Планы на осень

В такие моменты очень хочется снова начать курить. Выйти из комнаты, отговорившись сигаретой, встать возле распахнутого окна в подъезде, ежиться от холодного ветра и бездумно смотреть на вечерний город, заметаемый снегом.

Девушка, двадцать один год. Поверх выцветшего линолеума неопределенно-коричневого цвета - следы оккультных практик: расчерченная белым мелом пентаграмма с огарками свечей в местах пересечения линий. Пентаграмма – от края кровати до кресла за столом и сразу от дверного проема в прихожую. Тело девушки внутри контура, прикрыто простыней. Тело пока что неподвижно, но на этот случай за спиной открыта входная дверь.

Эта тяга к курению проявляется два-три раз в месяц, когда сержант Георгий Петров находит меня в огромном городе и забирает смотреть на чужую смерть. Сержант виновато качнет плечами, я кивну в ответ, пройдусь метров сто по улице, проверяясь, не видит ли кто из сокурсников, и сяду в служебную машину.

«Все вы рано или поздно попадетесь», - как-то говорил мне ректор, глядя на потерянного меня и гербовую бумагу на столе перед ним. – «Но ты лучше не афишируй».

Вот и проверяюсь, чтобы не заметил кто. Не любят у нас на факультете полицию - как раз из-за того, что рано или поздно попадутся все.

«А те, кто не попадется, профнепригодны. Чувствовать Бездну и не пытаться заработать… Кому такие нужны?», - отправилась в стол ректора бумага о том, что студент по фамилии Ремер может пропускать занятия по служебной необходимости.

Вся разница в том, что кто-то признает поражение, а кто-то попытается убить пришедший по его душу спецотряд. Вторых отбракуют, первые интересны. Третьи – те серыми тенями пройдут все пять курсов, испытывая к предмету обучения только ужас, а к себе - жалость. Бывают и такие. Нас мало – потому им тоже дадут возможность доучиться. Кто-то же должен потом перебирать бумаги, разбираясь в вопросе.

Но наверняка ведь есть и четвертые – для которых у руководства университета заготовлена совсем другая речь. Например, о том, что они-то гораздо выше полевых бойцов, раз хватило мозгов пройти по краю и не быть пойманным. Потому что чувствовать Бездну и не заигрывать с ней, это, действительно, уже отклонение. Хотелось, знаете ли, быть слушателем как раз такой речи, убедительно соврать, что не понимаешь, о чем идет речь, и потом уйти куда-нибудь в корпорацию – из тех, что сидят на трубах. Говорят, там наша специальность тоже востребована, а вот соискатели с «практикой в МВД», ходят слухи, не нужны совсем. Да что уж теперь…

В этот раз машина была не служебная – нестарая черная ауди без специфичной бело-синей окраски и особой серии номеров - в десятке шагов от входа в универ, за грязно-серым бруствером из снега, застрявшем в невысоком кованном заборе. Я бы мимо прошел, собираясь скоротать «окно» между занятиями в кафе. Но сержант возле машины был тот же самый – высокий шатен лет тридцати с короткой прической и тяжелым взглядом карих глаз. Хорошо, что в застегнутом пальто - мундира под ним не заметить.

Вновь – виноватое пожатие плечами, а от меня – еле заметное движение головой. Георгий, в общем-то, никакой вины наверняка и не чувствовал – но раз все еще жив и не проклят, то линию поведения выбрал правильную. Поди, не одному мне нервы портит…

Ворот куртки повыше, руки в карманы и по улице – вверх…

Стоило сесть в притормозившую машину, сержант рванул с места, стараясь успеть на зеленый свет светофора. Да и там он повернул почти на красный и, не снижая скорости, забрался на выделенную линию, чтобы уйти на первый же съезд в сторону области. Оставалось только вцепиться в ручку над дверью и постараться не прикусить язык.

- У шефа вечером футбол. – Причина спешки оказалась слегка приземленной. – Пятница же, «Спартак» играет.

- Не по телевизору? – Указал я на центральное зеркало, в которым отражался край небрежно закинутого на второй ряд кресел бело-красного шарфа.

- Ага. Торопится. В восемь начинают пускать на стадион, - покосился он на часы на левой руке, лежащей на руле. – А тут труп этот. По вашей части.

Полтора часа осталось. Может, успеет - если, конечно, прав, и обычному угрозыску там делать нечего.

Ехали куда-то на северо-запад, избегая перегруженных дорог – город я знал плохо, не дальше схемы нужных веток метро. За окном мелькала череда незнакомых улочек и безымянных проездов; старые панельные девятиэтажки сменялись глухими бетонными заборами с колючкой поверх. Редкий свет тусклых желтых ламп, проваливающихся в осеннюю темноту, подсвечивал разбитую дорогу с рядами маршрутных такси, запаркованных по краю длинной улицы. И вновь – панельные дома, анклавами между заборов безымянных складов и автобаз. Ощущение неустроенности нередко преследовало Бездну, как рыжий цвет под краской отмечает место скорого прорыва трубы - если случится, то, скорее всего, здесь.

- Обратно как? – Невольно вырвался вопрос.

- Тут электричка недалеко. Проезжать будем - покажу.

Расходы на такси никто не оплатит – это на место происшествия машиной. Дальше – сам. Дойду как-нибудь - живут же тут люди. Квартиры снимают. Снимала…

На телефон сержанта скинули досье и фотографии с места происшествия, а он передал его мне, дав ознакомиться. Имя, возраст; ножевая рана – проникающая в грудную клетку. Тело лежит на животе, правая рука согнута и отведена в сторону, нож остался в ладони. Профиль ножа совпадает с профилем раневого канала… Фото еще одного пореза – у запястья левой руки. Скорее, нескольких неаккуратных порезов - завис я над фотографией, масштабируя изображение.

Дверь заперта на засов – ее ломали. Створки балконной рамы заделаны гвоздями, чтобы не курили арендаторы. Окна в комнатах закрыты – осень, холод. Восьмой этаж. И пентаграмма.

- Так что, на футбол успеет? – Осторожно уточнил сержант.

- Посмотрим, - вернул я телефон.

Хотя очень похоже.

Кто-то вновь использовал интернет не по назначению - нашел инструкцию и попытался торговать собственной жизнью. Подумаешь, отдать пару недель, месяц или даже год за желаемое - многие и полжизни готовы вычеркнуть ради заветной цели. Кто бы им объяснил, что Бездна – это в первую очередь бандит, и торгует только с хорошо вооруженным покупателем?..

Нож – не оружие. Этим же ножом обычно и зарезают незадачливых продавцов. Рукой призвавшего - его же самого, прямо на глазах находящейся в сознании жертвы, отнимая предложенный товар и не давая ничего взамен.

- Вот этот двор, - сбавив скорость, сержант повернул в проезд между железными гаражами. Чуть дальше стояли три дома, поджимавшие дворовую площадку со скамейками и детской площадкой к сетчатому забору школьной территории.

Плотно заставленные по бордюрам машины; желто-зеленые ограждения, охраняющие выцветшую зелень под окнами. Серый снег под балконами первых этажей. Ветер, колючий снег и сырой холод середины осени – из теплого салона машины выходить не хотелось совершенно. Возле третьего подъезда, перегораживая проезд, беззвучно сверкала синим скорая помощь. У дальнего угла дома стояли два полицейских «Соболя»; в кабинах скучали водители, явно разделяя мое мнение о погоде.

- Все уже внутри? – Неодобрением поднялось в сердце.

- Жертва же одна, - пожал Георгий плечами. – Шеф сказал – работаем.

«Жертва же одна», - даже горькой усмешки нет, только равнодушие.

- К подъезду не надо. Пройдусь, - озвучил я просьбу, скидывая ремень безопасности.

Сержант покладисто кивнул и остановился при въезде во двор.

- Найду место для машины, - озадаченно посмотрел он по сторонам.

- Ага, - захлопнул я дверь и пару минут оставался на месте, изучая угрюмую застройку.

Есть время, пока резкий ветер не выветрит тепло из тонкой куртки.

Птицы – на газовых трубах пара голубей. Животные – мелкая собачка гуляет на поводке у женщины по детской площадке. Потоков крыс, исходящих из подвала дома – нет.

«Жертва же одна», как же… Что сделает бес, призванный в наш мир? Действительно – украдет жизнь и сбежит.

Как распорядится входом в мир демон, которому одной жизни мало? Возьмет всех в доме под контроль и станет звонками, уговорами, силой и мольбами заводить внутрь новых жертв. Вон, меня уже привезли…

Редкость, верно. Почти не бывает. И в чем-то шеф у сержанта прав – нет смысла всякий раз ждать таких, как я. Коллеги тоже не поймут, зачем терять время в машине – им, ниже определенного чина, не объясняют происходящее. Потому что не надо рекламировать Бездну.

Чуть помедлив, я коснулся пальцами правой руки запястья левой и потянулся под рукав вверх – к скрытому одеждой шраму ниже локтя. Сантиметров тринадцать, уродливый, будто зашитый грубой ниткой – обнажи я руку, он и сейчас выглядел бы свежим и воспалившимся, хотя было ему больше десятка лет. Травма, нанесенная тварями Бездны, обычно не зарастает и приводит к смерти. В «необычных» и крайне редких случаях рана заживает в двух мирах одновременно, соединяя пульсирующим рубцом Бездну и наше небо.

Мне-то на внешний вид шрама всегда было наплевать – длинные рубашки летом, и всех проблем. Это у девчонок с курса всякий раз трагедия - там слезы над каждым участком кожи…

Жалость к себе, укор судьбе и удивление, когда однажды травмой заинтересуется столица. Так у всех.

Подушки пальцев на шрам – прислушаться. С «той» стороны бесы редко стесняются жадного, голодного поскуливания и нетерпеливого скрежета когтями - жертвы в этом мире все равно ничего не услышат. Но в этот раз там действительно никого.

Я тряхнул руками, пытаясь избавиться от искорок боли в пальцах, поправил рукава. Слепил из снега, наметенного под одной из машин, снежок, скинул туда остатки «искорок» и со всей дури запустил в глухую стену дома.

Было бы там нечто, притворившееся домом и распахнувшее глотки на местах подъездов – морок бы дрогнул. А так - нормальный дом, жилой.

А я - параноик. Хватило бы и того, что голуби с крысами не сбежали, а собака не воет от отчаяния, натягивая поводок и пытаясь увести хозяйку от беды…

Наверное, мне не хватает железной уверенности, что я уж точно выживу, и мне точно повезет. Растерял я ее полтора года назад, вместе с частью свободы. Зато – всего-то условный срок. Когда-нибудь кончится и он.

Рядом с отметкой от моего снежка разбился второй.

- Идем? – Подошел со спины Георгий, отряхивая ладони от снега.

Я молча кивнул.

Нужная квартира была слева от лифта, окнами на другую от двора сторону дома. Входная дверь стояла открытой – в ней, не решаясь входить, растерянно замерла невысокая женщина в сером пальто. Как оказалось - владелица квартиры, срочно вызванная с работы.

Хозяйка жилплощади, пока мы стояли на пороге, успела поклясться сержанту, что квартирантка самая приличная, из поступивших иногородних, одинокая, и никогда на нее ни одной жалобы.

- Вон, соседей спросите, - указала женщина на любопытствующих в коридоре. Те, впрочем, не торопились общаться с полицией – стоило сержанту обозначить внимание, разошлись по своим делам. Отвернешься – возвращаются вновь, тихо перешептываются и множат слухи.

Георгий профессионально выражал сожаление, и мелкие детали жизни малознакомой девушки вспоминались хозяйкой и тут же выкладывались, лишь бы тот не отводил сочувствующего взгляда - где училась, где подрабатывала, в какие дни платила и какими купюрами…

Я же, прислушиваясь к взволнованной речи, вглядывался внутрь квартиры - обзора от входа оказалось вполне достаточно, чтобы оставаться на небольшом участке с ковриком, рассматривая узкую прихожую и единственную комнату.

Прикрытое простыней тело пока что уходило на второй план.

«Ответьте себе: происшествие уже произошло или до сих происходит?» - голосом лектора в памяти: эхом в огромной аудитории, заполненной едва ли на десятую часть. За спиной у лектора – схема на доске, несложная, выполненная крупными буквами. Сверху – все пять чувств, доступных человеку. Под каждым: признаки и приметы – к чему прислушиваться и с чем сравнивать. Начинать проверку можно с любого столбца. Руководство же к действию, если хотя бы один признак совпадет указан внизу доски заглавными буквами: «БЕЖАТЬ».

Серебристая паутина в углах комнат; направление теней от света вне квартиры и внутри нее; приложить ладонь к поверхности – когда что-то пойдет не так, все внутри начнет нагреваться. Воздух, наоборот, станет прохладней, но заметить это будет гораздо сложнее – холод обычно свободно заходит из коридора, потому что входную дверь закрывать нельзя. Запахи, ощущения, звуки – все, что подмечено до нас и должно дать уверенность, что «происшествие» уже завершилось, и двери в Бездну надежно закрыты. То, что демона здесь нет – не означает, что он не собирается вернуться и продолжить пир.

Низкие потолки, красные обои и желтоватые абажуры на старых люстрах, искажающие белый электрический свет ламп. По правую руку – закрытые бледно-желтые двери в туалет, ванную и на кухню. Слева - высокий, в потолок, шкаф. И звенящие от напряжения нервы, пока всматриваешься, принюхиваешься, касаешься рукой. Мог бы – уволился.

Я шумно выдохнул, отирая запястьем лоб. По всем признакам, если тут что-то и было, то - точно ушло, затворив дверь за собой.

- А вы молодой человек Жанны? – Коснулась хозяйка квартиры рукава моей куртки, впервые обратившись ко мне за этот вечер.

- Нет.

- Родственник? – Напирала она.

За квартиру не оплачено уже два месяца – это я уже слышал в ее монологе. Девушка отговаривалась временными трудностями. Раз умерла – логично, что хозяйка ищет, кто бы погасил долг.

- Нет.

- А мне теперь одной полы отмывать, - пожаловалась она.

- Как я вам сочувствую, - терпеливо кивнул я, копируя интонации сержанта.

Не сработало – та недовольно поджала губы.

- И когда закончите? – Добавилось сварливости в ее голос.

- У них спросите, - кивнул я в сторону сотрудников.

Внутри было тесно: два криминалиста, отщелкивающие кадры обстановки на фотоаппарат, шелестели бахилами на ногах, обходя пентаграмму по стеночке. Бесстрашные люди.

Еще человека три на кухне – из-за закрытой двери слышны голоса милицейского начальства. Эти – вообще бессмертные.

Но ругаться бесполезно – во-первых, если они еще живы, то все в порядке. Как с маленькими детьми, в самом деле: «но ведь не умерли», и глазами хлоп-хлоп.

Во-вторых, оперсостав, вероятнее всего, в мистику не поверит. Не в том случае, когда рнТВ круглосуточно вещает про экстрасенсов, гадалок и тайны пирамид - делая все, чтобы вызвать у людей образованных чувство брезгливости и пренебрежения. Где-то в стороне останется статистика нетипичных происшествий и пропавших без вести людей.

Кое-что, конечно, доберется до центральных телеканалов – и тогда бледнеющие генералы в рекордные сроки нейтрализуют секту или психопатов-одиночек. Обычно это действительно секты и действительно психопаты – ничего выдумывать не приходится. Таких Бездне обманывать проще и приятней.

Когда-то пытались негласно довести сведения о Бездне до ряда специалистов – вроде легкой техники безопасности, что не надо наступать в рисунки мелом под трупом или храбро кидаться в подвал одному, если кто-то начнет звать оттуда детским голосом. Те кивнули и решили, что начальство столичной полиции рехнулось и борется с демонами вместо того, чтобы закодироваться и больше не злоупотреблять.

Впрочем, мы точно хотим доказывать реальность Бездны циникам, у которых есть фотографии рабочих ритуалов?.. Наплачемся ведь.

Поэтому все ровно так, как есть - бардак, который решено просто не замечать. И пока кто-то, вроде меня, не начнет орать благим матом, любое убийство считается простым. И криминалистам нечего бояться. И милицейскому начальству можно показывать невозмутимость. И жителям можно шастать по коридору, с любопытством заглядывая в приоткрытую дверь. Орать, если что, я имею право только про пожар и утечку газа.

Я так вообще тут на роли бестолкового стажера из соседнего отдела - ну привозят, натаскивают в основном на сектантов и самоубийства. Есть и есть, стоит себе на пороге, не топчется лишний раз.

А еще у стажера нюх отменный – уже два раза орал про газ, когда никто и ничего не чувствовал. Год назад, вон, дом сложился внутрь себя – часть людей успели вывести, часть сожрали. То есть, остались под завалами…

Плевать, как ко мне относятся, в самом то деле. Задача-то у нас общая - узнать, кто убийца. Если из нашего мира – я отойду в сторону, так как, действительно, нечего мешать профессионалам. Если из чужого – «глухарь» повиснет на нашем отделе, пока мы не найдем виновного беса и не привлечем его по УК РФ. Отдельных законов для нас не придумали, работаем по тем, что есть.

Разувшись и переодевшись в тапочки, стоявшие возле порога, я прошел внутрь и присел над телом жертвы. Отвернуть простыню, нагнуться и посмотреть на запястья - правая рука, левая рука… Понятно, что меня смутило на фотографиях.

Взгляд вглубь комнаты – осмотреть обстановку. Незаметно достать компас из кармана, оглянуться на пентаграмму – приятно, когда догадка подтверждается. Вернуться обратно и вдеть ноги в ботинки.

А там и дверь кухни широко открылась, выпуская в прихожую грузного, но при этом удивительно подвижного мужчину с погонами майора на кителе.

- Вот он, наш эксперт! – Довольным тоном отметил он, шагая ко мне.

Сероглазый, с коротким ершком светлых волос, весь напружинистый и стремительный - столько энергии в этом невысоком человеке, каждый раз неприятно смотреть.

А он – ничего, доволен встречей. Мистика - это не по его приземленной криминально-бытовой части. Мое слово, и дело уйдет в наш отдел – через пару часов майор будет орать на стадионе, болеть за свою команду и отдыхать душой.

- Павел Александрович. – Изобразил я радушие.

- Михаил, - столь же мерзко улыбнулись мне и энергично встряхнули мою ладонь своей пятерней.

Не вспомню, протягивал ли я ее ему руку, или он подхватил сам. Скорее – второе.

Майор уже вдохнул было воздуха для новой фразы в мой адрес, но зацепился взглядом за хозяйку квартиры.

- Сержант, убери постороннюю.

- Я – хозяйка квартиры!
- Вы не убийца и не свидетель? – Строго уточнил у нее майор. И тут же заглушил рявком возмущенное возражение. – Убийца?! Свидетель?! Вот и подождите за дверью, будьте добры.

За кою дверь растерянную женщину и оттеснил сержант.

- Криминалисты завершили? Благодарю за службу. – Проводили за порог и их, дав время запаковать фотоаппараты в кофры и забрать одежду с вешалок у входа. - Андрей Иванович, - пожал майор руку участковому, прижимающему планшет с заполненными бумагами к расстегнутой на груди дубленке. – Подождите меня, я сейчас буду.

Сержант закрыл за ними изнутри дверь и провернул замок на один оборот. На всякий случай посмотрел в глазок и кивнул майору.

- Ну что, будем гоняться за вашими бесами? Звоним Анне-свет Викторовне? – Нетерпеливо заглянул Павел Саныч в мои глаза снизу вверх.

Будто его участие в таких мероприятиях не ограничивается насквозь фальшивым пожеланием удачи.

Счастливый человек. Если бы не один момент.

- Боюсь, что нет, - поднялся я и скорбно склонил голову.

- Объяснись.

Я набрал воздуха и обвел взглядом пентаграмму.

– Ритуал нерабочий изначально. – Выдохнул я со всей доступной скорбью. - Он ничего не смог бы призвать.

- Уверен? – Стремительно терял тот хорошее настроение.

Я, в свою очередь, чувствовал злорадство. Не могу винить себя за это.

- Я же эксперт. – Вернул я ему.

Впрочем, это если свалить проблемы на коллег – я эксперт. В ином случае – самое время усомниться в компетенции.

- Есть пентаграмма. Есть труп! – Настаивал майор.

И подозрение в его взгляде явно говорило, что никакого доверия к студенту-недоучке в таких сложных вопросах быть не может.

Удержав новый вздох и стараясь вести себя чуть отстраненно, я продемонстрировал ему компас в левой руке. Стрелка, окрашенная синим и красным, медленно качнулась и замерла.

Ни одна из вершин нарисованной на полу пентаграммы не совпадала с направлением. Ни один из векторов пересечения линий, что тоже кое-как допускается. А это уже – совсем непорядок.

- Линии в контурах ориентированы неправильно. – Терпеливо озвучил я. - Можно приносить жертвы, орать призывы и устраивать оргии сколько угодно.

- Весело у вас на факультете, - прокомментировал за моей спиной сержант.

И тут же замолчал под гневным взглядом майора.

- Она же, стрелка твоя, на север не показывает, - поджав губы, обратил он внимание. – Окна на восток, а эта прямо в угол целит, - проследил он глазами до угла комнаты, по которому поднималась от пола до потолка труба отопления.

- Она не должна показывать на север.

- А куда – должна?

- Не на север, Павел Александрович.

- Дай-ка его сюда. – Почти силой забрал он у меня компас, встряхнул в руке и с довольствием продемонстрировал сержанту. – Вот, север! Петров, видишь ведь?

- Так точно.

- И линии аккурат по северу, - повернулся он к пентаграмме на полу и чуть прищурил глаза, сравнивая. – Верно я говорю, студент Миша?

- Абсолютно верно.

- Так что ты мне мозги компостируешь?! – Рявкнул он.

- Компас положите, - выставил я руку вперед ладонью вверх.

Майор, будучи человеком склочным, неприятным, иногда – мерзким, дураком уж точно не был. Оттого компас вернул обратно в ладонь без лишних препирательств.

Ну а стрелочка прибора, качнувшись, вновь показала на угол.

- А ну-ка, повернись, - коснувшись моего плеча, Павел Александрович заставил меня сделать полный разворот на месте.

Стрелочка послушно указывала в одном направлении. Такое у нее свойство – в данный момент майора страшно раздражающее.

- Петров, возьми компас.

Сержант, качнув плечами, забрал его себе. Стрелка послушно обозначила север.

- Чертовщина, - поджав губы, в сердцах высказался майор.

- Чертовщина, но не наша, - указал я на пентаграмму с прикрытым простыней телом.

- Раз не твоя, то не путайся под ногами. – Неприязненно оглядел меня Павел Александрович и демонстративно отвернулся.

Убийца из нашего мира, что я поделаю? Вечер пятницы, футбол, планы… Но и у жизни планы на майора, и ему придется уступить.

- Подпись поставите? – Достал я из внутреннего кармана пальто в четверо сложенный листок.

Развернул - из пяти линованных граф за октябрь заполнены только две. Ничего, еще успею, полмесяца впереди.

А не успею – нарушение условий «условно-досрочного» и тюрьма.

- Ручки нет. – Нехотя покосился на меня Павел Александрович. – Потом.

- Вот, - протянул я свою.

Специально по такому случаю ношу с собой.

Павел Александрович, хмыкнув, облокотив листок о стену, накорябал нечто простое – то ли галочку, то ли незавершенный кружок – и, отворачиваясь, не глядя всучил мне. Помял еще, гад такой.

- Хорошего вечера. – Поблагодарил я спокойным голосом, проигнорировал злой взгляд и поспешил на выход – хотелось быстрее выйти из ставшего вдруг тесным помещения, хлопнуть подъездной дверью первого этажа и отдышаться.

Даже лифта не стал дожидаться – сбежал вниз по лестничным ступеням, дважды перешагивая через что-то пролитое, прошел мимо выпивающей между третьим и четвертым этажом компании. Те молча посторонились - синие отсветы мигалок все еще отражались в запыленном окне над лестничным пролетом. Ненавидим полицию, но признаем, что так безопаснее… К нашему факультету в полиции относятся также.

За порогом тяжелой двери все еще шел снег – в этот раз широкими хлопьями, медленно падающими и тут же тающими в дорожной слякоти. Дыхание вырывалось клубами теплого воздуха; в окнах дома напротив постепенно зажигались окна – люди приходили с работы.

Привалившись к бетонной стене подъезда, я постарался успокоить сердце. Чужая смерть все-равно била по нервам, а шрам на руке начал неприятно ныть – из-за компаса пришлось тревожить рану несколько раз.

Я встряхнул правой рукой и повернул наручные часы к свету фонарей – в универ возвращаться поздно, последнюю пару безнадежно прогулял. Мелкого беса уже призвали, он запомнил имена, и на постороннего будет смотреть, как на еду. Впрочем, на остальных он тоже смотрит, как на подписанное меню в дорогом ресторане - но знает, что оно ему не по карману. К концу занятия ему предстоит понять, что еда тут – он сам. И вот тогда уже можно договариваться.

Жаль, еще один контракт мне бы пригодился.

Скрипнула железными петлями дверь, и на улицу вышагнул сержант. Покосился на меня, сделал пару шагов с крыльца и закурил, встав так, чтобы слабый ветер сносил дым в сторону.

- Электричка там, - показал он рукой на натоптанную тропинку, шедшую через двор и дыру в сетчатом заборе под тусклым фонарем вдали. – Я бы довез, но… - Посмотрел он за спину и вверх.

Начальство не оценит. Хоть и водитель, вроде как, освободился.

- А у вас там правда оргии? – Сверкнул любопытством в глазах Петров.

Вроде как, посторонних ушей рядом нет.

- Мистерии, - поправил я его.

- А разница?

- Ничего не помнишь потом. – Честно признался я.

- А… - Разочарованно отбросил тот окурок в урну. – Тогда какой смысл.

Cвет в окне первого этажа зажегся, и я решил просто пожать плечами.

- Тебе билеты на футбол не нужны? – Задержался он, собираясь заходить обратно.

- Не, дорого ведь.

- Дорого, - вздохнул сержант тяжко. – Очень дорого. Ну, бывай, - постояв у распахнутой двери и какое-то время вглядываясь во двор, вернулся он в подъезд.

Я же оттолкнулся от стены руками и побрел к электричке – там до пересадки на станцию метро, а дальше проще.

Свою работу я сделал, подпись получил. В понедельник эту же бумажку надо показать преподавателю, чьи занятия прогулял, и потом минут двадцать рассказывать, что именно делал, почему решил так, а не иначе, и что я делал, если бы… Короче, отчитаться за работу – и в награду получить тележку ценных сведений из практического опыта, которые на лекциях не услышишь. Единственное место, где мою паранойю ценят.

«Иначе сам помрешь и весь дом за собой утащишь», - проворчат мне в очередной раз, заставляя записывать важные моменты, не полагаясь на память. Хоть такой плюс от «практики» - тем, кто не ходит «в поле», такой информации не дадут. Большинству, впрочем, именно эти знания и не пригодятся – факультет готовит специалистов для таможни, военных, ну и в теплые государственные кабинеты, где о Бездне знают. Иногда кабинеты не государственные, но с «государственным участием» - и там тоже хотят спокойно работать, зная, что ничто не вломится и не сожрет директорат с заместителями. Большинство проблем этих ведомств решается профилактикой, ритуалами и парой-тройкой прикормленных бесов – стандартная программа обучения закрывает эти потребности. Зачем им больше?.. На оставшийся процент неприятностей потом вызовут таких, как я– смотреть на трупы. И как-то совсем не хочется ложиться с ними рядом. Да и заниматься этим, если честно, тоже никакого желания, но…

У ведомств есть квоты на выпускников, а у выпускников – право выбирать, в какое ведомство идти. И так получается, что из года в год министерству внутренних дел ничего не достается.

Зато у МВД под рукой есть студенты – всегда, в товарных количествах. Студенты работать не хотят, но, если пообещать их не сажать в тюрьму – меняют мнение. Главное, чтобы попались самостоятельно, и если ненавидели кого за это – то себя.

В общем, пока шел по вытоптанной тропинке, стараясь опередить заметаемый ее снег, мысленно составлял отчет о проделанной работе. Со всех сторон выходило, что совесть чиста – ничего не мог бы вызвать этот призыв. Рисунок на полу – он не просто ловушка для созданий Бездны, он еще и мишень и одновременно листочек с координатами для тех, кто вечно смотрит на Землю голодными глазами. На этой стороне жертвуют и обещают еще больше крови. На другой стороне, те, что поглупее – рвутся напролом к обещанному. Поумнее – присматриваются. Но какой бы ни была мудрой нечисть, без координат она не прорвется. Значит, пусть ловят земных преступников и не тревожат студентов. У меня, может, тоже планы на выходные – зябко поежился я в легкой куртке. Хотя бы в магазин сходить и купить что-то потеплее…

Потом я долго буду думать, что мог сделать в тот вечер иначе.

Первой ошибкой было не пойти сразу домой, а отправиться в кафе. Ощущение и эмоции от чужой гибели хотелось чем-то перебить – вот и пытался заесть нервы. Кроме раздражения шумной компанией за соседним столиком, впрочем, ничего не получил.

Еще ошибкой было не заметить черную ауди, запаркованную на углу общежития.

И главной ошибкой – не притормозить вечернее дело в угоду злопамятному типу в чине майора. Ведь предлагал же Георгий, зря что ли он на холод курить выходил, не про оргии же в самом деле спрашивать – а о высокой цене билетов намекнуть... Поднялся бы снова, извинился, вызвонил шефа… И огреб бы уже от Анны Викторовны – у нее ведь, наверняка, тоже планы...

Дверь в мою комнату стояла настежь открытой, в коридоре перед ней топтались трое ребят из соседних комнат, комендант - Антонина Васильевна, и сержант Георгий Петров – без пальто, в форменном мундире.

Сердце сжало недобрым предчувствием.

- Понятые, пройдите! – Властно потребовали голосом Павла Александровича из комнаты.

Свалить, что ли? Поздно - сержант уже меня заметил, отрицательно качнул головой и подбородком указал внутрь комнаты. Сочувствует, конечно же – весь из себя олицетворение скорби... М-мать.

Так что в комнату, пропустив остальных, зашел и я, остановившись в пороге. Сержант занял место за моей спиной.

- Вот, полюбопытствуйте, граждане понятые, - стоя возле моей постели, указал майор присутствующим на серую книгу, лежащую прямо поверх одеяла. – «Гриммуары» за авторством А. Хошера. – Он аккуратно поддел обложку краешком карандаша, показывая первые листы с вырезанным библиотечным штампом. - Запрещенная литература. По всей видимости, украдена из ведомственной библиотеки.

Книга принадлежала соседу Пете. Сам сосед был в комнате – сидел на своей кровати напротив моей и выглядел бледнее некуда. Можно ставить что угодно, что он-то и скинул книгу ко мне на кровать, стоило майору объявиться на пороге.

Хранение и – если прижать его сильнее – употребление запретных знаний. Вынос, кража…. Нужное подчеркнуть. Петя все это прекрасно понимал – оттого и скинул, не сомневаясь ни секунды.

Я попытался поймать его взгляд – тот вроде как заметил меня на пороге, но тут же отвел взгляд. Понятно…

А у меня условно-досрочное. Жаль, общага была теплая. Теплее камеры.

- Запрещенная литература находится на постели некоего… Как вы сказали? Михаила Валентиновича Ремера.

Понятые начали оборачиваться на меня.

- Что молчишь? «Это не твое»? – Остро посмотрел на меня Павел Александрович, мигом выделив из толпы.

- А казалось, такой приличный мальчик! – Вибрировала комендант то ли страхом, то ли гневом, обращенным на меня.

Комендант из посвященных, и про опасность таких книжек осведомлена. Я, к слову, тоже – потому здесь книг у меня нет. А вот сосед…

Петя по-прежнему воротил лицо. Гад ты, Петя.

- Могу Анне Викторовне позвонить? – Спокойно уточнил я.

Отпереживал я свое давным-давно, еще во время первого суда. Теперь только сухость в горле выдавала волнение, но чувствовал ее только я сам.

- Ты же не хотел? Ах, про это… - Постучал он карандашом по серой книжке. - Сейчас оформим, и позвонишь…. – Смотрел майор довольно и зло, словно цепной пес.

Сам сытый, но свое не отдаст. Рычать будет над куском. И тебя сожрет, сколько его не корми до этого – потому что не тебе служит.

Я тяжело вздохнул. В камеру не хотелось. Особенно в пятницу вечером.

- Можем поговорить? В том числе по делу.

- А давай. Леша, сними показания с Петра Геннадьевича и понятых. Антонина Васильевна, организуете им помещение?
- Ох, да, разумеется. – Засуетилась комендант.

Посторонние неуклюжими пингвинами покинули помещение и плотно закрыли за собой дверь, до скрипа дерева - словно чем сильнее они ее закроют, тем меньше шанс, что неприятность просочится к ним.

Павел Александрович сел в изголовье моей постели, радушно показал на стул у единственного стола напротив окна, приглашая присаживаться.

- А я вот тут подумал, ты схалтурить решил. – Поделился мыслями майор. - Выманил у меня подпись и сбежал. Компасом этим своим перед носом поводил, как известным предметом, и к себе - отсыпаться. Приезжаю, захожу – а тут подарочек прямо на кровати лежит. – С теплой улыбкой смотрел он на меня. – Так что, говоришь, по делу?

Стул подо мной шатко накренился – давно бы отремонтировать, но он, видимо, сегодня как вся моя жизнь. Резко дернусь – все развалится. Стану чинить – все равно сосед сломает. Любит он качаться на задних ножках…

- Схема нарисована четко. – Проигнорировал я до поры момент с книгой. - Но рядом с телом нет инструкции. Распечаток нет, значит, должен быть ноутбук. На столе пусто, на полу тоже. На кухне ведь тоже ничего?

Потому что если есть, то надевайте наручники и поехали. Но так не бывает! Все, кто рисовал схемы, знают – должен быть чертеж под рукой, до последней минуты обязан быть. А его нет.

Вот чему бы царапнуть сознание еще там, в квартире - но то ли хозяйка квартиры отвлекла вопросом, то ли грело душу подленькое чувство, как сейчас поломаю все планы майору на футбол. Надо расти над собой, от этого все проблемы…

- Сотовый телефон там был, на зарядке.

- В нем есть схема?

Содержимое должны были посмотреть в первую очередь – переписку и последние вызовы. Есть там пароли на телефоне или нет – ведомству плевать, на себе убедился.

- М-м. Нет. – Неохотно подтвердил мою догадку майор. – Но она могла смотреть из почты, потом почту закрыть...

- Закрыть почту, сто раз не перепроверив рисунок? Потом телефон на кухне оставить, а не рядом положить? – Скептически уточнил я. – Это девушка-то?

- Люди разные. Многие на память не жалуются.

- Сокурсники что говорят, ноутбук был или нет? Опрашивали?

- Ты тут еще мной поруководи!.. – Поднял голос майор.

- В комнате нет стационарного ПК. Ей двадцать один год, учится. Должен быть ноутбук или компьютер. – Убежденно произнес я. – Телефон заряжала на кухне, значит, розетка в комнате занята.

- Убийство с целью грабежа? – С сомнением хмыкнул Павел Александрович. – А ритуал?

- Зашли, убили, заметили пентаграмму. Или зашли, заметили пентаграмму и убили. Нож в ладони видели? Его словно аккуратно положили.

- Бес положил тело с ножом на пол, - пробубнил майор. – Не в первый раз такое.

- Но пентаграмма выполнена неправильно!

- Это ты так говоришь. И квартира изнутри была заперта, на засов. Дверную коробку при участковом разобрали.

- Убийца и закрыл. – Поймал я вдохновение. - Как дверь сломали, подельник изобразил суету - может, позвал соседей полюбопытствовать, толпой ввалились, толпой вышли. Там и убийца вылез из шкафа в прихожей. Шкаф – от пола до потолка, запросто и трое залезут.

- Допустим. – Потер майор бритый затылок. – Меня там не было, когда дверь вскрывали.

- Вот. – Медленно выдохнул я. – И нож – не ее. – Привел я главный довод.

- Это с чего решил? – Внимательно посмотрел Павел Александрович.

- Ритуальный порез на запястье выполнен не ножом. Заточенный ноготь правой руки, под ним кровь. Присмотритесь – там ясно будет видно.

- А промолчал чего?

- Так ведь не задерживали… - Напомнил я хмуро. – Да и сами бы заметили, думаю.

- Думает он. – Мрачно отметил Павел Александрович.

- Вот. И зачем ей тогда нож?..

Для начала ритуала хватит и капли отданной крови.

- Крик ее полподъезда слышало, говорят. – Подумав с минуту, произнес майор.

- Когда зарезать хотят, бывает такое. – Пожал я плечами.

- А, ритуал, говоришь – просто совпадение?

- Может, свечки жгла, и запах кому не понравился. – Невольно потянулся я потереть затылок. – Или призыв громко читала - у нее ведь не получалось, вот и читала еще громче, раз за разом, думая что в этом дело. Сектантов у нас не любят. Слухи в народе ходят всякие. Был ли ноутбук, Павел Александрович, вот что сейчас важно. – Напомнил я.

- Поедешь ли ты в СИЗО, студент Миша, вот это тебя должно волновать, - кивнул он на книгу.

- Так давайте звонить Анне Викторовне. Вдруг у нее разрешение на эту книгу оформлено, на мое имя. – Сглотнул я.

- Книга ж не твоя. – Ухмыльнулся майор.

Я только руками развел.

- Да и вообще - уважаемого человека вечером пятницы беспокоить… - Протянул Павел Александрович. – В понедельник можно спросить. С собой же у тебя разрешения нет? Вот, значит, я вправе задержать до выяснения.

- А как же ритуал? – Укоризненно посмотрел я на него. - Надо немедленно брать в работу распространителей. Ни о каком понедельнике не может быть и речи!

- Схема же неверная? – Поднял тот взгляд недоверчиво. – Ей-то чего?

- Схема расположена неверно, только и всего, - отметил я важный момент. – И кто-то дал ей схему. Этой девчонке. То, что она неправильно ее нанесла – это еще повезло. – Произнес и запнулся я.

Но укоризненный взгляд выдержал. Иногда смерть – действительно везение. Бывает куда хуже. Спорить со мной на этот счет майор не стал.

- Вы же видели, как стрелка компаса себя вела. Она ориентировала пентаграмму не по тем сторонам света, только и всего.

- А какие, извини, еще бывают стороны света? – Набычился майор. – И что за вообще за шоу со стрелкой?

- У нас есть термин «Тишина», - попытался объяснить я. – Это как параметр, когда кричишь через поток воды. Барьер между мирами – он ведь подвижный, как река: где-то он тоньше, где-то толще, где-то быстрее, где-то мягче, где-то крик искажает, где-то нет. Бездну только «услышать» и можно. Поэтому Бездне нужна пентаграмма. Фигура ведь на нашей стороне круглая, симметричная, с правильными углами. С их стороны она может звучать, как покрытый рябью овал, растянутый на километр, но зная ориентиры, положение свечей и изначальную форму, бесы могут просчитать искажения, просчитать «тишину» и попасть к нам. – Завершил я. – Иначе мировая река их разорвет.

- Че-его-о? – Протянул майор. – Просчитать?

- А вы сомневаетесь в их разумности? Павел Александрович, это существа, способные в сложную математику. Они не тупые. Это у нас тупые, которые их зовут, чтобы любимого вернуть и порчу на начальника наложить, - с тоской признал я несовершенство человечества.

- Компас-то какого хрена показывает неправильно? – Буркнул он.

- У меня в левой руке кое-что, что очень сильно режет слой «тишины». До нуля почти, и компас начинает видеть Бездну.

- То есть, через тебя бесы могут толпами забегать? – Сузились глаза Павла Александровича.

- А еще я могу машину в толпу направить, - спокойно держал я его взгляд. – Но ведь не делаю.

- Значит, девочка сторонами света не угадала…

- С ними почти никто не угадывает. Иначе всем плохо бы пришлось. – Невольно почувствовал я холодок в спине. – Ритуалы нужны, практики, чтобы услышать что-то в «тишине» и сориентироваться по направлению. С той стороны, если здесь прислушаться, всегда готовы подсказать... Только людям терпения не хватает.

- Нахрена бесам у нас вообще надо? – Буркнул майор.

- Тут еда. Мы – еда, - болезненно отметил я. – Если раздать руководства и пообещать вернуть любимого, еда сама начнет…

- Хорош, хватит, - раздраженно отмахнулся он.

- …а жить им и у себя неплохо.

- А потому что интернет этот проклятый! – Зло смотрел Павел Александрович. – Оттуда вся эта грязь расползается!

Сказать ему, что в интернет перепечатаны оккультные практики еще царских времен? А те наверняка – переведены и переписаны из еще более древних источников.

- Закрыть с концами и точка. Нет утечки информации – нет проблем. – Убежденно сказал Павел Александрович.

И виделось мне, что да – была бы у него такая власть, сделал бы. Но стоит что-то запретить – оно будет в распечатанном виде у каждого второго, чисто из интереса.

Лучший барьер – сделать вещь постыдной и немодной, уделом неудачников и психов. Чтобы бизнесмены не заказывали демонам конкурентов, расплачиваясь чужими жизнями. Только это должен майору не студент сказать, а кто-нибудь другой. Может, согласится.

- Может, и так. – Вместо этого кивнул я, покаянно склонив голову.

Не хочется спорить, когда в качестве аргумента могут отправить на нары.

- И ваш факультет разогнать ко всем чертям за ненадобностью!

- И будет, как с Воронежем. – Не успел я прикусить себе язык.

Как с городом, которого больше нет. Когда девятнадцать лет назад какой-то неизвестный террорист призвал демона, останавливать его оказалось некому.

Пули нечисть не берут. В огне они рождены. Серебро на демонов не действует. Говорят, его в итоге победили, сбросив самую тяжелую боеголовку из неядерных – а по мне так, демон просто всех съел и вернулся обратно в домен.

Крупнейшая техногенная катастрофа – по официальной версии. Утечка бактериологического оружия, ликвидированная боевым оружием – по мнению скептиков. Но факт останется фактом – в эпоху, когда огромные объемы данных обрабатываются в доли секунды, ряд закономерностей вынудило скептиков на высших уровнях власти признать наличие волчьих лазов в безмятежный коровник под названием «Земля».

Уже потом из психушек вытащили тех, кто когда-то сталкивался с Бездной и доходил в своей решимости сообщить о ней властям до смирительной рубашки, капельницы и комнаты с мягкими стенами. Через них вышли на людей более осторожных, тоже что-то знающих.

А уже чуть позже подтянулись и те, кто связи с Бездной практиковал на постоянной основе – выманили на свет помилованиями и щедрыми гонорарами. Хотя, думаю, сыграло роль понимание весьма неглупых людей, что когда-нибудь их сожрут тоже, и надо что-то делать.

Неудивительно, что такая хронология построения нашего факультета наложила на него некий отпечаток, заставив выработать свод внутренних правил. Например, нельзя верить государству, даже если сегодня оно к тебе расположено. И нельзя сдавать своих.

Я не мог быть уверен в том, как поступит мой сосед по комнате – может, все обдумав, отменит показания и упрется, что ничего не знает – мало ли кто в комнату мог зайти, пока он уходил. А может, он уже не свой. Пусть Ковен факультета решает – и если правило нарушено, то факультет постарается от него отказаться. Либо ограничит доступ к знаниям, что рано или поздно его убьёт.

- Сразу не мог сказать? – проворчал Павел Александрович, съезжая с темы мертвого города и возвращаясь к грехам нашим тяжким. – Про догадки свои и ноутбук этот?

За ним была перевернутая комната; мои личные вещи валялись на полу, истоптанном грязными подошвами. В прошлый раз, впрочем, я лежал на точно таком же полу лицом вниз – кто-то на факультете заигрался, пропажу людей обнаружили, а майор отчего-то решил, что это я. А за год до этого он в меня стрелял. Испытываю ли я к нему теплые чувства и желание помочь?

Я только плечами пожал. Что ему сказать? Но ссориться не хотелось - промолчал. СИЗО с пятницы на понедельник – не лучшее место. Как, впрочем, и во все остальные дни.

Павел Александрович некоторое время помолчал и спросил задумчиво:

- Так, говоришь, книга не твоя?

- Давайте спросим у Анны Викторовны.

- Да я знаю, что хмыря этого… Дашь на него показания?

- Зачем, если она окажется моей? – С интересом посмотрел я на форзац запретного издания.

Заодно присвою – почитаю.

Майор хмыкнул:

- Выгораживаешь его, а потом такие как он… Насчет еды с хозяевами пойдет договариваться. – Чуть не плюнул майор от досады.

- Или не пойдет.

- Тебя-то он мне уже скормил, - ощерился Павел Саныч улыбкой.

- Я под покровительством Анны Викторовны.

- Тьфу, мерзко-то как звучит.

- Красивое имя, красивая женщина, - не согласился я.

- Да я не про это.

- И звание красивое, - добавил я.

На шажок выше его, но демонологической иерархии МВД этого хватит, чтобы от меня отстать, если сам крепко не подставлюсь.

- Ладно, пойду позвоню. И подполковнику твоему и своим. Пусть проверят насчет ноутбука. – Поднялся Павел Александрович с места, завернул запретный том в наволочку подушки и пошел к выходу. - Я тебя прошу, из окна не прыгай. – Задержался он, с сомнением глядя на окно без решеток.

- Там холодно и высоко.

- Всем бы такую рассудительность…

Майор отсутствовал добрые полчаса – я успел собрать все свои вещи в спортивную сумку и два пакета, и застелить обратно постель. Наволочку, утащенную майором, без зазрения совести одолжил у Пети. Даже пол подмел и протер влажной тряпкой, оставив после себя идеальный порядок. Все равно из общаги уходить навсегда – не по собственной воле, так по чужой. Комендант меня выживет, никакие разрешения не помогут – уставом общежития запрещено хранить, так что будет в своем праве. Лучше без ругани и приказа о выселении, авось – до деканата не дойдет. Вещи в гардеробе университета оставлю на вечер, не утащат…

Через какое-то время дверь открылась вновь – открывал ее сержант, до того, как оказалось, подпиравший спиной створку в коридоре.

Павел Александрович зашел, остановился прямо на входе с легким, как показалось, смущением, не став проходить дальше по помытому. И отчего-то окинул меня хозяйским взглядом.

- Нашелся ноутбук? – Вопросительно спросил я.

- Алкашня со второго этажа его уже в ломбард отнесла. Тапки в крови. Говорят, на крик зашли, уже мертва была. Врут, поди.

Я только руками развел – мол, вот как получилось.

Ноутбук все равно бы нашли. Это майор хотел наказать меня за футбол, вот и сорвался раньше времени. Так бы и сами разобрались, без моей дедукции.

Недешевая, приметная вещь – еще на опросе хозяйки квартиры хватились бы: «Скажите, чего, по вашему мнению, не хватает? Ценные вещи, украшения?..»

А может, и не хватились – раз у девчонки проблемы с оплатой жилья, то могла и продать.

В любом случае, кажется, ночевка на нарах отменяется – настроение Павла Александровича изрядно улучшилось.

- Чем тебя Анна Викторовна приворожила? Как бы тебя переманить? – Оценивающе смотрел он.

- Вы для этого не в моем вкусе.

Потом я об этом пожалею.