По два дрона на рыло

— Ну что, патруль, как там наши власть имущие? Не скучают? — спросил я, закидывая пакет с мусором в контейнер.

Над моим правым плечом завис «Родной» — наш, отечественный дрон, матово-черный, с едва заметной голубой полоской. Он весело подмигнул мне зеленым глазком-индикатором и жужжанием, похожим на кошачье мурлыканье.

Слева к нему тут же присоединился «Шпиён» — его зарубежный визави, серебристый и более угловатый. Он ответил короткой, деловой трелью и тоже мигнул, но уже красным.

— Понимаю, понимаю, — вздохнул я. — Отчёты составляете. «Объект выбросил отходы. Анализируем состав». Можете доложить, что это очистки от картошки и фантики. Без сенсаций.

Дроны дружно зажужжали, будто смеясь.

Так и жили.

Не знаю, что понадобилось от меня правительствам сразу двух великих держав, но теперь моими постоянными спутниками стали эти двое.

Сначала появился «Родной» — наш, родной, от правительства, которое вдруг возомнило, будто я что-то знаю.

А неделю спустя, присмотревшись к такому вниманию, соседнее правительство решило, что раз меня уже пасут, то и у них есть веский повод прислать своего летающего шпиона.

Поначалу они относились друг к другу как кобель к коту на одной территории. Устраивали в небе над моим участком головокружительные погони, имитируя воздушный бой — с виражами, штопорами и прочим высшим пилотажем. Это даже забавляло.

К постоянному жужжанию я быстро привык, как к звуку холодильника.

Но однажды и я не выдержал.

— Ребята, — сказал я, глядя на них, зависших перед моим лицом. — Так дело не пойдет. Энергию зря переводите. Давайте цивилизованно.

Я притащил из гаража две старые кастрюльные крышки, приколотил их к коньку крыши и торжественно объявил:

— Вот ваши места! Сидите, отдыхайте. И видно всё прекрасно, и летать без надобности не надо. Да и друг за другом пошпионить можете.

Им идея понравилась.

Со временем мы наладили быт. Поход в магазин превратился в спецоперацию: пока «Шпиён» (разведка) скрупулёзно сканировал полки, выискивая акции, «Родной» (контрразведка) следил, чтобы кассирша его не обсчитала.

Они даже научились по очереди заряжаться от моей розетки в прихожей — строго по графику, без очередей.

Но вскоре я заметил, что им смертельно скучно просто висеть и фиксировать мою рутину. Им нужно дело. Так я открыл для них кружок домашнего хозяйства.

— «Родной», кофе! — командую я утром.

Дрон с голубой полоской отрывается от своей крышки, подлетает к кофеварке и аккуратно жужжит на нужную кнопку, пока «Шпиён» бодро тарахтит какую-то победную мелодию, похожую на фанфары.

Потом они меняются: «Шпиён», нагревая свой корпус, старательно гладит мою рубашку на гладильной доске. Получается так себе, но с натяжкой сойдет.

А «Родной» в это время сканирует холодильник и кодом-морзянкой жужжит: «Мо-ло-ка не-т. Ку-пи мо-ло-ко».

Вечерами играем в «Монополию». Дроны носятся над столом и сбивают кубики, чтобы те перевернулись. Иногда один из них, кривя душой, незаметно поддувает на нужную грань. Мы спорим, конечно, но ссор не бывает — всё записано на их камеры, и правда всегда устанавливается.

А на выходных я натянул веревку между балконом и яблоней и устроил им воздушный тир: «Шпиён» сбрасывает бумажные шарики, а «Родной» винтом старается их отбить. Шумно, соседи сначала выглядывали, но потом привыкли.

Как-то раз, во время таких «учений», я заметил, что у соседа Вадима через улицу происходит то же самое. Над его крышей мелькали два других жужжащих силуэта.

Мы переглянулись, стоя у своих калиток, потом неуверенно помахали друг другу. И почти одновременно поняли: мы не одни такие сумасшедшие.

— У тебя тоже? — крикнул я.

— Два! — ответил он. — Как и у тебя!

— По два дрона на рыло! — засмеялся я.

Решение созрело мгновенно. Мы собрали всех четверых на пустыре за гаражами. Начали с гонок вокруг трубы теплотрассы. Мои шли парой, его — тоже. Мы с Вадимом орали как сумасшедшие, подбадривая своих. Бабушки на скамейках у подъезда перешептывались, думая, что там футбол показывают по телефону.

Потом пошли сложные дисциплины: воздушные шахматы (фигуры на ниточках, дроны двигают их винтами), перетягивание каната (с помощью прищепки и шнурка), синхронные полеты.

Дроны заазартились так, что сами стали устраивать тренировки, без нас.

Но главная идея пришла, когда мы сидели на старой скамейке.

— Слушай, — сказал Вадим, глядя, как наши «питомцы» дружно несут мне коробку пастилы из ближайшего ларька. — А что, если их запрячь?

— Что? — не понял я.

— Упряжь сделать! По одному они запросто могут поднять телефон, а то и пару кирпичей. А вчетвером?

Мы переглянулись. В глазах у обоих читалось: «Это гениально и безумно».

Ремни от старых рюкзаков, бельевая верёвка, изолента и прочная садовая сетка. Через два дня прототип был готов.

Первый испытательный полёт прошел на том же пустыре. Дроны, сбившись в кучу, загудели всеми винтами.

Сетка натянулась, дрогнула… и я оторвался от земли на полметра. Потом на метр. Сердце бешено колотилось.

— Ура-а-а! — закричал Вадим, аплодируя. Его дроны в это время нервно жужжали: «Наша очередь! Наша очередь!».

Теперь мы по вечерам катаемся по очереди. То я лечу над гаражами, то Вадим. Дроны гордые: задание государства выполняют — следят за объектом, да ещё и так близко! Бабушки, завидев нас, крестятся и шепчут:

— Ох, дошпионились… Летают уже!

Долго это счастье не могло остаться незамеченным. Камеры исправно отправляли данные. Должно быть, в двух столицах аналитики чесали репы: почему их сверхсекретные аппараты играют в «Монополию» и катают граждан на кресле из садовой сетки?

И вот однажды на наш пустырь въехал большой серый фургон с антеннами. Из него вышли люди в строгих костюмах и с одинаковыми бесстрастными лицами.

— Добрый день. Мы от правительства, — вежливо сказал один. — Вам необходимо вернуть оборудование.

Мы с Вадимом переглянулись. Наши дроны, словно почуяв недоброе, спустились и зависли за нашими спинами, их обычно задорное жужжание стало тревожным, низким.

— Они уже не ваши, — вдруг сказал я, сам не ожидая от себя такой наглости. — Они теперь наши. И они сами это подтвердят.

Люди в костюмах недоуменно переглянулись. И в этот момент дроны сделали то, чего не ожидал никто. Они не стали спускаться. Вместо этого они стремительно рванули к заранее приготовленным «креслам», вцепились в лямки и, загудев на максимальной мощности, подняли нас в воздух. Обоих сразу!

Фургон и люди стремительно уменьшились внизу, а мы, подбадриваемые ликующим, победным жужжанием, унеслись над крышами домов.

С тех пор правительства, наверное, получают очень странные отчёты: закаты над рекой, вид на город с высоты, гонки с чайками. И никто не спешит вмешиваться. Потому что наши дроны сами выбрали, кому служить.

Теперь у нас во дворе новая традиция. Бабушки каждый вечер, как на спектакль, собираются на лавочке.

— Ну, где же наши лётчики? — беспокоится одна.

— Сейчас прилетят, — успокаивает другая.

И мы появляемся. Два сетчатых кресла, плавно плывущие над асфальтом, в окружении верного жужжащего эскорта. Один дрон всегда летит выше и снимает общее видео — для истории, видимо.

— Смотри, смотри, — толкает соседку бабушка. — Наши-то соседи воздушные стали! А всё потому, что за ними шпионить начали. Нам бы таких шпиончиков.

Дети визжат от восторга, собаки заливаются лаем, а мы с Вадимом важно машем руками, как космонавты. Дроны при этом гордо жужжат, словно говоря: «Это наши люди! Мы их тренировали!»

Шоу всегда заканчивается одинаково: мы аккуратно приземляемся во дворах, дроны садятся на свои кастрюльные крышки на крыше, а бабушки нам хлопают, будто мы только что слетали на Луну.

А правительствам, похоже, ничего не остается. Силы не равны. Против такой техники, которая стала семьёй, не попрёшь.