Подружки-альтушки

Я родился мертвым.

Об этом мне постоянно говорила мать, когда напивалась. И добавляла, что лучше бы я сдох тогда, что испортил ей жизнь, что нахрена врачи меня вообще спасли.

Из-за её слов во мне и родилось ощущение, что я какой-то не такой, ошибочный, что недостоин жить. Я и выглядел, как ошибка природы: глаза смотрели в разные стороны, жидкие светлые волосы обрамляли рябое лицо, а мои острые кости носили на себе наверное килограмм 55 дряблого мяса.

В школе мне доставалось, если говорить мягко. Она была местом абсолютного кошмара: издевательства, тычки, плевки. Я не мог и не умел отвечать, только убегал, если была возможность, а если не было – терпел и ждал.

Однажды я там чуть и не умер. Добрые одноклассники заперли меня в туалете – а это была пятница, конец второй смены, и это значило, что меня не хватятся до утра понедельника. Охранник Семеныч, бывший афганец и друг директора, не утруждал себя обходами коридоров, он просто бухал в своей каморке, и не услышал бы, даже если бы я начал кричать. Я знал это, потому что такое уже однажды случилось.

Поэтому, чтобы снова не проводить два дня в туалете, я решил выбраться через окно. И я сорвался с высоты второго этажа на строительный мусор, прямо на арматуру. Я потерял тогда много крови, но врачи меня спасли, сделали переливание – мои мучения на этой планете продолжились.

После месяцев больницы меня перевели в другую школу, где я каким-то чудом всë-таки дополз до выпускного класса.

В армию меня не взяли из-за дистрофии. Не взяли даже в шарагу. Просто поржали надо мной, когда я только зашëл в приёмную комиссию.

Никаких перспектив и интересов в жизни не было, я работал то дворником, то грузчиком в магазине у дома. Я бы спился, если бы меня не выворачивало наизнанку после одного капли спиртного.

Хотя нет, было два интереса. Аниме. И порно.

Слава Богу, в нашей квартире был компьютер и даже интернет – подарок одного из маминых ухажеров. Дядя Миша, правда, недолго прожил с нами – сбежал, как только мама снова запила.

Единственными людьми, с которыми я общался, были завсегдатаи аниме-форума, посвященного моему любимому тайтлу. Они – и ещё моя мать.

Потом остались только они, потому что мать нашли на рельсах, на которые она по пьяни упала прямо под движущийся товарный поезд. Ну, точнее, нашли только тело. Голову нашли через пару недель за гаражами, обглоданную местными собаками.

Так я стал жить один, в разрушающейся квартире с отклеивающимися обоями, проводя время в интернете и подрабатывая на тупых подработках.

Полгода назад у меня появился первый в жизни друг, некто под ником JohnD с того самого анимешного форума. Он стал, если можно так сказать, моим наставником по жизни.

По его словам, ему было под сорок, и жил он где-то за границей, то ли в Германии, то ли в Дании, я так и не понял, а напрямую спрашивать почему-то боялся.

"Тебе нужна девушка", – писал он.

"Да кто на меня такого вообще посмотрит", – отвечал я.

Однако, он с удивительным упорством и энтузиазмом начал продумывать план моего спасения. Конечно, было странно, но JohnD меня как-то смог убедить, что всё возможно, если постараться.

Он присылал мне мотивирующие книги Алекса Нильсена и Вадима Шмулера, видеозаписи мужских курсов, советовал всякое, и со временем, день за днем, во мне крепла уверенность в себе. Я научился немного следить за собой и даже, обливаясь холодным потом от ужаса, сходил в салон красоты, где за скопленные на моих презренных подработках деньги привел себя в порядок – мне вычислили лицо, оформили брови, даже сделали модную причёску из тех жидких волос, что оставались у меня на голове. На маркетплейсах накупил разных БАДов, которые посоветовал JohnD, и даже гантели, чтобы заниматься дома – спортзал я бы не потянул по деньгам. Даже прикупил немного приличной одежды, а косоглазие мы решили скрыть за затемнëнными очками.

Мне казалось, будто впервые в жизни я чувствовал себя живым. Я вставал рано утром, делал гимнастику, тягал гантели и чувствовал, что если приложу ещё немного усилий, то весь мир будет у моих ног. И, возможно, даже будет секс.

В какой-то момент JohnD написал мне, что "теперь я готов". "К чему готов"? - спросил я.

"К тому, чтобы выйти в люди, познакомиться с настоящей девушкой и трахнуть её".

"Почему ты помогаешь мне, Джон? Почему ты это делаешь?"

"Я был на твоём месте, чувак".

И он скинул мне афишу какого-то андерграундного концерта, который должен был пройти сегодня вечером в нашем городе.

"Иди сегодня туда. Там будет куча неформалок, кого-нибудь точно подцепишь. Если нет денег, могу тебе даже подкинуть. Это реально важный шаг".

"Спасибо. Деньги есть, мне хватит".

"Ну всё. Давай тогда, мужик".

***

Пока я одевался, пока ехал в автобусе, во мне клокотала и крепла неприступная уверенность. Я будто бы шёл завоёвывать мир... Да так оно и было. Я шёл доказывать себе, что я чего-то стою.

Но эта уверенность стала испаряться из меня по мере приближения к клубу.

Чем ближе я подходил, тем чаще стали попадаться люди в неформальной одежде. Парни и девушки в косухах, банданах, рваных джинсах, с шипами, торчащими отовсюду. Они стояли тут и там, курили, пили пиво, смеялись.

Мне казалось, словно я снова попал в школу, и смеются они надо мной. Но я заставил себя вспомнить советы JohnD, дышал, держал спину ровно, хоть к ней и прилипла от холодного пота футболка. Никому я тут не нужен... Никому не нужен...

– Так, куда идешь, брат, билет есть?

Я выпал из задумчивости, остановленный ладонью в грудь.

– Нет, – сказал я. – А здесь можно? Нельзя купить, да? Здесь?

Парень, остановивший меня – бородатый и пучеглазый, с кольцом в ухе – недоуменно смотрел мне в лицо.

– Что? – спросил он.

Ох блин. По щекам резануло стыдом, резко вспотело даже то, что я вообще не знал, что у меня есть, сердце забилось так, что было готово выпрыгнуть – бежать, бежать отсюда. Это всë была плохая идея, я не встраиваюсь в этот мир, я недостоин быть среди этих красивых веселых людей...

Преодолев приступ паники, глядя на озадаченное лицо парня, я начал объяснять:

– Я говорю, билетов бы мне надо, есть ли где, то я бы купил, если есть возможность, потому что пришёл на концерт, чтобы надо...

От страха слова текли сами по себе. Даже не текли, а сползали, как селевая лавина, тянущая за собой машины, дома, туристов, коров...

– Ааа, билет где купить? – понял парень, улыбнувшись. – Вон, к той девушке подойди.

Я подошёл к какой-то зеленоволосой девушке, которая увлечённо щебетала ещё с двумя такими же.

– Билет бы, – начал я, готовясь повторить бессвязное нечто, что сказал тому парню. Но она, лишь царапнув меня взглядом, равнодушно спросила:

– Нал или перевод? Перевод вот по этому номеру.

– Перевод...

***

Я зашëл внутрь, и тут стало легче, потому что в полутёмном помещении меня вряд ли кто-то мог внимательно разглядеть.

Концерт ещё не начался, люди слонялись туда-сюда, кучкуясь у бара.

Казалось, будто все они знакомы между собой. К кому мне подойти, чтобы познакомиться? Я вдруг понял, что выгляжу не очень похожим на остальных. У меня нет ни пирсинга, ни косухи, я одет, по совету JohnD, в максимально "обычную" одежду. Эх, что я тут делаю?

Надо просто сейчас же пойти домой, признав поражение.

Я стоял и пытался вжаться в стену, даже не зная, куда деть руки: засунуть в карманы? Скрестить? Подпирать подбородок? Всё казалось нелепым.

На отдалённую сцену начали выходить музыканты, а люди в зале кричать, и вот тогда-то я и заметил их.

Две девушки – одна выше, с тяжёлыми дредами и густыми чёрными стрелками, другая – с кудрявыми рыжими прядями и татуировкой змеи, обвивающей шею. Они стояли у бара и смеялись над чем-то своим, бросая взгляды на людей, как кошки на мышей.

Я хотел отвернуться, но почувствовал, что они смотрят прямо на меня. Внутри всё оборвалось. Я сделал вид, что рассматриваю бутылки за баром, но когда снова вернул на них взгляд – обе уже шли ко мне.

– А вот и наш интроверт, — сказала рыжая, скользнув глазами сверху вниз. В её взгляде не было насмешки, скорее интерес.

– Такой милый, – добавила дредастая, чуть приблизившись. Я почувствовал её духи: сладкий, густой запах ударил в нос и закружил голову.

– Я… я просто жду, когда начнётся, – пробормотал я, чувствуя, как щеки горят.

– Ну конечно, – усмехнулась рыжая. – Только мне кажется, ты ждёшь чего-то другого.

Она облокотилась на стену рядом со мной так, что её плечо почти коснулось моего.

– Ты здесь один? – спросила дредастая.

– Да.

– Это отлично, – сказала рыжая. – Потому что теперь ты с нами.

Я хотел пошутить, сказать что-то в ответ, но язык прилип к нёбу. Всë, что было в книгах, все советы и методики, испарились из памяти, как будто и не было.

Музыка начала греметь, толпа двигаться, но мне казалось, что в этот момент клуб замер. Никто не смотрел в нашу сторону. Никто вообще нас не замечал.

Я растерянно кивнул, а они переглянулись и рассмеялись.

– Я Лиля, – сказала рыжая.

– А я Сабрина, – добавила дредастая. Она провела пальцами по моей руке - легко, едва касаясь. От её прикосновения внутри что-то сжалось и вспыхнуло.

– А ты?

– Никита, – сказал я, почти шёпотом.

– Никита, – повторили они обе одновременно.

– Пойдем с нами. Тут скучно, а мы знаем, где весело.

– Но концерт же… – я растерялся.

– Концерты будут ещё сто лет, — перебила Сабрина, махнув рукой в сторону сцены. – А такие встречи – один раз.

Лиля наклонилась ко мне и почти прошептала на ухо:

– Ты ведь хочешь, чтобы с тобой наконец-то что-то случилось?

Эти слова ударили меня, будто молот в сердце.

– К... Куда идём?

Они звонко рассмеялись.

Сабрина обхватила меня за запястье холодными пальцами, и я позволил повести себя к выходу.

Внутри всё кричало, что это не может быть правдой, это ловушка, они над тобой просто издеваются.

Но эти голоса затыкал мой внутренний JohnD. Как же он будет горд за меня, когда я ему расскажу, что у меня всё получилось!

***

Такси пахло пролитым спиртным и одеколоном. Мы сидели на заднем сиденье втроём, я посередине. Рыжая Лиля прижималась ко мне бедром, и от этого прикосновения у меня кружилась голова. Дредастая Сабрина сидела справа и не сводила с меня взгляд. Она молча улыбалась.

Я старался выглядеть расслабленным, хотя руки дрожали. Всё казалось сюрреалистичным: я – в такси, рядом две девушки, и они хотят провести со мной ночь. Я не урод. Я могу нравиться. У меня тоже может быть секс. Эти слова, как мантра, крутились в голове, подогревая смутное чувство победы.

– Тебе с нами хорошо? – шепнула Лиля, склонившись к самому уху.

– Д-да, – пролепетал я.

Дредастая Сабрина тихо хихикнула, и мне показалось, что её смех эхом отразился в моей груди.

За окнами становилось всё меньше города, фонари редели, дорога уходила в темноту. Машина гудела, убаюкивала. Где-то внутри нарастал страх, но я пытался его заглушить.

Страх чего?

Не важно. Я всю жизнь всего боялся. Хватит.

…Такси остановилось у загородного дома. За высоким железным забором ничего особо не было видно.

– Приехали, – сказала Сабрина. Она первой вышла, хлопнув дверью. Лиля потянула меня за руку.

***

В самом доме пахло деревом и чем-то сладким, но тяжёлым, как прогорклый сироп. Девушки зажгли несколько ламп, и тусклый свет разлил по комнате мягкие тени.

Я замер.

Вместо обычной мебели тут стояли странные конструкции. Высокий крест с ремнями. Низкая скамейка, обитая кожей. На стенах – крюки. В углу – длинный стол с разложенными предметами: маски, кляпы, кожаные плети.

– Это… что? – вырвалось у меня.

– Не бойся, – Лиля улыбнулась, подойдя ближе. – Это игра.

– Да… игра, – эхом повторила Сабрина, закрывая за нами дверь. – Мы любим такие игры. Мы извращенки!

Они засмеялись, резко и как-то неприятно. Я попытался поддержать их смех, но из горла вырвалось что-то, похожее на совиное уханье.

Я что, попал к двум озабоченным альтушкам-бдсмщицам?

Это мне такая компенсация за годы страданий?

Неужели на свете есть справедливость?

– Ты любишь такое? – спросила Сабрина, подходя ко мне вплотную.

– Я … ну… – я попытался улыбнуться, но губы дрожали. – Я никогда...

– Ничего, – она коснулась пальцем моего плеча, и прикосновение было ледяным. – Это даже мило. Лиль, включи музыку...

Откуда-то из глубины дома послышалось музыка, тихий задумчивый джаз.

Я поглядел по сторонам, думая, где бы мне встать, может сесть, да что мне делать вообще! И тут я понял, что у ног Сабрины уже валяется её одежда, а сама она стоит в нижнем белье.

– Я тебя хочу... Иди к кресту... – приказала она хриплым голосом. Я почти услышал в реальности, как в мозгу щелкнул тумблер, отключающий всякое рациональное восприятие. Я послушно пошёл.

Она шла вместе со мной, её хриплое дыхание смешивалось с моим.

– Воот так... – пробормотала Сабрина, пристегивая мои руки к кресту. – Вот ты и попался...

Она клацнула зубами у уха.

– Страшно? – спросила она.

Честно говоря, я не знаю, было ли мне страшно. Все системы, отвечающие за оценку чувств, были давно перегружены. Но чтобы не казаться трусом, я на всякий случай ответил "нет".

Тут в комнату вошла Лиля, тоже полуголая, и сказала:

– Ох, обожаю это сочетание возбуждения и страха... Оно такое вкусное...

– Да, это самое вкусное... – согласилась Сабрина. Мне на мгновение показалось, будто в её глазах мелькнул огонек.

– По-моему, он не очень то и боится, – сказала Лиля, подойдя вплотную ко мне. – Давай-ка ещё его припугнëм.... Страшно?

Она схватила меня за промежность. Потом расстегнула ремень и стянула штаны с трусами.

Признаться, я переживал, что у меня ничего не получится, когда дойдет до дела. Но мой организм меня удивил – там, внизу, всë уже было готово.

– Ух ты! Ты смотри, Сабрин, какой хороший мальчик! – сказала Лиля, пробегаясь ноготками по члену. – Уже в полной боеготовности! Такой задохлик, а хер здоровый!

Она схватила его своей на удивление холодной рукой.

Что происходило у меня в голове в тот момент – представить невозможно. Я чуть не потерял сознание и не мог поверить, что это действительно происходит со мной.

– Ммм, – протянула она. – А адреналином как пахнет...

– Ну всë, - сказала Сабрина. – Я больше не могу терпеть.

В первое мгновение я не понял, что происходит. Сабрина подпрыгнула ко мне слева, и я подумал, что она целует мою шею. И только потом почувствовал, как из моей шеи что-то льётся. Кровь.

– Попробуй! – закричала она, отцепившись от шеи.

– Ты же знаешь, мне из вены на руке больше нравится! – сказала Лиля, встала с колен и улыбнулась, обнажив выползшие клыки. А потом вонзилась в мое левое запястье.

И только сейчас я почувствовал дикую боль. И заорал.

– Оооо дааа! А тестостерон какой! Свеженький!

Влажное чавканье возле левого уха.

– Кайф! Кайф! Кайф! Кайф! – завопила Сабрина, выбежала на середину комнаты и начала прыгать. Лиля грызла левое запястье, оторвалась от него, утëрла окровавленный рот рукой и улыбнулась.

– Дааа, не зря мы этого мудака полгода обрабатывали! Очень вкусный!

Она подбежала к Сабрине, они обнялись и начали, пританцовывая, целоваться окровавленными ртами.

Я вдруг понял, что всё это время кричал.

– Кричи, кричи, задохлик! – не отрываясь от задорного танца крикнула Сабрина. – Тут тебя никто не услышит. А если и услышит, то не сунется, – она засмеялась.

Тем временем звучавший в глубине дома джаз сменился ломаной какофонией, будто одновременно играли штук пять сумасшедших трубачей.

– Да кто вы блядь такие? – заорал я.

– Ты что, ещё не понял? – сказала подошедшая обратно рыжая Лиля, облизываясь. – Мы вампирки!

Сабрина резко прервала танец.

– Что? Ты опять со своими феминитивами? – удивленно спросила она.

– А что такого?

– Ну это же тупо!

Нет, это сон, подумал я. Я стою, прикованный к БДСМ-кресту со спущенными штанами, а передо мной две танцующие вампирки-альтушки, у которых по подбородкам стекает кровь, спорят про феминитивы. Такого не бывает.

– Бывает, задохлик, бывает, – покачала головой Сабрина.

Я что, это всë вслух сказал?..

Мир начал отходить на задний план, и шум в ушах сливался с ужасной музыкой из глубины дома.

– Ты ещё не понял, придурок? – рассмеялась Лиля, чей голос раздавался сейчас словно из-под воды. – Мы и есть твой JohnD. Это инстинкт, надо поиграть с едой. Пищеварение улучшает... Ты реально думал, что за такого мудака, как ты, стал бы кто-то впрягаться? Да кому ты нахуй нужен! Ахахаха!

Отчаянный взвизг труб, будто крик раненого слона.

Говорят, перед смертью жизнь проносится перед глазами.

Вот и перед моими сейчас действительно пронеслась.

За секунду я увидел, как меня за руки удерживают одноклассники, а другие, в том числе девочки, плюют в лицо, соревнуясь за самый жирный харчок. Вот мать, сидящая на кухне с бутылкой водки в своём розовом халате, из которого вываливается сиська, заливает эту проклятую водку в свою обглоданную собаками голову. Вот комната, погруженная во тьму, с горящим монитором, на котором крутится какое-то порево вперемешку с японскими мультиками. Вот мужики на работе, которые надо мной ржут, а я делаю вид, что не обращаю внимания. Вот единственный друг, который, оказывается, и не друг вовсе...

И что? Вот так вот всё и закончится?

Вой труб под отчаянный грохот барабанов.

Ну что ж, не так уж плохо. Я думал, что в какой-то момент просто повешусь или обрдрочусь до смерти, и покроюсь плесенью в своей хате, а найдут меня только тогда, когда стану вонять на весь подъезд. Быть съеденным вампирками – неожиданный конец…

Мир начал съеживаться и отдаляться, он стал маленьким и круглым, как луна, а я под луной качался в маленькой лодочке по тёмным волнам…

– Мне кажется, он отрубается. Давай быстрее, а то невкусно будет, – раздался голос Лили.

Они налетели на меня с двух сторон. Сабрина теперь впилась в шею справа, а Лиля продолжала заниматься левой рукой. Я снова заорал, от боли вернувшись в настоящий момент.

Слева раздался хруст – это Лиля откусила мне левую ладонь. Рука, больше не привязанная к кресту, бессильно упала, окропив путь падения кровью. Лиля стояла и высасывала последнее из моей откушенной ладони, словно последние капли из коробки сока, потом просто отбросила её на пол.

– Ты прикинь, Сабрин, у него хер ещё стоит! – восхищенно взвизгнула она.

Сабрина оторвалась от шеи.

– Даа, силëн он по этой части, даже жалко как-то... Но я из члена кровь пить не буду. Это ты у нас по членам!

– Да всего пару раз было, просто ради интереса…

Она опустилась на колени и вдруг застыла.

– Сабриин... Что-то мне нехорошо...

Сказав это, она вдруг начала блевать.

Сабрина подпрыгнула к ней и начала трясти за плечи.

– Ты чего, сестра? Ты чего?

Лиля не смогла ответить, потому что содрогнулась в новом рвотном порыве.

Сабрина сидела возле неё на корточках и вдруг тоже начала трястись. Она, судя по всему, пыталась подавить рвоту, но вдруг с глубоким нутряным звуком исторгла из себя густую тёмную массу, пахнущую гнилью.

– Какого хера? – закричала она.

– У него кровь мёртвая! – прокричала в ответ Лиля.

Они обе стояли на четвереньках у моих ног и блевали. Сабрина поднялась и попыталась зачем-то подбежать к двери, но споткнулась, упала и снова начала блевать.

– Блять, блять, блять, - вместе с ругательствами она выплюнула из себя ещё одну мутно-красную струю. – Как ты не почувствовала?

– Да не знаю я как, сука! А ты как? – отвечала Лиля, отползая к двери на четвереньках, демонстрируя тонкую полоску кружевных трусов между ягодиц. – У него что-то подмешано в кровь... Запах перебивает...

Я вспомнил, как лежал в больнице после падения на арматуру. Да, мне тогда делали переливание. Пьяная мать, принесшая апельсины, сказала мне тогда, обдав перегаром, что я теперь уже не такой мёртвый, как раньше.

Из моего живота поднялся хохот. Я затрясся от смеха так сильно, что правая рука выскользнула из жгута, и я упал на пол, прямо в воняющую тухлыми яйцами и железом вампирскую блевотину. Смех ещё тряс меня, когда я чуть-чуть приподнялся на правой руке и даже смог встать. На левую руку я не смотрел. Вампирши ползали по ковру, содрогаясь от приступов рвоты и стонов.

– Я родился мëртвым... Я родился мёртвым... – пробормотал я.

– Ты... Ты мудак... – раздался сдавленный голос Лили снизу. Она повернулась, и я увидел её воспаленный, полный злобы взгляд. Она как будто бы хотела ещё что-то сказать, но её тело содрогнулось от спазма, после чего застыло.

Сабрина остановилась чуть впереди. Её зад был приподнят, а лицо наполовину лежало в кучке рвоты.

Я сделал пару шагов и оказался в центре звенящей от тишины комнаты. Тишину нарушал лишь далёкий джаз, который теперь выводил тихую неуютную мелодию.

По каким-то сверхъестественным законам полуобнаженные тела Сабрины и Лили начали гнить прямо на глазах, словно на ускоренной перемотке.

Пухлые бедра Сабрины желтели, покрывались изнутри прорастающими трупными пятнами, удивлëнные открытые глаза заволакивались мутной плёнкой и начинали проваливаться внутрь.

Я смотрел на это и осознавал, что страха во мне никакого нет.

И я вдруг понял, что мне надо делать.

Я вдруг понял, что сейчас - мой единственный шанс получить секс.

Ну и пусть, что с себе подобными.