Поцелуй

1.

- Веришь ли ты в Иисуса Христа, рождённого Пресвятой Девой Марией, страдавшего, принявшего на себя грехи наши и искупившие их смертью своею? – Голос молодого священника, облачённого в длинные серые одеяния, дрожал от негодования. Прежде, чем дать ответ, молодая девушка, одетая в невообразимые лохмотья, сквозь которые местами белело голое тело, взлохмаченная и грязная испуганно переводила взор с одного лица на другое. Её глаза выражали только одно чувство – ужас. Она, как затравленное и до смерти запуганное животное искала малейшего намёка на защиту и сострадание в выражениях лиц собравшихся, но нигде их не находила. На красивом лице молодого монаха, обвинявшего женщину, не было заметно ни капли сочувствия. Наоборот, лишь гнев и искреннее возмущение читалось на нём. Одетый в сутану второй священнослужитель, невысокий и плотный, с выразительными крупными эльзасскими чертами, казался совершенно бесстрастным. За всё время заседания ни один мускул не дрогнул на его лице. Таким же бесстрастным и молчаливым хотел казаться и бюргер в красивом камзоле – дородный мужчина, сильно располневший, в свои тридцать пять или сорок лет. Происходящее чрезвычайно интересовало его – девушка не раз ловила при особо пикантных вопросах быстрый взгляд в её сторону. Совсем юный секретарь за огромным дубовым столом, по другую сторону которого стояла обвиняемая, записывая на пергамент вопросы и ответы, то краснел от смущения, то бледнел от ужаса в зависимости от того, что слышал. Были ещё двое охранников где-то за спиной женщины, но она не могла видеть их, оборачиваться ей не позволяли.

Пытаясь всё ещё найти поддержку, но поняв, что обречена, Мари едва слышно прошептала:

- Веровала.

- Я вас не спросил, веровали ли вы раньше, а хотел узнать: сохраняете ли веру сейчас? И что тогда означают ваши слова: вы больше не верите? – Несколько удивлённо вновь вопросительно посмотрел на девушку всё тот же молодой монах. Слабое дуновение ветерка заиграло со светом от факелов. Тени заплясали, искажая формы предметов. Неестественно вытянулись вперёд головы судей. Мари показалось, что ещё чуть-чуть, и они дотянутся до неё и поглотят её, Мари, вместе с сердцем, лёгкими и сковывающими движения, ужасом. Впрочем, всё так обстояло и на самом деле.

- Веровала, - ещё тише хриплым голосом произнесла подсудимая и опустила голову.

- При осмотре мы нашли на вашем теле немало меток и следов, которые подтверждают предположение суда о богомерзкой связи с нечистью. Как это случилось?

Отстранив от пергамента гусиное перо, чтобы случайно не капнуть чернилам на драгоценную поверхность со знаками, молодойсекретарь, срывающимся и взволнованным голосом произнёс:

- Но, она же созналась, призналось во всём.

- Никто не устоит против пыток, - нарочито громко, из темноты, грубым голосом назвал весьма весомый аргумент один из стражников.

- Она должна сама… Сама ещё раз повторить свою историю, а ты, Пьер, обязан проверить, всё ли правильно записал, - наконец-то отвернувшись от окна, обратился бюргер к секретарю.

Довольно сильный удар тупым деревянным предметом в спину едва не заставил Мари упасть на колени. Но она удержалась и, испуганная и затравленная, начала свою исповедь:

- Это… Это началось, когда я была ещё совсем-совсем маленькой…

- Да, расскажи-ка ещё раз, - с негодованием произнёс молодой монах. – Как тебя изгнали из родных мест. И главное – за что? Как в одном местечке начали теряться дети и умирать скотина. Просто так, ни с того, ни с сего, внезапно и массово. Поселяне задумались и быстро нашли причину своих бед и освободились от неё. А потом ты появилась у нас, и всё вновь повторилось на новом месте. Но мы были уже учёные, знали, кто это может быть, и сразу обратили внимание на тебя.

- Я помню себя… маленькой девочкой, - потерянно сказала девушка, - я думала, что сказочный мир окружает меня, и все видят то же, что и я.

- Мари, ты помнишь, как всё началось? Помнишь первый раз?

- О, да, да, конечно. Я никому в тот раз не сделала зла. А вот сама сильно испугалась. Я разделась перед сном и хотела лечь в постель, но вдруг заметила какое-то движение под одеялом.

- Уточнить, какое именно? – Поднял покрасневшее от смущения лицо от пергамента секретарь.

- Приподняв немного одеяло, я увидела, что множество насекомых ждали меня. Они показались мне очень-очень странными и страшными. Очень крупные, со знаком черепа на панцирях и с какими-то вполне осмысленными глазами. Они выползали из-под одеяла совершенно беззвучно, а увидев меня, останавливались и застывали, смотря прямо в глаза.

- Слуги нечистого, а ты – их избранница, - твёрдым голосом наконец-то высказался второй монах. Сказал так, как будто вынес обвинение.

- Ну, а ты? – продолжил допрос представительный бюргер. Его явно волновало, что же случилось дальше, каким образом дьявол приобрёл нового адепта. Он даже не пытался скрыть возбуждения – не убрал со стола дрожащих пальцев, не смахнул со лба выступивший пот.

- А я… Я убежала… Я убежала! – Мари подняла худые руки к груди. Звякнула цепь, надёжно, словно опаснейшего зверя, опутавшая её худоё тело и мешавшая каждому движению. – Ой, как я испугалась. Не помня себя от страха, бросилась в постель к родителям, которые тогда ещё были живы. Они успокоили, как могли, а утром во всём нашем доме не была и следа присутствия тех страшных насекомых.

На несколько секунд стало тихо. Пришла тишина. Никто не пытался задать каверзных вопросов, и никто не пытался на них честно ответить. Глубоко внутри здания огромного замка, в самом нижнем помещении – подвале воздух почти не двигался, наполненный тяжёлыми спёртыми запахами и зловонием, просочившимся с верхних этажей. Несколько факелов слабо освещали фигуры людей, играя с тенями то, вытягивая их, то сжимая.

- Господи Иисусе и пресвятая Дева Мария, когда же ты, проклятая грешница вновь увидела этих посланцев дьявола?

- Через несколько лет, синьор. Я стала к тому времени взрослой. Почти взрослой. Мне исполнилось шестнадцать, и многие сверстницы завидовали моей красоте. Все деревенские парни хотели меня добиться, но ни один из них не выдерживал никакого сравнения с Андрэ, сыном синьора Жана Принцепа, рыцаря и дворянина. Все говорили ему: «Остановись!» А он сходил с ума. А он сходил с ума. По мне. Он влюбился и не находил себе места. От простолюдинки! Понимаете, от простолюдинки!

- Хватит уже об этом Андрэ, - грубо прервал Мари, на миг унесшейся в счастливое прошлое, молодой монах, - ближе к делу! Когда ты вновь встретила посланцев ада?

- Я не увидела их, святой отец, я их почувствовала, - даже в слабом свете все собравшиеся увидели, как девушка, высоко подняв голову, улыбнулась.Улыбка у неё получилась по-настоящему демонической, зловещей. Может, ещё потому, что прыгающий свет факелов растянул её во всё лицо, а может, и из-за ноток гордости и надменности, внезапно появившихся в голосе.

Молодой секретарь Пьер, случайно поднявший голову, невольно вздрогнул.

- Ведьма, - громко и отчётливо произнёс плотный человек в штатском, а оба монаха добавили что-то на латыни.

- Я легла спать, как обычно, а когда проснулась… среди ночи, они были повсюду. Мои старые знакомые заполнили всю кровать, одеяло вздулось и шевелилось под их массой. Они оказались невероятно тяжёлыми, прижали меня к соломенному матрасу и не дали ни малейшей возможности пошевелиться. Всюду касались меня лапками, похожими на детские ладони, ползали везде, и не было ни одного укромного уголка, куда они не проникли. Через некоторое время я больше не пыталась вырваться и ещё поняла, что эти твари не были безмозглыми насекомыми. Не раз хотелось мне вскочить и убежать, но они удерживали, крепко-крепко держали меня. К тому же, их становилось всё больше и больше, одеяло поднималось всё выше и начало сползать на бок кровати.

- Ведьма, еретичка, колдунья, - прохрипел из темноты один из стражников.

- При осмотре мы видели на её теле множество отметок, - поспешил добавить второй.

- Да, когда пользовались мною! Удобная ведь представилась возможность, не правда ли?

- Продолжай, ведьма! – С ненавистью прервал перепалку молодой священник. – Во имя господа нашего Иисуса, что было дальше?

Мари не смогла сдержаться, и с её посиневших от ударов и холода губ сорвался смешок.

- Они… принялись кусать меня. Везде. Во многих местах терзали моё грешное тело. Сначала я чуть не сошла с ума, по-прежнему пытаясь вырваться, но потом стало приятно. Да, да, именно приятно. Они словно щекотали меня прикосновением своих покрытых щетиной головок, и мне вдруг стало хорошо с ними. Как-то по особенному очень приятно.

- Твоё наказание будет жестоким, - снова не выдержал бюргер в дорогом камзоле.

- А потом? – не унимался молодой монах.

- Той ночью… И следующей… И ещё, и ещё… Когда наступала тьма и я засыпала, мне снилось, что я уменьшаюсь, а за спиной у меня вырастают большие крылья, прозрачные, точь-в-точь, как у мух или москитов. Или у жуков. Я начинала махать ими, будто зная, как это надо делать, и взлетала в воздух. До самого рассвета летала, не зная покоя, по деревне и кусала скот. Совсем не больно. Когда садилась на спину коровы, свинье или лошади, они даже не замечали меня из-за моего маленького веса, а я прикасалась губами к их шкуре, целовала, ласкала их губами. А когда удавалось проникнуть внутрь домов и строений, я дарила свои поцелуи людям. Обычно мужчины и женщины спали во время моих подарков. Детей я касалась особенно бережно и нежно, и они совсем не просыпались. Знаете, у спящих детей такие чистые и светлые личики. И такие счастливые улыбки появлялись на лицах от мягкого прикосновения моих губ.

- И что было с ними потом? С ними всеми, к которым ты проявила своё внимание?

- Потом все умерли, - безразличным тоном сказала Мари и пожала плечами, отчего опять звякнули цепи, - кто на следующий день, а тот, что покрепче сутками позже.

- Ты, как никто, достойна смерти! – Твёрдым, лишённым каких-то эмоций голосом произнёс обычно молчаливый пожилой священник. – Смерть должна быть не простой. И самое главное – нелёгкой.

- Я знаю, - она посмотрела ему в глаза. – Ночью, когда спала, они приходили ко мне тысячами и тысячами, вдыхали болезни, которые должна была передать людям. Я с волнением ждала часа, когда их ко мне пришлют Регуляторы…

- Кто?

- Регуляторы. Они посылали ко мне Жуков, и я с нетерпением ожидала их появления. Потому что с ними было хорошо, и они наделяли меня силой! Ночью я становилась другой, жила захватывающей, интересной жизнью. И была в тот момент сильнее всех, сильнее любого из вас!

- Поселяне скоро заподозрили и раскрыли твои демонические козни, - прервал Мари пожилой монах.

- Да, все стали сторониться меня… Я осталась одна, - голос девушки вновь стал тихим и робким. Она опустила голову и немного приподняла плечи, - люди быстро догадались, откуда нужно ждать беды. Никто не подходил ко мне, никто не приходил к сироте, кроме одного человека. Но и он заходил всё реже и реже, а потом меня и вовсе изгнали из деревни.

- Кто это был? Кто приходил к тебе, колдунья, назови имя! – Молодой монах поднял в правой руке изваяние распятого бога. – Во имя Христа, назови нам его имя!

- Никогда!

- Мы можем заставить тебя быть намного сговорчивее. Ты ничто не сможешь скрыть от нас, - тихо проговорил бюргер, - ты будешь раскаиваться, плакать и умалять остановиться, но мы узнаем всю правду и только тогда позволим тебе умереть.

- Я… я не назову его имени… Никогда…

- Так все говорят, а потом раскаиваются в своей… смелости, - губы молодого священника плотно сжались, вокруг уголков обнаружились жёсткие морщинки. – Изгнанная, ты поплелась прочь и пришла к нам, избрала границу Артуа и Камбре, обосновалась под Восселем. И удивительное дело! В нашем спокойном местечке вдруг ни с того, ни с сего начали умирать люди и гибнуть скот. Каждый день! Понимаешь, каждый день, а то и час! Ты не могла остановиться, да и нам помогли советом добрые люди. Мы быстро нашли и схватили тебя. Осталось выяснить, кто помогал тебе, ведь ты сама упомянула о помощниках. Не трясись так, ведьма, мы найдём и накажем, всех вас накажем.

- Они не дадут вам…

- Во имя Иисуса, господа нашего милосердного и вознесшегося на небеса, раскайся, грешница.

- Ты – ведьма, и тебя ждёт костёр…

- Люди отвергают тебя! – Поднял вверх изваяние молодой монах.

- Люди? – хрипло крикнула Мари. – А что они сделали для меня хорошего? Что сотворили с моими родителями и сёстрами?

- Молчи, ведьма, ты отреклась от Христа!

- А он помог мне?

- Ты совершила много зла!

- А сколько зла я испытала на себе?

- Никакое наказание не сможет быть для тебя слишком суровым. Но костёр хотя бы очистит тело и душу от скверны, - уверенно подвёл итог монолога молодой монах.

- Вы судите меня? – С вызовом в голосе спросила Мари, обращаясь явно к молодому монаху.

- Помолчи, - недовольно негромко произнёс бюргер, - попридержи свой поганый язык, не делай себе хуже.

- А почему я должна молчать? Вы судите меня? – Вновь настойчиво спросила девушка, гордо подняв голову.

- Ты ошибаешься, - молодой монах криво усмехнулся, - тебя давно уже осудили.

- Вы… Вы осудили меня… Осудили меня! На костёр, не иначе… Так быстро! А если всё, что вы услышали от меня, вы узнали благодаря пыткам и обыкновенному страху? Как вы можете судить кого-то…

- Разденьте её и начнём с дыбы, - распорядился пожилой священник, - хватит слов. Я устал. Мы должны знать всех, кто был связан с ней.

Высокий, атлетически сложенный охранник в надетом на голову капюшоне и неопрятной одежде дёрнул за цепь, в то время как другой, что пониже, толкнул Мари в плечо. На их лицах появилось недоумение. То один, то второй, то оба вместе, рывками и толчками они попытались сдвинуть девушку с места, но у них ничего не получилось.

- Она словно приросла к земле, - пропыхтел высокий.

- Вы судите меня, судите все вместе, а ведь нужно судить вас!Всех вас! Вы, Жак и Жан не можете меня сдвинуть, а знаете почему? Ваши руки стали слишком слабыми, ваши грехи лишили вас сил. Помните всех тех несчастных, которым вы выламывали руки, разбивали головы? Они сейчас помогают мне, призраки хотят одного – наказать своих палачей. А вы, Бриссак? Вы хоть и молоды, но, сколько безвинных душ отправили на тот свет? Больше, чем я! А сколько горя посеяли вы, Мазоль? Нет, вы ошибаетесь! Не вы должны меня судить, а вас должен ждать суд! И должны быть судьи! Бррисамо! Дрогель! Жакомбо!

Понимая, что начинает происходить что-то странное, высокий стражник по имени Жан выпустил из своих рук цепь и начал спиной медленно пятиться к двери. Жак остался на месте.

- Крыса! – Внезапно громко крикнул молодой секретарь и отшатнулся от стола, выронив гусиное перо. Крупная крыса, с блестящими умными глазами подбежала к ножке стола, ловко забралась по ней на столешницу, стремительно приблизилась к кучке пергаментных листьев, заполненных знаками. Торопливо уселась рядом с чернильницей и, вытянув передние лапы, принялась быстро и неистово рвать острыми когтями листы.

- Убей эту тварь, - брезгливо приказал бюргер, - ведь у тебя есть кинжал.

Крыса не обратила на его слова никакого внимания и продолжала сосредоточенно грызть и рвать когтями пергамент. Секретарь вытащил из ножен кинжал, но с места не двинулся.

В тесном помещении неожиданно появился новый, непривычный и громкий звук. Какое-то крупное насекомое проникло внутрь подвала. Пролетев совсем близко и обдав монахов волной тёплого воздуха, приправленного странным запахом, гость выбрал удобное место по другую от людей сторону стола и уселся на стул. Существо немного превосходило ростом человека, на его покрытом шерстью теле расположились, как у насекомого, в ряд несколько пар крепких лап. Большие прозрачные крылья аккуратно сложились в районе позвоночника и их сразу же прикрыли, соединившись, две костяные пластины, образовав своим объединением чёткий рисунок белого человеческого черепа на чёрном фоне. Голова незнакомца в итоге словно прижалась к груди образовавшимся панцирем. Гость внимательно посмотрел сначала на монахов, а потом на бургомистра. У прилетевшего из неизвестно какой преисподней создания совершенно чёрная кожа головы была натянута складками к спине, на которой не оказалось ни малейшего намёка на ноздри и нос. А вот глаза – два выпученных красных кристалла, блестевших в темноте, присутствовали.

- И здесь… люди, - открыв рот, полный острых, похожих на шипы зубов, негромким хриплым голосом произнесло существо, - трудно было создать, что ли, хоть один мир без людей.

Монахи и секретарь едва успели уклониться. Ещё пять подобных созданий спланировали сверху, родившись за миг из пустоты и шумно спустившись вниз, заняли места рядом с первым пришельцем.

- Господи Иисусе, что это? – Бургомистр поспешил вооружиться. В одной руке блеснуло смертельно опасное лезвие прочного меча, в другую он взял тяжёлый кубок.

- Кто бы вы ни были, вы – не создания Господни, - тихим, слегка дрожащим голосом сказал молодой монах, - ведьма призвала себе на помощь какую-то разновидность демонов.

- Мы точно не создания вашего творца. И не порождения этого мира, - усмехнулось то из существ, что прибыло первым. – Но мы не демоны, не оборотни и не тролли. Мы гораздо хуже и опасней всех ваших выдумок. Мы – Регуляторы. Решаем проблемы масштабно, там, где это признаётся необходимым.

- Здесь судили, судили немного не того, - прорычал другой Регулятор.

- Мало того, пытались прижать ту, кого им и трогать-то непозволительно, - довольно приятным голосом добавил третий.

- Артуа было передано в качестве пустынного дара Чумной сестре, - высказался четвёртый. – Она только взялась за работу, но оказалась слишком слабой – её схватили.

Звон падающих на каменный пол цепей слился со смехом Мари:

- Артуа теперь мой лен.

- Ведьма! – Хрипло выдавил из себя пожилой священник, - мы должны убить её! И избавить наш мир от демонов!

- Артуа теперь мой лен, - ещё раз, громче произнесла Мари.

- Голод.

- Холод.

- Страдания.

- Боль.

- Ужас.

- Опустошение, - один за другим, как будто передовая эстафету, вынесли вердикт Регуляторы.

- Я не вижу здесь никого такого, из-за которого можно было бы хоть на секунду засомневаться. Можешь начинать, - у сидящего посередине существа разъехались костяные пластины и показались крылья. – Поверь, у нас очень много дел.

- Используй свои силы, у тебя их более чем предостаточно, - посоветовало другое существо, - тебе вовсе не нужно засыпать, чтобы взлететь. Попробуй на вкус свою силу вживую, поверь, тебе понравится.

- Я ничего не могу понять, ведьма, - пробормотал растерянно молодой монах-дознаватель.

- Голод.

- Холод.

- Страдания.

- Боль.

- Ужас.

- Опустошение.

- И чума, - Мари вытянула перед собой руки. Розовая плоть принялась быстро чернеть, на ней образовались страшные язвы. – И чума! Всюду! В каждом доме одна лишь чума!

Она улыбнулась стражникам-палачам:

- Со мной было хорошо, Жак? У меня есть для тебя подарок. – Мари протянула изменённую руку в сторону высокого стражника, и он тут же, схватившись за живот, упал на пол. Следом рядом свалился и Жан с громким стоном.

Девушка повернулась лицом к монахам. Глаза её блестели:

- Вы пытались осудить меня, а осуждаю вас я. И мой приговор – вы все виновны. Я дарю вам жар, язвы и нарывы. Нечто невиданное ранее, смертоносное и опустошительное. Чуму, подобной которой не встречал ещё ни один врач. Не видел ни один человек. Теперь мой лен Артуа.

- Голод.

- Холод.

- Страдания.

- Боль.

- Ужас.

- Опустошение, - поспешили напомнить то, что ожидало местечко странного вида создания, сидящие напротив до смерти испуганных людей.

- И чума! Над всем Артуа! Невиданная ещё никем чума!