По воле инстинкта

От лица Макса:

Мы с Филей сидели на диване в гостиной, она листала сообщения в телефоне, закинув задние лапы на журнальный стол. Я сидел рядом и делал презентацию к выступлению в университете.

Она была ужасно замучена сегодня, вокруг нее была аура беспокойства, волнения, раздражения и грусти. Сообщения на телефоне пролетали быстро, она в них не вчитывалась, но все равно то и дело печально вздыхала или агрессивно шипела или гудела, как умеют кошачьи. Наконец она опрокинула телефон на живот, сползла чуть ниже по дивану и уткнула морду в лапы.

— Он меня иногда так бесит, ты б знал. Как будто он со мной встречается просто ради прикола, — рассерженно начала она, — то забывает обо мне, то совершенно не понимает мои эмоции, все с таким натугом идет…

Голос начинал дрожать, она проглотила несколько слов и замолчала. Еще одно слово — и она заплачет навзрыд. Она положила голову на колени и тихо заскулила, опустив уши и обернув длинный хвост вокруг себя.

Я отложил компьютер и положил лапу ей на спину, считывая язык ее тела, чтобы понять, комфортно ли ей. Мне было ужасно жаль видеть ее в таком состоянии, ох уж этот ее бойфренд… вообще по жизни она оптимист и всегда блещет энергией. Не могу скрыть, что она меня долго уже привлекала… мы с ней дружили уже больше десяти лет, но примерно за год до этого момента я начал чувствовать более глубокую привязанность к ней: каждый раз при виде нее на мою угрюмую тигриную морду невольно наползала мягкая улыбка, и я все больше тяготел к ее компании. Я не хотел вставать преградой для ее личной жизни впрочем, потому что всегда был уверен, что такому активному гепарду как она не к лицу водиться с одиноким тигром. Когда она встретила лиса — красивого, мускулистого, немного дерзкого и уж точно не менее энергичного, чем она сама — я подумал, что они отлично уживутся. Когда я заставал их двоих вместе иногда думалось, что лис (как бы удивительно это ни было) еще более яркий и неугомонный, чем Филя.

Я не хотел делать ничего инвазивного или неуместного, но хотел дать себе шанс ей помочь. Я ее немного погладил по спине с наивысшей аккуратностью, наблюдая за ее реакцией. Она не отбрыкнула меня и на мгновение затихла, прежде чем захлюпать громче. Я ее обнял сбоку и легонько прижал к себе, ничего не произнеся. Она уткнула свою гепаржью мордочку мне в грудь, обняла сильнее и разревелась.

Мы с ней познакомились еще в начальной школе. Наши родители тогда часто проводили время друг у друга в гостях, а мы с Филей играли, баловались, вылизывались и грелись друг рядом с другом — как подобает котятам. Оттого мы были очень близки, и объятия были для нас нормой, но, став постарше, конечно, пришлось сократить контакт, чтобы не смущать вторые половинки. Хотя никто из нас не славился большим опытом отношений, поэтому мы все еще находили глубокой радостью совместное времяпрепровождение.

От лица Фили:

Остатками энергии я контролировала когти, чтобы не разодрать Макса, но и это получалось — судя по его реакции — плохо. Слезы текли рекой, течение которой не замедлялось ни на секунду. Что с этим лисом не так?! Я же его так любила, столько всего для него делала, постоянно о нем думала! Я для него кокетливая актриса, субретка, игрушка? Как будто глубина чувств и любви это для него что-то совсем инородное. Ни разу, НИ РАЗУ не пригласил меня никуда сам, вообще инициативностью он конечно не отличается. Как я его полюбила? Он красавчик, конечно…

Внимание снова переключилось на Максика, когда вдруг я осознала, что больше не реву как маленькая девочка, а он мерно поглаживает меня по спине и прижимает к себе. Он видимо уложил нас на диван в его гостиной, где мы сидели, и успокаивал меня… я уткнула нос ему в шею и он тихо посмеялся.

— Тебе лучше?

Я кивнула, не прерывая объятия. Теперь я слышала, как он нежно говорил что-то про то, что все будет хорошо, что я справлюсь… Но что-то вновь напомнило мне, почему Макс теперь лежит и успокаивает меня, слезы снова подступили, и я начала хлюпать ему в грудь.

— Прислушайся к моему дыханию и думай только о нем, — мягко произнес он, поглаживая меня по голове. Его голос изменился, он стал ласковым и нежным, неподобающим такому зверю. Он не особо похож на обычных тигров, он намного более деликатный, но я никогда, наверное, не слышала его таким.

Сквозь слезы и наплывающие воспоминания я прерывисто вздохнула, прижалась сильнее и вслушалась. Он дышал редко, глубоко, как будто наслаждался каждым вдохом и старался растянуть удовольствие. Когда уже не осталось ни одной незаполненной вкусным воздухом альвеолы, он так же медленно и вдумчиво выдыхал. При этом он это делал, как истинный охотник, невероятно тихо, почти бесшумно. Мне пришлось крепко прижаться к его груди одним ухом и вслушаться, на что он только мягко посмеялся.

Я снова почувствовала, что больше не плачу, подняла взгляд на Макса, но тот закрыл глаза и медленно поглаживал меня по голове, шее и спине. Наконец, он взглянул на меня и с улыбкой тихо сказал:

— Ты очень мило мурчишь, я почти уснул.

Только теперь я заметила, что обвила свой хвост вокруг его ног, громко мурчала и улыбалась.

— А помнишь, как мы делали снежных лисов и кошек на вашем участке, когда мы были маленькими?

Он утвердительно промычал, явно сонный.

— И как мы лазали по деревьям в парке и хотели найти широкую высокую ветку, чтобы там лежать и смотреть на посетителей? — я начала водить лапами по его спине.

Он почти незаметно кивнул. Я невольно широко улыбнулась, подтянулась повыше, положила свою морду ему на плечи и прямо в ухо замурчала. Он мгновенно растаял, перестал прижимать меня к себе и улыбнулся во сне. Я хихикнула, сомкнула глаза и, поглаживая его по спине, быстро уснула.