Побег в мир

Во мраке алого дворца, в тёплом, мягком чертоге, глубоко внутри прекрасной женщины, жил я, маленький странник, заключённый в покой и благословение. И было мне там сладко, как коту на солнечном пятне: тихо булькала музыка мира, еда приходила сама собой, а стены моего дворца убаюкивали меня ритмом, как ласковые волны. Иногда я слышал грохот смеха, и, о, как я смеялся в ответ, толкаясь локтем — ведь я уже знал: это мама. А мама — это всё.

Иногда до меня долетал шёпот. То были разговоры снаружи, как будто за стенкой волшебной библиотеки. О, как я пытался понять их! “Шапочку возьмите”, “УЗИ завтра” — загадки достойные жонглёров из королевских баллад. Я и сам не знал, кто я. Ангел? Принц? Или просто пульс в её венах? Но чувствовал: я нужен. Меня ждут.

Скоро, слишком скоро, начали происходить странности. Стены моего дворца сжимались и дрожали, как в испуге. Что за странный ритм, будто барабаны перед сражением? Моя колыбель качалась, и меня тянуло вниз, туда, где царила неизвестность. О, я не хотел туда! Там, казалось, был холод, шум и неведомые чудовища. Я цеплялся за мягкие изгибы моего мира, пищал, пинался. Я звал маму, но голос мой был пузырьком в океане. Никто не слышал.

— Что это за выход без спроса? — вопрошал я, — Где мой коронационный бал? Где фейерверки и пироги?

Но процесс шёл неумолимо, как весна в середине марта. Всё ближе и ближе… сдавливание, крик, и вдруг —

— Ужас! — воскликнул я, выпучив глаза. Тело охватила дрожь, и я выскочил из укрытия, побежав прочь от опасности, крича, плача, рыдая и хрипло дыша...

Я был весь — вопль. Воздух резал горло, свет ударил в глаза, и я, бедный изгнанник, дрожал, как лист в осеннем лесу. Но вдруг — о, чудо! Меня подхватили чьи-то тёплые руки, и голос, знакомый, как древняя песня, шепнул:

— Здравствуй, малыш.

Я замолчал. Мир всё ещё был пугающим, но в нём был этот голос. Мамин. А значит, может быть, здесь тоже будет хорошо. Или даже лучше.