы в самом деле происходило какое-то шевеление. Вскоре стало ясно, что это человек в скафандре, раскинув руки, будто канатоходец, бредет в пустоте по направлению к кораблю.

Весельчак запоздало понял, что из трюма к человеку в скафандре не тянется никакого страховочного троса, и заскрежетал зубами, раздираемый наполовину тревогой, наполовину возмущением от такого вопиющего пренебрежения техникой безопасности.

Еще пара томительных минут, и Крыс наконец добрался до люка и, ухватившись за чью-то протянутую руку, ступил на надежный пол трюма. Он выглядел усталым, но очень довольным.

— Вообще не получается, — сообщил он с восторгом. — Чем-то все время примагничиваешься — либо ботинками, либо перчатками.

— Ну! — воскликнул шестирукий мужик воодушевленно. — Я же говорил! С нее невозможно свалиться!

— А если подпрыгнуть? — спросили из толпы.

— Я попробовал, — ответил Крыс. — Ты подпрыгиваешь внутри скафандра, а ботинки остаются на месте.

— А если встать на четвереньки, а потом ладони и ступни оторвать от поверхности?..

Это предложение внес старпом Бесноватый, которого Весельчак привык считать образцом здравомыслия и рассудительности. Все явно зашло слишком далеко, пора было заканчивать этот балаган.

Весельчак прокашлялся и самым капитанским голосом, на который был способен, рявкнул:

— Что здесь происходит?!

Тут его наконец заметили.

— Пока ты спал, — сообщил Крыс гордо, — я взял в плен Третьего капитана. Вот он. Третий, это Весельчак У, мой новый друг. Весельчак, это Третий, мой враг.

Весельчак застыл, потрясенный внезапным срывом покровов.

— Очень приятно, — сказал шестирукий мужик, оказавшийся Третьим капитаном. — У вас замечательный корабль.

— Спасибо, — ответил Весельчак слабым голосом и автоматически пожал три протянутых руки. Он не знал, что и думать. С одной стороны, стало понятно, чего хотели от него Первый и Второй капитаны. С другой — совершенно неясно было, что теперь делать с Третьим и как выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями. Или хотя бы живым.

Пауза затянулась, и он спросил первое, что пришло в голову:

— Зачем вы демонтировали излучатель?

— А, — сказал Третий капитан. — Это такой старинный пиратский обычай. Называется «бродить по доске»…

— Прогуляться по доске, — поправил его Крыс.

— Да. Так вот, гулять по доске у нас получается. Только никак не выходит с нее свалиться, а это ведь самое главное.

— Видимо, какие-то технологии со временем были утрачены, — признал Крыс.

— А если вообще отключить в скафандре магниты? — спросил кто-то.

— Тогда ты даже гулять не сможешь, сразу улетишь.

— А я говорю, если встать на четвереньки…

Весельчак попытался взяться руками за голову, но наткнулся на шлем.

— Кэп, а я вот что думаю: если пройти по ней, а потом лечь…

— Кэп, а можно мне попробовать?..

— И мне!

— И мне!

— Крыс, — промолвил Весельчак с нажимом, — может быть, ты и твой пленник пройдете в кают-компанию и мы поговорим там?

— С удовольствием, — ответил вежливый Третий.

— И чаю можно выпить, — сказал Крыс. — А вы, ребята, пока пробуйте. Соблюдайте очередь и пропустите вахтенного вперед — ему надо на пост.

— И привяжитесь чем-нибудь! — добавил Весельчак. Перед глазами у него на мгновение вспыхнуло видение: его команда с радостным гиканьем разлетается по всему Млечному пути.

— …Есть еще такая штука, как «вздернуть на рее», — задумчиво сообщил Крыс, болтая ложечкой в чайной чашке.

— Что такое рея? — спросил Третий.

— Какая-то палка. Можно использовать излучатель, пока мы его не вернули на место. Так вот, человеку на шею набрасывают скользящую петлю, веревку перекидывают через эту самую рею и тянут, пока он не задохнется.

— В скафандре не получится затянуть веревку вокруг шеи, — возразил Третий. — Она соскользнет с шлема.

— Можно пропустить под мышками.

— Но тогда человек не задохнется.

— Да и вообще в невесомости это как-то теряет смысл, — подытожил Крыс. — Весельчак, а к чаю есть что-нибудь?

— Нет.

— Вроде же было что-то.

— Нет, не было, — отрезал Весельчак. И посмотрел на Крыса с намеком. Но Крыс намека не понял. Да и неудивительно, сказал себе Весельчак: его новый друг вообще был не слишком-то прошарен в области социальных навыков.

В Серой туманности у Крыса сложилась определенная репутация, на его счету было немало успешных и дерзких налетов. С другой стороны, отношения с коллегами по цеху у него выстраивались непросто. Ходили слухи, что несколько его банд распались, а один раз его даже пытались низложить — история, правда, умалчивала, что случилось потом с этими отчаянными смельчаками. В целом его считали пиратом опытным и опасным, но несколько тяжелым в общении. У Весельчака же с общением проблем никогда не было, так что он верил, что их злодейский союз будет продуктивен. Слабыми сторонами Весельчака — и он всегда честно признавал это — были некоторая нерешительность и чрезмерная осторожность. Ему нужен был отчаянный и бесстрашный напарник, и он не знал никого, кто был бы более бесстрашен и отбит, чем Крыс.

Разве что знаменитые капитаны, чьими именами пугали юных, начинающих пиратов.

Слава капитанов летела впереди них и была полностью заслужена. Громадный «Эверест», которым виртуозно управлял Первый, мог легко оставить пиратский крейсер без вооружения и двигателей. Второй славился тактическим гением, не раз и не два ему случалось одержать победу над превосходящими силами противника благодаря военной хитрости. И все же, если погрузиться в сравнительный анализ, репутация этих двоих ни в какое сравнение не шла с мрачной аурой, окружавшей Третьего. Говорили, что в сражении он не испытывает ни малейшей жалости к врагу. Что видит людей насквозь, может читать мысли и обмануть его невозможно. Еще рассказывали о тайном фиксианском приеме, позволяющем оторвать противнику голову, — и защиты от этого приема не было, ибо невозможно освободиться из захвата, когда у тебя всего две руки, а у твоего врага — шесть.

И Весельчака очень беспокоило, что настолько одиозная и зловещая личность восседает на диванчике посреди его кают-компании и треплется о пиратских обычаях. Каждый раз, когда Третий тянулся к своей чашке, Весельчак вздрагивал и непроизвольно клал руку на рукоять бластера. Хорошо, что под столом это было незаметно.

Почему вообще он тут сидит? — спрашивал себя Весельчак, в то время как его сотрапезники оживленно обсуждали, можно ли организовать повешение в невесомости. Если он пленник, то почему не связан и не заперт в малом трюме? С другой стороны, вязать нужно было сразу, а теперь уже как-то неловко…

— Вы, наверное, еще не в курсе, — сказал он, воспользовавшись тем, что в обсуждении наметилась пауза, — но полчаса назад со мной связался Первый капитан. Он требовал, чтобы его друга вернули целым и невредимым, и грозил ужасными последствиями…

— Отлично, — проскрежетал Крыс. — Поставим излучатель на место и посмотрим, как «Эверест» выдержит пю-мезонный заряд.

— Я думаю, нормально выдержит, — миролюбиво отозвался Третий.

— История нас рассудит.

Пресвятая туманность, подумал Весельчак обреченно. Меньше всего на свете он хотел проверять, как прославленный «Эверест» отреагирует на пю-мезонный заряд. Он вообще не хотел подходить к «Эвересту» на расстояние выстрела.

…Крыс — так, по крайней мере, утверждал он сам — был родом с планеты Крокрыс. С большим трудом Весельчак отыскал упоминание Крокрыса в межгалактическом путеводителе и узнал, что это мертвая планета, население которой истребило друг друга в бесконечных междоусобных войнах. Что ж, если Крыс был типичным представителем своей расы, поверить в это было легко: такое вопиющее отсутствие инстинкта самосохранения просто не оставляло виду шансов на выживание.

— Ким мне как-то пересказывал «Капитана Блада», — сообщил между тем Третий, которого не слишком впечатлило известие о том, что друзья спешат к нему на выручку. — И там упоминалось такое мероприятие, как «протаскивание под килем»…

Крыс насторожился и спросил:

— Что такое киль?

— Какая-то часть корабля, очевидно, — ответил Третий.

— Весельчак, у нас есть киль?

— Нет, — сказал Весельчак неприятным голосом.

— Плохо. Надо поставить.

— Ничего страшного, — вступил Третий. — Зато у вас излучатель замечательный.

— На бочку с порохом бы вас посадить, — пробормотал Весельчак, которого несправедливый упрек задел за живое. — Обоих.

— Что такое порох? — спросил Третий.

— Что такое бочка? — спросил Крыс.

Весельчаку не понравилось, как они оживились. Перед его мысленным взором сразу встала картина: тюремщик и пленник, пребывая в полном согласии и единении душ, начинают изобретать порох прямо здесь, посреди кают-компании. И в конце концов приходят к успеху.

Наверное, история еще не знала случая, чтобы космический корабль погиб от порохового взрыва. И Весельчаку не хотелось бы попасть в галактические анналы таким сомнительным путем.

— Это образное выражение, — сказал он твердо. — Непереводимая игра слов.

…Что же с ним делать, размышлял он в отчаянии. Бочка с порохом и любое другое членовредительство, разумеется, исключаются — Первый капитан по этому поводу высказался с полной определенностью. Но что тогда остается? Попытаться использовать Третьего в качестве заложника, шантажировать остальных капитанов его жизнью и благополучием? Но они от этого только рассвирепеют еще сильнее. Эх, вот если бы можно было отмотать время назад и вовсе предотвратить этот странный абордаж…

— Я где-то читал про порох, — поведал Крыс в пространство. — Это такой взрывчатый порошок, на Земле из него раньше делали снаряды. Для пороха нужны уголь, сера и что-то еще…

— У меня на борту есть деревянный стул, — вставил Третий. — Из него можно получить уголь. Вот с серой сложнее…

Чувство близкой опасности подстегнуло воображение Весельчака. В мгновенной вспышке озарения он увидел выход из, казалось бы, неразрешимой ситуации.

— Эврика! — воскликнул он, поддавшись порыву. — В смысле, я не про серу. Мне вдруг вспомнился еще один старинный пиратский обычай.

Оба ценителя морских традиций уставились на него с одинаковой надеждой во взгляде.

— В глубокой древности, — произнес Весельчак торжественно, — когда корабли еще бороздили не космические просторы, а морскую гладь, пиратская братия практиковали такую безжалостную казнь: провинившегося матроса сажали в шлюпку без запаса провианта и воды и пускали по воле волн. Чтобы он обезумел от голода и жажды и умер.

Аудитория приняла эту новость хорошо.

— Круто! — сказал Крыс. — И тебе не жалко ради пиратского обычая пожертвовать спасательной капсулой?

Весельчак помертвел. Так далеко его план не простирался. Спасательные капсулы у него были замечательные, новенькие, еще ни разу не использованные. По правде сказать, ему было бы очень, очень жалко расстаться с одной из них. Но что поделать, суровые обстоятельства требовали суровых решений…

Видимо, душевная боль отразилась у него на лице, потому что Третий нахмурился и сказал:

— Мне неловко так сильно вас обременять. В качестве шлюпки можно использовать «Странник». Тем более что электроника вышла из строя, так что получится вполне себе «по воле волн».

Весельчак выдохнул с облегчением. Но Крыс колебался.

— Такое чувство, — сказал он задумчиво, — как будто мы сделали полный круг и вернулись к тому, с чего начали.

— Это нормально, — заверил Весельчак с жаром. — Это тоже была очень распространенная практика. В морском сражении корабль получал пробоину, начинал тонуть, и побежденных сгоняли на этот корабль, чтобы они погибли жестокой и мучительной смертью!

В этом умопостроении было одно слабое место: корабль Третьего никакой пробоины не получил, затанывать не собирался, так что жестокая и мучительная смерть должна была настигнуть жертву далеко не сразу. Но блюстители пиратских нравов не заметили нестыковки, и Весельчак не стал заострять на ней внимание.

— Что ж, — сказал Третий и поднялся из-за стола. — Пойду предамся в руки судьбы. Спасибо за чай.

Весельчак поднес было ко рту коммуникатор, чтобы вызвать вооруженный конвой, но пленник сказал: «Провожать не надо, Крыс мне показал, где стыковочный блок» — и покинул кают-компанию.

— А киль все-таки надо поставить, — сказал Крыс, когда дверь за ним закрылась. — А то еще кого-нибудь возьмем на абордаж, а протаскивать негде. Нехорошо получится.

Он тоже поднялся на ноги и потянулся.

— Ты куда? — спросил Весельчак настороженно. Ему не верилось, что освобождение от Третьего капитана прошло так легко. Подспудно он ждал какой-нибудь подставы.

— В рубку, — ответил Крыс. — Надо же его отстыковать теперь. А что?

— Ничего, — сказал Весельчак. И, не в силах сдержать недовольства, добавил: — Мне не нравятся твои друзья.

— Я же сказал, он мне не друг…

— Мне и враги твои не нравятся. Какие-то они странные, лучше бы ты с ними не общался. Тем более что у тебя теперь есть…

Дверь кают-компании снова отъехала в сторону. Весельчак застыл. Ну вот, подумал он, я знал, что так просто мы от него не избавимся. Сейчас начнет головы отрывать.

Третий держал в верхней паре рук какой-то кулек.

— Это печенье, — сказал он и улыбнулся. — Сказано же, что на шлюпке не должно быть провизии. Так что возьмите к чаю. До свидания!

Весельчак был опытным, закосневшим во зле пиратом. Конечно, одного кулька печенья было недостаточно, чтобы тронуть его черствое и заскорузлое сердце. Но все же что-то в нем отозвалось в ответ на этот искренний порыв. И он пробормотал:

— Отзвонись потом, что тебя подобрали.

«Странник» благополучно отстыковался и, покачиваясь на волнах эфира, растворился в космической дали. Излучатель совместными усилиями экипажа отковыряли от пола в трюме и вернули на законное место. Отдельно радовал тот факт, что никто из команды при этих манипуляциях не улетел в открытый космос.

Пол зашлифовали, так что следы варварской сварки уже не бросались в глаза, если не приглядываться. С «Эвереста» никто не звонил. Вся эта странная ситуация, похоже, осталась позади, и вечером Весельчак с легким сердцем отбыл ко сну…

…И когда его растолкали спустя каких-то три часа, он долго не мог понять, в чем дело.

— Пройдите в рубку, пожалуйста, — бубнил вахтенный, тряся его за плечо. — Вас вызывают с «Эвереста». Дело, видимо, срочное. Хотят говорить с капитаном.

Снедаемый мрачным предчувствием, Весельчак выбрался из постели и, кряхтя, потащился в рубку.

Крыс уже был там и крутил верньеры, пытаясь наладить связь. Треск помех усиливался и стихал, словно шум прибоя. Наконец сквозь него с трудом прорвался голос.

— Прием! — проговорил Третий капитан из невообразимой дали. — Прием! Меня слышно? Я звоню, чтобы сказать: у Кима получилось!

— Что получилось? — не понял Весельчак.

— Прогуляться по доске и свалиться в конце!

— Как?! — выкрикнул Крыс. — Как он это сделал?

— Мы пока не знаем, — ответил Третий. — Потому что он не привязался страховочным тросом. Но как только мы его выловим, обещаю, я сразу перезвоню и расскажу.