Почему Я?

Из чего складывается наша жизнь? В чем ее сокровенный смысл и кто, кроме нас самих, еще принимает участие в нажатии кнопок и переключении рычагов, что в конце концов приводит к верным или не очень решениям?

Философская тема, которая с самых давних времен не дает покоя миллионам мыслителей. Можно строить теории на кухне с друзьями или писать научные диссертации в библиотеке при молчаливом свете луны, но ответ на самом-то деле искать нужно лишь в глубинах своего разума. Череда ли случайных событий, написанный ли кем-то сверху роман или драма… Сценарий? Пьеса? Спектакль? Бесконечное множество вариантов, и каждый из сотни тысяч людей на планете выбирает подходящий именно ему. Восемь миллиардов актеров, подстраиваясь под обстоятельства, ползут по заранее отбитым репликам, пока в конечном итоге не доберутся до эпилога и не получат свои заслуженные аплодисменты.

Есть те, кто искусственно ускоряет этот путь для себя и других, огибая законы и запреты. А кто-то совершенно не согласен смиряться с отведенной ему ролью: разрушая структуру истории и разрушая судьбы, этот кто-то готов пойти на все, лишь бы изменить текст и добавить в море лжи хоть каплю истины. Пытаясь найти себя, мы часто совершаем громадную массу ошибок, нанося вред не только себе.

Но есть, в конце концов, и те, кто все это давно уже принял. Внутри себя они смиренно продолжают искать ответы, медленно продвигаясь вглубь сюжета и не вмешиваясь в остальные сценарии. Казалось бы, что же в истории этих людей может пойти не так? И почему получается так, что они-то как раз и оказываются наиболее несчастными на фоне всех остальных? Здесь стоит отметить, что у любого сценария есть как исполнитель, так и заказчик, правки от которого никто не отменял. Вопрос заключается в другом: кто же этот таинственный заказчик и как грамотно обойти все препятствия исполнителю? Просто смириться и научиться принимать ранее познанное вновь?

Лос-Анджелес — жемчужина западного побережья Соединенных Штатов. Этот город умел исключительное: в плохою погоду он вел себя так же, как и в хорошую. При ярком свете солнца пляжи и улицы были сплошь переполнены желающими насладиться счастливой жизнью. Волны ласково облизывали берега, тени от деревьев мягко укрывали от знойных лучей. В моменты, когда небо обволакивало серой массой, а на уставший от высокой температуры асфальт живительно падал легкий дождь, кафе, бары и клубы города наполнялись любителями громкого и свободного времяпровождения. В любую погоду, время года или суток жители и гости Л-А могли по-настоящему насладиться моментом и восполнить в себе недостаток той самой энергии, вселяющей надежду на светлое завтра. Будь то страстное лето или же легкий холодок с примесью сырости.

В тот вечер шел слабый снег, потихоньку превращающийся в метель. Люди, не изменяя себе, заполняли дороги и бегали от одного магазинчика к другому, готовясь к предстоящему ужину. Сейчас все их желание сводилось лишь к одному — как можно быстрее оказаться дома в кругу родных или же расплыться в мягком одиноком кресле и утонуть в информационном море интернета и телевидения.

Тим собирался сделать то же самое, тем более, что работал он даже не в свою смену. И если одним за долгие годы он уже успел насытиться сполна, то небольшой перерыв в виде тихого листания новостной ленты был бы сейчас сладким десертом. Да и никто никого не винит — каждый вправе хотя бы иногда уделять самому себе какое-то время, особенно заслуженное. Тим — один из тех людей, который любил как свою семью, так и свою работу. Крайне редкое совпадение. Лишь изредка он оставался наедине со своими мыслями и приводил их в порядок, дабы, как говорится, не сойти с ума. Достаточно лишь пары бокалов дорого виски, теплого камина и полной тишины. И да, казалось бы, сотрудник морга получал действительно хороший оклад, так что ни с первым, ни со вторым проблем не возникало, но все же в тепле родного дома думалось лучше. А вот коллегу Тима, судя по выходкам, не интересовало абсолютно ничего — ни престиж, ни оклад, ни стабильность. Он постоянно ссылался на больную бабушку из Бейкерсфильда, а сам праздно прогуливал все нажитое в кабаках и салунах. Но Тим был не прочь подменять друга, особенно за доплату, ведь ему было для кого зарабатывать деньги. Элли — его жена — работала воспитательницей в детском саду, поэтому чисто физически не могла приносить много денег в дом. Однако она любила Тима по-настоящему, без лишних скандалов и пустых упреков. Да и самому Тиму не нужно было создавать поводов для ссор, ведь он был вполне счастлив. Эта парочка была безукоризненна во всем, как незапятнанные страницы утопической истории. Для завершения идеальной картины мира им не хватало лишь пары домашних животных и, конечно же, ребенка. Но даже в этом они преуспели.

Джуди появилась на свет семнадцать лет назад. С детства она была немного озорным, но достаточно умным ребенком. Даже если у Тима и Элли случались какие-то разногласия, ее изумрудно-зеленые глазки каждый раз волшебным образом возвращали в семью гармонию и радость. Вот и сейчас Джуди не переставала быть единым целым с родителями практически во всем, за исключением того, чему уж не прикажешь. Она была той самой девушкой, за которой парни выстраивались в очередь — среднего роста шатенка с очень милым лицом, невероятно мелодичным тембром голоса и изумрудно-чарующими глазками, стреляющими то вверх, то вниз. Несмотря на это, сама Джуди не спешила встречаться с каждым, кто оказывал ей знаки внимания, и довольно щепетильно подходила к выбору спутника жизни. В колледже было полно тех, чье либидо раздуто до космических масштабов, но среди всех этих парней Джуди все-таки нашла того, кто, как ей ощущалось, действительно ее любил. Его звали Рик. Ребята не спешили афишировать свои отношения, ведь он был немного старше ее. Но, как это часто бывает, любовь оказалась сильнее. Вскоре это чувство настолько овладело двумя сердцами, что Рику и Джуди перестало хватать мимолетных встреч между парами. Чтобы полноценно побыть несколько дней наедине, Рик сказал родителям, что уезжает на неделю в лагерь от актива колледжа, а Джуди соврала, что отправляется на выходные к подруге в Пасадену. Ее однокурсница Кейт действительно проживала в этом городе, что позволило Джуди закрепить легенду и даже составить себе алиби, для чего вечером воскресенья она договорилась с папой, что тот заберет ее из загородного дома подруги.

— Почему ты никак не расскажешь о Рике своему отцу? — меланхолично спросила Кейт, сидя на подоконнике и доедая мороженое.

— Не знаю, — полушепотом ответила Джуди и уставилась в стену. На самом деле, она вновь соврала. Жизнь Джуди была настолько спокойной и размеренной, что любые крупные перемены до жути ее пугали. И сейчас она совершенно не понимала, к чему может привести эта влюбленность, как на нее отреагируют родители, что скажет папа и вообще, что будет дальше…

Между папой и дочкой испокон веку выстраивались особые отношения. Она делится всеми секретами, проводит с ним в детстве больше всего времени, чувствует, когда плохо, стараясь помочь. Он же никогда не бросит ее в беде, всегда подскажет и поможет, понимающе отнесется ко всем интригам и авантюрам, возможно, даже приняв в них участие. Такие доверительные отношения, конечно, можно вправе считать вылизанным идеалом, ведь в жизни это часто разбивается об острые скалы тонкостей и условностей. Как в книгах по психологии — всегда есть мнимое «но», после которого идет пятистраничный разбор альтернативных ситуаций.

Однако в истории Джуди и Тима этого «но» не оказалось. С детства они постоянно гуляли, вместе посещали различные музеи и выставки. Тим научил ее почти всему: плавать, кататься на скейтборде, даже готовить свое фирменное печенье. У Джуди никогда не было секретов от папы… Пока и не наступило это злосчастное воскресенье. Сейчас же она искренне переживала, потому что абсолютно не представляла, как отец отреагирует на появление в ее жизни совершенно незнакомого парня. По сути, обычная подростковая драма, которая случается почти с каждой девушкой по достижении определенного возраста. Это понимала и Джуди, поэтому считала, что совсем скоро не просто расскажет папе о Рике, но и познакомит их.

— Думаю, я действительно уже забегалась и заигралась. Нет, мне нравится этот заряд адреналина, конечно, но я чувствую себя виноватой, что ли. Не хочу больше обманывать папу, — сказала Джуди и начала собирать вещи. — Кейт, спасибо большое, что согласилась помочь.

— Да мне-то что? Я всегда рада, подруга. — Кейт посмотрела в окно и усмехнулась. — А вот дальше уже сама.

Издалека тускло засветили фары старенького «Шевроле» 70-х годов. Несмотря на свой возраст, машина прекрасно сохранилась благодаря усилиям Тима. Свет усиливался, заставляя высокий чугунный забор отбрасывать на двухэтажный коттедж темную тень с четкими очертаниями. Машина остановилась около центральных ворот, откуда-то из-под капота раздалось три мягких гудка, а из окна аккуратно высунулась рука с тлеющей сигаретой между пальцев.

Джуди резко подскочила к подоконнику, едва не сбросив с него Кейт, отчего та недовольно фыркнула.

— Вот блин! Как думаешь, сегодня рассказать или все-таки попозже? — пролепетала Джуди, нервно кусая губы.

— Ну-у, — пожав плечами, протянула Кейт, — у нас с этим последним было все гораздо проще, сама знаешь. Козел. И именно поэтому я считаю, что торопить события не стоит. Наступит время, решение само придет.

Под «этим козлом» Кейт имела в виду свою недавнюю любовь — Стивена. Тогда он сам прибежал к ее родителям и рассказал о любви до гроба к их дочурке. Хотел героем себя почувствовать. Показать, какой он молодец. Этот порыв оценили по достоинству, и Кейт не о чем было беспокоиться. Родители тепло приняли возлюбленного своей дочери. Хотя уже спустя несколько месяцев он начал встречаться с другой, и все пошло прахом. А дальше — крики, слезы, сопли… В общем, еще одна подростковая драма.

— Ладно, подруга. Спасибо еще раз, пока! — суетливо, но вполне искренне сказала Джуди, поворачивая ручку двери.

— Давай, удачи. Завтра на паре расскажешь, что надумала. — Кейт дружелюбно улыбнулась и захлопнула за Джуди входную дверь.

Тиму немного наскучило сидеть, поэтому вторую сигарету он решил выкурить, облокотившись на дверь старого седана.

На улице было очень приятно находиться. Слабый морозный воздух пробивался сквозь теплый электрический свет уличных фонарей, то поднимая, то вновь опуская на землю снежинки. Недавняя метель заметно припорошила все дорожки, будто уложив поверх земли аккуратный белый бархатистый коврик.

Джуди с радостными криками вылетела из дома и бросилась к отцу, оставляя на стараниях природы свежие следы.

— Эй, эй, эй, тихо! — чуть не выронив сигарету, пробурчал Тим. В душе он, конечно, очень рад был видеть дочку. — Так и работу моим коллегам подкинешь незаметно!

— Прости-и-и! Я та-ак сильно успела по вам с мамой соскучиться! Поехали скорее домой, м?

— Конечно. Мы тоже скучали. Прыгай, я сейчас.

Джуди закинула все свои вещи в багажник и ловко уселась на переднее сидение. Тим затушил окурок, смахнул с головы и плеч налетевший за несколько минут снег и сел в машину.

Посторонние люди, возможно, и не подумали бы, что Тим и Джуди — отец и дочь. В неполные тридцать семь лет Тим выглядел практически ровесником своей дочки: голову украшали короткие каштановые волосы без единой сединки, а на худощавом, но подтянутом лице не было ни намека на возраст. Его серо-голубые глаза светились, будто цифра в паспорте и не переваливала за двадцать. Особенно сильно это было заметно, когда взгляд его падал на Джуди, ведь практически все черты она унаследовала от красавицы Элли, став ее второй капелькой. «Двух одинаковых снежинок не бывает. Хорошо, что это не относится к людям», — думал Тим каждый раз.

Путь до дома лежал через темное и полуразбитое шоссе, по которому в такое позднее время в основном передвигались сплошные дальнобойщики и случайно заблудшие души. Местные жители без конца заваливали мэрию жалобами и просьбами наладить хотя бы освещение на участке, ссылаясь на полное отсутствие безопасности и удобства, но в ответ получали только стандартные ответы о нехватке бюджета. Помимо прочего, из-за сложного рельефа вокруг даже связь была прерывистой. Все это сильно настораживало уставшего Тима, но он не подавал виду и продолжал движение.

— Как выходные-то прошли? — улыбаясь, спросил Тим. В этом вопросе слабо проглядывались какие-то нотки догадки.

— Ой, да ничего необычного. Общались, гуляли по лесу, играли. По вечерам просто кино смотрели в основном. Совершенно ничего интересно, — спешно ответила Джуди, чуя подвох и опасаясь дальнейшего развития темы.

Из приемника слабо доносились позывные «Радио 4». Несмотря на простенькое название и странную цифру в нем (на территории США больше не было ни единого похожего «номерного» вещателя), радиостанция занимала важное место в жизни лосанджелесцев. Под легкие и забавные мелодии утром работяги стояли в пробках, пока их начальники злились в офисах со стаканчиками капучино, а под серьезный, но расслабляющий джаз вечером все они распивали виски в барах. И каждый раз все это разбавлялось непринужденными, но жизненными комментариями главного ведущего станции Джимми Роджерса. В тот вечер его почему-то заменял другой, менее интересный ведущий, который Тиму очень быстро наскучил. Он потянулся к ручке громкости, сделав нудный монолог тише, и попутно обратился к Джуди с явно наводящим вопросом.

— Слушай, я тут недавно наткнулся в сети на ваши фотки с посвящения. А что там был за парень, с которым вы обнимались?

— Ну папа! — быстро спохватилась Джуди. — Почему сразу парень?! Вообще-то у нас в группе поровну парней и девочек. Просто учимся.

— Чего ты так взбудоражилась? Друг и друг, мне же интересно, как у тебя дела в группе с другими ребятами. — Тим забавно заулыбался.

— Да не друг он!.. — Джуди осеклась и начала говорить более спокойно и уверенно. — Ну да, он позвал меня в киношку в следующие выходные, но это ничего не значит.

— Да ладно, я же не слепой. Если он тебе нравится, пригласи его после кино к нам, выпьем чаю.

Джуди заметно засмущалась и даже немного покраснела. Хотя в душе она была рада, что именно папа начал этот разговор первым. «Посмотрим», — прошептала она и уставилась в окно, разглядывая мелькающие неподалеку деревья.

— А знаешь, — Тим аккуратно сменил тему, — зимой всегда на ум приходит что-то необычное. Я вот перед поездкой к вам на заправке купил латте на банановом молоке с добавлением мороженого. Вкус какой-то очень непривычный, но такой приятный…

— А Кейт говорит, что зимой мороженое в принципе вкуснее, чем летом, — более бодро и раскованно ответила Джуди. — Вчера целую банку съела при мне.

— Идея! Давай сейчас заедем на ту заправку, попробуешь этот латте, а домой всем нам купим по большому ведерку мороженого! Я попробовал бы какое-нибудь ягодное, например…

Джуди не успела дослушать идею отца, как вдруг ее оглушил пронзительный рев грузовика, а салон «Шевроле» залил яркий холодный свет. Она истошно закричала и закрыла голову руками. Огромный десятитонный тягач выскочил на встречную полосу и стремительно приближался к крошечному по сравнению с ним седану. Джуди и Тим перекрикивали визг шин, но предпринимать что-то было слишком поздно. Словно сцепившись в последнем танце, две машины слетали с края обрыва.

Дорога впереди имела небольшое ответвление, спускавшееся с пригорка кружащим серпантином. Здесь практически никогда не было сильного движения, что позволило избежать других жертв. Гремящая фура в полете решила отцепиться не только от остатков «Шевроле», но и от своего прицепа. С глухим грохотом она приземлилась где-то поодаль, в кустах. То, что еще минуту назад можно было назвать хорошо сохранившимся раритетным автомобилем, рухнуло крышей вниз прямо на узкую дорожку, предварительно сделав в воздухе несколько витков.

Игривый ветер продолжал заставлять слабеющие снежинки кружиться сверху вниз и обратно. Ловко вырисовывая замысловатые па, они медленно и аккуратно приземлялись на искореженный металл. Дальнобойщик, вылетевший из кабины во время совершаемых его грузовиком пируэтов, слабо качался от ветра на среднего размера ветке осины, стоявшей у обочины. Он был мертв.

Ремень безопасности в «Шевроле» сработал безупречно. Тим был надежно зафиксирован на своем сидении, за исключением лишь одного: мир вокруг был перевернут на сто восемьдесят градусов. Открыв глаза, он медленно повернул голову и несколько секунд в ужасе смотрел на тело Джуди, так же намертво прикованное к соседнему креслу. Спустя мгновение воздух сотряс жуткий и отчаянный крик. Тим без устали выкрикивал имя своей дочери, в надежде разбудить ее и вернуть к жизни. Но Джуди больше не могла его слышать. Кусок литого бампера, отлетевший от фуры, пронзал ее грудь насквозь.

Не теряя ни секунды драгоценного времени, Тим лихорадочно попытался отстегнуть сковывающий его тело ремень. Сделать это получилось не так сложно, но вот выбраться из жадных объятий мягкого кожаного сидения оказалось гораздо труднее: сильный удар в лоб прижал его ноги, а руль впился прямо в живот. Рука Тима машинально потянулась во внутренний карман куртки, где он успешно нащупал смартфон и моментальным движением достал его. Экран настойчиво сообщал об отсутствии связи. Все эмоции внутри Тима будто блендером перемешались в бессвязную массу, а в груди закипала ярость. Но очередной протяжный крик никак не помог ему с этим справиться. Он вновь повернулся и посмотрел на Джуди. Второе кресло «Шевроле» продолжало мертвой хваткой удерживать бездыханное тело, из которого вниз неспешно падали капельки крови.

Медлить больше было нельзя. Сбрасывая с глаз слезы резкими движениями головы, Тим добил и без того уничтоженное лобовое стекло и поспешно выбрался из груды холодного металла. С полминуты он лежал на спине, откашливался и сплевывал кровавые сгустки прямо на себя. «Что же это такое?! — проносилось у него в голове. — Как это вообще возможно? Боже, как же шумно, как много всего вокруг…» Разум Тима заполонили то ли случайные мысли, то ли шок от увиденного, но тело оставалось неподвижно лежать на земле еще несколько минут.

Внезапный порыв ветра заставил голоса в голове Тима умолкнуть. Его глаза широко открылись, а тело наполнилось жизненной энергией, ранее оставшейся, казалось, где-то наверху.

Сила отцовской любви? Возможно.

Тим поднялся, продолжая жадно хватать губами воздух, смешанный со снежинками. Ухватившись за больной живот, он захромал куда-то вперед, с каждой минутой прибавляя шаг. Он понимал, что попытки в одиночку достать Джуди нанесли бы ей еще больше вреда. И любые воспоминания о слившемся воедино с машиной телом дочери еще сильнее заставляли его двигаться вперед. Только возвращение на основную часть дороги сулило хоть какую-то надежду. Надежду, которая в данный момент была полностью отдана на суд простым жителям и гостям Лос-Анджелеса, стремящимся как можно скорее пройти жуткий участок трассы и оказаться дома.

Еле поднявшись по серпантину, Тим доковылял до главной дороги и начал ловить взглядом любые намеки на цивилизацию. Однако поблизости не было ни придорожных кафе, ни заправок. Даже столбы линий электропередач стыдливо скрывались где-то в глубине леса, надежно укрывающего это одинокое шоссе от остального мира. Все, что окружало Тима — бесконечный мрак, разбавляемый только лунным светом, который, изредка появляясь из облаков, нежно ложился на белоснежное покрывало.

Словно очередной живительный поток ветра, вдалеке возникли два слабых огонька, стремительно приближающихся к перекрестку. Зимняя куртка Тима состояла из различных лоскутов ткани вперемешку со светоотражающими элементами. Его единственным планом оставалось встать на пути автомобиля и ждать, нашептывая всего одно слово — «пожалуйста». По мере приближения огоньков шепот перерос в крик. Тим закрыл глаза, полностью утратив надежду и окончательно простившись с жизнью.

Жалобный визг шин эхом отразился от стоявших неподалеку высоких сосен. Тим, освещаемый двумя тусклыми фарами старенькой малолитражки, скорчился в неестественной позе. Из машины неторопливо выбрался грузный лысый мужчина лет сорока пяти и с любопытством уставился на незнакомца.

— Тебе жить надоело, придурок? — грубо пробурчал он.

— По-мо… гите, пож-жалуйста, — тяжело дыша, проговорил Тим. Все его тело тряслось от холода и боли.

— Эй, что случилось? — мужчина присмотрелся к одежде Тима и заметил сильные кровоподтеки. — Ты ранен? Откуда стреляли?

— Это фура… она нас смяла! Вон там, — Тим ткнул пальцем куда-то в пустоту, — она оттуда нас скинула вниз. Там моя дочь, помоги, умоляю… Как… Как вас зовут?

Тело Тима не выдержало физических и моральных нагрузок. Застонав от боли в области груди, он упал на четвереньки. Снег под ним стал медленно окрашиваться в багровый цвет. Случайный водитель, явно не ожидая такого исхода событий, вытер пот со лба и бросился к истекающему кровью незнакомцу.

— Эй, мужик! — басисто заговорил он. — Мужик! Не отключайся, слышишь?! Алло! Меня зовут Кевин, Кевин Хадсон, слышишь? Да ответь же!

— Туда, там машина… — полуразборчиво пробормотал Тим и указал пальцем в сторону серпантина.

Кевин Хадсон с легкостью подхватил Тима и перенес на заднее сидение машины. Из багажника он достал небольшую аптечку на случай чрезвычайных ситуаций, но в ней не оказалось ничего, кроме перекиси водорода и бинтов.

— Быстрее, пожалуйста! — взвыл Тим.

— Так! — Кевин спешно вытащил ключ из замка зажигания и захлопнул дверь. — Лежи здесь и не вздумай умирать, понял?!

Кевин мельком взглянул на свою машину и лежащее в ней окровавленное тело, затем с глубоким вздохом побежал туда, куда указал ему Тим. Из-за холма на фоне падающего снега показался слабый столб дыма.

Стиснув зубы, Тим собрался с силами и принял сидячее положение. Сквозь запотевшее окно он увидел, как черные клубы дыма постепенно окрашивались в оранжевый цвет.

Кевин, наконец, добежал до места трагедии, но спасать было попросту некого. Мертвый дальнобойщик, нанизанный на ветку, продолжал слабо качаться от потоков ветра. Искореженный тягач тихонько дымился неподалеку, а посреди узкой дороги лежали догорающие остатки старого «Шевроле».