По лезвию ножа

19 век. Окраина посëлка Кедровского

Крики ненависти и проклятий с улицы постепенно потонули в трескучем рëве голодного огня. Магия потеряла свою эффективность и красные языки пламени ворвались в дом, с жадностью пожирая всё, что попадётся на пути. От едкого дыма больно слезились глаза и дышать было невозможно — каждый вдох, словно глоток лавы, раздирал горло и лёгкие.

Страх, ужас и безысходность устроили пир в доме ведьм.

— Мама! Мама! — детский голос не отличим от карканья издыхающей вороны. — Мамочка...

Ничего не было видно. Оставалось пробираться на ощупь сквозь удушающую мглу. Кожа на руках маленькой светловолосой девочки пузырилась и плавилась от высокой температуры — словно в печку посадили, закрыв заслонку и дымоход. С мерзким запахом гари стал смешиваться запах сгораемых трав, кореньев, шкур животных и перьев птиц. Вместе с диким ужасом перед страшной стихией малышку обуяла ярость. Ненависть к тем, кто возжелал им смерти и принëс беду в их дом.

— Мерзкие люди! Лицемеры!... Да будьте вы…

На сухие, потрескавшиеся губы легла мамина ладонь, прерывая неразумные слова, что могли обернуться ещё большей катастрофой для маленькой ведьмочки. Малышка обернулась, израненными руками крепко обняла старшую ведьму, прижимаясь дрожащим от боли и страха телом.

— Мамочка, мне страшно... Они они...

— Всё будет хорошо, не бойся, — успокаивала мать навзрыд плачущую дочь, гладя по обгоревшим волосам.

— Мама...

— Я с тобой, дорогая. С нами всё будет хорошо.

Единственной уцелевшей рукой ведьма сняла с себя зачарованную шаль и укрыла ею девочку. Та тяжело кашляла, задыхаясь от дыма. Милое личико, измазанное копотью, слезами и кровью, кривилось от боли и страха. Необходимо было поскорее выбраться из горящей ловушки. Но только не на улицу — там их, словно стая шакалов, поджидают разгневанные жители деревни, наточив вилы и колья. Нет. Во что бы то ни стало, ведьма не позволит озлобленным извергам лишить их жизней!

Девочка обмякла в материнских руках, изредка кашляя и бредя, зовя на помощь. Сдерживая собственные слëзы, ведьма прижала крохотное тело к себе сильнее. Оглядев в последний раз родной дом, она раздавила в руке голубой кристал, из которого вырвалась белая дымка, что в один миг окутала мать с ребёнком. Короткая вспышка, тихий хлопок, и дом навечно опустел, утопая в проклятом пламени людской ненависти, зависти и жадности…

***

Маленькая деревенька на окраине хвойного леса. Полноводная, извилистая река, берущая исток в горах. Поля усеянные разнообразными цветами и душистыми травами…

Габриэль с тоской вспоминал те далёкие, но родные сердцу, края. Как давно он не был там? Целый год! О, Небеса! Целый год он верно исполнял свои обязанности — должность ангела-хранителя сама по себе очень ответственная. Первая подопечная душа требовала особого внимания, потому ангел не имел права надолго оставлять её без защиты, и был вынужден постоянно находиться только рядом с ней, лишь изредка отлучаясь на Небеса.

Наконец, в один прекрасный день, с Небес пришло одобрение на единственный долгожданный выходной. Стажировка прошла успешно — он смог доказать архангелам, что может безупречно выполнять обязанности и на Земле. Раньше ангел был садовником, присматривая за Эдемским садом, позже помощником архангела, и только недавно был назначен хранителем для смертной девушки.

Габриэль скользил по воздушным потокам, подставляя лицо встречному ветру, и часто взмахивая белыми пернатыми крыльями, торопясь как можно быстрее встретится с одной маленькой ведьмочкой, которая наверняка его заждалась. Он не сомневался, что за прошедший год Вероника подросла и похорошела.

Вскоре Габриэль достиг заветного леса, где жила Вероника со своей матерью. Предвкушая радость встречи и крепкие объятия подруги, он стал снижаться, лавируя меж высоких деревьев, за которыми вдали показалась маленькая тихая деревенька… Но что же это?

На месте уединённого в лесной чаще домика ведьм зияло страшное пепелище. Изъеденные огнём стены были покрыты копотью, крыша давно провалилась, двор зарос высокой травой… И ни следа живых душ.

Терзаемый страшными догадками Габриэль устремился в деревню, расспрашивая местных жителей о произошедшем. Кто-то кривился в отвращении при упоминании о ведьмах. Кто-то испуганно озирался по сторонам и убегал от Габриэля. Кто-то довольно смеялся, радуясь, что «получили по заслугам приспешники дьявола». Лишь одна дряхлая старуха, сквозь слëзы отчаяния поведала ангелу, что сгорели мать и дочь в огне инквизиции.

Внутри всё оборвалось, сердце защемило от боли, а на глазах навернулись слëзы. Он отказывался в это верить. Вероника — его маленькая озорная ведьмочка была в беде, а он даже не знал об этом. Не знал, посему и не смог предотвратить гибель… А ведь в последнюю встречу, девочка вела себя странно и напоследок, перед расставанием хотела что-то сказать, но Габриэль, окрылённый своей новой должностью, не придал тому значения…

Не в силах сдвинуться с места, он смотрел безжизненным взглядом на пепелище, что осталось от дома ведьм.

«Я — идиот. Это… моя вина…» — мысленно сокрушался ангел, хватаясь за голову, и ощущая соленый привкус слëз на губах.