Погасшие луны погибшего мира

— Это еще кто?

Вдоль межи через поле гуськом шагали четверо незнакомцев: трое фэйри (отличить фэйри от людей было легко даже на таком большом расстоянии по походке, плавности движений и изящному телосложению) и девица, высокая чуть ниже того из фэйри, что шел впереди всех. И здесь тоже было очевидно, что меч в ножнах на боку — вовсе не бутафория и не игрушка. Умеет с ним обращаться хозяйка. Наверняка сил хватит и с мужчинами в бою сойтись. А если не хватит сил, то ловкостью возьмет. Была она поджарой и широкоплечей, со светлыми волосами, едва прикрывавшими уши, в мужской одежде. Двигалась, как солдат на марше. Если бы не некоторые черты, ясно выдававшие в ее фигуре женскую, Виллем Веге барон Хорвель и вовсе не признал бы в ней девку.

— Не из Сонневейка, — присмотревшись, отвечал Фабиан, русоволосый и кареглазый юноша лет двадцати. — Никогда не видел их в Кэтрилане. Да и одежда на них на всех... неместная.

С этим было не поспорить. Неместная. Да еще и на всех четверых разная. Высокий черноволосый фэйри, шедший первым, мог бы показаться каким-то оборванцем, кому угодно, кроме тех, кто понимал что-то в походной жизни. А Виллем Веге кое-что в этом понимал. Например, сложенный вдвое плащ может служить навесом, когда нужно укрыться от дождя. Сапоги, хоть и выглядят стоптанными, добротные, и прослужат еще не один год. А их хозяин привык по-разному путешествовать. И верхом в том числе.

Впрочем, о том, что у путников были лошади, которых они по какой-то причине лишились, говорили седельные сумки, служившие вместо вещевых мешков у двоих, шедших между черноволосым фэйри и вооруженной девицей. Эти двое и одеты были хоть и на фэйрийский манер, но побогаче — в длинные кафтаны, расшитые золотыми нитями. Одежда была испачканной и запыленной, но определенно дорогой.

Четверо удалялись от холма, на вершины которого в роще затаились трое наблюдателей.

— Куда их несет нелегкая? — пробормотал барон и повернулся к третьему своему спутнику. — Что скажешь ты, Зэрин?

Фэйри поправил берет. Хоть он и прятал под ним заостренные уши, принадлежность его к магической расе можно было определить, не приглядываясь. Глядел он на удаляющихся путников с легким удивлением и некоторым неудовольствием, хоть и без неприязни. Вроде как во взгляде его читалось: этих только здесь не хватало.

— Я их не знаю, ваша светлость, — ответил он, — но могу предположить, кто они такие. Кроме женщины. Наняли, наверное, как проводника. А эти трое... Даже если я угадал, пользы нам от этого не будет никакой.

— Этот путь ведет в Сонневейк. А оттуда две дороги — в Кэтрилан и в Хорвель, — ответил Виллем. — А ну как они сейчас в самый Тсам-Храйдс прямо в Кэтрилан и отправятся.

— А вы, ваша светлость, вознамерились спасать всех мимо проходящих фэйри? — съязвил Зэрин.

— Я предупрежу их, — Фабиан дернулся было вперед, вознамерившись догнать четверых путников, уже отошедших на приличное расстояние.

— Нет! — барон Хорвель его удержал. — До заката они в Сонневейк не дойдут. Заночуют на краю поля. Оттуда, сам знаешь, в темноте дорогу не найдешь. Да и видел? У двоих ноги уже заплетаются. Они остановятся на ночлег. А тебе надо возвращаться, пока никто ничего не обнаружил и не заподозрил.

Фабиан упрямо взглянул на собеседника, но возразить не успел.

— Ты хороший парень. И сделал хорошее дело. Но выбирать сейчас сторону, заведомо противную твоему семейству, не дело.

— Моя сестра в Альвхайденгарде, — нахмурился юноша.

— Так разве ж не из-за этого весь сыр-бор?! — хохотнул Зэрин, посмотрев на Фабиана, как на неразумное дитя. — Не потому ли, что единственная дочь герцога и твоя сестра оказались в Альвхайденгарде, да еще и не по своей воле, Эрития заварил всю эту кашу, а Кэтрилан охотно ее поддержал?

— Заткнись, Зэрин! — приказал Виллем, заметив, как заливается краской лицо и гневно засверкали глаза Фабиана Кэтрилана. — Если ты останешься с нами, и твои братья тебя увидят, тебе придется решать: стал ли ты своим родным недругом. И если ты решишь остаться на их стороне, будет ли к тебе доверие? И не потребуют ли от тебя как-то доказать, что ты его достоин?

Фабиан разжал кулаки, краска с лица спала. Молодой Кэтрилан заметно смутился.

— И как ты потом объяснишь все Кайрону Кэтрилану, когда он вернется из столицы?

Молодой человек заметно сник, а потом сказал:

— Если завтра Гарольд не осмелится мериться с вами собственными силами, он отправит весть в Эритию. А оттуда придет герцогский отряд. Дерек... с людьми Эритии. Это опытные бойцы...

— Это уже моя забота, — отрезал барон Хорвель. — Отправляйся домой. И делай вид, будто ни о чем не знаешь. Жизнь еще не раз поставит тебя перед выбором. А до этого у тебя будет время подумать.

Когда все-таки Фабиан Кэтрилан, коротко попрощавшись, скрылся за деревьями, а через пару минут послышалось тихое ржание и удаляющийся топот копыт, барон Хорвель снова повернулся к оставшемуся своему спутнику:

— Так кто это такие? Ты уверен, что они не стоят нашего внимания?

— Чужаки это, — хмыкнул фэйри, — и для нас, и для вас. Стоят ли внимания? Это как посмотреть. Сдается мне, фэйри, что мы видели, обладают настоящей магической силой. Но станут ли ввязываться? То, что сейчас происходит — дела Хортланда. Они подданные Альвхайденгарда. Фэйри, сменивший сюзерена, не имеет права на помощь и защиту от прежнего сюзерена.

— Откуда они вообще здесь взялись? — проворчал себе под нос Виллем. — Откуда пришли? Почему их раньше никто не заметил?

Зэрин хмыкнул и пожал плечами. В голове фэйри были, конечно, мысли о том, как представитель Великого Двора Ночи мог пройти незамеченным куда угодно. Примерно так же, как все фэйри прошли в мир людей. Но сам он об этой магии имел очень примерное представление. Объяснить бы так, как объяснил в свое время барону Хорвелю разнообразные аспекты бытовых чар, не смог бы. А потому, зачем что-то говорить, если никакой пользы от этого не будет?

— Что делать будем, ваша светлость?

— Готовиться будем.

— К Тсам-Храйдс?

— И к нему тоже...

***

Сначала на несколько мгновений возникла полная, звенящая тишина. Мир перестал существовать. Ник, его подельники, крестьянский двор, орущий петух и квохчущие куры — все пропало разом. А была вокруг лишь серая мгла и тишина, в которой кажется громким даже стук собственного сердца.

В следующую секунду все вернулось. Запахи, звуки, ощущение, что она упала на что-то мягкое... Или на кого-то. Руки на ее талии, такие горячие, что тепло ощущается через одежду. Вокруг высокая зеленая трава.

Или нет, не трава. Неспелые колосья пшеницы колышутся на ветру. Небо хмурится. Вот-вот начнется гроза.

— Вы же видели, да?! — во все горло заорала Лайрин, — Видели?! Линта'эл! Ты видел?! Я сплела приказ, наложила его и контролировала все время. Он послушался. Не хотел, но послушался. Эта птица! Петух!

— Да-да-да, — скучным тоном произнес ее брат, — ты великая заклинательница кур!

Лайрин фыркнула.

— Да уж, заклинательница! Контроль держать научилась. В отличие от некоторых.

Тара начала подниматься, Линт разжал руки, и она поняла, что он обнимал ее все это время. А еще, что она упала прямо на него. Обернулась, чтобы понять, все ли с ним в порядке. Удар при падении ей показался довольно сильным. Уж не сломала ли она ему что-нибудь? Этот фэйри, конечно, был куда крепче, чем выглядел. Но все же.

Линта'эл на ее встревоженный взгляд ответил странной улыбкой. Он выглядел помятым, но вроде целым.

— Где мы? — спросила Тара, оглядываясь по сторонам. — Это Альвхайденгард?

Пожалуй, на страну фэйри окружающая их действительность походила меньше всего. Обычное поле и деревья вокруг. Так что ответ Линта ее не очень удивил:

— Нет... Плохие новости. На Тсам-Храйдс в Лексхэйвен мы не попадем. Хорошая — мы в Эритии. К западу от Грозового хребта. Так что выследить нас вот так просто уже не выйдет.

Из зарослей появились мордахи близнецов: растрепанная, но очень довольная собой Лайрин, а из-за ее плеча выглянул Дар.

— Ну и ладно! — совершенно беспечно выдала она. — Кажется, я слышала, что столица Эритии ничуть не хуже столицы всего Хортланда.

— Понять бы теперь, в какой мы части Эритии и куда идти, — покачала головой Тара, явно не слишком разделяя всеобщую радость и облегчение.

— Я бы не смог открыть переход в совершенно незнакомое место. Вернее... Не стал бы. Мы на юге герцогства. И боюсь, в их столицу за оставшиеся два дня мы не дойдем, — сообщил Линт, поднимаясь, — но здесь есть деревня, не очень далеко. На краю поля, вон там, — он указал направление, — есть старый амбар. Там можно переночевать. А утром уже решим.

Почему-то ей слышался в голосе фэйри какой-то деланный, искусственный энтузиазм. Она все больше ловила эти интонации в его речи с тех пор, как они покинули лунную поляну в лесу, ту самую, где упокоилось тело беловолосого фэйри, о котором она знала лишь, как его зовут.

Линт так ничего и не рассказал. Лишь мрачнел и отмалчивался, когда речь заходила о той ночи, и начинал оглядываться по сторонам, как будто ждал, что вот-вот откуда-нибудь снова выскочит тварь, похожая на порождение тьмы.

Близнецы же понемногу забыли тот страх, что испытали при встрече с настоящим шайсаром и воспринимали произошедшее как приключение, из которого посчастливилось выйти целыми и невредимыми. А значит, и беспокоиться уже не о чем.

Кажется, их также печалила судьба найденного в лесу фэйри, но они, как и Тара, ничего о нем толком не знали. А потому задумывались о нем все реже.

Они шли вдоль межи через поле, Линт показывал дорогу, Лайрин и Дар шли за ним следом, Тара же осталась замыкающей.

— Жаль, конечно, — рассуждал Дар, — в столицу не попали. Оставалось-то всего ничего.

— Ага, — отозвалась его сестра, — зато ты видел? У меня получилось. И сплести, и наложить как следует. И птица эта меня послушалась как надо…

— Почему с шайсаром не получилось? — задумчиво пробормотал Дарвайн, — вроде тоже все правильно было…

— Ну ты даешь, — Лайрин хихикнула, — шайсар тебе, что, зверь или птица?

— Рыба, — огрызнулся Дар. — А кто он, по-твоему? Фэйри, обожравшийся угля? Или человек?

— Ты видел, что от него осталось? Кучка какого-то песка и все. От живого такое не остается, — фэйри покачала головой, — он нежить какая-то.

— Смотрю, некоторые умнеют на глазах, — бросил через плечо Линта'эл.

Близнецы ненадолго замолчали, то ли размышляя, как бы ответить, то ли, действительно задумавшись о природе шайсаров.

Тара же думала о другом. Она все-таки оказалась в Эритии. Столько лет прошло, она обходила герцогство стороной, старалась не думать о том, что был долг, который она не исполнила, обещание, которое обязана была, но не выполнила. Забыть бы обо всем. Но как? На шее — цепочка с кольцом. В сердце — память о родных, близких и о городе, где прошло ее детство. А на душе — тяжелый камень, который, словно магнит, тянул ее в Эритию. Вот, видимо, и притянул.

Стемнело. Небо то и дело озаряли молнии, за которыми следовали раскаты грома. Первые тяжелые капли дождя уже успели упасть, предупреждая о грядущей непогоде, когда они увидели обветшалое, но еще годное для того, чтобы спрятаться от дождя, строение без окон, когда-то служившее амбаром.

Крыша оказалась еще вполне добротная, протекала лишь в одном месте. Так, все четверо вполне уместились в сухой части. Там даже было что-то вроде очага. А рядом — аккуратно сложенные, порубленные дрова. Видимо, крестьяне все еще пользовались этим убежищем для ночевок во время полевых работ.

Огонь развели и сели разбирать нехитрую снедь, которой удалось разжиться по дороге, как раз в тот момент, когда снаружи резко грянул ливень, застучав по крыше и забарабанив в покосившуюся, но пока еще державшуюся чудом дверь.

В деревеньке на тракте, из которой пришлось так внезапно бежать, они не успели даже простых лепешек прихватить. Зато на межи нашлось несколько кустов спелой ежевики и яблоня. Но яблоки оказались еще совсем мелкие и зеленые. Линт сказал, что сделать с ними сможет что-то только утром. Увы, магия перехода имела свою цену. Так что собранные неспелые плоды оставили до утра, на завтрак.

Ежевики явно не хватило, чтобы наесться, и близнецы некоторое время страдали по пшенной каше с курицей, которую им так и не довелось отведать. Но воспоминание о Беспалом привело их к выводу, что да Пропасть с ней, с этой кашей.

Лайрин, уже начавшая клевать носом, вдруг встрепенулась, словно вспомнила о чем-то, оживилась и заговорила:

— Мы же переходом сюда пришли?! Линт открыл переход! Значит, я была права, Дар,— толкнула она брата в плечо. — Я тебе должна щелбан!

— Ну уж нет! Мы не о переходе спорили. Переход еще ничего не доказывает! Вот когда доказательства будут неопровержимыми, тогда я признаю, что проиграл!

Из всего увиденного и услышанного Тара поняла, что магия перехода даже для фэйри не совсем обычна. И что-то было еще с ней связанное.

— Да у нас вышел как-то один спор, — начала объяснять Лайрин, поймав вопросительный взгляд Тары. — И, кажется, я победила. Только вот он, — она ткнула пальцем в брата, — не хочет этого признавать.

— Так, а какие доказательства, кроме магии перехода? Теоретически фэйри любого Великого Двора способен изучить магию любого другого Великого Двора. Эйверин'айт говорила как-то, что...

— Лайрин выиграла, ты проиграл, — очень быстро проговорил Линта'эл. От Тары не укрылось мимолетное движение его руки. Что-то он сплел, а близнецы замерли, уставились на него, как будто оценивая плетение, которое он пока держал на кончиках пальцев.

— Так значит?.. — начала Лайрин.

Линт поднял руку чуть выше. Она умолкла.

— А ты откуда знаешь, о чем был спор? — пробубнил Дар.

— Догадался, — сухо парировал Линт.

— Подставляй свой лоб! — потребовала Лайрин от брата.

Дар бросил на Линта еще один хмурый взгляд, повернулся к сестре и покорно наклонился, чтобы ей было удобнее.

— Неугомонные, — покачала головой Тара, поняв, что по какой-то причине Линт не хотел, чтобы она знала о предмете спора. И заставил близнецов молчать, чем-то им пригрозив.

— Недоросли-фэйри, — усмехнувшись, произнес Линт, опуская руку, — с ума сведут кого угодно.

С этими словами он набросил на плечи Тары свой плащ. Вечер был удивительно прохладным для середины лета, и это было очень кстати. К тому же свой плащ она отдала в лесу, чтобы завернуть в него тело Сэлэми. Но это никак не отменяло ее изумления. Все же этот жест оказался для нее полной неожиданностью.

— А ты сам как? Сегодня холодно.

— От огня довольно тепла, — фэйри дернул плечами.

Лайрин прищурилась:

— Дар… я предлагаю еще один спор, — она повернулась к брату и что-то быстро зашептала ему на ухо.

Он покивал, а потом сказал:

— Ну… давай. Только не на сам факт, — он задумался и сказал: — месяц.

Лайрин помотала головой:

— Неделя, не больше.

— О чем вы? — поинтересовалась Тара.

Линт же вновь бросил на близнецов тот самый свой взгляд, которым обычно их одаривал, но который вдруг как-то смягчился после всех злоключений в лесу, и сказал:

— О глупостях всяких. Да, Лайрин’айт, я такой же фэйри, как и вы, еще не оглох и не забыл люмьери окончательно.

Фэйри прикусила нижнюю губу и захихикала, вместо того, чтобы смутиться или разозлиться.

— Эрития… — произнесла Тара задумчиво, — в самом деле эта магия... переход может перенести так далеко?

— Переходом можно путешествовать куда угодно, — Линт устроился рядом. — Только желательно, хорошо знать место, куда открываешь портал. И чтобы там было просторно, не было поблизости стен или каких-то преград… Точно в конкретную точку портал можно открыть только по ориентиру. Иначе можно оказаться в неприятной ситуации.

— Ага! — воскликнул Дар. — То есть, в спальню рэйн Эйверин’айт ты бы нас не отправил! Ну! Признайся!

— Зал Совета в Сиян’эл’энди большой, там нет стен, потолок очень высоко. Не переживай. Кроме спальни рэйн Эйверин’айт я найду достаточно мест в пределах Кэл’эстрии, куда можно вас отправить.

— А это место, получается, ты хорошо знаешь? — прервала Тара начинающуюся перепалку.

— Когда я впервые отправился в земли людей, был хуже слепого котенка, — Линт поморщился, — да, совсем как эти двое. Но у меня возможностей себя защитить и тогда было побольше, — тут же добавил он, заметив две ехидные улыбки. — В общем, я понял, что иногда благоразумнее всего удрать, и стал запоминать безопасные места для перехода. Это одно из них. Вот мне и пришло в голову, что здесь до сих пор поля… Повезло.

— А что было бы, если бы здесь были какие-то строения или деревья? — снова спросила Тара.

Линта’эл поморщился, вздохнул и ответил:

— Если сильно не повезет, можно застрять в стене или дереве. И это не шутки. Это… довольно опасно на самом деле. И не смешно, — он бросил серьезный взгляд на близнецов, — частицы стены или дерева, очень мелкие, оказываются в твоем теле, между его частицами… Они мгновенно перемешиваются. И чтобы спасти человека или фэйри из такой ситуации, нужно действовать быстро. Счет идет на секунды.

— А что будет? — полюбопытствовала Лайрин.

— Кровоток прервется, органы перестанут работать, они же забиты камнем или деревом, и ты умрешь через несколько секунд, — сообщил он, — если застрянешь всем телом. Но в любом случае можно лишиться ноги или руки. Тоже неприятно. Однажды пришлось иметь дело с подобным. Поверь, это было очень страшно. И тому, кто застрял. И мне, потому что надо было очень быстро соображать, как действовать и чем помочь.

— Но способ хм… вытащить такого бедолагу есть? — Тара представила последствия подобного и как должна выглядеть такая смерть. Воображение нарисовало странную, но не очень приятную картину.

— Нам повезло. Я быстро нашел кое-кого более опытного в магии, — Линт усмехнулся.

— А кто это был? — спросил вдруг Дар. — Ну кто застрял и в чем? В стене? В дереве? А как потом, он остался жив?

— В каменной колонне. Жив остался. Кто это был — вам знать необязательно, — отрезал Линт.

На лицах обоих близнецов тут же отразилась усиленная работа мысли. Они о чем-то зашушукались, и спустя минуту Дар выдал:

— А если мы угадаем?

— Мне далеко не пять лет, Дарвайн’эл. Я в такие игры перестал играть еще до Исхода.

Тот разочарованно поджал губы. Близнецы еще немного пошептались, но с расспросами больше не приставали. Они даже решили: уже довольно поздно, пора спать, — и отправились искать, что могло бы заменить тюфяк. Одеяла, к сожалению, оказались растерзаны и испорчены во время столкновения с шайсарами в лесу, и пришлось обходиться малым.

Почему-то Тара не чувствовала себя сонной. Она помогла Лайрин и Дару, но потом вернулась к костру. Линта’эл вроде бы тоже не спешил укладываться спать, все рылся в своих вещах, что-то искал или, наоборот, оценивал содержимое своего вещевого мешка, бормотал под нос и, похоже, был немного обеспокоен, но скорее какими-то больше рутинными неприятностями, чем опасностью или бедой.

Эрития…

В голове одна другую сменяли разные мысли. Они, как языки костра, внезапно взвивающиеся в воздух, как стая птиц, всполошившихся при виде чего-то отдаленно напоминающего опасность.