По шагу за раз

Юная принцесса Елизавета вежливо улыбнулась делегации послов из соседнего государства и спрятала ладони в широкие рукава платья. Мужчины почтительно склонились перед королевской семьей, а отец Елизаветы – Август Мудрый – лишь качнул головой, отвечая им. По правую руку от него расположился главный советник. По левую руку – с истинным достоинством восседала королева Кассандра, а рядом с ней – принцесса. Кроме того, недалеко выстроились некоторые доверенные придворные, несколько служанок и, конечно, охрана королевской семьи. Начался традиционный обмен дарами, который сопровождался всевозможными комплиментами и лестью в адрес правящей четы и их дочери.

Принцесса Елизавета сидела с идеально ровной спиной и старательно удерживала выражение легкой заинтересованности на лице. Послы привезли из своей далекой страны дивные ткани, изысканные сладости, драгоценные камни, парфюм… Всё и перечислить было сложно. Каждый, кто находился в приемном зале, открыто или в душе восхищался дарами. Даже на лице вечно спокойной королевы Кассандры отразилось удовольствие. Вероятно, она уже продумывала, как и когда применит каждый из даров.

Тем временем король, удовлетворившись соблюдением традиций, начал переговоры. Принцесса Елизавета незаметно сглотнула и сжала кулачки, спрятанные в рукавах платья. Она постаралась глубоко вдохнуть, но тугой корсет тут же сдавил грудь. Девушка прикусила щеку с внутренней стороны, надеясь, что никто не заметит, как она побледнела. В зале стало очень душно с тех пор, как его наполнили неестественные запахи парфюма и благовоний, привезенных послами. Всё это заставляло голову принцессы кружиться, а желудок – скручиваться в тугой узел.

Каждая секунда, проведенная в зале, казалась ей невыносимой. Принцесса мечтала о том, чтобы скорее уйти в свою комнату. Однако, будто назло, король и послы погрязли в обсуждении политической обстановки. По большому счету, принцессе Елизавете было всё равно, кто собирал войска, куда выдвигался и кому требовалась срочная военная поддержка. Ее заботил только удушающий сладковатый запах, заполнивший помещение.

Принцесса ничем не выдавала своего волнения, кроме участившегося дыхания. Она царапала себе запястья ногтями, надеясь, что боль отвлечет от неприятных ощущений. Перед глазами вспыхивали яркие пятна, а уши заполнялись звоном. На душе было тяжело. Принцесса против воли вспоминала сотни похожих ситуаций, где она едва могла сдержать себя.

С рождения она оказалась невероятно чувствительной. Резкие звуки порождали головную боль, яркое солнце могло довести ее до потери сознания, запахи – до тошноты. Принцесса с детства привыкла держать себя в руках и ничем не выдавать подступающие волны паники. А всё потому, что однажды король в порыве ярости назвал ее изнеженной, слабой и ни на что негодной девчонкой, недостойной высокого титула. С той поры девушка делала всё, чтобы в его глазах не появлялся тот огонек, предвещающий бурю.

Принцесса выдерживала душные балы, длительные официальные мероприятия, далекие поездки – всё, что было необходимо. Однако она так нервничала в такие моменты, что всерьез опасалась однажды увидеть на висках седину. Даже служанки обеспокоились ее состоянием. Ведь им не в первый раз приходилось ушивать одеяния юной наследницы. Принцесса Елизавета уже была не просто стройной, она серьезно похудела.

– Всё в порядке, дорогая? – тихонько спросила королева Кассандра, прикрыв лицо изящным веером.

– Конечно.

Принцесса выдавила улыбку, хотя в тот момент ей хотелось кричать. Ничего не было в порядке! Она была в шаге от того, чтобы позорно упасть в обморок или, что еще хуже, извергнуть содержимое желудка. Девушка до того расцарапала руки, что их, вероятно, пришлось бы скрывать под перчатками следующие несколько дней. Хороший же пойдет слух среди знати, если кто-то узнает, что принцесса намеренно ранит себя! Однако сам слух не так пугал ее. Гораздо страшнее было узнать реакцию короля.

Его Величество требовал порядка во всем. Каждый житель королевства ходил у него по струночке, и, чем выше был статус человека, тем более строгие требования ему выдвигались. Разумеется, собственные жена и дочь должны были представлять образец идеала. Они должны были быть сдержанными, но не зажатыми; умными, но не заносчивыми; гордыми, но не высокомерными, стройными, но не худыми и так далее. Исполнить каждое из этих требований не представлялось возможным, но юная Елизавета изо дня в день делала всё ради этого.

Она должна была стать идеальной принцессой идеального королевства.

Вот только она не была идеальной. Елизавета слишком остро реагировала на звуки, запахи, вкусы, окружающую обстановку… Каждый день ей приходилось переламывать себя, заставлять подниматься с кровати, чтобы вновь и вновь держать себя в руках и выдавливать легкую вежливую улыбку. К вечеру у нее совсем не оставалось сил. Она просто падала в кровать и мгновенно засыпала. И каждый день последней мыслью, посещающей разум, было: «Я так устала… Я больше не выдержу…».

Вот только утром служанки будили принцессу, помогали ей одеться и сопровождали на очередное несомненно важное мероприятие. Елизавета, как могла, держала себя в руках, чтобы к вечеру снова чувствовать себя ужасно разбитой и уставшей.

– Елизавета? Дорогая, прием окончен. Ты меня слышишь? – королева мягко коснулась руки дочери.

– Да, – прошелестела она. – Могу я уйти в свою комнату?

– Ты ужасно бледна, – заметила королева. – В последнее время тебе нездоровится. Разумеется, ты можешь пойти отдохнуть. И… завтра тоже можешь не спускаться.

– Спасибо, – принцесса слабо улыбнулась и осторожно встала. Две служанки, всюду ее сопровождающие, тут же поспешили вслед за ней.

Комната покачнулась, но девушка не подала вида, будто что-то не так. Она с идеально ровной осанкой и гордо поднятой головой прошла через весь зал и скрылась в коридоре. Лишь только попав в свои покои, принцесса позволила себе споткнуться и упасть на мягкий ковер. Доверенные служанки перепугано ахнули и тут же кинулись помогать ей подняться.

– Ваше Высочество, вы не ушиблись? – воскликнула Машенька.

– Ваше Высочество, вы себя плохо чувствуете? – вторила ей Асенька.

– Я просто… немного устала, – прошептала принцесса.

Служанки помогли ей дойти до кровати и снять одежду. Елизавета изнеможенно откинулась на подушки и медленно выдохнула. Девушки беспокойно сновали рядом, то и дело бросая на нее взгляды. Наконец, принцесса махнула рукой:

– Говорите, – позволила она. – Я же вижу, что вы хотите что-то сказать.

– Ох, Ваше Высочество, – начала Асенька, – Вы выглядите такой уставшей. И не удивительно! Все эти приемы, балы, переговоры…

– Я поражаюсь вашей стойкости, – закивала Машенька. – Я бы не смогла так.

– Так? – вскинула бровь принцесса. Служанки переглянулись.

– Да, Ваше Высочество, – снова заговорила Ася. – Во время приемов вы словно высечены из камня. Ничто в вас не дрогнет. Я, например, сегодня едва не задохнулась в зале! Даже пришлось тихонько отойти на воздух. Уж слишком запах у того… пархюма сильный.

– Парфюма, – по привычке поправила Елизавета.

– Да, да, – Машенька скривилась. – Ужасный запах! Но Ваше Высочество даже бровью не повели.

Принцесса невольно улыбнулась. Эти две служанки очень нравились ей своей простотой и открытостью. Они без задней мысли обсуждали, насколько резким был запах парфюма, даже не подозревая, насколько сейчас были важны для принцессы эти слова. Если даже служанкам стало нехорошо, то Елизавета отлично продержалась. Это вовсе не было очередным поражением. Это было величайшей победой.

– На самом деле, мне тоже не понравился парфюм, – поделилась принцесса. – От него начала кружиться голова.

– Правда?! – изумились девушки. – В жизни бы не догадалась, что у вас кружилась голова, – ахнула Ася.

– Ваше Высочество, а вы точно не сделаны из стали? – улыбнулась Маша. – Ваша стойкость невероятна.

Принцесса лишь улыбнулась на такое заявление.

– Это не сталь, – возразила Ася. – Я думаю, Ваше Высочество больше похоже на лозу. Сколько бы ни пытайся согнуть, но переломить не сможешь!

Елизавета вдруг расширила глаза от удивления. Слова Асеньки отозвались где-то глубоко в ее душе. Сейчас принцесса действительно была похожа на сталь – такая же несгибаемая, но хрупкая. Нужно было лишь приложить достаточно сил, чтобы появилась первая трещина. И король изо дня в день усиливал давление, приближая этот миг. Он требовал идеала, недостижимой высоты, которую сам же и придумал. Вот только, кажется, он совсем забыл, что в мире не было ничего идеального.

Король и сам не был идеальным.

Принцесса вдруг поняла, что хотела бы стать лозой – такой же гибкой, но стойкой. Ей лишь нужно было принять факт своей неидеальности, чтобы обратить холодную сталь в живой стебель. Ей лишь нужно было понять, что неидеальность и делала людей людьми. Совершенства можно было добиться в скульптуре – холодном мраморе – в картинах – ушедших моментах – в музыке – наборе нот. Но не в людях. У каждого были свои сильные и слабые стороны, но разве это делало их плохими? Вовсе нет. Это просто делало их людьми.

– Лоза, да? – прошептала принцесса, и вдруг улыбка расцвела на ее губах.

Кажется, пора менять жизнь к лучшему…