По краю железного сердца

2091 год. Начало октября.
Территория бывших США. Калифорния. Сан-Хосе. Дом Иватани.
Суббота. 11:32.

Лёгкие прикосновения вынудили Оду нехотя открыть глаза. Кто-то медленно и нежно водил пальцем по его щеке, цепляя ногтем грубую щетину, опускаясь ниже и ниже, плавно переходя к шее. И гадать, кто посмел нарушить его сон, не приходилось. Это была его любимая жена, с которой он встретил очередной счастливый день своей жизни, лёжа в постели. Однако, заметив, что муж проснулся, Суми отнюдь не перестала водить по нему пальцем. Наоборот, она перешла к более заметным действиям. Притянув голову Оды к себе, она и сама придвинулась ближе, даря тому затяжной поцелуй в щёку.

– Доброе утро, – тихо сказала она непрорезавшимся голосом после характерного чмока.

– Доброе. Ты чего ко мне ни свет ни заря ластишься? – вяло ответил Ода, прикрывая глаза и начиная постепенно проваливаться в сон вновь.

– Просто люблю тебя больше всего на свете и не могу удержать это в себе, – девушка мягко легла головой на грудь мужу, начиная поглаживать того своей маленькой ладошкой чуть ниже.

– Меня удивляет, как спустя пятнадцать лет наших отношений ты ведёшь себя так, словно у нас конфетно-букетный не кончился…

– А меня удивляет, как ты за это время не устал повторять мне эти слова из раза в раз. Можно подумать, что ты на меня иначе смотришь.

– Нет. Совсем нет. Я тоже люблю тебя больше всего на свете, – аккуратно уложив свою увесистую руку на макушку жены, Ода стал поглаживать её со всей доступной ему нежностью, стараясь каждым движением показывать все те тёплые чувства, которые он испытывал к ней.

– Хороший вчера был «вечер», – мило усмехнулась Суми. – Вот бы нам почаще так ночи проводить. Мне очень нравится, когда ты свою любовь не только словами показываешь.

– Я бы с радостью, вот только у меня выходные не каждую неделю, в отличие от тебя. Но даже так я умудряюсь тебя радовать.

– И это одна из причин, почему я тебя до беспамятства люблю, – Суми выдохнула с лёгкой ноткой удовлетворения, расслабляясь ещё больше и замолкая.

Говорил Ода с закрытыми глазами, местами теряя понимание, общается ли он в реальности, или это было одним из его снов. Хотя правду он всё же знал. Как бы сны ни были порой прекрасны, ни один из них не сможет перекрыть тот сон, который Ода проживал наяву. Такая жена, как Суми, была пределом мечтаний любого из мужчин, но досталась она именно ему. И только за счёт этого мир становился светлее и теплее. И без того яркое солнце, чьи лучи сочились сквозь тюль, озаряя спальню, было в десятки раз приятнее. Мягкое бельё на постели словно таяло, стоило ему коснуться кожи. А родной запах дома так и вовсе, казалось, лечил тело изнутри.

Но самым приятным было совсем не это. Безусловно, подобные мелочи были очень важны, из них состояла повседневность Оды, которую он так горячо любил. Вот только это не могло сравниться с куда более особой, более крупной деталью. А именно – голосами детей, которые можно было с трудом расслышать за дверью. Тяжело сказать, что конкретно они обсуждали, но просто сам факт того, что Ода мог это слышать, грело его душу и сердце.

Но вставать он всё равно не спешил. Впервые за две недели ему удалось выбить целых три выходных, один из которых выпадал аж на понедельник. И не отоспаться сейчас было бы кощунством. В последнее время участились случаи пропажи людей, и родственники пропавших не давали работе в полицейском участке встать ни на секунду. Это было до безумия трудно. Многие сотрудники при исполнении даже не уходили домой, предпочитая ночевать прямо в офисе, чтобы поутру не переводить бензин зазря бесконечными разъездами от порога до порога. Будучи помощником старшего следователя и по совместительству одним из бойцов ударного отряда, закреплённым за следственным комитетом, Ода выхватил тройную порцию переработок. Но даже так он не жаловался. Свою работу он искренне любил и ценил, а потому исполнял её с достоинством, за что несколько раз становился работником месяца и один раз даже года. Как бы то ни было, переработки ему не были страшны и по той причине, что дома его всегда ждала его семья. Семья, которая всегда встречала его с улыбкой и объятиями. О большем он не мог и мечтать.

– Вставать уже надо… Полдень почти, – промямлила Суми, показывая, что сама-то не особо готова вылезать из-под одеяла.

– Ты меня до трёх утра гоняла, имей совесть. Хотя бы до двух часов ещё поспать…

– Ладно-ладно, не тревожу. Спи, мой хороший, – она стала неспешно подниматься в сидячее положение, а после, когда не без труда смогла усидеть на краю кровати, свесила голову. Её лица не было видно за чёрной как смоль копной тонких волос, что забавно вились в разные стороны.

К тому моменту Ода уже открыл глаза и лениво перевернулся на грудь, протягивая руку и продолжая поглаживать жену, пусть уже и не по голове, а по спине.

– Сама-то не сильно вчера устала на смене? Может, тоже немного отоспишься?

– Ох, если я вчера от чего и устала, то это от занудства Маноду. Все уши мне прожужжал про новый регламент. Кто-то сверху снова решил, что лучше знает, как делать мою работу, и выкатил новые правила касательно последовательности приёма тел. Мы долго спорили с Маноду, а всё потому, что я наотрез отказалась следовать этому регламенту. Там такой бред понаписали, ты бы знал.

– Верю. Мне ли не знать о дурацких правилах свысока, – недовольно вздохнул Ода, потирая заспанные глаза.

– Ну ты не сравнивай. Твоя задача спасать ещё живых людей, а я-то с уже мёртвыми работаю. Разные вещи.

– И то правда…

– Так, я умываться. А ты давай спи. И извини, что разбудила. Как-то не подумала, что ты так легко проснёшься.

– До тех пор, пока я могу видеть твоё чудное лицо, ты можешь будить меня хоть посреди ночи.

– И всё же предпочту не злоупотреблять этим, – Суми мило улыбнулась и, открыв дверь, вышла в коридор, не забыв прикрыть за собой.

В комнате вновь стало тихо. Ода невольно ухмыльнулся и привстал, чтобы взбить себе подушку и улечься поудобнее, после чего попытался уснуть вновь, вот только звук щёлкнувшего замка его отвлёк. Дверь аккуратно приоткрыли с той стороны, и в щели показались две маленькие мордашки, которые принялись внимательно осматривать комнату. Смирившись, что отоспаться за две недели сразу не выйдет, Ода с трудом разомкнул глаза и, улыбнувшись, махнул на себя рукой.

– Идите сюда, шпионы вы мои. Я уже не сплю.

Дверь тотчас открылась нараспашку, и в комнату на цыпочках забежали двое: мальчишка с тёмно-русыми волосами лет так десяти и его черноволосая сестра чуть постарше и повыше. Они оба улыбались, радуясь тому, что их папа проснулся так рано. Как правило, если Оде выпадал долгожданный выходной, он отсыпался чуть ли не до вечера, а тут даже до обеда не дошло, как он уже бодрствует, пусть и относительно.

– Папа-а! – поочерёдно позвали его дети, запрыгивая на кровать и бросаясь на отца в общую кучу, чтобы обняться всем разом.

– Это я-я-я, – сонно протянул он, лыбясь и прижимая к себе своих любимых деток.

– Мы там панкейки готовим, пошли попробуешь! Мне Дин помогал, так что в этот раз получилось даже лучше, чем в тогда! – с небывалым воодушевлением делилась девчушка, пусть и говорила чуть ли не шёпотом.

– Каши почти сама всё сделала, я только продукты подавал, – честно признался Дин, погладив сестру по макушке.

– Вы ж мои умнички, – тихо посмеялся Ода. – В тот раз ведь было неплохо, разве нет?

– Нет! Тогда я насыпала мало сахара, а сейчас Дин всё померил в стаканчике, который мама недавно купила. Так всё должно быть лучше.

– Ну, может тогда дадим маме первой попробовать? Думаю, она заслужила, раз купила мерный стаканчик.

– Ты так поздно вернулся вчера и выглядел очень уставшим… – мальчишка вырвался из общей кучи-малы объятий, нависая над отцом и начиная говорить словно с толикой вины в голосе. – Мы хотели тебя так порадовать.

– Вот-вот! – поддержала его сестра, обнимая папу чуть крепче. – Ты очень стараешься для нас, поэтому мы постарались для тебя.

– Говоришь прямо как твоя мама… – усмехнулся Ода, привставая и облокачиваясь спиной на стенку. – Что ж, тогда не смею отказаться. Спасибо вам большое. Сейчас тогда умоюсь после мамы и всё попробую.

– Тогда пойдём всё приготовим. Дин, пошли, – Кашиваги слезла с кровати и всё также тихо вышла из комнаты, забирая с собой брата, который сразу взял её за руку.

Теперь же, когда дверь в коридор была открыта, Ода почувствовал сладковатый запах выпечки. Даже этого хватало, чтобы понять, что получившиеся панкейки действительно удались. Его радовало, что дочь росла ответственной и очень хозяйственной, при этом успевая учиться готовке. Вся в свою маму, что подкреплялось и внешностью, ибо Кашиваги была как две капли воды схожа со своей матерью, равно как и Дин был неотличим от своего отца в его десять лет. Да что уж там, если брать один только говор, то даже слова «Ты очень стараешься для нас, поэтому мы постарались для тебя» Кашиваги проговорила с той же интонацией, что и Суми. Ведь именно она всегда повторяла о том, как важно поддерживать друг друга в кругу семьи. Оде было жаль это признавать, но подобные воспитательные моменты почти полностью ложились на неё. Как человек, чья семья была настоящим генератором проблем и конфликтов, Ода с трудом справлялся с корректным объяснением детям, что такое хорошо, а что такое плохо, ибо его родители никогда не вели с ним откровенных бесед и опираться ему было не на что. Потому-то детям всё объясняла мать, выросшая в хорошей семье, где каждый из её членов был достойным примером для подражания. Можно сказать, что Ода был лишь на подстраховке в подобных вопросах, но он мог быть спокоен, ведь Суми сама говорила, что ей не в тягость заниматься этим. Чудо, а не жена, вот уж точно. И дети не хуже.

– Что, не дали тебе поспать? – отвлекла Оду от мыслей жена, вошедшая в комнату.

– Мне подарили любовь вместо сна. Дети блины напекли и сказали, что я должен первый попробовать.

– Блин, а я что, рыжая? – по-наигранному обиженно спросила Суми, после садясь на кровать и начиная потягиваться. – Ох, ещё бы спала и спала… Последнее время прям сил нет.

– Что у тебя там, кстати, по отпускным? Вроде в следующем месяце обещали?

– Да обещать-то обещали, но не факт, что будет. Во всяком случае, к моим родителям мы можем съездить и на любых выходных.

– А что на счёт небольшой поездки, например, в Нью-Йорк? Погуляем, поедим всякой вредной, но вкусной дребедени. Что скажешь?

– Покататься захотел? – хитро прищурилась Суми. – Ну, если так подумать… Хочу куда-нибудь в сторону востока. Может, Тайланд? Море, солнце, и мы наедине друг с другом вечером на пляже, целуемся под песни твоего несчастного Элвиса.

– Так, мы это уже тысячу раз обсуждали, не гони на моего любимчика. И ничего он не несчастный. Но вообще, да. Думаю, это будет даже дешевле, нежели в Нью-Йорк ехать. Гляну билеты попозже.

– Умеешь же ты настроение с утра пораньше поднять, – Суми наклонилась к своему любимому и одарила его очередным поцелуем, после вставая и начиная одеваться в домашнюю одежду. – Беги умываться, тебя ведь дети ждут.

– Бегу-бегу, – грузно вздохнул Ода, с трудом откидывая от себя одеяло и ставя ноги на пол.

После этого захотелось спать только сильнее. Октябрьские настроения, конечно, не придавали бодрости. За окном пусть и было светло, но солнце светило очень и очень лениво, озаряя собой жёлто-оранжевые россыпи опавших листьев, заполонивших собою весь задний двор. Холодно на улице было даже визуально, отчего вставать хотелось ещё меньше. По-любому ведь появятся какие-то дела, которые вынудят выйти наружу и вдохнуть этот до неприятного свежий воздух. Как бы то ни было, Ода сумел себя пересилить и встать, после открывая окно на проветривание. С хрустом потянувшись, он поспешил покинуть спальню, выходя в коридор и начиная ощущать холод ногами, ведь пришлось сойти с ковра на ламинат. Перетерпев нашествие мурашек по спине, Иватани гордо дотерпел до ванной, где кафель на полу имел подогрев, что позволило несколько расслабиться.

Теперь же настало время утренних процедур. И у Оды они отнюдь не отличались от обычных человеческих умываний. Сполоснулся, почистил зубы, побрился, причесался, не забыв к концу самодовольно указать на себя пальцем в зеркало со словами: «Неотразим, как Джексон». Ну и без деловых заседаний, конечно, не обошлось. Таким образом, спустя десять минут Ода уже стоял на пороге гостиной, посвежевший и с улыбкой на лице. Он не спешил заходить, ведь хотел запечатлеть момент, как его любимые дети и жена обсуждают приготовленные панкейки, вдаваясь в, казалось бы, совсем незначительные, но очень милые мелочи. Вид счастливой семьи не мог не греть сердце Иватани. В такие моменты он понимал, что не зря встаёт с утра на работу и трудится не покладая рук. В этом и была его награда.

– Папа, пошли быстрее! – дочка отпустила руку Суми и подбежала к Оде, начиная тянуть его в сторону кухни.

Теперь вся семья была в сборе, включая и чёрную кошку Шлёпку, которая с интересом нюхала испечённые сладости, стоявшие на столе. Судя по тому, насколько довольно она размахивала хвостом, выпечка понравилась даже ей.

– Давай, пробуй! – незамедлительно стала требовать она.

– И обязательно скажи, как тебе! – поддерживал сестру и Дин.

– Не заставляй детей ждать, видишь, как они хотят твоё мнение услышать, – тепло улыбнулась Суми, приобнимая мужа рукой.

– Один момент… – взяв ещё горячеватый блинчик, Ода по привычке сделал очень большой укус, оставляя в руке лишь «ободок» от всего панкейка.

Немного пожевав, он быстро понял, что вкус ему как-то совсем не нравится. И нет, приготовлено всё было на совесть. По консистенции панкейк был очень мягким и буквально таял на языке, да и шоколад внутри аналогично был хорош. Проблема была в том, что дети, похоже, переборщили с количеством сахара, ибо блинчик был жуть какой приторный. С трудом сдержав непоколебимое лицо, Ода доел оставшуюся часть и, непоколебимо вытерев руку о себя, решил заявить обо всём напрямую.

– Слушайте, мне кажется, вы пере… – и тут он остановился на полуслове, ибо почувствовал, как Суми попыталась разомкнуть ему рёбра ногтем. Она вжала ему палец в бок и приобняла покрепче, ясно давая понять, что детей нужно в первую очередь похвалить. – Гх… Вы прекрасно справились, детки. Умнички. Спасибо вам большое. Идите сюда, обниму вас.

И, конечно же, они с радостью бросились отцу в объятия, чуть ли не снося его вместе с мамой. В этой семье в принципе для нежностей поводов не требовалось, а тут аж такое событие.

– А можно теперь мне попробовать? – с лёгкой завистью спросила Суми, поглаживая сына по макушке.

– Конечно, мы так и хотели! Бери, мам! – Дин пододвинул тарелку поближе к краю стола, но после решил действовать проще, а потому взял панкейк сам и протянул его матери, чтобы та его сразу укусила.

А Суми была и не против. Чуть пригнувшись, даже несмотря на свой малый рост, она стала второй, кто попробовал это творение. И в тот момент Ода чуть было не расхохотался в голос, ведь лицо его жены нужно было видеть. Она сразу поняла, что с выпечкой что-то не так, но не думала, что всё будет настолько «чересчур». Её лицо выражало эмоцию чистого замешательства, сплетённого с непониманием. Она, равно как и Ода, чудом стерпела, чтобы не поморщиться, после чего выпрямилась и сделала такой вид, словно пытается разобрать всю текстуру этого «блюда» на составляющие, выявляя его лучшие качества.

– Неплохо-неплохо. Но спорим, что я смогу лучше? – она хитро прищурилась, коротко тыкнув дочке в нос.

– Ты что, соревноваться хочешь? – не совсем поняла этого выпада Кашиваги.

– Именно. В следующий раз будем готовить вместе, и я покажу, как сделать блинчики в три раза вкуснее.

«Вот ведь лиса», – подумалось тогда Оде. Вместо того чтобы честно сказать детям всё как есть, решила научить их, как делать правильно, при этом не омрачая их впечатления бездумным показом проблемы. Так ещё и состязательный элемент приплела, чтобы интереснее было. Вот уж действительно мать года, ничего не сказать.

– Ладно, но я не думаю, что у тебя получится лучше, – снисходительно согласилась старшая. – Папе и так понравилось, а остальное для меня уже неважно.

– Вот и отлично. Значит, я постараюсь как следует и получу от папы победный поцелуй. Да, милый? – Суми с неподдельным азартом глянула на мужа, чуть толкая того бедром.

– А? А… Ну да, да. Нет, стой, а смысл на такое играть, если я и так вас поцеловать могу?

– Просто так неинтересно, это уже другое будет. Так что, Каши, смотри сама, – она развела руками, словно уже выдавая себе статус победителя.

– Ну уж нет, я не проиграю! Папа поцелует меня! – завелась дочь с полоборота.

– И меня! – втесался и Дин. – Я снова помогать буду!

– Вот и посмотрим. Так, всё, давайте наливать чай и нормально завтракать. А то стоим над одной тарелкой и по очереди клюём.

Молча поддержав такое предложение, Ода пошёл включать чайник, но быстро остановился, услышав, как в комнате зазвонил его телефон. В этом не было ничего такого, ему часто звонили коллеги вне рабочего времени, ибо профессия подразумевала такие неудобства, однако от подобного желание поднимать трубку особо не росло. И тем не менее, пришлось смириться с данностью.

– Похоже, снова по работе. Я сейчас, – недовольно вздохнул он, успев в последний момент дотянуться и щёлкнуть кнопку электрочайника.

Быстрым шагом дойдя до своей комнаты, Ода понял, что телефон лежал не тут, а в его кабинете, где он его вчера и оставил. Сделав лишний крюк, но уже чуть ли не бегом, чтобы успеть ответить, Иватани всё же поднял трубку, не удосужившись даже посмотреть, кто ему звонил.

– Слушаю, – сказал он своим монотонно-рабочим голосом, который полностью менял его манеру речи.

– Ода… привет… – глухо отозвался знакомый голос по ту сторону линии.

– А, Рик, ты что ли. Доброе утро. Как в командировку съездил? Вернулся уже?

– Вернулся. Могу я тебя попросить приехать ко мне домой?

– Что? Сейчас что ли?

– Сейчас. Пожалуйста, – он звучал потерянно, словно не зная, какие слова стоило использовать.

– У тебя что-то случилось? – тут Ода уже искренне забеспокоился. Прежде он никогда не слышал, чтобы Рик общался настолько «мёртво».

– Да. Жду.

– Мне торопиться? Вызвать парней? – Иватани в моменте метнулся к себе в комнату, чтобы сразу начать одеваться на выезд.

– Некуда уже торопиться. Едь спокойно, – эти слова несколько обнадёжили офицера, ибо, пусть и на секунду, он подумал, что проблемы у Рика отнюдь не малого масштаба.

После этого Рик сбросил звонок, чем полностью сбил Оду с толку. Иватани бросил телефон на кровать и стал наспех натягивать на себя свою служебную форму, ибо в шкафу она лежала на полке первой, а он не хотел тратить время на поиск другой одежды. Одевшись, что называется, пока горит спичка, Иватани пулей вылетел в коридор, игнорируя слова Рика о том, что не стоило торопиться. На такую суету сразу же отреагировала Суми, выглядывая к мужу с кухни.

– Ты куда? На работу вызвали, что ли?

– У Рика что-то случилось. Попросил приехать к нему. Я постараюсь скоро вернуться, не теряйте, – тараторил Ода, обувая свои отполированные туфли.

В итоге к коридору стянулись и дети, и сама Суми, отчего Ода был вынужден немного притормозить и попрощаться как следует, чтобы никто не беспокоился больше нужного.

– Простите, что так срываюсь, но моему другу нужна помощь. Вы пока завтракайте, я со всем разберусь и сразу же приеду обратно, хорошо? – спросил он, присев на корточки перед детьми.

– Ладно… – с небольшой обидой кивнул Дин.

– Только не задерживайся, – Кашиваги сразу обняла папу, после чего за ней последовал и младший.

– Не задержусь, обещаю. А теперь бегите кушать.

После сих слов дети вернулись на кухню, а вот Суми осталась стоять над мужем со сложенными на груди руками. По её взгляду было видно, что беспокоится она не меньше Дина с Кашиваги.

– Что-то серьёзное? – тихо спросила она, чтобы никто, кроме Оды, этого не услышал.

– Без понятия, – помотал головой Иватани, выпрямляясь в полный рост. – Просто сказал приезжать и сбросил звонок.

– Что-то у меня плохое предчувствие… – прищурилась девушка, после оборачиваясь вглубь дома. – Обожди секунду.

Она удалилась меньше чем на минуту, но когда вернулась, вдруг протянула мужу его же вещь. Это была кобура с его табельным пистолетом, который он оставил в кабинете, как и телефон.

– Точно, забыл… Спасибо, Суми.

– Что бы ты без меня делал… – слегка устало выдохнула она, обнимая Иватани и прижимаясь головой к его груди, ведь разница в росте это более чем позволяла.

– Не знаю, – немного насладившись короткими объятиями, Ода пригнулся и коротко чмокнул жену в губы, после пряча пистолет за поясом со стороны спины и прикрывая его своей патрулкой, на спине которой жёлтыми буквами была прописана аббревиатура S.J.P.D. – Скоро буду.

На этом Ода покинул родной дом, запрыгивая в свою старенькую «Мазду» и мигом выезжая на дорогу. Веры в то, что проблемы у Рика были незначительными, совершенно не наблюдалось.