Подменыш

Это была обычная семья. Отец, Иван, все лето проводит в поле, мать, Вера, смотрела за хозяйством, не забывая и о детях, и трое детей, старшему, Степану, из которых не было и десяти лет, а младшие еще только учились ходить.

Степан был ответственным, помогал матери по хозяйству, за младшими смотрел, был послушным, да настолько, что все дивились его сознательности.

Но как-то летом, когда в лесах поспела малина, он взял лукошко, предупредил матушку и отправился в лес, набрать ягод на варенье, да малышню угостить.

Дом был крайний к лесу, и до зарослей малины было рукой подать. Мальчик собирал в туесок крупную ароматную ягоду, которую еще не успели обобрать до него, и радовался своей предусмотрительности.

Неожиданно где-то, совсем рядом раздался голос Веры, его матери.

– Степа! Степочка, ты где?

– Мам, Мама! - крикнул ей в ответ мальчишка.

–Степа! - удалялся голос.

И сынишка поспешил на голос. Он шел, а голос матери все удалялся и удалялся…

Степан вернулся домой, когда солнце начало клониться к закату, а его родители уже начали беспокоиться о нем.

– Где ты был? И где туесок? - немного озадаченно спросила его мама.

– Гулял, - улыбнулся мальчишка, как будто ничего такого и не случилось.

– Я ждала тебя, ты мне помочь обещал, как малины наберешь.

– Я забыл, - ответил Степан, - а можно мне что-нибудь поесть? - он посмотрел на маму таким несчастным взглядом, что она решила забыть о произошедшем сегодня.

Но за столом мальчик был немногословен, а потом и вовсе куда-то запропастился. Мама понадеялась, что завтра он придет в себя и все расскажет, а заодно и помогать снова начнет.

Но на следующий день Степа вел себя все так же. Вера на него смотрела и не могла понять, что случилось с ее сыном. Но времена были нелегкие, и у Веры не было свободного времени, чтоб хорошо обдумать этот вопрос.

Но в один пасмурный день, когда лето уже почти кончилось, а осень еще не началась, к Вере зашла соседка, пожилая женщина Ольга Никифоровна.

– Верочка, - начала она свою речь, - Степка-то твой совсем от рук отбился, ты чего за ним не смотришь?

– Что он натворил? - испугалась женщина, уже рисуя в своей голове содеянное сыном.

– В мой двор забрался. Вроде ничего не взял, но курей попугал, а ежели они нестись перестанут?

– Ой, простите, Ольга Никифоровна! Отец придет, я ему скажу, чтоб выпорол. Уж так Степан последнее время себя ведет…. непотребно…

– Верочка, а когда ж это началось-то? Ведь помнится, твой Степка такой хороший мальчишка раньше был, тебе прямо все завидовали, такой ответственный, такой хозяйственный!

– Даже не знаю, - растерялась женщина, - хотя нет, знаю я! - вспомнила Вера, - он по ягоды ходил. Один в лес ушел. Хотя, что тут ходить, до леса-то вон, рукой подать. А до малинника и заходить глубоко не надобно. Вот, ходил, ягод не принес, туесок потерял, даже ответить ничего не смог, где пропадал, да чего такой рассеянный.

– Уж не подменили ли его тебе? - всплеснула руками старушка.

– Ой, да кто его подменит. Я ж своего сына сразу узнаю! Пойму, что чужой это, не родной!

– А ты подумай! - неожиданно тихо проговорила старушка, как будто их мог кто-то подслушать, - Ты возьми соль, да насыпь ее под матрац мальцу своему, а утром посмотри, послушай, что он тебе скажет.

– А что он сказать должен? - не поняла женщина.

– А ничего! Вот ежели скажет, что спать неудобно, или не заметит ничего и как всегда спать будет, значит твой, родной. А ежели смолчит, да на матраце своем с краешку спать будет, да опасаться перелечь, присмотрись, может и не твой сын-то. Нечисть она ведь такая, она соли-то боится! - назидательно сказала Ольга Никифоровна.

– И что мне тогда делать?

– На опушке леса живет ведьма. Да-да та самая Клавдия Петровна. Своди его к ней, ежели сомневаться будешь. Она тебе поможет, подозрения твои развеет или подтвердит, да что делать скажет.

– Благодарствую! - ответила Вера.

Ольга Никифоровна рассказала еще какие-то местные сплетни да ушла домой.

Вера с того момента стала к сыну внимательно присматриваться, да подмечать, что не так ее сын раньше себя вел, изменился он сильно. А на ночь она соли в тюфяк ему насыпала, да посмотрела, ляжет ли спать или будет с краешку тулиться. Но мальчишка лежал у самого края, так и норовя упасть на пол. Тут-то и поняла Вера, что не ее это сын.

А на следующий день женщина решила к ведьме сходить, да попросить помощи и совета. Собралась она, взяла сына за руку и повела к Клавдии Петровне. Мальчишка идти не хотел, сопротивлялся да упирался. До дома ведьмы Вера сына дотащила, а вот дальше ни в какую. Через калитку его не получалось провести, он и руками и ногами упирался.

Но тут и Клавдия вышла на звук. Она посмотрела на мальчишку и его мать, потом строго так сказала женщине.

– Отпусти сына, пусть погуляет, а нам с тобой вдвоем поговорить надобно.

– Хорошо, - согласилась женщина и выпустила руку Степана.

Мальчишка, почувствовав свободу, унесся в деревню, только пятки сверкали, а Клавдия вернулась домой, Вера последовала за ней.

– Подменыш это, - сказал ведьма, как только они остались наедине, - но да ты и сама уже знаешь.

– И что же мне делать? Как вернуть сына домой?

– Сложно это, да возможно. Покажи Лесовице, что не любишь ты Степана, обижаешь его. Да так обижаешь, чтоб ей самой захотелось сына своего забрать, не оставлять его с тобой.

– И как мне это сделать? - опешила Вера от такой новости.

– Выпори его хорошенько, или мужа попроси. Да так сильно, чтоб сидеть было больно. И не жалейте, ни ты, ни отец. Они чувствуют жалость, не получится тогда ничего.

– Боюсь, не смогу я так, все-таки родной. И глаза его так на меня смотрят, когда ругаться начинаю…

– Вот то-то и оно! Пока не перестанешь жалеть, ничего не получится. А как месяц пройдет, уже и вернуть своего сына не сможешь, как бы не хотела. Поняла меня?

– Поняла, - согласно кивнула головой женщина.

– А теперь иди, да помни, время твое на исходе. Точнее, время твоего сына.

Вера поблагодарила ведьму и отправилась домой, попутно пытаясь просчитать, сколько у них дней осталось. А по всему оставалось у нее от силы два дня, не более, а может и того меньше.

Пригорюнилась Вера, да делать нечего. По дороге домой нарвала тонких веточек ивы, а дома кинула их в ведро с водой, да воду ту посолила и стала сына ждать. Степан вернулся к обеду, довольный и все такой же чужой.

– А ну подойди к матери! - строго сказала Вера.

Степан спорить не стал, не рассчитывал, что такая добрая матушка его розгами пороть будет. А она порола, да так сильно, что мальчишка вскрикивал на каждый удар.

– За то, что соседских кур гонял. За то, что Ольга Никифоровна на тебя жаловалась. За то, что туесок потерял. За то, что по дому мне не помогал…. - долго она так припоминала ему.

Но вдруг Степан вырвался и убежал. А Вера разрыдалась, она до последнего старалась, чтоб нечисть не почувствовала ее эмоций. Ночью ее сына не было, да и искать его она запретила мужу.

– Сам вернется, а то и не поймет ничего, - отговорила она Ивана.

А сама все нервничала, прислушивалась к каждому шороху, ожидая, что вот-вот дверь откроется, и на пороге появится ее Степан. Но мальчишка так и не вернулся. Ни в эту ночь, ни на следующий день.

На третий день Вера сама пошла в лес, с туеском, вроде как по ягоды или грибы, надеясь, что найдется сынишка. Зашла она в лес, пробуждала там долго, все сына звала, а потом услышала его голос. Позвала она его в ответ, да мальчишка был так слаб, что еле отвечал ей.

По звуку она все же с трудом, но нашла Степку. Тот лежал под корнями сосны, весь покусанный комарами, да другими насекомыми. Увидев маму, он поначалу даже не поверил, что она настоящая, уж больно долго он плутал, слыша ее голос.

Вера помогла сыну подняться, мальчишка прихватил туесок, который так и не выпускал из рук, и они отправились домой. Да вот не судьба, тропинка плутала между деревьев, запутывая уставших путников, да пряча деревушку за стволами деревьев.

– Леший водит, - остановившись и осмотревшись, сказала женщина, а потом вспомнила про краюшку хлеба, что прихватила из дома. Оставила дар на пеньке, поблагодарив хозяина леса, да не оглядываясь повела сына прочь.

А через полчаса уже и деревушка между деревьями показалась….

Много раз Степан рассказывал о том, как блуждал по лесу, и что он видел в сумерках, только никто ему не верил. Решили, что он от страха умом тронулся, по лесу столько бродить.