Подарок

Виктор Ковалев смотрел на город с высоты своего пентхауса, и столица раскинувшаяся под ним, казалась ему не живой, а застывшей, как макет. Огни небоскрёбов, пробки на Садовом, далёкий гул — всё это было его миром, выстроенным на сделках, интригах и чужом труде. Пятьдесят лет. Полвека. Сегодня он должен был праздновать, но вместо этого чувствовал лишь тяжесть в груди, будто кто-то положил туда холодный камень.

В гостиной за его спиной гремела музыка — модный диджей, которого нанял его помощник, старался угодить вкусам гостей. Друзья Виктора, такие же акулы бизнеса, как и он сам, смеялись, чокались бокалами с виски за тридцать тысяч долларов бутылка, обсуждали яхты, острова и новые способы обойти санкции. Праздник был в самом разгаре, но Виктор уже устал от их лиц, их голосов, их бесконечного самодовольства.

— Витя, иди сюда! — крикнул Олег, его старый партнёр по нефтяному бизнесу, размахивая сигарой. — Подарок же твой ждёт!

Виктор повернулся, прищурившись. Олег, краснолицый и пьяный, стоял рядом с двумя другими: Сергеем, владельцем половины уральских шахт, и Игорем, который зарабатывал на строительстве стадионов . Все трое ухмылялись, как школьники, задумавшие розыгрыш. Виктор не любил сюрпризы, но отказываться было не в его правилах. Он поправил пиджак и подошёл.

— Что за чушь вы опять придумали? — спросил он, стараясь скрыть раздражение.

— Не чушь, а шедевр! — Сергей хлопнул его по плечу, чуть не расплескав свой виски. — Мы три года готовили, Витя. Специально для тебя. К юбилею.

— Три года? — Виктор поднял бровь. — Вы что, остров мне купили?

Олег расхохотался, чуть не подавившись дымом сигары.

— Остров ты и сам купить можешь.Лучше острова. Эксклюзив .Пойдём, покажем.

Они повели его через гостиную, мимо гостей, которые даже не заметили их ухода, в одну из дальних комнат пентхауса. Виктор почувствовал, как в груди снова шевельнулся тот самый холодный камень. Он привык к их подаркам — яхты, машины, редкие картины, — но что-то в их ухмылках настораживало. Дверь в комнату была приоткрыта, и оттуда лился мягкий свет.

— Заходи, именинник, — Игорь толкнул дверь и отступил, пропуская Виктора вперёд.— твой подарок. Владей!

Внутри, на огромной кровати с чёрным шёлковым бельём, сидела девочка. На вид ей было не больше четырнадцати. Тёмные волосы, длинные, как река, струились по плечам, глаза — огромные, невероятно зелёные,почти нечеловеческие — смотрели на Виктора с каким-то благоговейным трепетом. Она была одета в тонкое платье, которое больше подчёркивало, чем скрывало. На её губах играла робкая улыбка, но в ней было что-то механическое, словно она повторяла заученный жест.

— Это что за хрень? — голос Виктора стал низким, почти рычащим.

— Зарина, — гордо объявил Олег, будто представлял новую модель машины. — четырнадцать лет, из Афганистана. Специально для тебя, брат. Три года её готовили. Язык выучила, манеры, всё, что ты любишь. Даже знает, как ты кофе пьёшь — без сахара, с каплей молока.

Виктор почувствовал, как кровь прилила к вискам. Он повернулся к друзьям, сжимая кулаки.

— Вы бля что... издеваетесь? Это что, шутка? Вы ебанутые?

— Какая шутка? — Сергей развёл руками. — Это тренд, Витя. Все так делают. Мы же не дикари какие-то, всё по-человечески. Её семье заплатили аванс а сейчас выплатят такой остаток что они там в своих сраных горах олигархами будут, девочка тоже в шоколаде, считай в лотерею выиграла . А ты... ну, ты же понимаешь. Лучше нам, чем какому-нибудь старому пердуну продали бы в пустыню. Это так или иначе её судьба.

— Вы больные, — Виктор шагнул к ним, и его голос задрожал от ярости. — Вы хоть понимаете, что это ребёнок? Я что бля...педофил вам?!

Олег закатил глаза, а Игорь рассмеялся, будто Виктор сказал что-то нелепое.

— Ребёнок? — переспросил Олег. — Ой бля.... Не смеши .Да там, откуда она, в шесть замуж выдают. Мы ей жизнь спасли, Витя. И тебе удовольствие. Что ты мораль тут включаешь? Сам же по головам всю жизнь ходил, чтобы здесь сидеть. Твои заводы в Азии — это что, благотворительность? Десятки тысяч таких как она там за копейки пашут, а ты мать Терезу решил изобразить?

Виктор замер. Слова Олега ударили, как пощёчина. Он хотел возразить, но в горле застрял ком. Он знал, что его империя — не храм добродетели. Он закрывал глаза на условия в шахтах, на нищенские зарплаты, на экологические отчёты, которые его люди подделывали. Но это было где-то там, далеко... Это было другое. Или.... нет?

Он повернулся к Зарине. Она всё ещё сидела на кровати, не шевелясь, только её глаза следили за ним, как у зверька, который ждёт приказа. Виктор почувствовал, как его желудок сжался.

— Убирайтесь, — тихо сказал он друзьям. — Все. Вон.

— Да ладно тебе, — начал было Сергей, но Виктор рявкнул так, что стеклянная ваза на столе задрожала.

— Вон!

Друзья переглянулись, пожали плечами и вышли, оставив за собой шлейф дорогого парфюма и насмешек. Дверь хлопнула, и в комнате стало тихо, только где-то вдалеке всё ещё гремела музыка.

Виктор посмотрел на Зарину. Она встала с кровати, грациозно, как будто её движения отрепетировали до совершенства. Она шагнула к нему, её босые ноги едва касались пола.

— Господин, — её голос был мягким, с лёгким акцентом, но русским она владела безупречно. — Я могу станцевать для вас. Или... что вы пожелаете.

Виктор отступил назад, будто она была ядовитой змеёй. Его взгляд упал на её лицо, и он увидел в её глазах не страх, не боль, а... Восторг. Она смотрела на него, как на бога, как на центр вселенной. И это было неожиданно.... неприятно.

— Как тебя зовут? — спросил он, хотя Олег уже назвал её имя.

— Зарина, господин. Я ваша. — Она опустила взгляд, но тут же подняла его, словно боялась упустить его реакцию.

Виктор почувствовал, как в голове всплыл образ его дочери, Лизы. Ей было шестнадцать, она училась в Лондоне, в элитной школе. Он представил её на месте этой девочки — выученной, выдрессированной, проданной. Его затошнило.

— Сиди здесь, — бросил он, указав на кровать. — Никуда не уходи.

Он вышел из комнаты, захлопнув дверь, и прислонился к стене. Сердце колотилось так, будто он пробежал марафон. Он не знал, что делать с этой девочкой, с этим «подарком», с самим собой. Но одно он знал точно: это был не просто подарок. Это было зеркало, в котором внезапно отражалась вся его жизнь.

Виктор стоял в своём кабинете, глядя на бутылку виски на столе, но не притрагиваясь к ней. Музыка из гостиной стихла — гости, видимо, разошлись, оставив после себя только запах сигар и пустые бокалы. Тишина давила, но мысли в голове Виктора гудели, как рой. Он пытался осмыслить произошедшее, но каждый раз, когда он возвращался к образу Зарины, её пустых глаз и заученной улыбки, в груди снова появлялся тот холодный камень.

Он достал телефон и набрал номер своего помощника, Антона. Тот ответил после первого гудка, как всегда.

— Антон, убери всех из квартиры. И найди мне адвоката — голос Виктора был резким, но в нём сквозила усталость.

— Адвоката? В час ночи? — Антон, привыкший к странным просьбам, всё же не смог скрыть удивления.

— К утру чтобы был. Кого-то, кто разбирается в международном праве. И в опекунстве. — Виктор замолчал, понимая, как абсурдно это звучит. — Просто сделай.

Он бросил трубку и вернулся в коридор, ведущий к комнате, где оставил Зарину. Дверь была закрыта, и он замер перед ней, не решаясь войти. Что он скажет? Как объяснить ребёнку, что она не игрушка, не собственность, а человек? Он, Виктор Ковалев, который годами подписывал контракты, не думая про то, как они ломают судьбы тысяч людей,а теперь собирался «спасти» одну девочку? Это было смешно. И всё же он не мог просто оставить её там.

Он постучал, не дожидаясь ответа, и вошёл. Зарина сидела на том же месте, на краю кровати, её руки были сложены на коленях, как у куклы, которую забыли убрать. Она вскинула глаза, и в них мелькнула паника.

— Господин, я... я сделала что-то не так? — её голос дрожал, и она вскочила, словно собираясь упасть на колени. — Пожалуйста, скажите, что я могу исправить. Я могу быть лучше. Я...

— Стоп, — Виктор поднял руку, и она замолчала, будто выключили звук. Он чувствовал, как в горле снова встаёт ком. — Ты ничего не сделала. Просто... сядь.

Она послушно опустилась на кровать, но её пальцы нервно теребили край платья. Виктор сел в кресло напротив, стараясь держать дистанцию. Он смотрел на неё, пытаясь найти в её лице что-то человеческое, не отрепетированное, но видел только маску — идеальную, выточенную для него.

— Расскажи о себе, — сказал он, пытаясь смягчить тон. — Откуда ты? Кто твои родители?

Зарина моргнула, словно вопрос застал её врасплох. Она явно не была готова к разговору, который не касался его желаний.

— Я из кишлака... в Афганистане, господин. Мои родители... они фермеры. У нас было мало еды, мало воды. Большая семья,много братьев и сестер. Я старшая.Три года назад люди пришли, сказали, что помогут. Они забрали меня, учили меня. Для вас. — Она произнесла это с гордостью. — Я должна быть вашей. Это моя цель.

Виктор сжал подлокотники кресла так, что костяшки побелели. «Цель». Это слово резануло его, как нож. Он вспомнил, как сам ставил цели: миллион долларов, контроль над рынком, новые активы. Но это? Девочка, чья жизнь была сведена к тому, чтобы угождать ему?

— А что ты сама хочешь? — спросил он, почти не надеясь на ответ.

Зарина посмотрела на него с искренним недоумением. Её губы дрогнули, но она ничего не сказала. Вопрос, похоже, не укладывался в её голове. Она была обучена не хотеть, не мечтать, только служить.

— Господин, — наконец прошептала она, — я хочу, чтобы вы были довольны. Если я не нравлюсь вам, меня вернут. Моя семья... они не получат деньги. Пожалуйста, дайте мне шанс.

Виктор почувствовал, как его сердце сжалось. Он представил, как её, десятилетнюю, забирают из деревни, обещают рай, а вместо этого превращают в... это. Куклу. Вещь.Он встал, не в силах больше смотреть на неё.

— Останься здесь, ложись спать— сказал он, уже у двери. — Я вернусь утром. Тебе нечего бояться.

— Я.... Господин, я вас не устраиваю? Вы не хотите меня? Вы....не останетесь со мной?

Глаза её наполнились слезами, губы задрожали.

— Нет!

Его голос был тверд.

Он вышел, закрыв дверь, и прислонился к стене, тяжело дыша. В голове крутились обрывки мыслей. Оформить опекунство? Отправить её в школу? Дать ей шанс на нормальную жизнь? Или это всё иллюзия, его попытка заглушить совесть, которая молчала годами? Он знал, что не может просто вернуть её, как товар с браком. Но что он мог сделать? Он, человек, чья жизнь была построена на сделках, где люди — лишь цифры в отчётах?

Виктор вернулся в кабинет и налил себе виски. Впервые за вечер он сделал глоток, но вкус показался горьким, как пепел. Он достал телефон и начал искать контакты — адвокатов, фондов, кого угодно, кто мог бы помочь. Он не знал, с чего начать, но чувствовал, что должен хотя бы попытаться.

Пусть он не самый лучший человек в этом жестоком мире но он не даст судьбе перемолоть эту девочку .

****

Утром его разбудил стук в дверь кабинета. Уборщица, бледная, как полотно, стояла на пороге.

— Виктор Павлович, — её голос дрожал. — Вам лучше пойти в ту комнату. Быстро.

Виктор вскочил, не задавая вопросов. Он уже знал, что что-то не так. Дверь в комнату Зарины была приоткрыта, и оттуда не доносилось ни звука. Он вошёл и замер.

Зарина лежала на кровати, неподвижная, её тёмные волосы разметались по подушке. Рядом валялся пустой пузырёк из-под снотворного, который Виктор хранил в ящике прикроватного столика. Её лицо было спокойным, почти умиротворённым, но глаза, открытые, зелёные и пустые, смотрели в потолок.

Она не могла себе позволить вернуться и лишить семью уплаченных за неё денег.

Виктор рухнул на колени. Он не кричал, не звал на помощь. Он просто смотрел на неё, понимая, что её смерть — это не просто трагедия. Это было

обвинение. Ему. Его друзьям. Всему миру, который он помогал строить.