Побочный эффект

Мы не хотели быть здесь. Мы не хотели, чтобы так произошло. Но таковы обстоятельства, в которые загнал нас прогресс общества. Таковы условия, которые нам приходится принимать. Такова мысль, которая держит нас здесь. Иначе нельзя. Пока мы еще люди. Пока в нас есть еще что-то человеческое.

История первая.

В недалеком будущем медицина шагнула вперед — в нашей стране был открыт «элемент здоровья». Да, по крайней мере, таким он известен большинству людей. И нет, элемент не предполагал полное излечивание от всех болезней. Такое вряд ли возможно... По крайней мере, на нашей стадии развития. Он предполагал лишь то, что каждый ребенок родится полностью здоровым. Он гарантировал это. Каким бы ни были условия. Его просто вводили в определенное время беременной женщине, и итог был таков — примерно через сто лет появилось общество, рожденное полностью здоровыми. Более того, этот элемент давал защиту от многих болезней, которыми можно было заразиться. Когда умер последний человек, родившийся без этого элемента, все общество приняло некоторый «иммунитет» - «элемент здоровья» перестали вводить, ведь оказалось, что он уже в наших генах.

Только природа отвоевывала свое, стали известно, что в редких случаях, на основании специального теста, родившемуся ребенку все таки вводили этот элемент снова, иначе он начинал болеть. Болезнь развивалась быстро и стремительно и поражала, как правило, сердце и легкие, поэтому в данном случае, врачи просто разводили руками. Тем не менее, раз на несколько миллионов появлялся на свет ребенок, которому не помогал даже «элемент здоровья». Он рождался уже обреченным. Тем, кто не доживет до совершеннолетия.

Все эти годы такие дети не выживали ни разу. Их назвали «побочным эффектом». Или платой за изменение генома человека, который стал менее уязвимым.

Годы шли, пока ученые бились над этой проблемой. Не решив ее ни разу. Но медицине помог технологический прогресс. Детям с «побочным эффектом» начали вживлять взамен больного органа — электронный. Это сработало, и с нашим поколением пришло и первое выжившее поколение детей с «побочным эффектом». На всю планету их можно было пересчитать по пальцам, но они были. Тем не менее, они оставались очень уязвимы для болезней, поэтому мировое правительство позаботилось и об этом — создав определенное место жительство для «детей с изъяном» сразу после операций.

Все, больше об этом не писали в газетах. Каждый знал, что защищен — «элементом здоровья» от большинства болезней, а дети с «побочным эффектом» - программой мирового правительства. Нашему обществу теперь было нечему волноваться...

Да, я знал эту историю нашего общества почти с рождения. Ее мне рассказывал отец. По своей детской глупости я и мои старшие братья задавали некоторые вопросы, на которые обычный человек не знал ответы. Отец просто отмалчивался, или говорил, что «все будет хорошо».

Мама тоже так говорила и мне, и Питу с Дереком. Но в те моменты, когда я заставал ее грустной за вечерним чтением, она просто смотрела в никуда. Ее глаза даже не бегали по строчкам. Наверное, в свои пять мне еще сложно было понять ее переживания... обо мне. Родители даже скрывать не стали, что я — тот, кому повторно вводили «элемент здоровья», а, значит, я был в группе риска. Еще при рождении на мое свидетельство была поставлена особая печать, означавшая именно это. А позже в паспорте рядом с моим именем Кристиан Элиот была сделана пометка о больнице, куда я был закреплен.

Эта фраза - все будет хорошо. Но действительно ли? Или это такой самообман?

Я часто задавался этим вопросом и в больнице, когда в мои восемнадцать у меня выявили «побочный эффект».

Наверное, если бы я сказал теперь об этом одноклассникам или друзьям, они бы мне не позавидовали. Да я и сам думал так же. Что же — нас воспитывало так общество.

Теперь же после определенных операций я знал, что моя жизнь прежней не будет. Первое время, я должен буду оставаться в больнице. Но уже точно перестану общаться почти со всеми людьми, которых раньше считал близкими. Так нужно. Так будет надо. Ведь это единственный шанс выжить при данных обстоятельствах. А позже, когда меня отправят в закрытое место, и эта связь оборвется. Отцу почти сразу же сказали об этом, когда стало ясно, что мое электронное сердце работает, и со мной все в порядке. Он долго молчал. Не мог сказать ни слова. Просто держал за руку.

А я еще надеялся на слова «все будет хорошо».

Немного позже редко, но я спрашивал об этом месте, куда через два месяца меня должны будут перевести. Все так же у отца. Больше было не у кого. Он говорил, что, возможно, нам будут позволять иногда видеться, и точно позволять писать письма. Он говорил, что это лишь потому, что медицина еще не знает, что делать с «побочным эффектом». А общество просто боится вляпаться в еще одну историю и так лишь пытается во всем разобраться, чтобы не навредить никому.

Теперь в мои восемнадцать мне даже не нужно было думать о поступлении и дальнейшей работе. Кто-то бы назвал меня счастливым. Только я бы все отдал, чтобы этот последний месяц в больнице бежал не так быстро.

Я с завистью думал о двоих старших братьев. Питу было уже двадцать пять и он вовсю думал о женитьбе. Дерек перешел на третий курс, погрузившись в мир химии и пробирок. Все это было классно! Здорово! Или просто «хорошо». Так, как у меня не будет.

Когда мне осталось несколько дней до переезда, я всерьез думал о том, чтобы покончить с собой. Не знаю — кому то это могло бы не понравится, но единственная мысль о полном не знании того места, куда меня отправят, все таки давала какой то оптимизм. Возможно, все действительно не так будет плохо?

Когда наступил тот самый летний вечер, я долго сидел в палате — просто лежал на своей кровати и смотрел на потолок. По сути, я тонул в мыслях. Потолок, стены и все предметы палаты были лишь «ключами» к ним. Иногда наступали моменты, когда хотелось всех просто убить. Но разве это было возможно? Я тут же остывал. А мысли оставались.

Теперь счет пошел даже не на дни.

В эту ночь я долго не мог уснуть. Что будет, если я просто попытаюсь сбежать сегодня? Что будет, если меня просто не найдут в палате завтра?

Мое сознание выдавало различные картины всевозможных действий. Но все они упирались в одно — в чертов «побочный эффект».

Наверное, это был первый момент за все время, когда я так сильно почувствовал собственное бессилие.

Я проснулся за несколько часов до оговоренного момента. Странно, но я чувствовал себя абсолютно выспавшимся, хоть и спал всего ничего. Все так же, молча, сел на кровать.

Странная мысль - интересно, что будет с моей комнатой дома, ведь я в ней больше не появлюсь?

В мою палату зашли медицинская сестра и врач, курировавший меня. Они сказали собираться. А через несколько минут сделали болезненный укол — ведь переезд предстоял быть долгим.

Я спрашивал их об отце. О том, что я хотел бы его еще увидеть. Они ответили, что теперь это вряд ли возможно. Перед тем, как уснуть, мой взгляд поймал несколько листов на столе — я приготовил каждому из родных письма. Наверное, глупая идея, но теперь и ей не суждено было сбыться.

История вторая.

Я открыл глаза в своей комнате, когда сработал сигнал, означающий по распорядку дня «подъем». Моему пребыванию в Институте Исследований «Побочного эффекта» пошла четвертая неделя. За все это время я не общался ни с кем, кроме персонала этого института. Хотя «общался» - сильно сказано...

Когда я пришел в себя после того болезненного укола, я оказался снова в медицинской палате. Голова все еще плыла, но я пытался осмотреть это место — по сути, палатой то и назвать это помещение было сложно, в ней находились только специальная кровать и я. К моей руке были подведены несколько электронных датчиков, передающих показания на расстоянии. Теперь я знаю, как они работают, но тогда для меня они были в новинку. Вскоре в палате появились двое мужчин с повязками на лицах. Они сделали пару быстрых тестов на мою реакцию. Добавили записи на электронные устройства. Задали несколько простых вопросов.

Я спросил о том, где сейчас нахожусь, но не получит ответа. Вскоре они вышли.

Когда голова перестала плыть, я самостоятельно сел на эту медицинскую кровать. Огляделся — в этой палате не было окон и велось видеонаблюдение. Я подошел к двери, чтобы выйти в коридор, но она оказалась заперта.

Я не знаю, сколько просидел там — по моим ощущениям, около часу. Не очень долгое время, но именно оно начало рушить все мои представления об этом месте. Я пытался сохранять терпение и успокаивал себя попросту тем, что «так надо». По конец уже просто уткнувшись лицом в подушку, я обнаружил на ней штамп Института. Это развеяло все мои сомнения.

Институт Исследований «Побочного Эффекта», или попросту Институт ИПЭ, в нашем обществе, где я вырос, бытовало мнение, что это очень хорошее место для подростков с «побочным эффектом». Таких как я. Кто-то говорил, что это такая больница, где мы будем жить под чутким вниманием лучших врачей нашего мира. Кто-то был уверен, что это санаторий, где мы будем находить общение с такими же как я парнями и девушками и жить по особой «лечебной программе». Кто-то предполагал, что это исследовательское место, где все таки проблему «побочного эффекта» доведут до ума, благодаря нам же.

В сети всплывали редкие снимки и интервью с врачами в масках из Института. Иногда отчеты о проделанной работе по проблеме «побочного эффекта». Ничего точного, но это тоже объяснилось легко — защитой полученной информации. И, видимо, этого обществу было достаточно. Хотя, пожалуй, в душе все надеялись, что они то уж точно не попадут в этот маленький процент — тех, кто окажется здесь.

Когда-то эта надежда была и у меня. Пока в восемнадцать ежегодный тест на «побочный эффект» не показал положительный результат.

Я помню тот день. Мне попросту даже не дали собраться. Вернуться в свою комнату за своими вещами, попрощаться с близкими и друзьями. Все было быстро. Единственное, что в те месяцы в больнице было разрешено приходить родителям. Я был не один.

Теперь о том времени напоминает лишь шрам на груди...

Сейчас же я определенно знаю, все, что нам говорили об Институте — просто ложь.

Тогда же, спустя час, в палату снова вошел мужчина в белом халате и с повязкой на лице. Он бросил на меня оценивающий взгляд.

- Скажите, где я? Это Институт ИПЭ? Когда меня переведут в мою комнату? - начал спокойно я, но сейчас же был прерван этим мужчиной.

Он снова задавал простые вопросы — как меня зовут, как я себя чувствую, что такое «побочный эффект»?

Вконец, я перестал отвечать на них, снова задал свой вопрос. Мужчина замолчал. Просто сделал какую-то метку на электронном устройстве и повернулся к двери. Он приложил палец к считывающему устройству, дверь палаты снова открылась.

Я быстро подбежал к нему, но меня сейчас же остановили два других мужчины в повязками на лицах, вышедшие навстречу этому. Мой взгляд выцепил лишь небольшой участок коридора в белых тонах. Все — сопротивляться было бесполезно.

Я приложил руку к груди. Если бы мое электронное сердце могло отбивать привычный ритм, как это было раньше, я бы почувствовал сильные удары. Но оно работало по-другому, как будто, ему было все равно, что я сейчас был напуган.

Такая «первая встреча» действительно напугала меня — теперь я просто тонул в мыслях. В течение этого дня, ко мне приходили еще не раз, приносили еду, делали опять тесты, даже снимали отпечатки пальцев, и каждый раз я все сильнее понимал — теперь я на новом месте. Даже на других условиях. Это читалось во всем — вопросах, реакциях, ответах. Они наблюдали за мной, пытались разгадать... Но как? Зачем? Я был всего лишь парнем с «побочным эффектом».

Сейчас же я знаю не намного больше того первого дня в Институте. Но главную мысль я уловил. Ее внушали сразу с первого времени.

Когда на следующий день меня переводили из «первой» палаты в мою комнату и мой блок, дали сразу понять — бежать отсюда бесполезно. За мной пришла женщина средних лет в белом халате и двое мужчин, как всегда, в масках. Она дала знак мужчинам, и они ненадолго вышли.

Она сняла свою маску и представилась.

- Я - B3-78, я буду курировать тебя до твоего блока, а позже...

- B3-78? Что это? - перебил ее я и посмотрел на нее. Но она не спешила отвечать.

- Кристиан Элиот? Так?

Я, молча, все также смотрел на нее.

- Ты у нас недавно. Что же — хочу рассказать о наших правилах. Первое — полное выполнение распорядка дня. Его ты найдешь уже в своем блоке. Второе — полное подчинение персоналу Института. Со знаками персонала ты ознакомишься там же. Третье — полное следование возможностям кода, присвоенного тебе.

- Кода? Но я ведь не в тюрьме? - сейчас же переспросил ее я.

- Не в тюрьме, - медленно проговорила она фразу, - но сейчас бы уже заработал несколько баллов по «второму правилу»! Так что слушай и не перебивай!

Сейчас я уже полностью в курсе об этих правилах. И баллах за их невыполнение.

Тогда же меня провели по коридору к нескольким лифтам, открывающимся по отпечатку пальца. Мы проехали несколько этажей вниз на мой этаж, и повернули налево. Все — теперь это место стало моим блоком, над входом в который было написано «78».

Наверное, тогда меня интересовало, что значит это число? Теперь же меня меньше всего интересует это.

«78»— это мой код. По сути, я сам. Да, в Институте больше не существовало парня с именем Кристиан Элиот, он был только на бумагах. Сейчас меня стали называть именно «78».

Позже, когда двери блока закрылись и я остался наедине с собой, я начал читать указание о правилах, расположенные вдоль стены в виде голограмм в моем блоке. Это казалось бредом. Даже какой-то выдумкой. Но каждый день этих двух месяцев начинался с сигнала, означающего «подъем». Каждый день этих двух месяцев все действия твердили лишь об одном — я попал по крупному.

За это время я был лишь в своем блоке «78», на этом же этаже, который именовали «восьмым», иногда меня приглашали на «закрытый» этаж для разговора все с той же женщиной. Она не зря именовала себя B3-78. Теперь никаких имен. Никаких личностей. Наверное, персоналу так проще было отслеживать и подчинять нас, но и не видеть в нас людей. Просто символы, «отключающие» что-то человеческое. Буква B значила ее уровень. Всего их было три — от C до А. Вторая цифра обозначала ее личный код. Цифры «78» - то, что она прикреплена была ко мне. Только у уровня B было «прикрепление», например, я видел медицинский персонал, который брал у меня анализы, с кодом C 14 или C 9, а также охрану с кодами A 19 или C 20. Полагаю, что код управляющего этим Институтом был бы A1. Но это были лишь мои догадки.

Я ознакомился также и с другой информацией на стене в моем блоке. Например, о возможностях кода, присвоенного мне или персоналу Института.

Теперь же я наверняка должен был знать весь распорядок дня «на зубок», иначе мне могли грозить особые баллы. Понимать, что значит код каждого человека в Институте. Разбираться. Слушать. Выполнять...

Все то, что явно отличалось бы от того места, куда якобы я был перемещен. Но как мне было сообщить об этом?

После особого сигнала, означающего по распорядку «подъем», прошло около получаса. Сейчас я должен был выйти из моего блока к лифтам, где меня должны были уже ждать. Это была самая дальняя точка, куда по правилам я мог перемещаться самостоятельно. Дальнейшее свободное перемещение в мои возможности кода не входило.

История третья.

Сегодня по распорядку дня меня встретили у лифта. Все та же охрана Института. Им представляться даже не надо было, ведь я видел их лица уже второй месяц. Они отправили меня на быстрый завтрак, а позже на «закрытый» этаж.

Но что-то пошло не так. С12 пришлось вернуться в небольшую столовую. Он гневно посмотрел на С4, когда мы заходили в лифт — было видно, они очень нервничают.

Мы вышли на третьем этаже и, как обычно, пошли направо по коридору. Но как обычно уже не могло быть — я понял это сразу, мы отставали по расписанию на несколько минут. И наверное, их взволнованные лица не могли сулить ничего хорошего.

Когда мы подходили к нужному блоку на этаже, дверь соседнего открылась. А затем все происходило очень быстро, но я почему то это помню как в замедленной съемке.

Из этого блока вышел охранник с кодом С, рядом с которым был парень примерно моего возраста, может, чуть старше. Парень взволнованно посмотрел на меня, и на секунду я поймал его взгляд. А затем кто-то скомандовал сейчас же вернуться за дверь, тот охранник буквально силой потащил парня назад, который все еще, как прикованный, смотрел на меня. Меня тоже попытались увести, но мое сознание уже плыло, несколько секунд сильнейшей головной боли хватило, чтобы я потерял сознание.

Я помню, мне не было еще десяти, когда родители решились мне рассказать подробно о «Побочном эффекте». Тогда, казалось, все еще могло быть хорошо, ведь вероятность попадания из группы риска все равно была меньше процента. Они говорили сдержано и осторожно, словно боясь повредить детскую психику. Теперь же я уверен, им самим было не менее страшно.

Тогда отец сказал мне, что даже если у меня выявят «Побочный эффект», я не должен подвергаться страху или обиде. Не должен чувствовать себя словно «с изъяном» или слабее других людей. Тогда мне казалось, что так он успокаивает или поддерживает меня. Теперь же я понимаю эти слова в другом спектре.

Когда я стал приходить в себя, первое время слышал лишь словно расплывчатые звуки. Через какое то время, они стали обретать форму, и я начал различать слова. Голова все еще плыла, но уже не болела, хотя казалось, что отголоски той боли могут еще вернуться.

Позже, когда я открыл глаза, я обнаружил себя в медицинской палате, похожей на ту, в которой пришел в себя после переезда в Институт. К моей руке все так же были подведены электронные датчики, но никого вокруг не было.

Огляделся — я был уверен, что несколько людей стоят рядом, и явно говорят обо мне. Но опять приходил к выводу — никого вокруг. Снова закрыл глаза. Это ощущение присутствия не отпускало меня. В голове еще были едва различимые отголоски, которые сходили на нет, но я был уверен, что это не просто «послышалось».

Теперь же я начал копаться в своей голове, вспоминая те моменты до потери сознания. Там был парень. Я это точно помнил, вернее, его гипнотический взгляд. Все. А позже эти звуки.

Вскоре в медицинскую палату вошли все та же охрана и мед персонал, с маркером С и В. И я попытался отвлечься от этих мыслей. Они проверили мою реакцию, а позже перевели в мой блок.

Уже сидя перед вечерним «отбоем», меня не покидало все то же чувство присутствия, словно я был не один. Со мной такое было впервые. Неожиданные и неприятные ощущения. Пока я чистил зубы, пока умывался, я чувствовал как будто все те голоса словно витают в моей голове. Как будто рядом, или даже на расстоянии, но знают, что я делаю и что буду делать.

Когда наступил «отбой», я лежал в своей кровати. Только мне было не до сна. И не до шуток. Сейчас это ощущение раздражало меня, но, более, пугало. Именно страх стал отрезвлять мои мысли.

В этот момент я думал о многом. О странной болезни, которая поразила меня, о собственном помешательстве, даже об опытах надо мной. Но все сводилось к одной мысли, известной в нашем обществе - люди с «побочным эффектом» вроде меня являются слабым, даже ошибочным элементом мира. И вопросы теперь всплывали сами собой — хочет ли мир помочь нам? Или избавиться?

История четвертая.

Меня разбудил сигнал о «подъеме». Я медленно открыл глаза — а я ведь за вчерашними размышлениями и не заметил как уснул. Закрыл глаза вновь — ощущения присутствия ушли, но меня все еще беспокоили эти мысли.

Когда-то я знал наверняка, что мое сознание, в отличие от моего болезненного тела, является сильной составляющей. Теперь же я начинаю сомневаться и в нем?

Похоже, месяц в Институте сказывается на мне все больше. Но ведь это только месяц... Страшно представить, если мне придется провести здесь всю свою жизнь.

Через пол часа я вышел из спальни в своем блоке в длинный коридор, связующий элемент между следующим блоком и моим. Именно в этом коридоре были размещены эти голограммные правила Института. Подошел к главной двери, ведущей меня к лифтам. В это время за ней меня уже должна ждать охрана, чтобы вести на другой этаж. Но системный сигнал попросту не пустил меня дальше.

Я приложил палец к датчику еще раз — все то же, «В пропуске отказано».

Я подошел к списку правил и начал читать. Их изменили. Их просто изменили! Но почему?

Уже позже я понял этот «фокус» - голограммные правила не постоянны. Как минимум, третий пункт о возможностях кода. Теперь же мне светило находится только в моем блоке. Все.

В тот же момент я был взволнован, если не сказать больше. Меня лишали того малого, что у меня было — пространства и бОльшей свободы перемещений. Но в груди я еще надеялся, что это временно.

Когда мне было семь лет, я, как и самый обычный ребенок, пошел в школу. Хоть на тот момент я уже и отличался от других сверстников тем, что был в «группе риска», наши законы не ограничивали меня в обучении. Более того, мне и моим родителям не обязательно даже было сообщать об этом в школе. Достаточно было и специальных органов, у которых я был на учете.

Я был активным и общительным ребенком. Единственным ограничением, которое я чувствовал на себе, было прохождение раз в пол года небольшого медицинского анализа.

В подростковом возрасте я стал чаще об этом спрашивать и интересоваться у родителей. Они не всегда отвечали, но обычно напоминали, чтобы я об этом не распространялся.

В семнадцать лет, когда я успешно прошел этот медицинский анализ, были мысли найти таких же как и я. Только как? Вряд ли существовала какая то группа тех, кто мог открыто заявить, что он в «группе риска». Иногда я думал рассказать об этом своему лучшему другу Стиву. Но каждый раз останавливался.

Я по особенному запомнил то время, ведь тот успешный медицинский анализ стал для меня последним. Теперь все, что я начал чувствовать после этого времени были лишь ограничения. С каждый разом сковывающие меня все больше.

С того времени я просто пропал для Стива и других ребят. Наверное, на скором выпускном они уже все знали об этом. И наверное, к этому времени, когда меня закрыли в блоке «78», они уже и не помнили обо мне.

«К черту, пусть так!» - меня все чаще брала обида за то, что все так оборачивается.

Но на вопросы B3-78, которая задавала мне каждый день, я еще не отвечал. Ведь я не собирался делиться близким с теми, для кого мое имя стало просто номером 78.

B3-78 вышла со мной на связь в тот же день, когда я понял, что теперь все допустимое мое пространство — это мой блок. В этом длинном белом коридоре был установлен компьютер последнего поколения, по которому со мной связывался персонал и который я мог использовать в своих целях, например, чтении. Естественно, список электронной библиотеки прошел жесткий отбор.

- Добрый день, 78! - начала она.

Я посмотрел на нее своим бледным лицом.

- Мне передали, ты расстроен, что твои возможности кода были изменены, это так?

- Да, - едва слышно произнес я.

- Персонал, закрепленный за тобой принял это решение.

- Вы же говорили, что это не тюрьма! Что так не может быть!

- Это не обсуждается, - сейчас же рабочим голосом отрешенно отчеканила она.

- Почему это так? Почему Вы приняли такое решение? - повысил тон я.

- Это связано с твоими медицинскими показателями, - снова ответил нейтральный рабочий голос.

- Мне становится хуже? Почему так?

- Я хочу поговорить с тобой о новых возможностях твоего кода. Ты ознакомился с ними?

- Мне правда становится хуже? - повторил я.

B3-78 сделала небольшую паузу.

- 78, если ты не ответишь мне, я буду должна засчитать тебе «несколько баллов»!

Я легко сжал руку. Мне хотелось закричать, но я сдерживал этот порыв.

- Да, - с задержкой произнес, - я прочитал их.

- Теперь любая попытка проникновения вне твоего блока, будет засчитана как ужесточение твоего режима и возможностей кода.

- Так... это навсегда? Я думал, это временное решение?

- Это основные возможности твоего кода. Временными они были до этого, - снова отчеканила женщина.

- Но... как такое возможно? - я встал и снова сжал руки.

- 78, ты должен успокоиться!

- Успокоиться? Но как?

- 78!

Рядом с голограммным экраном компьютера появилась еще одна запись - «добавлены 3 балла код 78».

- Ты знаешь, что это значит! - пояснила женщина, - теперь же я хочу поговорить о твоем состоянии. Вчера ты потерял сознание... ты можешь описать, что ты помнишь? Твои ощущения?

- Не хочу об этом, - снова едва слышно проговорил я.

- И все-таки.

- Просто голова поплыла. Я мало что помню.

- Что же, хорошо. Ты можешь описать свое последнее воспоминание?

- Только коридор «закрытого» блока и охрана, они очень торопили меня... А после... мне кажется...

- Что же? Продолжай.

- Там был парень. Он смотрел на меня как будто гипнотически, и... - я медленно произнес, но встретил взгляд B3-78, продолжил, - хотя наверное, мне просто показалось.

- У тебя были сны? Видения? Может, ты слышал голоса?

- Голоса? - переспросил я.

- Да, после этого?

Я поднял голову и посмотрел в глаза женщины. Всего секунда, но мне хватило этого, чтобы снова понять — я здесь один.

- Нет, - отрицательно мотнул головой я.

- Что же, на сегодня на этом все, - проговорилаB3-78 и связь прервалась.

Я медленно пошел в комнату. Мне хотелось побыть просто в тишине. Без единого звука. Теперь же мои мысли о настоящем сводили меня с ума не хуже чем те ночные едва различимые звуки. Теперь же было ощущение, что я теряю связь с реальностью.

Неужели это еще одно лишение? Того, что мне позволено?

Неужели я теряю и то малое, что мне осталось?

Я закрыл глаза и беззвучно закричал.

Позже, сидя в комнате, я снова копался в своих мыслях. Не сказать, что до переезда в Институт, я был склонен к этому, но в этом месте многое менялось. После утреннего разговора с B3-78 я давал себе еще небольшую надежду, что все, может, еще иначе. Моя положительная черта, не раз помогавшая мне в жизни. Но не здесь. Спустя примерно пол часа, я услышал особый сигнал, и вышел из комнаты. Специальное устройство в коридоре оповещало о завтраке. По сути, оно напоминало «умный лифт». Я подошел ближе - на подносе была уже привычная мне еда, только я не съел ни грамма.

Теперь я понимал — надежды не может быть никакой.

Теперь я знал — меня закрыли в этом блоке.

История пятая.

Через несколько часов со мной снова связалась B3-78. Сейчас она была не одна. Мужчина с повязкой на лице представился как A12. Они спрашивали, почему я отказался от завтрака. Убеждали, что по моим медицинским показаниям нужно точно следовать их распорядку. Намекали, что если это будет повторяться, они применят силу. Я же зачастую просто молчал, выдавая односложные ответы. Мне нечего было говорить, по моему лицу и так все было понятно.

В конце, B3-78 сказала, что послезавтра на связь со мной выйдет еще один работник. Что она внесла изменения в мой распорядок дня.

Когда связь закончилась, я закрыл глаза. Теперь я снова всерьез рассматривал мысли о самоубийстве. Если бы это было возможно.

За эти дни я просмотрел каждый угол своего блока. Я был убежден, что каждый предмет был здесь с какой-то определенной целью. Каждый сантиметр пространства был обустроен не просто — так было проще наблюдать за мной, так было проще меня контролировать.

Мои мысли на счет непонятного эксперимента бежали с новой силой. Но опять опирались в одно — что я могу дать им? Чем могу быть интересен?

Я не хотел вспоминать те последние дни моей нормальной жизни. Хотя по тем рамкам «нормальной» уже тогда ее назвать было нельзя. Я был в «группе риска». Это означало, что я был на учете в особом медицинском органе. Тогда они просто наблюдали и обрабатывали информацию, полученную после медицинского анализа на «Побочный эффект». Но все могло измениться. И изменилось...

С самого детства я не знал ни одного примера из моего города, у кого бы обнаружили «Побочный эффект». Конечно, случаи были — но по всей стране единичные. Определенно, это вселяло уверенность.

Про это же мне говорили и родители. Наверное, они слышали это из новостей или от того медицинского персонала, который брал у меня анализы. Это тоже спасало от грустных мыслей.

Отец с детства учил меня оборачивать все в хорошую сторону. Он говорил мне, что полностью «полярных» ситуаций не может быть. Поэтому в каждой есть и плюсы, и минусы.

«Учись находить нужное именно тебе», - говорил он.

Наверное, он бы и сейчас сказал так же.

«Да. Пожалуй, это единственные мысли, которые сейчас придают мне свет в душе».

Но позже все изменилось. Это был обычный для меня день. Самый рядовой анализ, из тех, которые были уже в моей жизни. Мы ждали с отцом в другой палате. Он рассказывал что-то смешное, чтобы повеселить меня. В нашу палату зашел медицинский работник, он попросил отца на пару слов. А я лишь расслышал: «Я ненадолго!»

Что же — домой я уже не вернулся.

После более сложных анализов у меня подтвердили «Побочный эффект».

Каждый раз, заходя ко мне в палату, отец старался быть в приподнятом настроении, словно от него что-то зависело. Он старался дать мне надежду, даже когда сам обессиленно опускал руки.

Я видел это однажды, но хорошо запомнил. Отец думал, что я еще сплю. Держал за руку, но его грустное даже отчаянное выражение лица запало мне глубоко в душу. Оно почти не выражало ничего, разве что боль и безысходность положения.

Наверное, такое лицо было сейчас и у меня...

Не знаю, что бы сказал отец, узнав все это. Думаю, ничего хорошего. Или же я все больше меняюсь здесь? И отдаляюсь от его учений?

Я встал с кровати и подошел к противоположной стене. Наверное, там было несколько камер. Наверное. По другому просто быть не могло. Но мне было наплевать. В конечном счете, они ведь не могут читать мои мысли?

Ударил кулаком по стене. Хотелось закричать все так же в пустоту.

Но я задавался лишь одним вопросом, словно надеждой.

«Что теперь?» - голова снова начала болеть.

«Что теперь?» - так, что плыло сознание.

- Что теперь? - послышалось в моем сознании.

- Теперь - мы вместе! - словно ответ произнес еще один голос.

Но это не было моими мыслями!

«Я схожу с ума!» - я замотал головой и упал на кровать.

- Не более, чем мы все здесь, - спустя несколько секунд пришел новый ответ.

Я подскочил на кровати и прикоснулся к вискам, словно отрезвляя себя.

Снова то ощущение присутствия. То, которое вчера вечером не давало покоя. Но сейчас оно обретало определенные мысли. Мысли, которых то и в моей голове не было.

Я сжал руку с силой. Неужели так сходят с ума? Неужели... еще что-то?

Я сел на кровать. И снова стал вслушиваться в тишину. Никого. Но наравне с этим словно на определенной волне или ощущении я мог слышать голоса. Мог прикасаться к ним, и тогда я различал каждое слово. Или по собственному желанию опять отдаляться и слышать опять тишину.

Тогда B3-78 говорила что-то об этом? Неужели они заперли меня поэтому?

Я снова сжал руку. В моей голове крутились отчаяние, боль, страх, непонимание и даже ненависть. Только что толку? Я ничего не мог поделать с этим.

В этот момент я стал думать об отце и его мыслях. О том, как он учил находить хорошее. Об его идеях на счет «плюсов жизни».

- Просто находить нужное мне, - пробормотал я, едва слышно.

А затем резко открыл глаза.

Прошло несколько секунд. А я ведь понял, в чем здесь смысл.

Это были не просто странные выдумки или мое помешательство. Это были голоса таких же, как и я. Тех, у кого обнаружили «Побочный эффект».

Каким-то непонятным мне способом мы могли слышать друг друга. Это походило на нашу собственную связь мыслей.

Должно было пройти несколько часов, прежде чем по распорядку дня у меня должен был быть еще один разговор. Теперь уже с медицинским персоналом. Только мне было наплевать. Вернее, теперь меня это не трогало.

Официально все это время я просто лежал на кровати, уткнувшись в подушку. Только, как я и заметил, «все люди не могли читать мои мысли».

За исключением таких, как я.

Их было шесть человек, четверо парней и две девушки. Все они находились здесь уже разное время, и только изредка покидали свои блоки. В основном в первое время, когда их, так же как и меня, несколько раз водили на так называемый «закрытый» этаж. По их наблюдениям, все мы находились в одном месте, только в разных блоках, некоторые на разных этажах. Их также «лишили» имен, и заставили обращаться по номеру. Сейчас они просто называли друг друга по нему, хотя все они знали и настоящее имя друг друга.

«78? как твое настоящее имя?» - меня они тоже попросили представиться.

«Кристиан Элиот», - мысленно ответил я.

Для меня все это было странно, невозможно и непривычно. Я ведь общался с помощью своих мыслей! Но было и еще одно обстоятельство - впервые за долгое время я нашел тех, кто понимал меня и разделял мои переживания. Впервые за долгое время кто-то вообще поинтересовался о моем настоящем имени.

Их истории были похожи на мою. Также с рождения были в «группе риска», также сдавали анализы, также чувствовали себя «изъяном общества». После операции в скором времени они оказались здесь - в Институте. А через некоторое время у всех начали открываться психические сверх способности. Все. Что можно еще сказать?

- Сверх способности? - переспросил я, - то есть они будут и у меня?

- Ну да, - ответил 61, - а как ты уже общаешься мыслями?

- Все мы можем контролировать сознание людей, управлять ими, указывать что хотим, - дополнила 56.

- Также между нами есть определенная взаимосвязь — мы можем общаться на расстоянии, чувствовать друг друга, думаю, при желании, передавать и зрительные образы.

- Значит, нет никакой проблемы, чтобы выбраться отсюда? - снова спросил я.

- Проблема есть, она в том, что нас не зря держат в этих блоках. Здесь есть то, что блокирует наши способности. Мы думаем, можем, какой то редкий элемент, или еще что. Тем не менее, очень редко нас выводят из блоков, по одиночке, но это так. Но одному бежать это не выход. Чистое самоубийство.

- Выходит, поэтому мы и здесь? Нас просто боятся?

- Боятся... Общество хотело создать совершенных людей, победив «Побочный эффект». И появились мы. Но нас недооценили — поэтому и посадили в клетку.

- 49, ты злишься, и мы тоже. Но это не выход, - добавила 67.

- А что выход? Смотреть в закрытую дверь изо дня в день?

- Мы... все об этом думаем, - продолжил 41.

- Вы хотите бежать? - напрямую задал вопрос я.

- А ты нет?

- Я думаю об этом каждый день! Но я сомневаюсь в том, что могу...

- Не веришь в свои сверх возможности? - прошипел 49.

- Он прав, 49, - после паузы сказал 41, - он еще не знает, на что способен.

- Зато знает, что на способен Институт.

- Мы тоже сначала не верили в свои силы, - поддержала 56, - помнишь?

- Да, но еще помню, что чем раньше новенький «войдет» в нашу план, тем больше возможность к побегу.

- Почему же? - снова спросил я.

- Да потому, что чертов Институт не прост, и подбирает к каждому свои лазейки. И пока ты меньше всех здесь, это значит, что меньше они о тебе знают.

- Это правда, - согласился 61.

- Так расскажите мне все, что сами знаете, - сейчас же воскликнул я, - не смогу просидеть здесь всю свою жизнь.

- На самом деле, мы сами знаем не многое, лишь обрывки информации и того, что сами видели, - наконец, включился в беседу 70, - а за то, чтобы увидеть больше позволенного, мы получаем по полной.

- Эти баллы, да? Но что они значат?

- По сути, лишь уровень твоей опасности. А на деле, то, как за тобой наблюдают, что могут приносить и как к тебе относятся. Такая малость.

- Ты ироничен, 70, после того случая, - вставила 56.

- Какого случая? - спросил я.

- А у тебя их еще здесь не случалось? - протянул 70.

- Да, на днях мое состояние ухудшилось. Я потерял сознание. Но если это все байки, значит...

- Ну же.

- Неужели... это устроили Вы! Неужели тот парень в коридоре — это ты! Но... зачем?

- Это было единственное решение, когда мы случайно столкнулись в том коридоре. Быстрее достучаться до тебя. Но ты был еще слишком слаб для того времени, - проговорил 70, - зато я заплатил вполне! Несколько десятков баллов, больше снотворного и теперь почти полная изоляция.

Наступила небольшая пауза.

- Но... теперь ты с нами. Так мы быстрее положим этому конец, - наконец, добавил 70.

Я хотел ответить, но меня прервали. Оповещение о распорядке моего дня, которое напоминало о скором вызове. Я мысленно предупредил об этом всех и открыл глаза.

Первые секунды было сонливое ощущение, немного кружилась голова. Я притронулся к ней рукой и выдохнул. А я ведь несколько часов назад и думать не мог о том, что обладаю способностью общаться мыслями на расстоянии.

История шестая.

Пошел второй день после того, как я начался общаться с такими же как и я. Определенно, за это время мне стало легче находиться здесь. Легче, но я не смирился с мыслью, что проведу всю жизнь здесь.

Я спрашивал своих новых знакомых, знает ли персонал Института об этой нашей способности? Общаться мыслями? Что она - единственная, которая не блокируется в блоках? Они отвечали, что «Скорее всего, не знает. Хотя есть вероятность, что это их уловка с какой-то целью».

Я задавал вопрос и о наших способностях, и о планах побега. На что они давали разнящиеся ответы.

Большую часть времени, они рассказывали о своей жизни. Лишь некоторые истории, зачастую которые были грустные. И я снова поймал себя на мысли, что нас объединяет это. Всю свою жизнь я чувствовал себя «больным» элементом общества. Всю свою жизнь я испытывал лишения, боль и обиду. А теперь появились те, кто понимал это. У кого также был шрам на сердце.

Раньше я бы не спросил об этом никого. Слишком много больных ощущений оставило мне это время. Но теперь... Да, теперь все менялось.

Когда-то сидя вечерами вместе с Питом и Дереком, мы делились мыслями на разные темы. По большей части, конечно, это были наши размышления на тему «Элемента здоровья» и «Побочного эффекта». Братья то и дело говорили, что «всегда поддержат меня, ведь я им родной человек». Но чем больше мы росли, тем больше становилось ясно — наши мнения очень расходятся. Пит все чаще упоминал о том, что «слабому элементу общества нельзя жить вместе с другими людьми» и что «жизнь молодых людей с «Побочным эффектом» в Институте, пожалуй, самое гуманное решение этой проблемы». Дерек был еще более жестких взглядов, он считал, что «несколько жизней можно пустить под откос ради подробного изучения этой проблемы и ее решения».

В один из наших последних разговоров перед тем самым анализом я спросил их — Что будет, если мой результат теста на «Побочный эффект» окажется положительным?

Они молчали, но позже добавили, что «Это очень маловероятно».

А я уже знал, что в случае любого результата наши пути разошлись.

Теперь же мне хотелось все больше спрашивать и разговаривать с такими же, как и я.

- Эй, Вы... здесь? - я закрыл глаза и мысленно спросил, после того, как прозвучал сигнал «отбоя» по распорядку дня.

- Да, - отозвались все сразу, - слушаем.

- Как Ваши родственники отреагировали на то, что...

- У нас «Побочный эффект»? - перебил 49, - почти никак. Они приняли все, как должно быть, истинно веря, что Институт поможет мне.

- Мои поддерживали до самой операции и после, говорили, что любят и всегда будут помнить, - сказал 61, - на шестнадцатилетие мама даже принесла подарок прямо в больницу, только мне так и не дали его развернуть... А после... мы уже не виделись.

- Мои... также, - поддержала 67, - я бы многое отдала, чтобы снова их увидеть.

- А зачем тебе знать это? - проговорил 70, - чтобы просто рассказывать друг другу сопливые истории?

- Нет, но я думал, мы все похожи, и можем делиться этим, - после небольшой паузы ответил я, - просто... я всегда хотел найти тех, кто так или иначе связан со мной в «Побочном эффекте».

- Что же, поздравляю, ты нашел, твоя мечта сбылась, - подытожил 70, - а что теперь?

- Нужно выбираться отсюда, - почти прорычал 49.

- Нужно, только это невозможно, - добавил 41, - слишком много всего мы не знаем... И не можем...

- Но лишь пока, - проговорил 70, а потом обратился ко мне, - 78, не задумывался о том, что значит твой код? Почему эти цифры выбрали для тебя?

- Я думал об этом, но я не знаю, слишком мало информации.

- Тогда тебе интересно будет узнать...

- Мы тоже об этом до конца не знаем, но с учетом всех данных, мы появились в последовательности увеличения нашего кода, - сказал 41, - Похоже, первый появился я более года назад. Также был напуган, и не знал, что делать. А позже стал ощущать в себе странную силу — особенно когда меня выводили из блока. Тогда я впервые сорвался — просто мысленно приказал самому крепкому охраннику защищать меня. А потом еще одному, и еще... Плана особого не было, и я лишь успел спуститься ниже на этаж, когда понял, что иду не в том направлении. Мы ведь не знаем, где оказались и что вокруг нас. Но по всем нашим наблюдениям — это здание под землей, идущее вниз, и с каждым этажом ты лишь отдаляешься от возможности выйти наружу. Тогда я и увидел еще один блок — 49. А после этого меня просто вырубили.

- Да, я тоже пытался бежать, - продолжил 70, - правда, мне удалось убежать не дальше моего этажа. Но я успел увидеть еще один не подписанный к тому времени блок. Тогда со мной уже поделились информацией все, кто был здесь, поэтому план был проработан, единственное, все еще не знали, куда мне бежать...

- Как будто мы сейчас в курсе, - хмыкнула 56.

- Это так, но все же какие то мысли есть.

- Теперь мы знаем наверняка, что здание действительно под землей, и каждый последующий этаж расположен все ниже. А исходя из того, что уже видели, и того, что мы появились здесь в порядке возрастания нашего кода, можно сделать вывод — я нахожусь на самом верхнем этаже и блоке из всех, - сказал 41, - а 70 и 78 на самом нижнем этаже.

- Поэтому мы думаем, что наш код — это некий эквивалент нашей силы, который возрастает с каждым новым человеком, - отчеканил 70.

- По этой теории ты и я — самые сильные? - прошептал я.

- Да, только что толку то — у меня уже особый режим. А ты и вовсе еще не пробовал свои силы в действии.

- Я же говорил, что бежать отсюда невозможно, - подытожил 41.

- А еще Вы говорили, что пока я «новенький», шансов все равно больше, - настоял на своем я, - B3-78, каждый день спрашивает меня о том, как я себя чувствую, и так или иначе, о голосах... А что если они тоже не знают о моих силах? И только лишь ожидают их появления?

- Хм, в этом есть смысл, - начал 49.

- Вспомните, как скоро у Вас открылись Ваши способности после появления здесь?

- Месяца два, - сказал 41.

- Также, - подтвердил 49.

- Чуть больше месяца, - наконец, выдохнул 70, - кажется, я понял к чему ты клонишь! Думаешь, та наша встреча и вправду была очень кстати? Думаешь, моя попытка связаться с тобой, ускорила открытие твоих способностей? Думаешь, что для Института и впрямь пошло что-то не по плану? А что если нет? И этот наш план обернется полным провалом?

- Тогда что мы теряем? - буквально по словам спросил я.

После этого разговора, я долго не мог уснуть. По моим ощущениям оставалось несколько часов до сигнала о «подъеме», и я всей своей сущностью желал сна. Ведь перед предстоящими действиями нужно было хотя бы немного поспать и набраться сил.

Но меня все еще терзала эта мысль — что если я не прав в своих выводах?

Я медленно перевернулся и глубоко вздохнул. Впервые от моих действий зависела судьба похожих на меня людей. Но я чувствовал не только ответственность, я чувствовал некую сопричастность — впервые за долгое время, я ощущал, что не один.

История седьмая.

Как и обещала B3-78, в этот день со мной связался еще один работник. B19 — эта женщина не была закреплена «за мной», но B3-78 добавила ее в лист моего распорядка дня. Я же следовал «договоренности» со своими новыми друзьями.

За день до этого мы обговорили наш план. Сейчас я думал о нем, снова и снова прокручивая у себя в голове — все больше приходя к мнению, что он далек от идеального.

Единственная способность, которая оставалась «при нас» в блоках — была телепатическая связь друг с другом. И это определенно играло нам на руку, ведь мы уже знали, что потенциально концентрируясь только на мне, все парни и девушки способны вызвать у меня сильную головную боль, или даже обморок. Да, чего мы и добивались. Теперь оставалось только ждать нужный момент.

В Институте все работало точно и по расписанию, что тоже теперь становилось для нас положительным аспектом. В определенное время со мной связалась В19. Это была женщина средних лет, особо ничем не отличавшаяся от всех остальных работников. Она также была в маске и также с минимум макияжа на глазах. Только на все это мне было наплевать, ведь «план» должен был уже работать.

- 78, расскажи про свое самочувствие? - начала В19 вполне привычным нейтральным тоном.

- Я уже говорил B3-78.

- Тем не менее, ты снова сегодня отказался от завтрака.

- Да, мне сегодня нездоровится. Болит и кружится голова, - настаивал я.

- Что же, я прямо сейчас доложу об этом персоналу, закрепленному за тобой, - ответила В19 и прервалась на недолгую паузу, - вскоре они свяжутся. Но, думаю, тебе не стоит больше пропускать прием пищи. Это может сказаться на твоем здоровье. Да и что ты скажешь родителям?

- Родителям? - взволнованно переспросил я, - Но разве это возможно?

- Возможно, я именно за этим. Тебе разрешили написать небольшое письмо, которое передадут твоим родственникам.

- Но... - я опустил голову и закрыл глаза, не следовало поддаваться эмоциям, - я не думаю, что мое письмо передадут им.

- Почему ты так думаешь? - все так же однотонно спросила B19, - тебе ведь изначально говорили про эту возможность.

- Не знаю, - соврал я, - просто мне и так становится хуже, а меня даже не выпускают из моего блока.

- Все это делается тебе во благо, - настаивала женщина.

Я промолчал, мысленно дав сигнал своим друзьям.

- Так, думаю, тебе стоит попробовать?

- Но я ведь уже писал им письма, - начал тянуть время я, - тогда в больнице. Мне не разрешили.

- Думаю, теперь все будет иначе.

Я услышал, как сработало электронное устройство рядом с дверью. Через пару секунд из нее выдвинулась небольшая полка, на которой лежали листы и карандаш.

Но я прикоснулся рукой к голове.

- Снова болит, - чуть не простонал я, ведь виски и вправду словно «пылали».

- 78? - сдержанно переспросила женщина.

Я встал, но мое сознание уже плыло так, что я сейчас же сел обратно. Вскоре я почувствовал, как к моей руке подсоединилось электронное устройство, передающее показания о моем состоянии.

Я едва мог повернуть голову, но уже ничего не видел. Только темнота. Оставалось лишь верить в наш план. Немного позже, я почувствовал на себе прикосновение руки, и перед тем, как потерять сознание, я скомандовал «Хватит».

Меня вернули в сознание слова 70, сначала словно «касающиеся» спокойно и легко, а затем все больше раздражающие и разъедающие - «Вставай». Я медленно приоткрыл глаза. Похоже, я был не в своем блоке, но сознание все еще не позволяло полностью сконцентрироваться. К моей руке были подведены несколько электронных датчиков. Прислушался — была почти полная тишина, за исключением какого-то искусственного звука.

«Вроде вокруг никого», - мысленно передал я.

«Ждем», - тот час получил ответ от 70.

Через несколько минут, оглядевшись, я сел на специальную кровать. Все то же помещение, походившее на пустую больничную палату. Вскоре двери приоткрылись, и в них появились двое охранников в масках, за ними шла B3-78.

«Что же».

Она по привычке кивнула охране, чтобы те вышли.

- Здравствуй, 78! - подошла она на довольно близкое расстояние.

- Здравствуйте, - в ответ прохрипел я.

- Как ты себя чувствуешь? - сейчас же задала вопрос она.

Но я лишь думал о другом.

«Момент истины, - я закрыл глаза и приказал, мысленно сосредоточившись на ней, - Подойди ко мне ближе».

- Что с тобой, 78? - но вопрос не заставил себя ждать.

- Просто... все еще голова побаливает, - я притронулся ко лбу.

- Что же, на некоторое время ты останешься здесь. Опиши свое самочувствие? - снова повторила она.

«Подойди ко мне. Подойди ко мне», - сигналил я ей.

- Чувствую, ты еще не совсем пришел в себя? - она достала из кармана гаджет и что-то начала печатать.

«Не получается, 70!» - воспользовался я этой секундой.

«Четко представляй свой объект, повернись к нему и смотри прямо в глаза!» - получил сейчас же ответ.

-B3-78, - обратился я к ней, что она подняла свой взгляд прямо на меня.

«Подойди на два шага ко мне», - буквально гипнотизировал я женщину.

B3-78 продолжала смотреть мне в глаза, а затем... прошагала ровно два шага.

На секунду мое лицо озарила скромная улыбка. Но наш план сейчас не терпел отступлений. Я глубоко вздохнул. Нужно было действовать.

Я мысленно приказал В3-78, чтобы она развернулась так, чтобы камеры не могли отследить информацию на ее планшете. А затем чтобы она показала план этого здания, и особенно, самый быстрый путь до центрального пункта управления, того места, куда приходила информация со всех камер видео наблюдения и других устройств.

На деле же я медленно рассказывал о своем плохом самочувствии. Она смотрела мне в глаза и кивала. Иногда я повторялся, даже сбивался, но отмазка была великолепная — мне все еще было не очень хорошо.

«Я понял, рассказываю! - скомандовал я парням и девушкам, пока контролировал сознание B3-78, - это действительно здание под землей, сейчас я на -7 уровне, как и 70. Но каждый уровень находится не над друг другом — а немного смещен по часовой стрелке. Чтобы подняться наверх, можно использовать четыре лифта, или лестницу, расположенную в самой середине. Пункт управления на -2 уровне, в левом от первого лифта блоке, и до него реально сложно пробраться».

«Нам будет достаточно добраться и до -4 уровня» - добавил 70.

«Теперь же у тебя будет не более минуты, пока охранники не добегут до твоего блока!» - заметил я.

«Да отправляй уже!» - огрызнулся 70.

Я посмотрел на В3-78, она все также послушно делала вид, что записывает мой рассказ на свой планшет. Присмотрелся к ней - разве что другой взгляд выдавал в ней то, что она была под моим контролем.

Когда-то отец учил меня силе и ее проявлению в жизни. Он говорил, что все может измениться в одночасье. Выходит, так и вышло? Он говорил, что сила и слабость всего лишь два конца одной палки. Выходит, так и получается?

Он иногда добавлял, что «За силой следует выбор, а за выбором — ответственность. И только мудрость уместности и осознанность уровня делают, в конечном счете, по-настоящему сильным». Раньше я понимал это так, что «иметь некоторое количество силы не всегда означает быть сильным». Теперь же мне казалось, что «сила - это достоинство, которое нужно уметь использовать». По крайней мере, сейчас у меня это получалось.

Я снова посмотрел на B3-78 и мысленно приказал ей открыть блок 70.

Через несколько минут, дверь в мою палату снова была открыта. В проеме стоял парень, одетый в похожие серые штаны и такого же цвета футболку. Это был он, тот, кого я видел в нашу случайную встречу. Темноволосый и с дерзкой улыбкой. Он быстро кивнул головой. Я ответил тем же, но менее сдержано.

Я подбежал к двери как по команде. Но сейчас же замешкался — на полу лежало примерно 10 охранников в масках.

«Они живы. Просто спят, - пояснил 70, - это охрана нашего уровня, сейчас прибудет еще — будь готов!»

Мы побежали по прямому коридору, в конце который поворачивал направо. Но 70 остановил меня.

«За углом еще восемь, - он закрыл глаза, - будь готов, когда я дам знак!»

Я попытался сконцентрироваться, но, когда услышал «Сейчас!», все случилось очень быстро. Кто-то выстрелил, еще и еще, раздались слова «Они за углом», я лишь почувствовал, что приближается несколько человек, которые сейчас же падали на пол. Прошло секунд двадцать, когда мы прошли и через эту охрану.

70 подошел к одному из охранников и начал обыскивать.

«Всего лишь уровень С» - грустно вздохнул парень, а затем добавил, - пропуск у нас пока что один от В3-78».

Он взял в руки две металлических палки, и нажал на кнопку на одной из них — впереди раскрылось почти невидимое поле словно щит.

«Вот держи, это защита, хватит почти на пять минут непрерывного действия, - дал одну палку мне, которая на удивление оказалась очень легкой, а затем снял две маски с охраны, - Надень. А сейчас бежим быстрее!»

Мы побежали по лестнице вверх.

«Здесь все напичкано камерами, так что они будут знать наш каждый шаг, - проговорил 70, - пока не доберемся хотя бы до -4 уровня, не сможем залезть в их пункт управления, а значит, отключить все эти устройства».

Я кивнул в знак понимания.

«Чтобы выбраться нам нужны все! До -4 уровни лишь цветочки, по сравнению с тем, что нам ждет дальше».

«То есть выбраться из блоков не самое сложное?» - уточнил я.

«Да, - прохрипел 70, - там не стреляют на поражение».

«То есть нам придется убивать?»

В ответ 70 посмотрел на меня как на маленького ребенка.

«По твоему желать смерти тем, кто желает ее тебе, это жестокость? - спросил он, - Думаешь, они бы пожелали тебя, если ты бы их просил?»

«Меня лишь учили, что человеческая жизнь - это ценность, - я быстро посмотрел на 70, когда мы подошли к двери, ведущей на -6 уровень, - но я не думал, что попаду в ситуацию, когда придется выбирать, моя жизнь или чья-то».

«Тогда учись на ходу — проявишь немного человечности, они воткнут тебе нож в спину, и не пожалеют. Ты... тогда спрашивал, как отнеслась моя семья, к тому, что у меня выявили «Побочный эффект»? Все просто. Они с радостью отправили меня сюда. Ясно? Теперь они поплатятся...»

«Но ты ведь не хочешь...»

«Да расслабься... а лучше соберись, - 70 изобразил готовность, и добавил, - прикрывай меня! И помни — к черту человечность!»

История восьмая.

70 начал отсчитывать последние секунды до нашего вторжения на -6 уровень, но нас опередили. Догадка была проста — лучше обезвредить, пока нас всего двое. Доберись мы до еще двух блоков, таких как мы бы стало четверо. Поэтому охрана Института действовала наверняка.

И пункт управления работал заодно — по всем нашим действиям стало понятно, что главная угроза исходила от 70. Поэтому основные силы направили на него.

Я это понял с первых секунд. Сначала 70 просто стоял на месте, закрыв глаза. Так он быстрее концентрировался на целях, приказывая им защищать нас. Но охраны было столько, что он едва «успевал».

«Выше», - быстро скомандовал он.

Я побежал по лестнице к -5 уровню, но лишь успел увидеть, как 70 с силой ударили по спине. Он упал на колени, но все еще продолжал концентрироваться на целях. Это было понятно, ведь одни охранники просто нападали на других. Но вторых становилось все меньше и меньше.

«78, к черту чело...» - в конец, закричал 70, но его просто оглушили, и он упал без сознания.

Теперь очередь была за мной.

С самого раннего возраста, я привык считать себя «физически слабой единицей». Я не умел проявлять силу. Я не умел сражаться за себя. Однажды друг детства Стив сказал мне, что «Если понадобится, он всегда вступится за меня». Только теперь я лишь мог вспоминать о том времени. Неужели я так и буду бояться дать сдачи? Даже когда хуже и больнее уже быть не может?

Я быстро пробежал пролет на -5 уровень, но этого хватило лишь на несколько секунд форы. Я знал, сверху на следующем уровне, меня уже ждут. И если я не сделаю сейчас ничего, на этом, возможно, все и закончится. На этом, скорее, и будет поставлена точка.

Я сжал руку в кулак. Закрыл глаза. Медлить нельзя было — просто бить. Я сосредоточился — в этом состоянии, я, пожалуй, мог слышать сердцебиение каждого, кто находился со мной на относительно близком расстоянии. Что же выбрал первую цель — крепкого охранника, который должен был защищать меня... Но разве это сработает? Неужели 41 не пробовал этот метод? Ведь и 70 делал почти так же, разве что выбирая сразу несколько объектов?

«Думай!»

«Быстрее!»

Я снова выбрал цели — С 12 и С 14. Они были дальше всех со стороны -6 уровня. Стояли почти у лифтов. Как и B5-67, которой я приказал выпустить 67 и 61 из блоков. C12 и С14 должны же были прикрывать все это действие.

«Продержаться бы минуты две!»

«Но ребят я предупредил»

Я открыл глаза в тот момент, когда охрана окружила пролет лестницы, на котором находился я, с двух сторон.

«Просто защищаю себя», - прошептал себе я и выдохнул.

А затем начал приказывать охранникам нападать на своих.

На удивление, поле моей силы оказалось шире и сильнее, чем я думал. Я буквально ощущал эту способность всей своей сущностью.

«Все они так же ее чувствуют?» - подумал я о своих.

С каждым разом я приказывал бить сильнее, с каждым разом мой приказ был намного быстрее. В конец, я разогнался до такой скорости, что, пожалуй, мог бы превзойти и 70.

«67? 61?» - сейчас же подумал я.

«Мы на -6 уровне!» - ответила 67.

Несколько охранников смогли подойти совсем близко ко мне, и я едва увернулся от электрической палки. Но сейчас же охрана спокойно уставилась на меня. Они были «под воздействием» кого-то из наших — я понял это по их взгляду.

Да, я понял это по их действиям — они просто застыли в ожидании указаний.

Я начал спускаться к -6 уровню, пробираясь сквозь застывшие тела охранников. На пролете, рядом с выбитой дверью на -6 уровень стоял 70, держась за голову. Рядом с ним было еще двое молодых людей в похожих одеждах.

«Привет, 78!» - произнесли 67 и 61.

Наверное, встретившись мы при других обстоятельствах, обнялись бы как близкие друзья, познакомившиеся, скажем, на просторах интернета, или приятно провели за разговорами остаток дня, чтобы узнать получше друг друга. Но... сейчас этому было не время. Не место. Не случай.

Тем не менее, в моей груди отзывалась каждая встреча с человеком, похожим на меня. Этот чертов «Побочный эффект» сближал нас, неуместных и одиноких для всего общества.

«Неужели, - дерзко кинул в мою сторону 70, - ты сделал это!»

«Я лишь защищал себя и Вас», - сдержано ответил я.

«Надо бы обезвредить всю охрану, которая у нас под контролем, - вставил 61, - думаю, пока стоит определить их в один из наших блоков».

«Пока?»

«Да, ты правильно услышал, 70, можешь остальную часть плана считывать с моей мысли», - съязвил 61.

«Вы хотите выставить этих охранников против другой части охраны, защищая нас? Вы хотите использовать их в прорыве на -3 уровень? - сейчас же переспросил я.

«Ты предложишь другой путь?», - повернулся ко мне 70.

«Думаю, это единственно разумный вариант!» - поддержал его 61.

«Но им не выжить в этом случае...»

«Нам не выжить в ином, - подвел итог 61, - знаешь, 78, человечности не время, когда ставки идут на собственные жизни».

«Думаю, они правы, - сказала 67, - все эти люди сами выбрали свой путь, решив работать здесь. Они не пожалеют нас, когда будут стрелять на поражение».

«Выбирай, 78, отдашь ли ты жизнь вот за этого человека?» - 70 махнул рукой и один из охранников подошел ко мне. Он смотрел все тем же взглядом — послушным и подавленным. Теперь он был жертвой, хотя какое то время назад мог стать причиной моей смерти.

Я посмотрел на «своих» - теперь они были что-то вроде моей семьи. Задался этим вопросом — но ведь ответ и так был на поверхности.

«Я... с Вами», - в конце протянул я.

История девятая.

Я посмотрел вперед. Буквально затаил дыхание. Знаю, за стеной выше, нас уже ждут. Их задача — не пропустить нас вперед, вверх, на свободу. Думаю, они уже знают свои указания — просто доставить нас обратно в блоки. Но в самом крайнем, они готовы и к смертельному исходу.

Как и мы. Теперь это почти как война.

Нам хватило меньше часа, чтобы пробраться вплоть до -4 уровня и выпустить из блоков оставшихся 56, 49 и 41. Нам хватило этого времени, чтобы вырубить их систему наблюдения на расстоянии и заблокировать все лифты.

Теперь за нас около пятидесяти охранников под нашим контролем. И, кажется, Институт понял эту мысль, ведь на -4 уровне мы не встретили никого из охраны.

Я знаю, с детства меня учили выбирать человечность и избегать войн. Понимаю — еще несколько дней назад я полностью был не готов к такому исходу. Но сейчас я сжимаю руку в кулак и готов бить, чтобы защитить себя и теперь уже близких мне парней и девушек. Что-то меняется во мне.

Я считываю это и с их лиц. Каждый готов дать сдачи и за меня.

Что же, после того, как 70 на расстоянии вывел из троя систему наблюдения, у нас было совсем немного времени, чтобы подготовиться. Мы оделись так же как вся охрана, чтобы нас было не отличить. И выработали некоторый план. Условно теперь мы разделились на три группы, примерно равные по силе. Первыми из нас должны были идти 49 и 70. А через некоторое время 41 и я. Мы придумали небольшую систему знаков — для наших же, ведь не знали, что ждет нас выше на уровнях, и не исключали, что телепатические способности могут потеряться.

Теперь же до наступления остаются некоторые секунды.

Я посмотрел на 70, который встал впереди меня. Он не говорил нам об этом, но мы все равно чувствуем, будто он — наш лидер.

«Сейчас!» - тихо скомандовал 70, и первая группа охранников под нашим контролем начала заполонять лестницу на -3 уровень.

Вскоре выдвинулись и первые из наших — 49 и 70.

«Пока тихо», - через минуту проговорил 70.

«Словно все вымерли!» - подтвердил его слова 49.

«Что же это?» - я посмотрел на 41, стоявшего ближе всех ко мне.

«Скоро узнаем!» - кивнул он мне в знак того, что теперь наша очередь.

Я шагнул вперед. Впереди меня шло семь охранников, сознание которых контролировал я. За мной еще несколько человек, которых контролировать 41. Глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться, ведь громче помимо всех семи человек, которые подчинялись мне, я слышал удары собственного сердца.

«Чисто», - отметился я, когда поднялся на -3 уровень.

Этот уровень по внешнему виду ничем не отличался от всех других. Такие же белые стены. Так же минимум предметов. Разве что здесь никого не было. Ни души.

«70?» - быстро спросил я.

«Двигаемся на -2!» - твердо сказал тот.

«Вышел», - сообщил 61, который должен был замыкать с охраной наш строй.

Я прошел еще несколько шагов. Так же было тихо.

«Все это... странно», - прошептал я, когда вышел на пролет между -3 и -2 уровнями.

«Может, они кинули это место, ведь поняли, что проиграли?» - предположил 49.

«Может, - проговорил 61, когда поднялся на -3 уровень, - а может, и не так».

«61?»

«Кажется, здесь кто-то есть», - быстро кинул он.

В эту же секунду снизу раздалась стрельба.

«61?» - вскрикнул я, но сейчас же стрельба раздалась и сверху.

«Их несколько!» - крикнул 61.

«Тоже! Сверху!» - вставил 70.

Я быстро подбежал к двери на -2 уровень. Приказал одному охраннику открыть ее. Когда трое из охраны, сопровождавшей меня, были уже на этаже, первый из них развернулся и со всей силы ударил электрической палкой идущего следом. Но я не приказывал ему делать этого!

«Что происходит?»

«Нас атакует наша же охрана!»

«Это возможно?» - одновременно вставили 61, 41 и 70.

Вырвавшийся из под контроля охранник продолжал нападать на своих.

«Что делаем?» - я отшагнул назад, но понял, что нас попросту окружили.

«Вперед!» - скомандовал 70.

Я сжал руку. Да просто снова приказал тому охраннику прекратить бить. И на секунду это сработало. Следующий из охраны завершил дело, вырубив его электрической палкой.

Но еще через секунду сам же повернулся в мою сторону.

«Что же это такое?» - сейчас же вскрикнул я, отбив палку защитным полем. Я с силой размахнулся и начал бить по этому охраннику.

«Что теперь?»

«Невозможно»

«У всех разом?»

«Да, но эта сила на нас не действует!» - вставил 70.

«Что ты хочешь сказать?»

«Это кто-то из наших! Нас атакует кто-то из нас!» - буквально проорал 70.

Я быстро развернулся и посмотрел ниже на пролет между -3 и -2 уровнями. Там также отбивался и 41, следующий за мной.

«Нет! Не может...»

«Разве что!»

«Буду атаковать только я!» - приказал 70.

«А если ты нас и атакуешь», - крикнул 49.

«А если...»

«По плану, - вставил 61, - объединяемся по плану!»

«Вперед! - кажется, 70 понял эту мысль, - так мы быстрее вычислим...»

Я, защищаясь, начал медленно спускаться в сторону 41. Тот так же шел ко мне. Я быстро кивнул ему, когда мы оба прекратили атаку и начали только обороняться.

«Тихо!» - проговорил я.

«Тихо!» - повторил 41.

Но снизу и сверху бой продолжался. Те, кто были на уровнях, рано или поздно вступали в бой против своих же.

Я по обычаю выдохнул и попытался сконцентрироваться.

«Тихо», - повторил я для всех.

Неужели кто-то из наших?

Нет.

Неужели мы не учли чего-то еще?

Или кого-то.

«Здесь есть кто-то помимо нас! - сейчас же крикнул я, - мы слишком были заняты контролем, чтобы быстро понять это... Двое... Снизу... Двое, нет трое сверху!»

- Покажитесь! - сейчас же прокричал 70. Его крик словно волна прошелся по -2 уровню, задев этаж ниже, - где Вы?

В этот же момент охрана прекратила сражение. Стало тихо. Снова. До дрожи.

«Выше!» - кивнул я 41, чтобы тот тоже двигался ближе к -2 уровню.

Я выставил защиту вперед, чтобы пройти самому. Зашел на уровень, на полу которого лежали тела охраны. Из-под некоторых сочилась кровь. Быстро посмотрел вперед — там виднелись две фигуры.

«70? 49?» - тот час спросил я.

«Мы на -1 уровне, - ответил 70, - кажется, они — такие же, как и мы. Они тоже могут...»

«Не можем пройти выше, - сейчас же среагировали 56, 61 и 67, которые сейчас должны были быть на -3 уровне, - где Вы?»

«Я на -2! - медленно шагал вперед по направлению к тем фигурам, - кажется, они специально делят нас! Слышите?»

«Не разъединяйтесь!» - приказал 70.

«41?» - обернулся я, но на меня сейчас же напали несколько охранников. Я едва увернулся, прикрываясь защитой, одновременно приказывая некоторым из них нападать на своих.

Теперь мне приходилось применять вдвое больше усилий, чтобы хотя бы на несколько секунд «управлять» некоторыми из них. Это с каждым разом становилось сложнее. Было ощущение, что я боролся с собственной же силой. Одновременно с тем, что меня не пускали вперед к 70 и 49, которые были на уже на уровень выше.

«41?» - прокричал я.

Но меня сейчас же с силой ударили по спине. Все было быстро — но этих секунд хватило, чтобы скрутить меня. Я закрыл глаза, из последних сил приказывая охране защищать меня.

«Они сильнее нас! Не отбиться!» - последняя мысль, которую успел произнести, прежде чем две фигуры подошли совсем близко ко мне.

Они были одеты так же, как все охранники. Так же, как и я теперь. Серая одежда и маски на лицах. Только, пожалуй, что-то выдавало их. То, что я уже где-то видел.

Взгляд. Я понял это сразу — он был таким же, который я видел и у B3-78, и у всего персонала в этом месте.

- Кто Вы? - сумел лишь проговорить я.

Но эти двое лишь передали по датчику - «41 и 78 у нас».

Когда они подошли еще ближе, один из них достал металлическую пластину в виде диска и положил на руку. Та стала излучать потоки света, из которых через несколько секунд образовалась голограмма. Это было похоже на связь, через которую я общался, находясь в своем блоке, только теперь она была не на плоскости. Голограмма показывала человека, запечатленного по плечи, который был в такой же маске, как и все в Институте.

- Спрашиваешь, кто мы? – наконец, проговорил неизвестный, - мы – это Вы! Мы – новая ступень! Мы – эволюция! Всего лишь новый шаг в развитии человечества. Как видите, против которой Вы не в силах сражаться. Но лишь пока! Вы можете стать одними из нас. Мы не желаем Вам зла, только лишь дать толчок к применению Ваших способностей. Только лишь дать направленность в применении силы. Мы хотим показать тем, кто считает «Побочный эффект» болезнью, которую нельзя изменить, превзойти, перебороть, что они ошибаются. «Побочный эффект» лишь преграда, лакмусовая бумажка для того, чтобы стать на уровень выше. Для того, чтобы стать совершенным человеком!

Затем человек в маске кивнул, и голограмма исчезла.

Все это время я пытался снова приказывать единицам охраны, что осталась в живых хоть как то высвободить меня, но безуспешно. Словно я снова стал тем же, кем был все восемнадцать лет своей жизни. Я пытался и влезть в голову этих двоих, но меня словно туда не пускали. Именно – было ощущение, что они сильнее дают отпор. Но чувство не обманывало меня – они были одними из нас.

- Вы такие же, как и мы? – проговорил я, когда один из этих двоих подошел ко мне совсем близко, на расстояние вытянутой руки, - зачем Вы это делаете? Зачем?

- 78, мы наслышаны о тебе! Думал, Вы одни такие? С психическими способностями? Что же, ты будешь удивлен! – ответил мне он, словно подтвердив мою догадку, он говорил так же, как и все в Институте – спокойно, отрешенно, сдержано.

- Почему Вы работаете на них? – успел лишь вставить я, прежде чем второй подошел к 41, который был без сознания. Они быстро переглянулись и охрана, которая все еще держала меня, потащила нас в сторону от лестницы по -2 уровню.

История десятая.

Меня завели в квадратную комнату, полностью со светлыми стенами. 41 отправили дальше по коридору. Когда охрана вышла, я быстро подбежал к единственной темной стене в этой комнате, в которой была дверь. Естественно, она была уже закрыта.

«70? 49?»

«61, 56, 67?»

«Где Вы все?»

Мне ответили 61 и 70. Они показали мне свои зрительные образы, после чего стало ясно, что мы в похожих комнатах. Только разделены по разным уровням и комнатам. Остальные были без сознания.

«Нет, этого быть не может! - сейчас же крикнул я, - Нет! Опять под замком!»

Во мне накапливалась злость. То чувство, пожалуй, которое было не свойственно мне с рождения – мне хотелось сражаться. Мне хотелось бить и бороться. Я размахнулся и с силой ударил об стену. Мне стало больно, только эта злость поглотила всю физическую боль.

Теперь то я точно знаю, что силу нужно уметь использовать.

И я научусь этому.

- 78! - раздался голос, и я поднял голову.

Одна из стен превратилась полностью в экран, на котором появился тот же человек, которого я видел на голограмме. Только теперь это была не запись.

- Вижу, ты хочешь на свободу. Ты хочешь сражаться, - низким голосом начал он, - этому есть одно решение.

- Какое же? Присоединиться к Вам?- дерзко ответил я, - это не решение, это безумие!

- Не надо так необдуманно, 78.

- Вы посадили меня в блок, заперли за решеткой! Из-за Вас я оказался вдали от близких мне людей! Из-за Вас я лишился даже имени!

- Знаешь, 78, мы очень похожи, ты не представляешь, насколько, - прохрипел он.

- Не думаю.

- Знаешь ли ты, 78, что мы лишь оградили тебя, даже – спасли твою жизнь. Сделали тебя тем, кем ты сейчас являешься. Был ли ты сейчас самой «сильной единицей общества»? Или оставался слабым в нем?.. Нет! Думаю, тебя бы сейчас не было, ты бы умер уже. Понимаешь?

- Не очень, - проговорил я.

- Видишь ли, Вы действительно не первые, кто оказался здесь. Вы – так называемая, «третья волна» подростков, выживших с «Побочным эффектом». И те, с кем Вы сражались, раньше были на Вашем месте. Теперь же просто сделали правильный выбор. Быть слабым или самым сильным? Умереть или присоединиться к нам? Знаешь ли ты, что все… все дети, у кого выявляли «Побочный эффект» раньше умирали? Знаешь ли ты, что группа под руководством одного ученого первой предложила этому решение?

- Продолжай.

- Этого ученого отвергли в обществе, не приняли и раскритиковали его труды. Тогда он просто пересадил своему брату созданное им электронное сердце. Брату, которому тоже суждено было умереть. Брату, которого общество боялось или… не хотело помочь. Он стал первым подростком, выжившим с «Побочным эффектом». Он стал просто 14. Вместе со старшим братом, ученым, он создал это место. Институт ИПЭ. Хе – просто прикрытые. Теперь же здесь создаются «совершенные люди». Которые лишены всех болезней. Которые обладают психическими способностями. Не это ли ирония? Те, кому не хотели помочь, стали новой ступенью эволюции человечества?.. Я знаю, 78, ты всегда считал себя слабым. Тебя считали слабым. Но это не так. С каждой волной наша сила растет. 78 – это эквивалент твоей силы. В природе редкий металл может лишь с ней сравниться, особый сплав из которого подавляет твои способности. Именно он сдерживал твои способности в блоке. Но это тебе больше не нужно. Твоя сила настолько мощна, что если бы 37 и 40 не работали совместно, то не справились с тобой. Разве тебе не хочется доказать обществу, приговорившем тебя к смерти, что ты сильнее их? Ведь именно они загнали тебя в эту клетку?

Я, молча, опустил голову.

«61? 70?» - сейчас же попытался достучаться до своих.

- О, пытаешься связаться со своими? К сожалению, первые «две волны» были обделены телепатией.

«61? 70?» - повторил я.

- Думаю, они уже приняли решение, - подытожил человек на экране, - тебе тоже стоит это сделать.

Когда погас экран, я уселся напротив него, оперевшись на противоположную стену. В моей голове мелькали мысли. Все, что случалось за прошедший день… Или прошедший месяц моего пребывания в Институте… Даже три месяца после операции на сердце очень поменяли меня. А что, если он прав, и без Института меня сейчас вообще бы не было?

Интересно, что делает сейчас моя семья?

Помнит ли обо мне также?

Наверное, Пит и Дерек уже позабыли обо мне, как и родители… Разве что отец. Единственный, кого хотел бы сейчас увидеть. До кого достучаться… Неужели, он тоже не думает обо мне?

Пусть так.

«78», - получил я сигнал от 61, а позже и от 70.

Но я не хотел отвечать. Просто хотел побыть наедине со своими мыслями.

«78, ответь!» - еще раз получил послание.

«78, мы будем сражаться против них!»

«Но без тебя нам не победить»

Я также не отвечал. Чуть позже сигналы прекратились.

Спустя около часа дверь в эту комнату открылась. За мной пришли все те же двое в масках.

- Выходи, - скомандовали они.

Меня провели по длинному коридору -2 уровня.

Пока мы шли, я был погружен в свои мысли.

- 78, думаю, тебе уже все сказали? – спросил один из двоих.

- Вы – 37 и 40? – неожиданно спросил я.

- Да, почти твоя новая семья, - ответил тот, что был правее.

Почему-то эти слова глубоко отозвались в моем сердце.

Сердце?

Но ведь вместо него был уже новый электронный орган.

Что, если и я уже не тот, кем был раньше? Что, если теперь я просто 78?

Или нет?

В последний вечер, находясь в больнице, я решил написать своим родным письма. Та самая глупая идея, которая так и осталась ею. Скорее всего, эти листы просто выкинули после того, как меня забрали из палаты. Да, с того момента прошел уже месяц. Но я отчетливо помню, что писал там.

«Я не хотел быть здесь. Я не хотел, чтобы так произошло. Но таковы обстоятельства, в которые загнал меня прогресс общества. Таковы условия, которые мне приходится принимать. Такова мысль, которая держит меня здесь. Я обещаю Вам, что со мной все будет хорошо. Я не забуду то, чему Вы меня учили. Иначе нельзя. Пока мы еще люди. Пока в нас есть еще что-то человеческое».

Я быстро прикоснулся к груди. Как удар током энергия прошла по моему телу. Это придало мне сил.

«70, я с Вами» - сказал я.

Мне никто не ответил.

Неужели поздно? Неужели я опоздал?

«70, я с Вами! Теперь Вы — моя семья! Слышишь?»

«Я думал, что это не так, но теперь я уверен в этом»

«Только все вместе мы выберемся отсюда, слышишь? Будем бить жестко и сильно!» - прошептал я.

«Сильно, говоришь?» - наконец, ответил 70.

«К черту, тогда и я с Вами!»

«Концентрируемся на тех, что рядом с 78. Все вместе», - ответил 70.

«Сейчас», - скомандовал я, когда меня проводили мимо выхода на лестницу.

37 замедлил ход и ослабил хватку. 40 посмотрел на него, но мне хватило этих секунд, чтобы высвободится. Я быстро стартанул на пролет лестницы. И 40 побежал за мной.

«70, вместе на 40!» – указал я.

Последний не ожидал, что я буду ждать его на пролете.

- Глупо! – крикнул он, - сейчас здесь будет охрана!

Он вытащил электро пистолет и наставил на меня. Но я был непоколебим.

«Сейчас!» – снова произнес я.

- Прощай, - прохрипел 40, направляя пистолет на меня, но через секунду его рука быстро изменила направление. Была заметна его борьба, но я лишь сильнее сосредоточился. А потом он сам выстрелил себе в грудь.

Волна энергии прошла через его тело, он закатил глаза. Я услышал его нечеткое сердцебиение, которое сошло на нет. Вскоре наступила тишина.

«Теперь 37!» – скомандовал я.

Сейчас я мог концентрироваться на цели, даже находясь на некотором расстоянии с ней. Так же, как и мог 70. Мы обезвредили всех на -3 и -2 уровнях, это было просто, ведь я там уже бывал. Да и 41, 49, 56, 61 и 67 быстро описывали все происходящее с помощью зрительных образов.

Когда я и все остальные поднялись на -1 уровень, оказалось, что это единое пространство без комнат, чем-то напоминавшее подземную парковку в любом торговом центре. Там были только бетонные колонны, разъединявшие пространство.

Я почувствовал на этаже сердцебиение кого-то из наших. Кажется, это был 70. Но его сердце билось странно. Не ровно.

«70?» - сейчас же спросил я.

«Идите наверх», - проговорил он.

Я указал всем идти, но сам подошел к одной из колонн. Сосредоточился.

Прошел немного по прямой, налево, снова прямо. Сердцебиение становилось все слабее.

«70?» – переспросил я.

«Сказал же, наверх!» – едва слышно проговорил он.

«Я за тобой», - чуть не прокричал я.

«Нельзя …»

- 78! – раздался сзади тот самый низкий голос, который недавно слышал по связи.

Я сейчас же сконцентрировался. Но понял, что это бесполезно.

- Правильно, 78! – хмыкнул он, - иначе 70 не жить. Я ввел ему специальное вещество, оно как бомба замедленного действия для его сердца. Тронешь меня, и твой друг умрет.

- Да кто же ты?

- А ты еще не понял? Я — это ты! Я — один из Вас.

- Ты… 14? – сейчас же прохрипел я.

- Какой догадливый!

- Что ты хочешь?

- Его, тебя, да и всех Ваших дружков. Вы не покинете это место!

«Стреляй! Помнишь, к черту человечность? – 70 посмотрел прямо мне в глаза.

- Опять телепатия? – засмеялся 14, - можете говорить вслух?

- Где же твой старший брат? – я медленно опустил глаза.

- Видите ли, брат спас мне жизнь, но я упустил одну небольшую деталь, он не хотел создавать Институт, поэтому я просто заставил его. Оказалось, что даже с 14 силой, я легко управляю сознанием людей. А после, когда он стал не нужен, его постигла участь всех тех, кто вставал мне на пути.

«78, стреляй!» – снова проговорил 70.

Я медленно вытащил электро пистолет, но положил на пол.

- Правильно! – засмеялся 14, - а теперь двигай его ко мне.

Я пнул пистолет, и тот прокатился по бетонному полу прямо к ногам 14. Он нагнулся и взял пистолет в руки, направляя на меня.

- В блок! – лишь произнес он.

Но сейчас же его рука затряслась. Он быстро повернул руку и выстрелил себе в голову. Его тело затряслось, и через мгновение он замертво упал на пол.

- Нет! - прокричал я, - 70, ты же… нет!

Я подбежал к 70, который едва стоял на ногах, держась за сердце.

- Нужно противодействие! Нужно другое вещество! – решительно произнес я.

- Брось! Здесь никого нет, - прохрипел 70.

- 70, ты же... так нельзя! Я найду его! Вещество, нужное тебе,- быстро пробежался по -1 уровню. Он был пуст. Только мы и тело 14.

-Брось, - едва слышно проговорил 70, - хочу на воздух...

- Но это не выход.

- Нет, он как раз там и есть.

- 70!

- Недавно... ты думал о силе. Она ведь не только в умении ее использовать. Она в выборе. Она в каждом твоем поступке. Отзывается каждый раз. Поэтому если есть сила, будь готов бить! Но думай — каждый раз. Каждый раз — это твоя ответственность.

- 70...

- Брось, все уже решено.

Через некоторое время мы медленно поднялись по лестнице вверх. Я толкнул дверь, и нас обдала приятная прохлада летнего вечера. Освежающее и уже забытое чувство.

Я помог 70 сесть на землю.

- Кристиан, я – Бэн, будем друзьями, - он протянул мне руку, я ответил тем же.

Через несколько минут он закатил глаза. Его сердце перестало биться.

Я мысленно рассказал об этом всем нашим, которые уже успели выйти к одной из дорог. Он указали мне путь. Но я не пошел к ним.

Я вышел на дорогу уже утром. Все наши уже рассказали мне, где мы находились и куда лучше идти. Они сказали, что «с ними все хорошо». Все-таки, телепатия – отличная штука. Да и она не перестанет быть ни на каком расстоянии. Мы всегда сможем «найти» друг друга.

Думаю, домой я уже не вернусь. Разве что все-таки снова напишу то письмо своему отцу. Те самые слова, которые дали мне силы снова сражаться и верить, что еще не все потеряно в нашем мире.

Думаю, сейчас мне нужно где-то затеряться. Просто вернуться к жизни. Просто что-то делать. Просто видеть жизнь и учиться двигаться дальше. В конечном счете, этого бы и хотел Бэн, жертвуя собой ради нас.

Думаю, в этом его последнем поступке и была сама сила. В истинном ее проявлении.

Я не знаю, что будет в ближайшее время. Наверное, меня будут искать. Может быть, опять придется сражаться. Только сейчас я вдыхаю этот свежий воздух раннего летнего утра. Свежий с привкусом грусти и ожиданий того, что готовит мне моя новая жизнь.