Похоронное бюро "Хэйзел и Смит"

Этот день отличался от череды прочих туманных, подернутых маревом осенних дождей, лишь прибытием почтальона. С опаской постучав в дверь, — слухи о моем соседе-призраке все еще бродили по Лондону — он передал мне телеграмму и поспешил ретироваться.

Я немедленно ознакомился с содержанием сообщения и едва не пустился в пляс.

Аллилуйя! Господь услышал мои молитвы! И мой драгоценный друг Найджел Фарроу, юрист, вызывает меня к себе в контору!

Вы, наверное, удивитесь тому, как сильно я радуюсь новостям от юриста? Не то чтобы в Лондоне это принято. Но длительная возня вокруг наследства моего двоюродного дядюшки успела выпить из меня все соки. И вот, наконец-то, я был близок к тому, чтобы все разрешилось.

Едва только получив наследство и отдав положенную часть своей родной сестре Доре, я с щедрой помощью Найджела выкупил остальные квартиры в доме с черными ставнями на улице святого Джеймса и, спустя некоторое количество времени, необходимое, чтобы привести все в порядок, вернул дом к прежнему виду. Комнаты в самом деле были связаны единым стилем — теперь я смог в полной мере это оценить.

Итак, у меня был дом, были средства к существованию, и теперь будет дело, куда я смогу инвестировать остаток немаленькой суммы и зажить в своё удовольствие! С прежней работы я, само собой, уволился в первый же день после вступления в право наследства, но моя деятельная душа изнывала от бездействия. Вот только я понятия не имел, чем я желаю заниматься.

Мой призрачный сосед, прежний владелец дома, мистер Ч. М. Блэк, выглянул в коридор, когда я уже застёгивал пальто.

– Дориан, вы уходите?

– Ненадолго, другой мой. Найджел наконец-то подыскал для меня вариант. Вполне возможно, что вечером я вернусь уже серьёзным дельцом!

– Будьте осторожны и не соглашайтесь на что попало! – напутствовал меня призрак. – В конце концов, проконсультируйтесь сначала со мной!

Я закатил глаза. У меня давно закрадывалось подозрение, что вектор привязанности мистера Блэка сместился от дружбы к своеобразному отцовскому наставничеству. Определённая правда в его словах была: он успешный делец и владелец известного в своё время похоронного бюро, а я вчерашний клерк с образованием литератора! Но мне отчаянно хотелось сделать что-нибудь самому. Я жил без наставников долгие годы, а мистер Блэк и так уже оставил меня без компании шотландского виски и прочих вредных привычек. С этой печальной во всех отношениях истории началось наше знакомство. Словом теперь я — трезвенник, с некоторых пор богатый трезвенник, и мне скучно! А потому я и принял решение найти какое-нибудь перспективное дело.

Поэтому я ничего не сказал, только кивнул ему на прощание и вышел на улицу под моросящий дождь. Раскрыв зонт, я медленно пошёл вниз по улице. Мысль о том, чтобы взять кеб, даже не приходила мне в голову — я до сих пор не привык, что теперь это не пустое расточительство, и одна подобная поездка не оставит меня без гроша за душой.

К тому же, пешая прогулка помогает успокоить нервное возбуждение. К дому, где располагалась контора Найджела, я пришёл уже совершенно спокойный, собранный и готовый к великим свершениям.

***

В конторе были только Найджел и молоденький клерк. Я скользнул взглядом по его сгорбленной над бумагами спине, и сочувствие кольнуло в сердце — давно ли я сам был таким? Я не знал, как Найджел и его компаньон обращаются со своими клерками, только надеялся, что лучше, чем мой прошлый работодатель Томас Бэнкс обращался со мной.

– Дориан! — Найджел вышел мне навстречу, раскрывая объятия.

Он был большой, полнотелый, так что жилет на нем едва не трещал по швам, и говорил раскатистым басом. Он одинаково ярко выступал в судах и в пабах и гордо нёс на плечах репутацию балагура, пьяницы и лучшего адвоката Лондона. Бывало, я составлял ему компанию, но, с тех пор как бросил пить, стал почти потерян для него. Однако дружить мы, вопреки распространенному убеждению о том, что трезвеннику и пьянице не о чем разговаривать, не перестали. Он здорово пособил мне с наследством, и вот, в симфонии моей финансовой свободы готов прозвучать финальный аккорд.

— Дориан, Дориан! Вы даже не представляете, как вам повезло! — Найджел похлопал меня по спине. — Такой вариант, такой вариант. Лучшего и представить нельзя для такого человека, как вы!

— И что же я, по-вашему, за человек?

— Очаровательный, талантливый, харизматичный и совершенно бездарный в вопросах бизнеса, — Найджел, будучи юристом, начисто лишён даже базовой эмпатии и безжалостно резал правду.

Что верно, то верно. Мистер Блэк тоже считал меня совершенной бездарью и скептически относился к моему желанию вступить в совладение каким-либо делом.

— Допустим, — я досадливо повёл плечами, в конце концов, не обязательно настолько бессердечно тыкать человека лицом в его недостатки. — И вы считаете, что даже с моими талантами мне светит что-то успешное?

— Конечно, иначе не вызвал бы вас сюда сегодня! Дориан, я ваш друг, и желаю вам только добра. И меньше всего хочу, чтобы вы потеряли все деньги, которые столько щедро намерены вложить. Поэтому тут надо подходить с умом!

Мне только и оставалось, что кивать, во всем с ним соглашаясь. Найджел покровительственно похлопал меня по плечу.

— Погодите, еще пять минут — и он должен явиться. У него удивительное чувство времени, что ж, в его деле иначе нельзя…

— А что у него за дело? — наконец решился спросить я, понимая, что ответ, возможно, определит мою жизнь на ближайшие несколько лет.

— О, Дориан, я не сказал вам? — Найджел вскинул брови и широко улыбнулся. — Он владелец похоронного бюро!

Я открыл рот и захлопнул его обратно.

Что ж, мистер Ч.М. Блэк будет в восторге. Определенно, будет.

***

Мистер Валентайн Смит ворвался в контору, принеся с собой дождевую морось и аромат чуть подгнивших яблок и прелых листьев. Он пах осенью и выглядел как осень — высокий, скорее тощий, чем худой, в черном пальто прямого и строго кроя, и с черными прямыми волосами ниже плеч, выбивающимися из-под цилиндра. Левую половину его лица скрывала длинная рваная челка, на губах играла обворожительная улыбка, а пальцы в белых перчатках были такими тонкими и длинными, что хотелось поинтересоваться, не было ли у него в роду пауков.

Они с Найджелом были той еще парочкой — мистер Смит едва ли уступал ему в энергичности.

— Найджел, дружище! — мистер Смит с порога заключил моего друга в объятия и попытался закружить по комнате.

Однако внушительный вес Найджела не позволил сдвинуть его с места, так что мистер Смит просто сделал пару кругов вокруг него и вдруг остановился, пристально уставившись мне в глаза. Его серый проницательный взгляд выдавал человека цепкого и ловкого. Я растерянно моргнул ему в ответ.

— О, вы, должно быть, Дориан! — воскликнул он, кидаясь ко мне и пожимая мне руку. — Найджел рассказал мне о вашей ситуации! Боюсь, я немного корыстен в своем желании заполучить в свои компаньоны не только вас, но и вашего не совсем живого друга!

— Подождите, что?.. — я ошеломленно выдохнул. — Найджел! То, что у меня дома живет настоящее привидение, не дает вам права рассказывать о нем направо и налево!

— Прошу, не сердитесь на Найджела, — торопливо проговорил мистер Смит, снимая цилинр.

Веер дождевых капель разлетелся по полу, попав на согбенную спину клерка, который только недовольно зарылся поглубже в бумаги.

— В самом деле, Дориан. У Валентайна есть очень веская причина интересоваться чужими призраками! — поспешил на помощь Найджел.

— Вот как? — я скрестил руки на груди, всем своим видом показывая сомнение. — И что это за причина?

Вместо ответа мистер Смит одним длинными движением убрал челку с лица, и мне открылась жуткая картина. По левой стороне тянулся широкий ветвистый шрам странного вида, а зрачок и радужка глаза были совершенно белыми.

— Это… настоящий глаз? — неловко спросил я, ошарашенный увиденным.

— Да, — мистер Смит энергично кивнул, и волос снова осыпались на лицо. — Когда мне было десять лет, в наш дом влетела шаровая молния. Моя бабуля, упокой Господь ее мятежную душу, страшно боялась молний и всегда в грозу закрывала все окна и двери. Но, как это бывает, однажды она забыла закрыть окно и шаровая молния нашла наш дом. Побродила-побродила, да и уперлась мне в лицо. На память оставила шрам, новый цвет глаза и способность видеть и слышать призраков. Поэтому да, у меня есть уважительная причина желать познакомиться с мистером Ч. М. Блэком — как минимум, я смогу составить ему неплохую компанию.

Я нахмурился. Вообще-то я считал наилучшей компанией для мистера Блэка себя. К тому же я предполагал, что мистер Смит будет заинтересован во мне!

Заметив мой взгляд, мистер Смит опомнился:

— Дар, подобный вашему, нечасто встретишь. Вы от природы в тесном контакте с потусторонними силами. И мне просто необходим такой человек в компаньонах. Вы сможете помочь мне там, где нужна человечность.

— Нужна… человечность?

— Да, мой друг, мне ее, знаете ли, не хватает. Так уж вышло, что с мертвыми я лажу лучше, чем с живыми. А призраки, как назло, все до единого цепляются за жизнь.

— Могу их понять, — пробормотал я.

— Вот! Вы можете их понять! — обрадовался мистер Смит. — Я знал это! И потому вы — просто идеальный компаньон!

— А что случилось с вашим прежним компаньоном? — поинтересовался я. — Или вы работали в одиночестве?

— Нет, что вы, конечно нет! — мистер Смит отпустил мою руку и изящно опустился в тяжелое дубовое кресло. — Я пришел в дело подмастерьем и вырос до компаньона, но, к сожалению, старый мистер Пиккль — между прочим, прямой конкурент мистера Блэка! — скончался и не пожелал задержаться в бренном мире. Потому, оставшись в одиночестве, я осознал, что должен двигаться вперед. Раз мой компаньон не был привязан ко мне настолько, чтобы задержаться на работе после смерти, то и я не буду долго лить слезы. У меня есть множество мыслей по изменению предприятия, но один я, конечно, не потяну. И тут Найджел — вы подумайте! — с таким замечательным предложением!

— О, — только и смог вымолвить я.

— Так вы согласны? — спросил мистер Смит, и я в растерянности обернулся к Найджелу.

Тот что-то увлеченно изучал в документах.

— Соглашайтесь, Дориан, — не поднимая головы, ответил он. — Вам понравится.

— Понимаете, мистер Смит, — начал я, но он перебил меня:

— Валентайн. Оставьте условности!

— Хорошо, Валентайн, — я набрал воздуха в грудь. — Видите ли, мистер Ч.М. Блэк считает меня совершенно пропащим в каких бы то ни было делах, тем более делах похоронных. И он… прав. Я не делец, я всегда был простым клерком…

— А кем хотели быть? — перебил меня Валентайн.

Я смутился:

— Гувернером, наверное…

Он отмахнулся:

— Глупости! Никто не хочет быть гувернером, ими становятся от недостатка нулей на банковском счете. Так кем?

Я решился. Сгорая от стыда, и пряча глаза от Найджела и Валентайна, и чувствуя спиной любопытный взгляд клерка, я признался:

— Поэтом…

Я ожидал, что Валентайн рассмеется в своей странной манере, но он сказал неожиданно мягко:

— Понимаю. Это очень красивое стремление.

— К сожалению, только стремление, — я потер переносицу. — Поэт из меня так себе, на лодке утонуть смогу, а вот освободить Прометея — уже вряд ли…

Валентайн рассмеялся, оценив мою шутку.

— Бросьте, все при вас. Главное для поэта — душа и гибкий ум, все это есть. Что же до всего остального — предоставьте это мне.

— Я подготовил бумаги, — буднично сообщил Найджел. — Если вы готовы, можете сейчас их и подписать.

Валентайн одним длинным змеиным движением поднялся с кресла.

— Вы готовы, Дориан? — спросил он, глядя мне в глаза.

Его белый зрачок, казалось, пронзил мою душу.

— Да.

Его ладонь сомкнулась на моей, он притянул меня к себе и горячим шепотом выдохнул на ухо:

— Будьте уверены, мой дорогой, вам не придется об этом сожалеть.

***

Все формальности были улажены в тот же день.

Мы с мистером Смитом расстались уже добрыми друзьями на пороге конторы Найджела, и гробовщик растворился в тумане, оставив у меня в руках черную визитку, на которой серебром были отчеканены его инициалы и адрес конторы.

Теперь она будет назваться иначе.

“Похоронное бюро «Хэйзел и Смит»”.

Я попробовал произнести это вслух.

Звучало странно, но многообещающе.

Воодушевленный перспективами, я поймал кеб и направился домой.

***

В доме с черными ставнями на улице Святого Джеймса, который отныне принадлежал мне целиком и полностью, уже был растоплен камин и ждал ужин. Разбогатев, я позволил себе нанять экономку.

Было нелегко — не каждая экономка уживется с капризным привидением! Но миссис Раджани была женщиной крепкой закалки. Родом она была из Индии, в Великобританию попала с экспедицией, направленной исследовать оккультные тайны далекой страны, и удивительно легко прижилась в Лондоне. Многого я о ней не знал, но кое-что успел выяснить. Она была замужем за капитаном одного из чайных клипперов, матерью двух красавиц-дочерей и обладала удивительно спокойным характером. Казалось, ничего на свете не в силах вывести ее из равновесия. Ко мне она относилась как к сыну, которого у нее не было, а мистера Блэка воспринимала как хозяина дома, что невероятно льстило тщеславному призраку.

Ночью по нашей узкой улице гуляли ветра, вселяя в случайных прохожих и полуночных пьяниц суеверный ужас, а миссис Раджани только плотно зашторивала окна и разжигала поярче камин. К слову, она отнеслась с удивительным пониманием к тому, что я принял решение навсегда отказаться от алкоголя. Зато с завидной регулярностью принялась подавать к столу сложные индийские коктейли из сыромолочных продуктов и фруктов под названием «ласси». Я не возражал — напиток получался вкусным, а то, что мой скудный британский рацион время от времени дополнялся каким-то сложным индийским блюдом, делало жизнь веселее.

Тогда я еще не знал, сколько веселья принесет с собой в мою жизнь мистер Валентайн Смит.

Миссис Раджани накрыла мне, по обыкновению, в столовой, у камина. На стуле напротив материализовался мистер Ч. М. Блэк. Сквозь черную вуаль, скрывающую его лицо, я чувствовал устремленный на меня любопытный взгляд.

— Расскажите же, — наконец потребовал он, первым не выдержав игру в молчанку. — Как прошел ваш день?

— Замечательно! — сообщил я, широко улыбаясь. — Вам не понравится!

И, дирижируя вилкой с насаженным на нее куском говядины, я рассказал обо всем, что случилось сегодня. Мистер Ч. М. Блэк слушал, постукивая кончиками пальцев по столешнице — когда он желал, он мог издавать какие угодно звуки и даже передвигать мебель, как какой-нибудь полтергейст, — и кивал в некоторых местах. Стоило мне закончить, как он рассмеялся и сказал:

— Мой друг, вы ошиблись! Я в восторге. Особенно от той части, где ваш будущий пронырливый компаньон решил воспользоваться вами, чтобы добраться до меня.

— А вы его знаете? — моя уязвленная совесть все еще болела.

— Было дело, — кивнул мистер Блэк. — Он тогда был подмастерьем. Удивительно одаренный юноша, однако, как бы это помягче сказать… Весьма увлекающийся.

— Вы не одобряете его кандидатуру?

— Я? — мистер Блэк, казалось, серьезно задумался. — Ну во-первых, мой милый, я все-таки не ваш отец, чтобы что-то не одобрять или запрещать. Ваше дело думать своей головой, благо, она у вас на плечах есть. А во-вторых, нет, я считаю, что, раз уж вы так отчаянно желаете заняться каким-нибудь бизнесом, лучше Валентайна Смита вам никого не найти. Он человек смелый, решительный, и всегда был полон новаторских идей. Возможно, они его однажды погубят! Но сейчас времена меняются, траур не выходит из моды, а наоборот — укрепляется в ней. Чуть-чуть воображения, удачи и деловой хватки — и вы на коне. Останется только обуздать его.

— Но вы сами говорили, что деловой хватки я лишен.

— Вот и оставьте этот вопрос компаньону, — пожал плечами мистер Блэк. — Для чего еще они нужны? Делайте то, что получается у вас лучше всего на свете.

— И что же это? — растерялся я.

— О, мой дорогой друг, — мистер Ч. М. Блэк перегнулся ко мне через стол и на мгновение в столовой повеяло смертью. — Общайтесь. Так, как умеете только вы. И с теми, с кем умеете только вы.

Как я был наивен, когда решил, что в этот момент он вел речь о призраках!

***

На следующее утро я отправился по адресу, указанному на визитке.

Мистера Валентайна Смита я застал стоящим на табуретке посреди комнаты и держащего в руках веревку. Признаться, меньше всего за ожидал, что наше совместное предприятие начнется с повешения! Я оторопел, и мог только смотреть на него, и пытаться рассмотреть, не завязана ли веревка узлом двенадцати повешенных. Но за его спиной невозможно было разглядеть, что именно он делает.

Я кашлянул, осторожно привлекая внимание — в таких делах резкие движения и звуки могут быть опасны. Однако Валентайн даже не вздрогнул — обернулся на меня через плечо с широкой улыбкой и энергично поприветствовал:

— Рад вас видеть, дорогой мой! Простите, не могу пожать вам руку — я немного занят, как видите. Однако не откажусь от помощи!

Я подошёл.

Теперь я мог разглядеть конструкцию в его руках. На висельную петлю это не было похоже. На верёвке были какие-то узлы на разном расстоянии и яркие цветные нитки — судя по всему, маркирующие отличие между узлами.

— Что вы делаете?

— Надеюсь, вы не подумали, что я решил вздернуться на радостях? — Валентайн увидел ответ в моем лице и расхохотался: — О, нет, если кто на свете и максимально далёк от идеи наложить на себя руки, это я. Возмутительно люблю жизнь, понимаете? Маленькая слабость гробовщика. Когда все время работаешь плечом к плечу со Старухой с Косой, начинаешь поневоле ценить даже самые невзрачные моменты бытия. Тем более, я только что познакомился с вами, впереди такой интересный путь!

Он спрыгнул со стула и, наконец, пожал мне руку — все той же энергичной хваткой.

— Зачем тогда эта верёвка? — опасливо уточнил я.

— Всего лишь для замера расстояния! Я тут с самого утра все измеряю.

— Для чего?…

— Я хочу все тут переделать! — он раскинул руки и крутанулся на каблуках модных чёрных ботинок, таких сияющих, словно секунду назад вышли из-под рук чистильщика. — Оглядитесь! Что вы видите?

Я послушно осмотрелся.

Помещение было достаточно большое, но мрачное и нежилое. На грязных окнах были ставни — конечно, распахнутые в такое время суток. Посреди комнаты стоял письменный стол, тяжелый и монументальный, с пишущей машинкой и бронзовым пресс-папье.

Вдоль стены шли ровные ряды шкафов где наверняка хранились конторские книги.

— Вижу контору.

— Правильно! Обычную контору! — Валентайн вздёрнул указательный палец вверх. — Вот в такой обстановке мне приходилось трудиться, друг мой. Но мы с вами сделаем все иначе. Мы оседлаем бурю — и укротим ее!

Я непонимающе моргнул.

— Если честно, мне не слишком понятно, о какой буре идёт речь?

— Это образное выражение! — усмехнулся Валентайн. — Садитесь! Вот кресло. Я попробую объяснить вам, что хочу сделать. А потом мы пойдём обедать, потому что пока не могу предложить вам даже чаю. Точно! Чай. Обязательно должен быть чай и угощения для убитых горем клиентов. Вот что упускал старик!

Все ещё ничего не понимая в происходящем, я дошёл до обитого чёрным дермантином кресла и сел. Долгое общение с мистером Блэком научило меня своего рода смирению — некоторые события в жизни надо было просто пережить. Энтузиазм Валентайна Смита явно был одним из них.

— Старик Пиккль был, при всем уважении, ужасающе консервативен! Он привык работать, как работали поколения его предков до этого! Это, — Валентайн обвел рукой контору, — его наследственное дело. Слава Богу, старик не оставил детей, и я, как упомянутый в завещании владелец этого милого предприятия, а теперь — с появлением вас — совладелец, хочу превратить это печальное траурно-бюрократическое предприятие в самое современное похоронное бюро в Лондоне!

Я моргнул, недоумевая. Нет, я, конечно, был прекрасно осведомлен о том, как решительно одела в траур всю страну наша Королева после кончины его высочества принца Альберта. Теперь Королева одевается только в черное, и этим самым задала моду для всех! Особенно для Лондона. Я своими глазами наблюдал эти траурные приготовления на похоронах моего дяди — все до единой дамы, включая его вдову, были заинтересованы исключительно в том, чтобы подобрать наилучший фасон платья для глубокого траура! И, благодаря своему соседу, имел представление о том, чем зарабатывают гробовщики. Но слово «современное» менее всего подходило к тому ряду ассоциаций, возникавшему у меня в голове.

— Боюсь, я пока не очень понимаю, — осторожно ответил я.

Валентайн сел на стол, закинув ногу на ногу, и принялся разъяснять свой план.

— Вам наверняка известно, что траур нынче — своего рода искусство? Появляется столько предприятий, работающих только на него. Швейные цехи производят креп и бомбазин, ювелиры делают колье и кольца из черного гагата и черного стекла, цирюльники начали промышлять волосами для этих новомодных медальонов… А похоронные конторы все-так же предлагают услуги бюрократического толка, но совсем никак не занимаются стороной эстетической… Кроме, разумеется, оплаты специального человека, который нанесет трупу очаровательный весенний румянец.

Что меня отдельно поражало в Валентайне — так это то, с какой легкостью и весельем он говорил и смерти, трупах и прочих жутких вещах. Это подкупало. Такой гробовщик — энергичный и веселый — в самом деле будет выделяться на фоне морщинистых стариков с хищной усмешкой или суровых конторских клерков. Мистер Ч. М. Блэк принадлежал, кстати, ко второму типу. Его бывший компаньон — типичный представитель первого подвида Харонов нашего времени. Валентайн же не просто был настроен создавать что-то новое — он чем-то новым был.

— С коммерческой стороны похоронный бизнес набирает обороты, — кивнул я. — Иначе бы я не стал в него инвестировать. Но я все еще не до конца понимаю, к чему вы клоните?

— Я хочу объединить под крышей нашего с вами гостеприимного похоронного бюро всех этих замечательных, талантливых людей!

Я обвел взглядом помещение.

— Тут, конечно, есть пространство, но сомневаюсь, что сюда влезет швейный цех и цирюльня.

— Вы очаровательны, — расхохотался Валентайн. — Нет, настолько глобально я не думал. Собственное производство в нескольких областях сразу — слишком разорительно и ведет к большим риском. А вот завести своих — и только своих — подрядчиков, обеспечить их постоянной работой, а себя — уверенностью в будущем, привлечь за счет этого постоянных клиентов, и…

— Простите, — не выдержал я. — Мы похоронное бюро, а не пекарня. Как возможны постоянные клиенты?

— Бывают люди, у которых большие семьи, — с непроницаемым лицом ответил Валентайн и тут же снова рассмеялся. — Однако я к тому и веду — не только смерть, не только похороны, но все сопутствующие услуги. Представьте себе! Милая вдова, потеряла мужа, какое горе! Несколько лет траура — ей же, конечно, хочется выйти замуж снова? А значит, траура самого элегантного, с платьями по последней моде, шелковой отделкой, и украшениями. А украшений нужно много! И на эти несколько лет милая вдовушка привязана к нам, бесконечно добрым и понимающим ее горе людям, и закупается платьями, украшениями и модными принадлежностями только у нас. Затем — конечно, не в последнюю очередь благодаря нам! — она снова выходит замуж. И — о ужас! — ее муж снова умирает от несчастного случая через пару лет. И она уже знает, к кому идти. И вместе с ней приходят убитые горем подруги, готовые тратить огромное состояние покойного!

Валентайн говорил так убедительно, что я уже почти видел это юное хрупкое создание на нашем пороге, в черном платье из матового шелка, с черным гагатом на шее и слезами в огромных оленьих глазах. Я сам едва не пустил слезу от такой картины.

— Вот, — обрадовался Валентайн. — Вы поняли мою мысль!

— Значит, в нашем похоронном бюро будут все услуги для молодых вдов?

— И вдов. И вдовцов. И матерей. И примерных сыновей и дочерьми… Для всех, кому будет нужна наша помощь. Однако преимущественно женщины заинтересованы в том, чтобы траур был красивым и модным. Мужчинам в наше время достаточно одной траурной ленты. Мода безжалостна.

— Вам это не мешает, — отметил я, скользнув взглядом по его черной рубашке.

— Должен же кто-то подавать пример, — улыбнулся он. — Хотя я лукавлю. Просто черный мне к лицу. К счастью, абсолютному большинству лондонцев тоже — бледная кожа и измученный вид! Англичане просто созданы для того, чтобы жить в окружении вечного траура из-за отсутствия хорошей погоды!

Я не выдержал и рассмеялся.

Что-то определенно было в его идеях. Что-то перспективное,
необычное. Что-то, что могло если не изменить мою жизнь, то хотя бы наполнить ее смыслом.

Однако прежде, чем согласиться со всеми идеями Валентайна, я должен был посоветоваться с мистером Блэком. Как минимум потому, что, в отличие от этих двоих, ни черта не понимал в похоронных делах.

***

Я вошел в дом и стряхнул с зонта капли дождя. Серая морось опять накрыла Лондон, и дрожащий свет фонарей помогал не больше, чем какой-нибудь светлячок в саду. По улице Святого Джеймса мне пришлось передвигаться практически наощупь. Закрыв за собой дверь, я повесил зонт прямо на ручку, оставив воду стекать на ковер, скинул ботинки и пальто и босиком прошел прямо в гостиную.

В камине горел огонь, освещая темную полупрозрачную фигуру мистера Блэка. Я почуял запах прелых листьев — это миссис Раджани наверняка принесла букет, о котором благополучно забыла. Но мне нравился этот запах. Как и запах чуть подгнивших яблок или прелой земли.

Мой хороший приятель однажды сказал, что осень — мое время. Я словно соткан из ее паутины. Хороший бы из него получился поэт, если бы он на втором курсе не повесился.

Но во мне, и правда, есть что-то осеннее. Волосы цвета дубовой листвы в середине октября, глаза цвета желудей, вся эта романтика, которая очаровывала людей вокруг меня, не стоила выеденного яйца — очарование пропадало, как утренний туман, стоило им познакомиться со мной поближе.

Не то чтобы я был совершенно невыносимым человеком, грубияном, тираном или подлецом — нет, Господь свидетель, таких грехов за мной не водится. Но было во мне что-то, что не давало завести со мной крепкие отношения, любовные или дружеские. Так и вышло, что мистер Блэк, сам того не ведая, стал первым в моей жизни настоящим другом.

Я подошел к камину и сел рядом с ним.

Он приподнял вуаль с необезображенной стороны. Его полупрозрачная бровь вопросительно поднялась вверх. Я видел, ему было любопытно, как прошел мой первый день в качестве делового партнера. Потому не стал томить и приступил к делу:

— Друг мой, мне нужен ваш совет!

— Всегда пожалуйста, — усмехнулся мистер Блэк, все еще держась ко мне той половиной лица, на которой была видна его мимика. — В силу обстоятельств, единственное, на что я гожусь, это раздавать советы налево и направо!

— Постарайтесь приберечь их все для меня, — рассмеялся я.

Но стоило мне приступить к сути дела, как в гостиную вошла миссис Раджани, толкая перед собой сервировочный столик.

— Миссис Раджани! — я вскочил с кресла. — Я был уверен, что вы уже давно уехали домой!

— Уедешь тут с вами, — проворчала она, снимая крышку с блюда, полного ароматного индийского пресного хлеба и каких-то закусок к нему. — Скоро совсем к вам переселюсь, молодой хозяин. А что мне? Дочери пристроены, замужем, а муж… Кто его видел, того мужа?

Из ее ворчания я понял, что мистер Раджани в очередной раз отправился в плавание и одиночество явно тяготило ее.

— Так переезжайте, — предложил я, взяв одну лепешку и только тут осознав, насколько же был голоден. — Места здесь, сами видите, полно — выбирайте любую комнату себе по душе.

— Ну, еслине обременю вас, так смотрите — воспользуюсь предложением! — кокетливо подмигнула она, прижимая к губам пухлую смуглую руку.

— Я буду только счастлив, — искренне ответил я, приложив руку к груди. — Сами видите — мы с мистером Блэком способны сутками говорить о делах, но даже не вспомним о простых человеческих потребностях в виде хлеба и воды!

Миссис Раджани подняла чайник и наполнила мою чашку.

— Это лучше воды! Это лучший чай! Мой муж вам плохого не предложит, молодой господин…

(Конечно же, я закупался чаем исключительно через ее мужа — в качестве я мог ни на миг не сомневаться)

— Хотите послушать о моем сегодняшнем дне? — я чуть отодвинул стул, приглашая ее присесть, но она только кокетливо отмахнулась:

— Куда мне слушать ваши мужские разговоры? Уж лучше озабочусь завтраком, чтобы не пришлось рано вставать!

Проверив, что передо мной достаточно еды, она удалилась из гостиной, оставив столик, а я, с лепешкой в руке, снова пересел в кресло напротив мистера Блэка и продолжил свой рассказ.

Выслушав меня очень внимательно, мистер Блэк закинул ногу на ногу — призракам сложно избавиться от прижизненных привычек — и заметил:

— Этот ваш мистер Смит — занимательнейший человек!

Я ожидал, что последует какое-то продолжение. Но мистер Блэк повернулся к огню, словно бы закончил мысль.

— Как? Вы даже не посоветуете ничего?

— Мой дорогой Дориан, — с улыбкой ответил мистер Смит. — Это была ваша идея — начать вести бизнес. И компаньона себе выбрали вы. Хотите знать мое мнение? Он прав насчёт устаревших контор похоронных компаний. Но он ещё юн и слабо представляет себе, как нелегко будет все это тухлое общество расшевелить. Вы говорите, у него есть хватка. Но он же признаётся, что не умеет очаровывать людей… хотя одного он, несомненно, уже очаровал… Я не могу ничего посоветовать. Столкнетесь с проблемами — я протяну вам руку помощи. Но пока… я желаю вам удачи. И, конечно, буду ждать мистера Смита на обед.

Вот он какой, мистер Ч. М. Блэк! Никогда не упустит случая прочитать нотацию — ровно до того момента, пока сам к нему за ней не обратишься!

Покончив с ужином, я попрощался с ним и отправился наверх, в свою заранее согретую миссис Раджани спальню. Вынул грелку из-под одеяла, переоделся в пижаму и лег, изучая тени от фонарей, танцующие на потолке.

Тело ныло от усталости. Казалось, последнии дни, я только и делал, что куда-то ездил, с кем-то говорил. Это и есть жизнь дельца? Если так, то хватит ли мне сил носить этот костюм достойно?

Однако выбора у меня не было, все было решено, и мне оставалось плыть по течению, точно хрупкому кленовому листу, брошенному осенним ветром в стремнину реки по имени Валентайн Смит.

Когда сон, наконец, одолел меня, мне не снилось ничего — и я счел это благословением.

(Иллюстратор Norberto Rosewhite)