Пираты XXII века

«Фр-р-р!» – флаер, смахивавший на пудреницу, взмыл выше темнеющих сосен. Блеснул выпуклым днищем, отражая закат, и унесся, растаял в багровеющем небе.

Изменяя заходящему солнцу, грибники жались к костру – и принюхивались к божественным ароматам, что струились от мангала, изматывая нетерпением оголодавших.

– Анто-он! – капризно завела Ирочка, теребя толстую косу. – Расскажи что-нибудь! А то, пока меню дождешься…

– Что-нибудь – это что? – улыбнулся Алёхин, с удовольствием поглядывая на девушку.

– Ну… Что-нибудь… такое! Интересное! С приключениями! Ты же искал приключений? На «нижние девяносто», хи-хи…

– И находил! – жизнерадостно фыркнул Антон, накалывая шампуром последний кусочек мяса. – Строго обязательно… М-м… Ну, хочешь, расскажу, как с пиратами дрался?

– С пира-атами?! – Ирочкины глазки уширились вдвое.

– В XXII веке? – донесся недоверчивый голос Светы, героически обмахивавшей шашлыки панамой.

– А вот, представь себе!

– Расскажи! – возбужденно заерзала Ира. – Расскажи-и!

Таинственно улыбаясь, Алёхин вручил пару шампуров Светлане, и омыл руки.

– Ну, мой рейсовик тогда на ремонт поставили – три слоя прогорело на отражателе, а меня – в отпуск… – начал он неторопливо. – И я решил зря дурака не валять – устроился в ТОЗО,[1] китов пасти. Полгода Земли не видал, а тут и загоришь, и при деле! Я и раньше в Океанской охране «отдыхал»… Строго обязательно. Помню, мы с Гришкой Скворцовым и Сашкой Зубовым провели одно стадо от Антарктиды через Большую Лагуну – это мимо Большого Барьерного рифа – и вылетели в Сингапур, где пересели на электроход «Экваториана». Малая осадка плюс подруливающие устройства… «Экваториана» сделалась очень «проходимой» для красот Южно-Китайского моря. А там же атоллов, подводных камней и мелей – ну, просто завались! Конечно, молодежные компании не пользовались тихоходным лайнером, зато старперам та посудина оч-чень по душе пришлась, и они разбирали все путевки на месяц вперед. Правда, со стариками и старицами мы тогда не соседствовали – делили блок кают с тремя бородатыми, но молодыми геофизиками. Нам было по пути…

…Вдали от международных линий и трасс лежал неприметный островок, где римба – как в этих местах звали джунгли – была круто замешана на скалах и рифах, мангровых зарослях и кокосовых рощах.

В северо-восточном углу острова, там, где утесы громоздились особенно высоко, пряталась база знаменитой пиратки Лили Вонг.

У этой дерзкой и безжалостной мадам было несколько тайных убежищ. В разное время их строила всякая шантрапа, набранная в Южном Вьетнаме, на Минданао и в Сараваке, даже в красном Китае. Все они остались неподалеку от строек, расстрелянные и сваленные в общие ямы – мадам Вонг славилась тем, что никогда не оставляла живых свидетелей.

А труда в базу было вбито немерено – в скалах вырубили целые бункера, склады, емкости для горючего, генераторные, продолбили длинные горизонтальные коридоры и вертикальные стволы с железными трапами, а наверху, в пластиковом пузыре, вращалась антенна локатора, упреждая местное «Береговое братство» о приближении кораблей или самолетов.

Узкие протоки, прикрытые манграми, прятали пиратские катера, а в маленькой бухточке открыто стоял десяток рыбацких судов, угнанных с побережья Борнео или Филиппин – рыбаки могли вернуть свои боты и шхуны, заплатив за них выкуп. Канонерские лодки пиратов стояли вперемежку с сейнерами – для пущей сохранности оных.

Туда, к бухте, и спустился Виджай Гупта, в гангстерской иерархии занимавший ступеньку капитана. К нему вразвалочку подошёл Тиаго Булутонг, крупнотелый филиппинец, бледнокожий, с пустенькими глазками навыкате и постоянной гаденькой улыбочкой.

Тыл ему прикрывала пара «горилл», тупых босяков с окраин Манилы – Адонг и Сутан.

– Все готово, бунг[2]! – лениво выговорил Тиаго. – Можно выходить.

– Собирай всех, – буркнул Виджай, – и отваливаем. Есть наводка – на лайнере «Экваториана» разместились шестеро геофизиков. Пока дойдем, как раз стемнеет.

Тиаго ухмыльнулся и бросил два пальца к виску.

– Будет исполнено!

Гупта отвернулся и лишь тогда поморщился. В сторонке от захваченных сейнеров покачивались три потрепанных лазерных катера. Лучевых установок на них давно уже не было, поснимали во время демилитаризации, да и куда туземным пиратам, неграмотным парням, всякие лазеры-мазеры? Они и в ракетах-то не смыслили ничегошеньки.

Катера вооружили старыми пулеметами – против лохов с «Экваторианы» этого более чем достаточно. Пустишь очередь поверх голов – и сразу мочой завоняет…

На причале уже гоготала компания филиппинцев – «джентльменов удачи», промышлявших в море Сулу. Их еще называли «амбак паре», что в переводе означало: «Прыгай, парень!»

И это было самое лучшее, что могла услышать жертва нападения. Прыгай, парень! И плыви отсюда! Авось, доплывешь до берега, и акулы на тебя не польстятся, и пули не продырявят твою шкуру. «Амбак паре!»

Филиппинцев было ровно десять – полный комплект для пиратского катера. Катер звался «Карабао», экипаж его шлялся по заплеванной палубе, хлестал тубу – пальмовое вино, и слушал музыку посредством ушных заглушек-функов.

Автоматами экипаж себя не отягощал, зато у каждого за поясом торчал клинок – малайский крис или индонезийский паранг, а то и кампилан – филиппинский тесак, расширявшийся к концу на манер ятагана.

– Где все? – крикнул Виджай, подбавляя в голос металлу со льдом.

– А вон! – донеслась ответка с «Карабао». – Идут!

Подошла гомонящая сворка вьетнамцев – Кхань в широкополом ноне из пальмовых листьев, его брат Хынг, тощий Тхюи с вечно прищуренными глазами, и жирный Нгуен.

Не смешиваясь с ними, шагал Симболон, батак с Суматры.

Он первым заметил Гупту и ощерил пасть, кровавую от бетелевой жвачки. Симболон вырядился как на парад – его тощие чресла обтягивал саронг, на костлявых плечах болталась длинная куртка баджу, а бритую голову покрывала черная бархатная пичи, похожая на пилотку.

Приплелось несколько даяков, явился Сани Буранаиран из Бангкока, подошел яванец Йос, вечно сопевший и гундосивший из-за свороченного в драке носа. Уголовный интернационал.

Гупта поглядел на часы. Тиаго Булутонг перехватил его взгляд, поднялся, кряхтя, и махнул рукой – по местам!

Разбойный народец поволокся к сходням. Филиппинцы заполнили собой «Карабао», вьетнамцы с тайцем и яванцем поднялись на облупленный катер, поэтически окрещенный «Уайт свон».

Виджай, вместе с остальными-прочими занял не мытую палубу «Пеликана». Зарокотали мощные турбины, и катера медленно потянулись из бухты. В открытом море даяк-рулевой прибавил скорости, и «Пеликан» полетел, глухо бухая днищем о волны.

Шли долго. Отпылал закат, загустела ночь, но никаких огней на катерах не зажигали – специфика ремесла!

Часам к десяти вечера катера вышли на точку «рандеву». Где-то здесь должна вскоре проследовать «Экваториана». Подождем…

– Внимание, – сказал Гупта по интеркому. – Крепите трос и ждите!

Катер с Виджаем на борту впрямую не участвовал в абордаже, он исполнял функцию контроля. Следовало заметить лайнер, точно вычислить его курс и скорость, и вовремя скомандовать двум атакующим катерам «готовность нуль».

– Пак[3], – тихо сказал рулевой, – там что-то есть!

– Где?

– А вон!

Виджай еще раз прошелся биноклем по западному горизонту и поймал слабый проблеск. Поднявшись на полуют, он поднес оптику к глазам. Точно! Лайнер!

Гупта присел на корточки и достал планшетку компьютера. Высчитав курс и время подхода, он вынул радиофон.

– Всем внимание! – резко сказал он. – Готовность пятнадцать минут! Занять места! И чтоб никаких фонариков, сигареты потушить!

Он продиктовал Кханю и Тиаго нужные цифры, и расслышал в шелесте волн мерное рокотание моторов – катера выходили на позицию. Ветерок донес парок выхлопа. Виджай поморщился. Турбины жрали водородную смесь, и «чадили» водяным паром, но этот металлический привкус… Гадость.

Виджай огляделся. Где-нибудь в Молуккском проливе грабили проще, без затей, но там суда идут медленно, еле тащатся. Подходи к ним, закидывай «кошку» за борт, залезай и делай свое дело.

В море всё по-иному, здесь лайнер шел полным ходом. Как на него попасть? Но пираты доказали, что голь на выдумку хитра – они соединяли тросом два катера и выставляли их по ходу судна, намеченного для ограбления. Судно пёрло, толкалось форштевнем в натянутый трос – и волокло связанные им катера. А тех самой силой движения относило к бортам судна-жертвы! Дальше всё шло по обычной схеме – забирайся на борт, ставь автомат на боевой взвод и «шмонай» по каютам, собирая чужое добро.

Лайнер нарисовался весь, он горел огнями и переливался, сияя как торт со свечками. С его палуб лилась музыка всех стилей и направлений – тем лучше, звуковая завеса…

– Приготовиться, – хрипло вымолвил Виджай.

Громада «Экваторианы», шумно расталкивая волны, задела трос и потащила катера за собой, подтягивая их к бортам.

Как взвились канаты с крючьями, Гупта не заметил, но скользнувшие наверх тела четко выделялись на полуосвещенном белом борту.

– Пак, – скрипнул в радиофоне голос Тиаго. – Трап мы спустили. Подгребайте.

– Малый вперед, – скомандовал Виджай даяку. – Подберешься поближе к трапу… Слушать меня! – возвысил он голос. – Достали автоматы, и надели глушители!

В темноте оживленно зашевелились, кто-то шумно высморкался, зазвякали железки…

…Алёхина разбудил Гриша. Они спали в каюте-двухместке; слева, за переборкой, дрыхли геофизики, справа, за санузлом, ночевал Сашка Зубов.

Скворцов скрипнул койкой и прошлепал в гальюн.

Антон разлепил глаза, глянул на часы – половина второго. Он уже вознамерился досыпать, но тут его внимание привлекла тень, застившая полоску света под дверью в коридор. Очень уж быстро промелькнула эта тень. Если бы по коридору прошел кто-нибудь из команды, то темнота перечеркнула бы свет двумя неспешными полосками. А пробеги этот кто-нибудь, был бы слышен топот.

Но тень прошла бесшумным махом – значит, проскочили на цыпочках или умеючи…

А зачем вставать на пуанты, если ты добропорядочный гражданин? По-моему так, подумал Алёхин. Но если ты крадешься, значит, вынашиваешь нехорошие планы… По-моему так, вздохнул Антон, и никак иначе!

Он встал и подошел к двери. Прислушался – тихо. Только двигатели передавали гул через корпус. Отперев дверь, Алёхин глянул краешком глаза, и тут же отпрянул – в конце коридора горбились две фигуры с автоматами.

Космонавт-китопас прижался к стене. Мозг, окунувшись в реальность, работал всё четче и четче, ясней и ясней, вихреобразно прокручивая воспоминания, давешние разговоры, варианты.

Автоматчики явно не из пассажиров – росточку они были малого, с кривыми ногами и смуглой кожей. Вьетнамцы или тайцы.

А на борту все виду европейского, кроме, разве что, японской четы из Осаки.

Значит, что? Значит, это пираты.

Гриша, сопя и зевая, вышел из гальюна, увидел шефа и открыл рот, чтобы спросонья сболтнуть какую-нибудь глупость. Алёхин выбросил ладонь в жесте предупреждения.

– Тихо! – сказал он шепотом. – На судне какие-то типы с автоматами. Одевайся по-быстрому!

Антон выглянул в коридор – пусто. Откуда-то с палубы донесся глухой отзвук резкого движенья. Пластаясь по стенке, Алёхин сделал пару шагов и скользнул в соседнюю каюту.

Зубов изумленно вытаращился на него с выдвижной койки.

– Вставай, – негромко сказал Алехин. – Только без шума.

Кратко посвятив китопаса в суть дела, он смолк и прижался глазом к щелочке – по коридору, уже не таясь, прошагали четверо с автоматами и пистолетами. Они вели перед собой троих геофизиков – Пашу, Игоря и Леонида.

Все трое были в одних трусах, встрепаны и не слишком понимали, снится им это или всё происходит взаправду.

– О, Густи-и-и! – завыли с палубы. – Парингама куват![4]

Алёхин приоткрыл дверь и впустил внутрь Гришу.

– Парализатор с собой? – спросил он.

– Взял, – серьезно сказал Скворцов и выразительно похлопал по поясу.

– Держи при себе, но не показывай. И ни в коем случае не применяй! Строго обязательно. Только если тебя соберутся убивать. Понял? Иначе тут такую стрельбу устроят, что половине дедушек и бабушек омоложение уже не потребуется.

– Что ж это, терпеть? – сумрачно спросил Зубов, засовывая свой ПП за пояс под рубаху, цветистую, навыпуск. На просторах ТОЗО хоть и стало спокойней, но тяга к оружию у китопасов не унялась.

– А тебе пока нечего терпеть, – пробурчал Антон. – Будем ждать подходящего момента…

Шаги в коридоре прогрохотали и остановились. От удара ногой дверь в каюту распахнулась, ударив о переборку.

– Куло нувун[5]! – скалясь, крикнул крупный бледнолицый филиппинец.

Двое верзил за его спиной кисли от смеха. Автоматы в их волосатых лапах смотрелись как игрушечные. А бледнолицый, всё так же скалясь, вытащил из-за пояса планшетку компьютера, глянул пару раз на экран, сличая лица китопасов с фотороботами. Дернул пистолетом вверх – ручки, дескать, поднимите, – и мотнул дулом в сторону палубы. На выход!

Алёхин поднял руки, не слишком их вытягивая, чтобы успеть поставить блок, и вышел в коридор.

По всему лайнеру уже разносились вопли и плач. Сухо татакнула очередь, сменившись топотом ног. Завизжала женщина.

Антон сжал зубы и поднялся на палубу. На палубе творился беспредел. Вахтенный радист Шанкар лежал на пороге рубки весь в крови. Гангстеры загнали немногочисленный экипаж на бак и окрутили тросом. Потом прошло разделение труда – одна часть пиратов шарила по каютам, другая «трудилась на свежем воздухе» – выворачивала карманы, срывала с дам кольца, серьги, и гнала обысканных в трюм.

Отовсюду неслись крики, стоны, рыдания. Некий благообразный старичок не стерпел и ударил тростью бандита, стяжавшего серьги у его супруги. Короткая очередь – и нету дедка…

Алёхин выглянул за борт – троих геофизиков уже погрузили на катер, и тот отваливал, поднимая буруны.

Подошли двое яванцев, жевавших бетель и сплевывавших красным на чистую палубу, повели автоматами в сторону спасательного катера типа КС – широкой вместительной посудины с пятикратным запасом прочности.

Алёхин спокойно перелез в КС и проследил, чтобы китопасы не вздумали геройствовать – время еще не пришло для подвигов.

Вперемежку с тремя пиратами-яванцами китопасы погрузились в «каэску», и палубные манипуляторы разложились, спуская катер на воду. Рядом взревел двигателями пиратский кораблик – в луче прожектора махал автоматом давешний бледнолицый филиппинец – сдал кормой назад и взял «каэску» на буксир. Крики в повелительном наклонении огласили море, и все четыре катера, три ведущих и один ведомый, помчались, забирая к юго-востоку.

– Что будем делать, командир? – спросил Антона Скворцов, по привычке принимая верховенство субмарин-мастера.

– Ничего, – хладнокровно ответил Алёхин. – С утра обещали туман… Вот и подождем до утра. Скоро уже…

– А вы заметили, – тихо сказал Гриша, – у них на планшетках наши портреты были? Они ж только нас взяли и этих, геофизиков…

– То ли их с китопасами спутали, – выдвинул версию Зубов, – то ли нас с геофизиками.

Яванцы в смешных спасательных жилетах (соблюдали ТБ!) сердито залопотали, тыча в китопасов автоматами – тихо, мол! Китопасы смолкли, но смотрели на пиратов тяжело, как в прицелы.

Утренний свет разлился над водою, но был он тускл и сер – туман опал на заштилевшее море.

– Ну-ка… – процедил Алёхин. – Я беру крайнего, в пилотке. Твой, Гришка, рядом с моим.

– А я – последнего в очереди! – бодро прошептал Зубов.

Яванцы сонно помаргивали и зябко ежились. Алёхин осторожно потащил рукоять пистолета-парализатора, отжал большим пальцем предохранитель. Оглядел своих – готовы? И кивнул.

Три парализующих лучика ткнулись в яванцев, словно световые указки в экспонаты. Горячие выхлопы сложились в один, но в реве мощных движков они никого не обеспокоили. Яванцы вздрагивали и никли, валясь ватными куклами на пластмассовую палубу.

Алёхин сунул ПП обратно за пояс, подтащил к себе автоматы, и тихо скомандовал:

– Этих – за борт!

Гриша торжествующе оскалился, схватил «своего» за ноги и перевалил пирата на ту сторону. Безвольное тело плюхнулось и закачалось как поплавок. Руки яванца смешно растопырились, как у пугала – это спасательный жилет, надувшись, приподнял тощие конечности.

Алёхин перекинул своего и помог Зубову – тому достался самый толстый пират.

– Всё пока, – сказал Антон.

Открыв крышку пульта КС, он повертел штурвальчик, но буксир сбрасывать не спешил: кто, кроме них, спасет геофизиков?

К утру туман начал рассеиваться, и проглянул зеленый островок – «Карабао» правил туда.

– Саша, – глухо сказал Алёхин, – давай за руль.

– Есть… - козырнул Зубов.

Антон сбросил буксирный конец, и «каэска» тут же отстала. Пиратский катер исчез в тумане…

…Очень постепенно остров вырастал в размерах – две скалистые вершины обрисовывались всё четче, всё отчетливей звучал прибой, и проявлялась сочная зелень леса.

Алёхин испытывал в этот момент противоречивые чувства.

С одной стороны, ему хотелось помочь полузнакомым геофизикам, но, с другой-то сторонки получалось, что он подставляет своих друзей-китопасов – если у пиратов на этом острове база, то будет очень и очень непросто победить. Да что там, победить – спастись, выжить хотя бы!

Заплясав на скатах прибойных волн, катер вломился в чащу мангровых деревьев и неожиданно протиснулся в тихую лагунку, маленькую, почти скрытую сверху ветвистыми кронами. Палуба оказалась вровень с берегом, кое-где укрепленным бетонными блоками, и укрепленным давненько - между блоков толстые мангры вымахали, опустили воздушные корни и покачивали зелеными стрелками плодоножек.

– Ну, что? – сказал Алёхин негромко. – Пошли, глянем, куда нас занесло...

Вооружившись, китопасы перешагнули с палубы на щербатый бетон. Воздух стоял парной и крепко надушенный прелью. Вспугнутый, из бамбуковой поросли выскочил канчиль – маленький, будто игрушечный оленёк, и скрылся за длинными, стройными стволами чемаров, разносившими маслянистый дух.

Антон оглянулся. Римба[6] стояла вокруг, дремучая и дикая.

Между раскидистых баньянов, плакучих казуарин, джамбулаутов с широкими листьями, густых деревьев нанка почти не оставалось свободного места, а в любые просветы тискались гибкие стволы ротанга, между ветвей свисали ярко-красные цветы китайской розы.

У листвяной стены дебрей порхала зеленая пичуга – кровавоголовый бородастик – словно ища лазейку, любую щель в переплетении ветвей. Совершенно чёрная птица размером со скворца, с раздвоенным длинным хвостом – дронго – сидела на суку и будто наблюдала за тщетными усилиями собрата по перьям.

Алёхин набрел на старую тропу, некогда проторенную топором и тесаком, но успевшую уже зарасти по новой. Шагов через сто деревья начали «расходиться», уже не произрастая кучей, а красная почва под ногами всё чаще вспухала каменными глыбами, опушенными густым мхом.

Заросли оборвались просекой, просека вывела к травянистому склону, вспыженному скалами. Огибая каменные останцы, вилась дорога-проселок, раздвигая лес в южном направлении.

– Гриша, – тихо подозвал Антон, – спустись по этой дорожке, посмотри, что там, куда ведет. Только осторожно, строго обязательно!

– Понял, – серьезно ответил Скворцов и скрылся за поворотом грунтовки.

Из-за скал долетели резкие голоса. Алёхин, не оборачиваясь, сделал жест для Зубова: тихо!

Крадучись, он пробрался между обточенных ветром скал, и выглянул. Десятью метрами ниже стелилась аккуратно выдолбленная в камне терраса, квадратные темные проемы вели в бункера, где тускло отсвечивали лампочки. Перед одним из проемов рос тембусу – статное симметричное дерево с могучей кроной, а в его густой тени сидели на корточках шестеро вьетнамцев. На коленях у них лежали автоматы. Седьмой, в пробковом шлеме, стоял перед ними с большим ящиком.

– Тхить Чи Тху! – выкрикнул он чье-то имя.

Один из сидящих поднял руку и осклабился. Стоящий достал из ящика толстую пачку бумажных денег, перетянутую аптечной резинкой, и передал сидевшему.

– Чан Ван Ба!

Толстый вьетнамец перестал чесать у себя под мышками, и протянул руку. Еще одна пачка ушла за пазуху.

– Нгуен Ван Та! Ле Дай Кхань! Лыу Чунг Зыонг!

Пиратам выдавали «получку». И тут Алёхина будто током дернуло – из проема в скальном массиве двое угрюмых гангстеров вывели остробородого Леонида.

Геофизика переодели в грязный комбинезон для горных работ, и был геофизик понур и потерян. Угрюмые личности обменялись парой слов с вьетнамцами, те шутливо откозыряли и ушли вдоль берега по вырубленной в целике тропе. А Леонида нелюбезно ткнули в спину стволом лучемета и завели в центральный, самый большой проем.

Антон сторожко отполз к Зубову, и поделился добытой информацией. Отпыхиваясь, подошел Скворцов.

– Там у них порт! – доложил он задышливо. – Катера стоят, шхуны всякие, и кампунг рядом – ну, деревня тутошняя.

– А мы Леньку видели! – похвалился Саша.

– Ну?!

– Мастер видел, – уточнил Зубов.

Алёхин кивнул.

– Он здесь. Знать бы еще, за каким лешим… Вот что... У нас два варианта. Или я иду за геофизиками один, а вы пока угоняете катер или шхуну, и ждете нас где-нибудь рядом с «каэской», или...

– ...Мы идем вместе! – решительно заявил Скворцов.

Шурик согласно кивнул.

– Втроем способнее, – высказался он.

– Ну, и черт с вами... – пробурчал Антон, испытывая драгоценное чувство товарищества. – Дождемся ночи, и двинем... Давайте пока в скалы уйдем.

Перебежав дорогу, китопасы запетляли среди огромных камней и маленьких, вычурных скалок. И только здесь Алёхин понял, что его донимало всё это время – глухой, утробный гул шел из-под земли, низкий нептунический зык. Он его раньше смешивал с шумом прибоя, но какие же это волны нужны, чтобы донести свой обвальный грохоток за высокую гору, за темный лес?

– А земля-то... – неуверенно сказал Гриша. – Дрожит...

– Знаете, где я такое видел и слышал? – тихо проговорил Зубов. – На Большой Шахте.

Скворцов фыркнул.

– По-твоему, «гангам» больше нечего делать, кроме как земную кору расколупывать?

– А для чего им тогда геофизики занадобились?

– Хватит болтать, – прервал спор Алёхин. – Потопали…

Дальше в скалы гулу прибавилось. Бу-бу-бу-бу-бу!.. – разносилось по острову.

Китопасы вышли на край обрыва и увидели глубокое ущелье, узкое, зажатое стометровыми стенами. Расширяясь, ущелье выходило в лес и рассыпалось скалами, а листва на деревьях скукожилась или облетела, или оставалась висеть – оранжевая и жёлтая. Отчего так, китопасы поняли, когда из провала ущелья поднялось синее облако вонючего, резавшего глаза дыма.

Алёхин закашлялся и отбежал, закрывая рукою нос.

– Там труба торчит! – выговорил Скворцов между приступами кашля. – Из горы выходит! Оттуда газы валят, дым, пыль столбом… Видели, дно какое? Всё пылью завалено!

Антон отдышался и сказал:

– И я не удивлюсь, если пылюка активна! Зуб, правда за тобой, пираты и в самом деле что-то роют – это наверняка аннигиляторы поработали, после них пустой породы почти не остается, один газ, да пыль. Ладно, обойдем это ущелье, там уже выйдем на дорогу...

– Правильно, – согласился Григорий. – Ну, его на фиг!..

…Гупта покинул заплеванный бункер, спустился по пандусу и отпер тяжелую железную дверь. За нею сидели двое русских геофизиков в спецкостюмах и ждали, когда их погонят на работу.

– Встать! – буркнул Виджай. – И чтобы без фокусов... Местные обезьяны очень нервные и обожают давить на курок.

Русские, хмурые и злые, поднялись с пола и поснимали с крючков шлемы.

– Пошли!

Геофизики по быстро выработанному «обряду» сложили руки за спиной, ссутулились и потопали по пандусам вниз. Встречные – филиппинцы, яванцы, малайцы, два-три типа европейского обличья, – или косились на «пленных», или не обращали на них никакого внимания.

На самом глубоком горизонте вообще было пусто. Но не тихо. Коридоры тут тянулись узкие, с неровным, щербатым полом, поверху змеился кабель и висели зарешеченные фонари, а по грубо обработанным стенам метались угрюмые багровые сполохи. И всё – стены, пол, потолок, – тряслось как в ознобе и пропускало неумолчный гул. Порой весь горизонт так вздрагивал, что фонари качались, а сверху камешки сыпались. Если Данте и впрямь хаживал по аду, то эти виды должны быть знакомы ему...

Верхняя площадка шахты обегала жерло по концентрической окружности, хлипкими перильцами ограждая от жара и грохота, рвавшихся снизу, от работавших аннигиляторов.

Здесь было горячо – плюс сто – и нечем дышать. Гигантский компрессор постоянно откачивал газы угарный и сернистый, сероводород и радиоактивный пепел, но кислороду не добавлял. Приходилось вешать за спину баллон с живительным о-два.

Покачивавшийся Павел уже ждал их.

– Почему не на рабочем месте?! – разозлился Виджай.

Вместо ответа Паша протянул ему ладонь в бронеперчатке.

В кольчатой горсти перекатывались несколько чёрных шариков, взблескивавших то желтым, то зеленым.

– Сварты! – жадно вскричал Виджай. – Наконец-то!

– Там их целое гнездо, – устало сказал геофизик, – но работать больше нельзя...

– Это еще почему?

– А ты на приборы глянь! Там, рядом совсем, очаг магмы! Чуть что, и начнется извержение!

Гупта аккуратно ссыпал сварты в отстегивавшийся карман на спецкостюме, и ласково сказал:

– Плевал я на ваши приборы. Мне вот эти «сферики» нужны. Ясно?! А ну, марш на работу!

Тычками и пинками загнав смену на площадку подъемника, Гупта приковал Пашу к ограждению, подумал и тоже залез в клеть к геофизикам. Жажда наживы перевесила в нем инстинкт самосохранения. За сварты он купит всё, что пожелает! Подъемник дернулся, клацнул и ухнул в пекло…

…Стемнело быстро. Луна еще не взошла, но красноватые отсветы из «выхлопной трубы» в ущелье четко очерчивали пильчатый контур скал и поддерживали над островом вздрагивавшее оранжевое сияние, похожее на отблеск колоссального костра. Каждые полчаса фонтаны морской воды, подаваемые насосами, заливали радиоактивную пыль, чтобы ее не слишком разносило ветром. ТБ!

– Наш выход, – буркнул Антон.

Перебросив автомат за спину, он взял в левую руку пистолет-парализатор и двинулся к бункерам. Его воинство зашагало следом. Шли молча, только камешки шуршали под ногами.

Грунтовая дорога, вившаяся от порта, перевалила седловину и пошла по каменному уступу, обрывавшемуся на полста метров вниз, к пенному прибою.

Алёхин трусцой добежал до входов в бункеры и поднял руку. Топот за спиной у него стих. Антон осторожно заглянул в ближний проем – никого. В соседнем тоже было пусто. Из центрального ощутимо вытекал теплый воздух, круто приправленный кисловатым запашком денатурированного базальта.

– Нам сюда! – шепнул Алёхин Скворцову. Тот передал Зубову.

Да, не зря он понадеялся на отсутствие дисциплины у пиратов – ни одного гада в дозор не выставлено! Дрыхнут, суки...

Центральный проход с ответвлениями-поперечниками привел в тупик, из которого был один выход - вниз по пандусу. Ниже тянулся такой же коридор, но воздух был хуже – спертый, теплый, душащий.

А на самом нижнем горизонте стояла жара и вонь, по полу мела поземкой мельчайшая дисперсная пыль, серая пелена дыма стелилась под потолком, закручиваясь вкруг фонарей. И дрожь земли здесь воспринималась уже не только ногами, но и всем ёкавшим организмом.

Дверей в коридоре имелось всего две – одна вела еще дальше вниз, надо полагать, к шахте, а другая стояла открытая настежь. За нею обнаружилось пустое и голое помещение – три матраса в одном углу, вонючее ведро – в другом. А на стенке висели два спецкостюма и пара запыленных шлемов.

Алёхин молча принялся натягивать СК, не заботясь о том, кто натянет второй – не хотелось ему приказывать, и так слишком много взял на себя ответственности. Команду отдавать не пришлось – когда Антон потянулся за шлемом, то увидел Скворцова, поспешно замыкавшего швы второго СК.

– Держи оборону, – посоветовал Алехин Зубову. – И будь на стрёме, как тут выражаются…

– Может, я так?.. – нерешительно выговорил Александр.

– А газы? А радиация?

Антон протер шлем, надел его и двинулся к шахтному кессону. Гриша догнал мастера, грюкая громадными башмаками – хоть лавовый поток в них форсируй – и в шахту они вышли вдвоем.

Непрерывный рев встретил их за внешним люком кессона, трескучие удары и громовые раскаты. Вертикальный туннель диаметром пятнадцать метров уходил вниз на морскую милю, как минимум. Алехин глянул в шахту, и ему стало нехорошо. У самого дна, где полыхали два маленьких атомных взрывчика, шахта сходилась в точку перспективы. Ее убегание, вернее, упадание подчеркивали темные кольца охладителей и площадок, напоминая круги того самого ада. Стены шахты ниже километра были настолько перегреты, что растягивались как тесто; иногда от них отделялись огромные огненные капли и, сверкая золотом, срывались в светоносную глубину. А вверх поднимались коричневатые клубы дыма.

– Я кислород нашел! – раздался голос Скворцова в наушниках. – Ой, тут человек... Это Паша! Мастер!

– Иду!

Алёхин пошел на голос, а перед глазами его мерцали грозные призраки атомного огня там, в геенне. Он обошел половину обода площадки, и набрел на Гришу. Тот стоял рядом с человеком в СК, прикованным к поручням, и рвал наручники. У стены были уложены баллоны с кислородом, и висел сейф. Открытый.

Антон не поддался любопытству – сначала он отцепил аварийный баллончик с кислородом на своем СК, и повесил большой сдвоенный баллон. Тяжелый, чёрт...

Потом он донес еще один кислородный ранец Гришке, и хлопнул того по плечу: меняй, дескать. И лишь после этого Алёхин утолил свое любопытство. В сейфе не было ключей, но лежали два бластера-фузионника и запасные картриджи. Довольно крякнув, Антон вооружился и вернулся к прикованному геофизику.

Отодвинув Гришу, он приставил дуло лучевика к цепочке наручников, и нажал кнопку. Слабенького заряда плазмы хватило, чтобы цепь брызнула каплями белого металла.

– Свободен... Паша! Алё! Ч-черт... Гриш, у него кислород кончился! А ну...

Вдвоем со Скворцовым они сменили Паше баллоны, и геофизик подал признаки жизни.

– Привет, Антоха... – пробормотал он. – Кх-ха! Наши там, внизу. И Виджай с ними, гад местный...

– Всё путем! – бодро сказал Алёхин. – Ступай в коридор, там Шурик дежурит. Понял?

– Да я с вами... – слабо ворохнулся Паша.

– Отставить разговорчики!

– Есть...

Алёхин двинулся к подъемнику, Скворцов шагнул за ним.

– Будь здесь, – обернулся к нему Антон. – Подъемник всех не вытащит.

– Понял... – вздохнул Григорий.

Алёхин залез в клетку лифта, нашарил керамическую кнопку. Клеть дернулась и ухнула вниз. Мимо полетела вверх раскаленная стена цвета красной меди, промахнула площадка, полукольцо охладителя, серебристое, почти зеркальное, и густо оребренное. Сполохи пламени раскручивались рядом, рукой подать, и распадались разноцветными дымами. Газоанализатор захлебывался, определяя сернистый ангидрид и хлористый водород, двухокись и трехокись серы, азот, аммиак, углекислый газ...

Бедные бесы, какой же гадостью им дышать приходится!

Клеть скрипела и повизгивала, сползая по направляющей штанге, и всё близила и близила жар, что мрел белым на донышке шахты.

Антон уже видел самоходную платформу, распершую гусеницы по стенам – шипастые траки оставляли в размякшем базальте отчетливые следы. На платформе – кольцевой площадке между шасси – стояли два аннигилятора и прыскали антипротонами в круглый вырез посредине. На ярко-фиолетовое полыхание нельзя было смотреть без светофильтра.

Излучатели антиматерии били в спокойном, четком ритме, заливая дно шахты трепещущим светом распада. В короткие паузы между вспышками глаза не успевали толком приспособиться, и выхватывали детали.

Две фигуры горбились над приборами, третья – с лучеметом на шее – ползала на карачках и что-то подбирала с рубчатого керамического полу.

Тут клеть дернулась и остановилась – надо было пересаживаться в другой лифт. Подъемник номер два нырнул в плотное облако пыли, пробиваемое насквозь бледно-лиловым пламенем, и вышел из него в каких-то десяти метрах от самоходной платформы. Дальше вниз вёл временный гибкий трап из вольфрамо-молибденовых трубочек.

Алёхин, молясь, чтобы фигура на карачках подольше не разгибалась, полез вниз. Внезапно платформа остановилась. Две фигуры оторвались от приборов и стали яростно жестикулировать. Третья поднялась на колени и навела на них лучемет. Не вякайте, мол, продолжайте трудовую деятельность.

Антон долез до последней перекладинки и спрыгнул на самоходную платформу. Геофизики уставились на него, явно не узнавая и с трудом умещая в головах мысль о возможной помощи извне.

Алёхин, не спуская глаз с гангстера, снова опустившегося на четвереньки, отдал честь. Геофизики, наконец-то, разглядели его лицо – и залучились радостью узнавания.

Антон успел сделать два шага к гангстеру, одновременно вскидывая ПП. Не повезло – голубой парализующий луч ударил мимо, а ганг поднялся. Реакция у него оказалась на диво быстрой. Бандит отскочил, но не стал выхватывать лучемет из зацепа, а кинулся к аннигилятору.

Антимат развернулся на ручном, и заработал в постоянном режиме – бледная полоса ионизации протянулась, и уперлась в стену, вызывая к жизни шар лилового пламени, пересеклась с шасси, и всю платформу встряхнуло.

– ...Идиот! – прорезался панический голос в наушниках. – Ты щас всех завалишь! Джай, прекрати! Ты же не спец!

Но Виджаем правила паника. Аннигилятор неуклюже развернулся на сто восемьдесят – и перерезал в фиолетовом биеньи штангу лифта. Зигзагом черканул вниз по стене – и в озеро кипевшего базальта нырнул сегмент верхней площадки. Пучок антипротонов искал Алёхина, искал неистово, бездумно, круша всё подряд...

Один из геофизиков, кажется, Леонид, бросился по кренящейся платформе ко второму аннигилятору, и ребристое рыло антимата развернулось к Гупте. Дуэль на излучателях антиматерии длилась одно мгновенье – импульс, посланный Виджаем, угодил в стену, выворотив добрый куб размягчённого базальта, а Леонид попал в станину.

Аннигилятор Гупты отвалился и тяжело плюхнул в каменное озерцо, увлекая за собой гангстера. Виджай, по пояс в расплаве, уцепился за край платформы, забросил на нее мешочек из силикета, подтянулся, перецепился...

И в эту секунду свое веское слово сказали разбуженные недра – из дыры в стене, развороченной Джаем, вдруг ударил желто-белый поток магмы, сметая гангстера и увлекая корячившееся тело в огненный коловорот.

Звук при этом был такой, словно мир раскололся.

– Мастер! – завопили в наушниках. – Наверх!

– Может, успеем еще! – вторил Скворцову Леонид, скуля.

Алёхин, машинально подняв с полу силикетовый мешочек, сунул его в карман СК и бросился к трапу. Платформа снова стояла ровно, вернее, плавала на тяжелых волнах изливавшейся магмы. Озеро лавы медленно вращалось по дну шахты, ярко-вишневое, волокшее в круг черные обломки. Редкие красные сполохи пробегали по угольным коркам, маленькие фонтанчики пробивали ее, рассыпаясь алыми брызгами и пуская султаны дыма. От озера накатывали оглушающие шумы, странные и ужасные – вздохи, истерические вскрики, натужные хрипы.

– Что стоите?! – гаркнул Антон на геофизиков. – Поднимайтесь!

Те будто только и ждали команды – бросились к трапу и полезли, цепляясь всеми конечностями, суетясь, обрываясь...

Из лавы всплыл оплавленный шлем Гупты и снова исчез в синих парах. Алёхин схватился за трап, потащил себя, перехватываясь и подтягивая тяжеленный СК. Всё в нем замертвело и дрожало одной мыслью – выжить! Добраться до верха! Спастись! Строго обязательно…

Напряжение во всем теле костенело такое, что даже страх заволакивало.

Поднявшись на площадку, Антон вцепился в решетчатую шахту лифта и полез наверх, выжимая всё из хрустевших мышц. «Дохлые» геофизики еле перебирали ногами двумя метрами выше. Еще немного, еще чуть-чуть...

Оглушительный грохот ударил ощутимой силой. Вверх взметнулся огненный фонтан жидкой лавы. Рдеющие магматические клочья зашлепали по кольцевым площадкам, повисая на перилах темно-пурпурными блинами. Шахта лифта с визгом отошла от стены и медленно наклонилась, упираясь оторванным концом в противоположную стену.

– Держись!

Алёхин повис на руках.

– Врёшь… – просипел он. – Не возьмешь…

Вскарабкавшись на дырчатый верх, Антон встал на колени и пополз по решетчатой трубе лифтового ствола. Снизу, из открывшегося магматического очага, с грохотом и воем вылетели густые клубы серого и черного дыма. Перечеркивая черноту, брызнули снопы раскаленных брызг-лапилли. Опрокинутый ствол сотрясся, но устоял. Алёхин дополз до калившейся стены и глянул вверх. Метров пять-шесть до площадки. Вот гадство...

– Всё! – взвизгнул Леонид.

– Заткнись! – рявкнул Алёхин. – Помереть охота? Вон, озерцо внизу! Ныряй!

Леонид всхлипнул и стих, а Антон вынул из зацепов лучемет, крикнул:

– Придерживай меня, слышь?!

– Да, да!

Леонид не понимал, что Алёхин собирался делать, но все умственные способности его пока были в отключке, одна вера еще жила и тащила к жизни одуревший организм.

Антон короткими, экономичными импульсами повырезал из каркаса вольфрам-молибденовые штыри, потом поднялся на колено. Грохот мешал, путал мысли, а стены содрогались так, что в глазах всё двоилось и расплывалось.

– Щас, щас!..

Старательно прицелившись, Антон сунул штырь в размякший базальт. Воткнув таким макаром еще парочку обрубков, Алёхин поднял дуло лучемета – и продырявил трубу охладителя наверху. Парящая струя хладоагента забила вниз, остужая стену – вязкий камень схватился серой корочкой, как ледком.

– Лезем!

Антон торопливо ухватился за средний штырь, укрепил ногу на нижнем, подтянулся до верхнего...

Здесь главное не думать, действовать быстро, в одно движение. Царапая стену баллоном, Алёхин дотянулся коленом до верхнего штыря, выпрямился, цепляясь за трещины в корочке застывшего базальта, и прыгнул... Если не рассчитал, мелькнуло у него, нырну в магму... Рассчитал!

Пальцы впились в настил площадки, подтянули добрых сто двадцать кило... Алехин перекинулся на площадку, забросил ноги, быстро поискал глазами. Подходяще.

Отпилив лучом секцию перил, он спустил этот импровизированный трап вниз и укрепил его на «пеньках» отрезанных стоек. Оба геофизика смотрели на него снизу и молчали. Как те собаки – всё понимают, а сказать не могут...

– Залезай!

Ученые ожили и полезли наверх. Их серые СК красиво смотрелись на ужасающем фоне медленно прибывавшей магмы. А та, пылая яркой желтизной, словно колыхалась от жара.

Желтый внезапно побледнел. Сильный толчок восколебал площадку, гром переполнил уши, и в воздух взлетела раскаленная добела масса. С угрожающим свистом махнул вверх букет комьев тестообразной лавы, замер на миг и опал, с приглушенными шлепками расплющиваясь о площадку.

– К лифту! – заорал Алёхин, надрывая связки. – Бегом!

Спотыкаясь о дымившиеся «караваи» лавы, вся троица кинулась к лифту. Только бы работал... Только бы…

Подъемник работал. Рука Антона шлепнула по кнопке, и клеть поехала вверх, унося из ада в «лимб» – после разбуженной магмы всякие пираты казались мелкими, ничего не значащими неприятностями. В наушниках хрипло дышал Леонид и всхлипывал Игорь.

Клеть вынеслась на самый верх и остановила свой подъем.

«Спасены! – билась о череп мысль. – Спасены!»

Алёхин махом выбил решетчатую дверь и бросился к кессону.

– Уходим!

Скворцов, потрясая лучеметом, бурно выразил радость и помчался замыкающим. Запирать двери за собой никто не стал – время кончалось. В коридоре приплясывали Зубов и Паша-геофизик.

– Ну, чего там?!

– Магма поперла! – завопил Игорь.

– Мотаем отсюда! – выдохнул Алёхин и подал пример.

Шесть пар сапог затопали по коридору, по пандусу...

Первых пиратов, растерянно мечущихся из бункера в бункер, китопасы застали лишь на верхнем горизонте, но отвлекаться не стали.

Ситуация вышла уморительной – наглые «лохи», коим полагается смирно выворачивать карманы под прицелом, шатались по базе, где еще витал дух мадам Вонг, но все соблюдали странный нейтралитет.

Похоже было на зверюг при лесном пожаре, когда волки, медведи и зайцы спасаются вместе, забывая, кому бежать, а кому догонять.

Выскочив на трясущийся уступ – над морем уже занималась заря – китопасы с геофизиками бросились к перевалу, проскочили скальный лабиринт и выбежали на дорогу. Тяжесть СК стреноживала, висела грузом, но времени на переодевание не оставалось.

– Там... – крикнул, задыхаясь, Игорь, – внизу... они туннель... прокопали... шахту могут залить!

– Они что, чокнулись?!

Игорь не успел ответить – земля под ногами содрогнулась так сильно, что все полетели кубарем. Грохот ударил, прижимая море и отталкивая небо, серые сумерки озарились оранжевым пламенем. Алёхин обернулся и увидел, как кончается свет – вся средняя часть острова, обозначенная двумя вершинами, вспухла, разламываясь, поднимаясь на клокочущем облаке: морская вода, залившая магму, мгновенно испарилась – и увеличила свой объем в тысячу раз.

Расшвыряв каменное крошево, вырвалось полымя, и заклубилась серо-лиловая туча. Снизу ее высветила бурлившая желтая лава. Поднялась до краев – и перехлестнула, хлынула всё сжигавшим потоком – перистые пальмы вспыхивали фугасами. Перед валом жидких недр земных мчались пираты, но лава нагнала «джентльменов удачи», накрыла с головой и кремировала.

– Быстрее, быстрее!

Хрипя распаленными легкими, китопасы вырвались к порту, попетляли по кокосовой роще на околице кампунга и выскочили на причал.

Алёхин на бегу выбрал плавсредство – большой катер, новый с виду, – и кинулся к нему. Китопасы и геофизики бросились следом.

Между домов в кампунге кто-то скакал, суетливо дергался, кричал, но Антон не обращал на эти мелочи своего внимания. Сейчас был как раз тот случай, когда каждая секунда дорога, ибо в этих секундах измерялась простая человеческая жизнь.

– Сашка – топливо! Игорь – швартовы на носу! Гриша – за руль! Лёнька – ты, ты! – отдать кормовые!

– Смеси – полные баки! – донесся из моторного отсека голос Зубова.

– Гриша – ходу! Ходу, ходу!

– Есть!

Могучие моторы взревели, добавляя свой слабенький голосишко к вселенскому грохоту новорожденного вулкана, и катер вынесся в море. Алехин оглянулся и досмотрел кино – лава пламенным бульдозером сгребла дома кампунга и хлынула в воду. Громовое шипение догнало катер – и тут же зазвучало приглушенно, когда плотный белый, подсвеченный красным пар скрыл за собой смешение стихий.

– Курс на север! – устало выговорил Алёхин.

– Доберемся! – бодро вымолвил Павел. – Раз уж выбрались…

Антон сел на палубу и откинулся на фальшборт. Вымотался он капитально...

– Спасибо вам, – с чувством сказал Игорь.

– Не за что, – равнодушно сказал Антон, повернулся и почувствовал неудобство.

Что-то мешало, давило в бок. Он сунул руку в карман – теплые еще лапилли, пыль... И силикетовый мешочек.

Вяло любопытствуя, Алёхин развязал горловинку и сунул руку внутрь. Ага, вот чего тот ганг ползал... Сварты!

Их еще «сфериками» прозывают. Нынче сварты числят драгоценностями, и весьма статусными, как когда-то бриллианты. Вот только репликатор размножит «Кохинур» в миллионах копий – и хоть обвешайся ими. А вот со свартами такой фокус не пройдет. Сферики нематериальны – это области многомерного пространства, замкнутые в красивые шарики. Послед неведомой сверхцивилизации…

«Это хорошо, – рассеянно подумал Антон, – будет, что той брюнеточке подарить... Сколько их тут...»

Он по-хозяйски отобрал полную горсть и передал мешочек Зубову.

– Делитесь.

– Чего это? – глянул Александр и присвистнул. – Ух, ты!

Высыпав содержимое мешочка на палубу, он честно поделил сокровища на шесть частей. Алёхин посчитал кучки и сказал:

– Подели шестую, я себе уже отсыпал.

– Понял! – бодро сказал Зубов и добавил каждому еще по шарику. – Богатеи! – крикнул он. – Забирайте клад!

«Богатеи», похохатывая, разобрали свои доли и стали обсуждать, кому они их подарят, и что лучше – преподнести в чистом виде или сначала оправить?

А вот Алёхин поерзал – более ничего не мешало – и задремал. Помотала его эта чертова мафия, ох, помотала...

Раскаты грома доносились с юга всё слабее и реже – рукотворный вулкан будто выдыхался.

– Всё, - сквозь сон услышал Антон, - кончилось извержение. Иссяк очаг!

«И черт с ним… - подумал он, засыпая. – Главное – домой поскорее добраться. Домой…»

… – Да-а, были схватки боевые… – затянул Юхан, то ли муж, то ли брат Светланы. Алёхин еще не разобрался – группа собралась стихийно, в порыве.

– Здорово… – пробормотала Ирочка, кидая в костер сухую еловую ветку. Хвоя вспыхнула, затрещала, сгорая – и ярко осветила лица грибников, сгрудившихся вокруг огня.

Антон усмехнулся, невольно косясь на полушария палаток, что вздувались поодаль. Иркина – во-он та, с краю… Пустит к себе или не пустит? Вот в чем вопрос…

– Я читал про то извержение, – уверенно заговорил Геннадий, длинный как жердь, худой и узкий в плечах. – Но думал, что это был опыт трансмантийщиков. А тут… М-да.

Пухлый и румяный Федор поерзал, умащиваясь, и подвинул миску с шашлыками.

– Кушайте! Чего вы? Теплые еще…

– Лично я объелась уже! – простонала Светлана.

Ира, делившая трухлявый пень с Антоном, прильнула еще плотнее.

– А что было потом? – спросила она негромко, не для всех.

– Потом? – Алёхин пожал свободным плечом. – Геофизики добрались-таки до Большой Шахты, китопасов перебросили на базу «Парамушир», а у меня как раз отпуск закончился. И я, где-то через неделю, ушел в рейс к Неогее. Это планета такая, у Проксимы. Она, как наша Луна, всегда повернута к своему красному светилу одной и той же стороной, где всегда светло, тепло, но частенько случаются эрупции… А на обратном полушарии – холод и вечная ночь, зато никаких тебе вспышек. Наши там базу отгрохали, поближе к экватору. Дышать нечем, сплошной азот с метаном, но ветра дуют постоянно…

– Расскажи! – затеребила его Ирина.

– Да поздно уже…

– А ты мне одной! Ладно? – сбивчиво зашептала девушка, щекоча Антону ухо сухими губами. – Во-он моя палатка… Придешь?

– Приду, – растаял звездолетчик. – Строго обязательно!

[1] Тихоокеанская Зона Освоения.

[2] Бунг – братан.

[3] Пак – почтительное обращение.

[4] О, Густи, парингама куват (яван.) – О, Боже, дай мне сил.

[5] Куло нувун (яван.) – Разрешите войти.

[6] Индонезийский и малайский вариант джунглей.