Подражатель

0.5.

Вчера вечером из-за сердечного приступа ушел из жизни старший лейтенант полиции Сергей Иванович Поздняков. Примерный семьянин, честный человек, доблестный защитник порядка. Выражаем глубокие соболезнования семье, друзьям и сослуживцам Сергея Ивановича…

1.

Квартира была грязной. Не только в смысле беспорядка. Просто грязной. Сергей привычно отгонял дурноту, которая раз за разом накатывала от вязкого застоявшегося воздуха. Он не мог игнорировать бурые потеки на стенах и полу, даже кожей ощущал запах разложения и крови, а также приторный запах благовоний… грязь, одним словом. Последний месяц приходилось привыкать к такому. Это уже третий случай, когда он видит подобную картину. Отличием было лишь то, что в этот раз он не успел переодеться в форму, а потому был в гражданском.

Михаил тоже уже был тут. Тоже в гражданском. Звонок в выходной день, и все планы летят в ад. Когда Сергей подошел, Михаил посмотрел на него грустными карими глазами с фиолетовыми мешками. Он отдувался и протирал шею и макушку, где начала намечаться плешь, платочком.

- Третий случай за месяц! С нас же не слезут.

Сергей не ответил. Было тошно. Он осмотрел комнату. На ламинате лежало два тела. Женщине было чуть больше тридцати, мальчику едва десять. Дьявол! Сергей вздрогнул. Черные свечи, расставленные по краям кривой семилучевой звезды, и аромат ладана, смешанного с запахом разложения, вынуждали выбирать выражения.

- С начальством разберемся. Главное, чтобы пресса не доставала.

Михаил все такими же грустными глазами оглядел полную экспертов и полицейских комнату и тяжело вздохнул. Очень красноречиво. Слухи точно поползут, а там найдется и «герой», который их озвучит в интернете. Дальше дело за малым. Сергей понимал, что друг прав, и злился еще больше.

Чтобы занять себя, он прошелся по комнате, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить в грязные пятна на полу. Картина была мерзкой и знакомой. Женщине распороли живот, вытащили большую часть тонкого кишечника, а затем задушили. Парнишке раздробили руки и ноги, после чего вскрыли горло от уха до уха. Ранее он уже видел это дважды. Правда, во второй раз был не мальчик, а девочка лет семи. Сергей резко обернулся к Михаилу.

- А где мужчина?

В прошлых двух случаях всегда кроме женщины и ребенка рядом находился труп мужчины. Каждый раз полная семья. Отец, мать, их ребенок. Способ смерти одинаковый. Мужчинам разбивали голову о какой-то твердый предмет. В первый раз это была тумбочка, второй раз откос балкона. Точный удар виском, мгновенная смерть. Хотя оставалось загадкой, как обоих мужчин удалось убить таким образом. У экспертов была версия, но она никому не нравилась.

- Больше никого. Более того, по опросам соседей они тут не жили. Этот клоповник сдавался всем подряд. Хозяев квартиры пока найти не удалось.

Сергей оглядел еще раз старый ремонт, рассохшуюся мебель, пыль и грязные обои. Клоповник. Чертовски верное определение. Значит, в этот раз есть отличие от других случаев. И это опровергало то, что твердили судмедэксперты. Они в один голос заявляли, что нет никаких сомнений в том, что мужчин не убивали – они совершали самоубийство. Разбегались и сами бились головой об угол. Никаких следов насилия или принуждения. Никаких следов наркотиков. Вот женщина с ребенком в обоих случаях были под действием снотворного или успокоительного. Более того, смерть мужчин в обоих случаях наступила примерно через три-четыре часа после смерти других жертв. Вывод экспертов был прост. Мужчина убивал свою семью, а потом совершал самоубийство. Во всем аналогичные случаи с разницей в полторы недели. Ну разве не нелепость? Однако, факты говорили сами за себя.

Задумавшись, Сергей задел что-то ногой на полу. Блокнот. Случайно раскрытая страница заставила вздрогнуть. Сергей поманил Михаила.

- Ты стихи прошлой жертвы читал?

- Писарева? Ну, да. Паршивые, если честно. А что?

- Почерк, - Сергей кивнул на блокнот.

Он молчал, пока Михаил рассматривал страницу, не прикасаясь к ней руками. Там была изображена схема знакомой косой семилучевой звезды. А рядом летящим косым и немного прыгающим почерком были написаны инструкции по расстановке свеч. Знакомым почерком. Чуть понятнее почерка среднестатистического врача.

- Ох ты ж… - протянул Михаил. – Наконец связь между убийствами! Но…

Сергей кивнул.

- Если это почерк поэта из последней квартиры, то это не один маньяк, а то ли секта, то ли еще какая-то хрень. Отправишь на экспертизу блокнот?

- Да. А заодно сделаем повторный обыск в квартире поэта. Вдруг найдем что-то похожее, но из первой квартиры.

Сергей покачал головой.

- Не думаю, что это даст толк. Впрочем, сделай, - а потом добавил более задумчиво. – Если это какая-то секта, то может наши эксперты и не врали про самоубийство…

Михаил почесал в затылке.

- Может быть. Шут знает этих фанатиков. Ты останешься?

- Нет. Извини. У дочки день рождения. Ездил за подарком, а тут как раз позвонили с этим.

Сергей обвел рукой клоповник. Михаил грустно улыбнулся и кивнул.

- Езжай. Я прикрою, отчет потом почитаешь. Лизе и Соне привет!

Сергей благодарно сжал руку в кулак, и вышел из комнаты. Ароматы благовоний и разложения преследовали его до тех пор, пока он не сел в машину.

1.5.

Иногда на тебя наваливается все. И ты даже не знаешь где ты. Просто сидишь в пустоте собственного пространства, наблюдая за пустотой, в которую превратилась твоя жизнь. Все вокруг серое и невыразительное. Будто ты опять болеешь ковидом, и все запахи и вкусы пропали. Только так во всем. Равномерный серый цвет со слабыми полутонами.

Ты сидишь, надевая носок или штаны, а перед тобой жадная пасть ничто всасывает последние капли твоей радости. И у тебя даже нет сил этому сопротивляться. Ты мечтаешь лишь о том, что какое-то событие раскрасит эту серость.

Сперва таких вещей много. Забавный случай на работе. Поцелуй жены. Объятие дочери. Но чем дальше, тем более тусклыми становятся краски таких событий. Ты живешь теперь в безукоризненно сером мире. И даже твои воспоминания о счастье сокрыты в сером тумане. А был ли ты когда-то счастлив?

Может быть в детстве. На каникулах у бабушки. Когда ты вставал утром, завтракал и ждал от мира чуда. Жаль, что теперь ты не можешь дойти до этих воспоминаний, погружаясь назад в свою память. После хаотичных лет юношеского максимализма и протестов там пусто. Лишь серый туман. И только по чужим рассказам ты можешь представить иногда, как был счастлив в детстве.

Жаль, что этого якоря мало, чтобы удержать тебя в потоке нынешних неприятностей. Неприятности. Какое хорошее слово. Ведь твои проблемы по отдельности слишком мелки и незначительны, чтобы придавать им большое значение. И это беда. Будь у тебя глобальная проблема, которую нужно во что бы то ни стало решить, было бы проще. Но ее нет. Есть лишь гигантский ком мелких повседневных забот, за которые даже не знаешь, как взяться. Каждая из них ничтожна, как твоя жизнь, но вместе они достигают колоссальных размеров. Таких, что грозят раздавить тебя без остатка.

А ты даже не против. Ведь недавно ты заметил, что есть все же одна вещь, которая заставляет тебя вновь чувствовать себя живым. Боль. Ты порезался, и мир расцвел красками. Алыми, как твоя кровь. Ты наслаждаешься ими, боясь перевязать палец. Обрабатываешь перекисью, чтобы продлить ощущения. Срываешь корочку и вновь льешь перекись. Раз за разом. К сожалению, ранка так быстро затягивается. И ты вновь окунаешься в унылую серость.

Однако, теперь ты знаешь, что выход есть.

Ярко-алый.

2.

Зайца едва удалось вытащить из машины. Соня очень просила на день рождение именно такую игрушку, больше нее размером. Чтобы обнимать перед сном. Благо, ему в конце квартала выплатили премию, и удалось купить подарок ни на чем не экономя.

Лампочка в лифте опять перегорела, так что поднимался он в неуютной темноте. Лишь слабая полоска света перед глазами то тускнела, то становилась ярче. Вот и седьмой этаж. Как всегда шутила Лизонька, удачливый. Сергей мрачно усмехнулся своим мыслям, пока нажимал на звонок.

Открыла дверь жена. Улыбнулась, рассматривая зайца, которого Сергей сам едва мог обхватить. Поцеловала мужа в щеку и упорхнула в квартиру, оставив приятный малиновый след. Она всегда любили простые ягодные парфюмы. Сергей зашел внутрь и неловко затоптался. С этим зайцем ни разуться, ни дверь закрыть.

К счастью, почти сразу подбежала сияющая Сонечка. Она сперва замерла, всплеснув руками, глядя на огромную игрушку. Глаза ее были широко раскрыты. Сергей невольно расплылся в широкой улыбке и присел на одно колено, протягивая подарок имениннице. Но Соня, прежде чем взять зайца, обняла Сергея. Тонкие руки сомкнулись на шее.

И Сергей невольно представил, как их дробит тяжелый молоток. Так, как раздробили руки того мальчика в грязной съемной квартире. Как раньше дробили руки других детей. Он вздрогнул всем телом и выпустил зайца. Стало дурно. Куда хуже, чем в квартире.

К счастью, Соня подхватила игрушку и убежала, с трудом неся тяжелую ношу. Сергей прислонился к стене, утирая пот.

- Что такое, Серёж? – выглянула с кухни Лизонька. – Разувайся быстрее, мне еще помощь с салатиком нужна.

Тот мутным взглядом посмотрел на жену. Становилось все хуже. И если Лизоньку также… Сергей побледнел еще больше и закрыл глаза.

- Серёж?

Голос жены дрожал. Он открыл глаза. Лизонька стояла так близко, что он мог рассмотреть все мелкие морщинки вокруг глаз. Впитать ее пленительный запах малины. Малины, не ладана. Но вот не думать о том, что видел ранее Сергей не мог.

- Извини. Мне нужно на работу… Там отчет сложный… срочный. Миша не справится один! От него вам привет! Поцелуй Сонечку!

И, прежде чем Лизонька успела что-то ответить, Сергей выскочил из квартиры, хлопнув дверью. Сбежал по ступенькам, чуть не сбив вышедшего покурить соседа, и уселся в машину. Завел двигатель и сидел минут десять, рассматривая свои белые дрожащие пальцы, вцепившиеся в руль.

2.5.

Резать себя нельзя. Это слишком заметно. Обязательно начнут задавать вопросы, выяснять что случилось. Так можно и в дурку попасть. Но и жить в сером мире невозможно.

Ты находишь выход. Первый раз это было ночью. Жена спит, а ты никак не можешь отбросить проблемы последних дней. Ворочаешься, потеешь, бесполезно взбиваешь подушку. Через два часа пытки пришлось признать, что ты проиграл. Уйти на кухню.

Включать свет бесполезно, все равно твоя жизнь темна и беспросветна. Так к чему притворяться? Часы уныло тикают на стене, отмеряя время до конца. Ты понимаешь, что если тьма станет еще хотя бы на полтона гуще, то выйдешь в окно. Потея, сцепляешь пальцы. И находишь решение.

Первый щелчок сухой и едва слышный. Ты чувствуешь, как что-то смещается, но не рвется. Боли почти нет. Тянешь указательный палец выше. Он почти указывает в потолок, когда раздается более громкий щелчок. Боль затопляет сознание, даря успокоение. Ты видишь цвета, видишь жизнь, видишь надежду.

Сжав зубы, отпускаешь палец. А потом резко дергаешь. Боль становится еще сильнее. Еще слаще. Палец вновь попадает в сустав, который теперь лишь слегка саднит. Ты выдыхаешь и откидываешься на стуле. Шевелишь пальцем. Все в порядке. Никто ничего не заметит. И у тебя есть еще девять пальцев. А там заживет указательный.

Часы так успокаивающе тикают. Усыпляюще. Ты возвращаешься в спальню и сразу же засыпаешь сном младенца. Все хорошо. Мир не серый.

3.

Сергей не торопился в отделение. Не хотелось никого видеть. Просто бы посидеть в тишине и успокоиться. Но планам сбыться было не суждено. В кабинете за компьютером сидел Михаил. Сергей уже приготовился оправдываться, почему сбежал с дня рождения дочери. Говорить, что его беспокоит дело. Но слова не шли, а Михаил ничего не спрашивал. Лишь взглянул на друга и вернулся к работе.

Сергей медленно прошел к своему месту, включил компьютер. Пока загружался Виндовс привычно разблокировал телефон. Поморщился и смахнул несколько пропущенных звонков и смсок от Лизоньки. Не сейчас.

- Жертв опознали, - Михаил сказал это так, будто продолжал миг назад прерванный диалог. – Странно, но в этот раз они не родственники. Кроме того, в прошлый раз использовались первые попавшиеся седативные и обезболивающие из аптечек. А в этот раз подход серьезнее. Наропин. Доза рассчитана точно, чтобы жертва едва оставалась в сознании. Будто не хотел, чтобы мучались больше необходимого… Судя по всему, это подражатель. Слышал о деле, но не знал деталей. Может даже кто-то из своих. Стянул вещдок из второй квартиры, а потом бросил блокнот на месте преступления.

Сергей смотрел в одну точку на мониторе, не замечая красок.

- Раскаиваешься в том, что сделал?

Сначала Сергей даже не понял вопроса. А потом первой мыслью было бежать. Он вскочил и тут же понял, что этим себя и выдал.

- Я… О чем ты?

Даже Сергей понимал, насколько это фальшиво звучит. Вот, дьявол! Михаил внимательно следил за Сергеем, не делая попыток достать табельное оружие. Может быть… И у него есть алиби. Он позаботился…

- Ты ведь так и не понял зачем другие это делали, да? – Михаил был подозрительно спокоен. – Иначе бы не нарушил ритуал столь вопиющим образом.

В этот момент Сергей заметил то, что должен был заметить раньше. Михаил по-другому смотрел, говорил, даже сидел иначе. По спине побежали крупные мурашки.

- Ты – он?

- Не совсем. Ты нарушил ритуал, Сергей. Поэтому вместо гостя снизу явился… гость сверху. Скажем так. Но все же скажи, чего ты хотел добиться этим ритуалом?

- Я читал блокнот Писарева. Ритуал позволяет исполнить желание.

Михаил печально улыбнулся.

- Какое?

- Любое?.. - ответ Сергея получился полувопросительным. Он сам не был уверен. Но надеялся, что ритуал ему поможет.

- Нет, не любое. Это почти также иронично, как и то, что сюда случайно попал именно я. Ритуал, Сергей, только для самых отчаявшихся душ. Тех, кому нет места ни в аду, ни в раю. Ты не такой. И на сотую часть нет. Поэтому ты не понял, какое желание имеется в виду. Не понял суть жертвы.

Сергей сглотнул. Перед глазами вновь пронеслись тонкие руки Сонечки. Это? Нет. Только не это!

- А что делает этот чертов ритуал? – зло проорал Сергей.

- Стирает душу. Ты должен вытащить свою душу, раздробить ее на тысячи кусков, а затем призвать… гостя снизу, чтобы он уничтожил твою душу. Навсегда. Без остатка. Чтобы она не попала ни в рай, ни в ад. Чтобы даже на Страшном Суде ее не нашли. Просто раствориться в пустоте. Перестать существовать в любом виде. Для людей, которые готовы на такое жертва не чрезмерна. Для них уже нет любимых и близких. Лишь желание больше никогда и ни в каком виде не существовать остается в их душах. А вот для тебя…

Михаил замолчал. Он смотрел на Сергея без злости. Только с печалью и сочувствием. Но при этом твердо. Этот взгляд одновременно пугал и бесил.

- Я хотел только, чтобы жизнь снова стала нормальной! Чтобы снова были краски, вкус, счастье!

- Понимаю. Но ты выбрал не тот способ. Тебе не хватило отчаяния, чтобы убить родную кровь. Не хватило уныния, чтобы убить себя. Не хватило безысходности, чтобы шагнуть в пустоту.

- И что теперь? – Сергей озлобленно смотрел на Михаила. – Что ты сделаешь?

- Всего лишь покажу тебе мой истинный облик. А потом ты отправишься туда, куда следует.