Похороны L: Мацуда

«Нельзя жить только мечтой о мщении. Это одна из самых бесплодных наших страстей, она иссушает душу».

Джон Ватсон.

«Тот, кто замышляет месть, растравляет свои раны,которые иначе уже давно бы исцелились и зажили».

Фрэнсис Бэкон.

«На старости лет обнаруживаешь, что месть — всё-таки самый надёжный вид правосудия».

Анри Бек.

Ни кто не скажет, сколько времени идёт обыкновенный дождь. Но каждый знает, что ждут его чуть ли не вечность. А когда он в кой то веки являет себя, ты хочешь получить от него всё. Душа кричит об очищении. Об очищении ото всей этой мирской копоти, скопившейся в тебе, как в твоём револьвере. И может быть, будь каждый дождь вечен в этом мире, тогда твоя рука не будет брать его за горло и подносить к его роже пистолет. Ты не будешь дрожащими руками жать на курок. Не будешь жалеть о каждом своём шаге. Кривить лицо от того, что ты до сих пор дышишь с ними одним воздухом…

Впрочем, я не с того начал.

Вроде бы начинать надо с какой-то проницательной речи. Сколько себя помню, с этого начинается любая история. Буду откровенным, лично я никогда не думал, что мне придётся кому-то читать вступление собственного сочинения. А в худшем случае, рассказывать хоть что-то о свей карьере полицейского. Оглядываясь назад, я не могу найти тот момент с которого стоит начать. Когда это началось и как я пришёл к этому. Поэтому от безысходности начинаю с конца.

Такими темпами рискую потерять зрителя. Или слушателя. Надо остановиться, пока снова не оказался облитым помоями. Наверное, рассказчик из меня будет никудышный. Нет, сто процентов будет. Но мне не привыкать, знаете ли. Я ничего не жду от вас. Ни оваций, ни цветов, ни поцелуев, ни комментариев.

Это не история, не рассказ, не байка. Мы можем назвать любой рассказ байкой, даже когда удостоверимся в его правдивости. Но я точно знаю, что у меня нет ни надёжного рассказчика, ни жанра, ни конца.

Это даже не раскаяние. Мне попросту не в чем раскаиваться. Я поступал, как хотел. Как считал нужным. Правда ведь?

Когда я был ребёнком, я прогуливал уроки ради того, чтобы заглянуть в ларёк за новым томиком манги, книгой или фильмом про полицейских. Истории про героев, наделённых безграничной отвагой и самоотверженностью, готовых в любой момент прийти на помощь. А возвращаться в школу после прогула не хотелось никогда. На время моего отсутствия в классе наступала временная эйфория: никто больше не увидит цирковое представление в исполнении великого и придурковатого Мацуды Тоды, который решил рассмешить рухнувший после контрольной класс шуткой про медведя, а потом вставал в позу и говорил, что всего лишь хочет развеселить народ. Выходит, я сам предвидел свою судьбу. Я человек, связавший свою жизнь с правосудием и борьбой против зла. А главное — я тот, кто несёт пользу. Обществу, миру… Всем… Абсолютно всем… По крайней мере, я хотел именно так вдалбливать в эту потаскуху…

Ладно, не будем… Так я могу далеко зайти… Хоть прошлое это и очень важно, не считаю нужным…

Лучше отвлечься на это прекрасный вид. Как он миротворен на фоне нашей процессии. Красное вечернее небо окутало кладбище. На могильные плиты и кресты падают лучи алого солнца. Они легонько слепят мой левый глаз, пока я смотрю в совсем другую сторону. Стоя с букетом цветов в руках, я смотрю в сторону города и вижу, как надвигается буря. Тёмные, густые серые тучи, буквально как в тот день. Плывут они быстро, без оглядки за спину, словно опаздывают на последний вагон. Скоро над нами будет висеть пелена, смывающая всё самое мерзкое с моего сердца. Может, другие к этому по другом отнеслись. Но на моё удивление никто не взял зонтики.

Мы все стоим перед могилой виновника торжества в лёгких пиджаках. Все, кто был причастен к расследованию. Дело Киры, безжалостного убийцы и главной мрази сегодняшних дней, встало в тупик после того, что случилось с нашим главной.

Мы называли его Рьюзаки, так он просил. Но все знали его, как L. Клише всем клише: великий ум, коему нет равных нигде, чьё лицо не знает никто, кроме нас. И я не для красивого словца сказал «великий». Знак вопроса в кресле, уплетающий пирожные словно семечки, решал головоломку за головоломкой без сна и душа. Хотя я и видел раз, как он спит в своей прежней позе. В любом случае, это был невероятный человек. Что называется, не от мира сего. Интеллект и феноменальные способности — вот каков был его гарант уважения. Спросите у любого из нашей команды, каков был L. Он либо промолчит, потому что под подпиской, либо скажет, что ничего подобного больше никогда не будет в его жизни.

Но судьба поступила с гением на столько жестоко, на сколько возможно поступить с гением. Помню всё, как минуту назад. В зале включается сигнализация. Мы ничего не понимаем и оглядываемся туда-сюда. Рьюзаки что-то говорит про бога смерти… И внезапно замолкает… Роняет ложку и падает замертво. Его ловит Ягами Лайт — сын нашего шефа Соитиро и лучший друг детектива гения. Мы в недоумении окружаем их. Я подбегаю к нему и, крича, спрашиваю о состоянии нашего главы. L смотрит в лицо Лайту и медленно смыкает глаза. В панике младший Ягами трясёт мёртвого детектива. Шеф пытается успокоить его, Аидзава падает на пол, я хватаюсь за голову и закрываю глаза. Все ожидают свой конец, но ничего больше не происходит. Только сирена на главном мониторе. Лайт зовёт бога смерти Рэм и бежит на крышу. Все, кроме оставшегося с трупом Моги, бегут за ним. На месте того бога смерти мы нашли кучу песка. А затем нашего главу отвезли в больницу, где врачи диагностировали сердечный приступ.

И вот прошло два дня. Подготовка к похоронам тщательно скрывалась. Кроме нас никого не было. Не пришли даже те два напарника, которые оказали нам большую услугу. Не только когда, помогали поймать Хигути, но и когда спасали меня. Спасали меня после моей выходки.

Мне кажется, существует закономерность. В коллективе всегда будет старательный и трудолюбивый человек, у которого всю будет валится из рук и он будет посмешищем для других. Ещё немного и я начну воспринимать это как истину. Ещё одна попытка помочь расследованию — и я снова останусь в дураках. Иногда, запираясь в номере здания, которое арендовал L для расследования, стоя у окна и любуясь ночным видом, я задаюсь вопросом. Что меня дёрнуло здесь остаться? Зачем я продолжаю этот фарс?

Да, это не иначе как фарс. Просто тупой и мерзопакостный, хуже любой пантомимы, фарс, который продолжается, наверное, с самого начала расследования. А может быть и раньше.

Но виноват ли я? Конечно, это был мой выбор. Я решил остаться, потому что боялся упустить свой шанс быть полезным обществу и коллегам. Шанс стать тем, кто борется со злом и спасает судьбы. Никто не обещал мне светлый и беззаботный путь. Меня никто не во что не ставил. Я могу быть полезным, не только менеджером Мисы Амане… поэтому принеси мне ещё кофейку, Мацуда. Не нужно меня винить за то, что я прокрался в офис Ётсуба Групп, чтобы нарыть этому господину кофеману сказаний о злоключениях, творящихся за столом бизнесменов — палачей. И в том что я спалился в самый важный момент — не моя вина включительно. Кто ж знал, что у кого-то на клапан надавит и меня туда выбросит? Моя идея была позвать Амане моделью, и я это делал не от испуга. Это было нам всем выгодно. Но я же просто со страха ляпнул, поэтому спасибо мне никто не скажет. О чём ты думал, ты поступил эгоистично, ты мог умереть… Лучше бы уж помер, лучше бы уж промазал мимо матраса, когда меня спасали. Эгоист? Я шёл помочь вам, идиоты! Ради нас всех. Зачем вы тогда просили меня побыть выжившим менеджером, когда мы хотели поймать Хигути? Выгодное положение? Может быть. Но я же вышел сам, лично, рисковал ради вас? И где моя благодарность?

«Вот что значит работать изобретательно, Мацуда...»

Миса стала моделью Ётсубы не только благодаря тебе, Рьюзаки! Когда она пришла живой после свидания с Хигути, с записью диалога на телефоне, я был невероятно счастлив, что у неё всё получилось. Я волновался за неё так, как, может показаться, не волновался за неё Лайт. Если у тебя есть хоть что-то человеческое, ты будешь всеми цепями души скован с тем, за кого взял ответственность. Будь моя воля, я был бы с ней рядом везде, пусть меня и признали мёртвым официально. Слава всему, что может быть, она выжила и принесла запись. И я невероятно рад за неё. Но зачем ты так, Рьюзаки?

Я в очередной раз понижен в звании, после повышения… до уровня менеджера модели. Да, Мису подозревали в том, что она второй Кира, но это здесь не причём. Моя вторая мотивация остаться была создана гением-горбуном только чтобы я не путался под ногами. Ироничная хрень, да? Те, у кого профессия связанна с помощью другим, будучи взрослыми, полуседыми стариками, понизили своего трудолюбивого товарища до официанта, которому даже не платят.

Наверное, можно было меня и не приглашать, раз уж на то пошло? Я же у вас беспечный идиот и дурачок Мацуда, вечно как ребёнок. Если уж я как ребёнок, то ребёнок — это человек, а взрослый — это просто сгусток навоза и дерьма. У меня есть чувства, если вы не заметили.

Я хочу быть полезным! Я хочу поймать Киру! Я не буду другим человеком! Никогда! Я хочу помочь вам, уроды, но меняться я не собираюсь! Я — это я! Я способен на всё! Но вам не понять…

-Мацуда! -шеф Соитиро одёрнул меня и я вышел из мыслей. -Твой черёд.

Все уже сказали прощальные слова и ждут меня. Я подхожу к могильной плите и кладу цветы.

-Прощай, Рьюзаки. -Всё, что могу сказать. Больше нечего. Отхожу от могилы и встаю рядом с Айдзавой.

Наступает минута молчания. Наверняка, у всех есть желание плакать. Просто зареветь. Я не собирался сдерживаться:

-Рьюзаки… -Слёзы пошли сами. Сколько всего накопилось внутри…

-Дурак, -толкает меня Айдзава. -Не время сейчас плакать, -а сам снимает с глаз слёзы… Тварь...

Ещё немного и я выйду из себя окончательно. Никогда не испытал жажды убить кого-то за слова. Только обиду. Айдзава никогда не смог бы понять, как в любой ситуации полезен плач.

Но признаюсь честно, я и сам не понимаю, почему плачу. Может мне страшно, а может просто больно. Да, больно. Я могу сколько угодно проклинать Рьюзаки за его отношение ко мне, хоть я и умею прощать, но сколько бы я не орал о себе и не проклинал его, мне больно. Мне просто по человечески жалко Рьюзаки. Печальный конец для того, с кем мы вместе боролись за справедливость. Мне просто больно от того, что его больше нет. Хотелось бы верить, что и всем остальным тоже больно. Но кажется, что никто этого не скажет прямо, пока не напьётся.

-Рьюзаки не хотел, чтобы кто-то, кроме нас, был на его похоронах. -Шеф высказался последним. -Поэтому о его смерти будем знать только мы, а всем остальным мы скажем, что он жив и будем продолжать расследование. Однажды мы отомстим за тебя Рьюзаки. Даю слово. Может когда-нибудь мы встретимся там… Далеко-далеко… Где нет решёток и замков, где всегда светит ясное солнце, где каждый может позволить себе то, что хочет, где люди не живут в страхе из-за того, что в любой момент их могут убить лишь за маленькую жизненную ошибку, где все знают слова «честь», «справедливость», «истина», «свобода» …А пока спи спокойно. Мы всегда будем тебя помнить. –В его голосе отчётливо были слышны ноты печали и страдания. Я понимал его. Я понимал, что это искренне.

Шеф был со мной искренен и добр всегда, чтобы я не делал. А я уважал его лично, как человека. Взаимное уважение наставника и стажёра. Но в последнее время наши тёплые отношения сошли на простые рабочие, хотя ранее я часто был вхож в дом семьи Ягами. Однако, я прекрасно понимаю, что он чувствует. Такая же боль и утрата.

-Ты прав, папа. -А это Лайт. Сын Соитиро. -Я отомщу за смерть Рьюзаки. Поимка Киры будем прощальным подарком для Рьюзаки, Ватари… Для всех! Я лично казню Киру.

Он выглядел слишком подавленным для того, кто может держаться и говорить просто, спокойно и мудро. Пусть он и необыкновенный, ему было тяжелее всех нас.

Сын шефа, самый лучший школьник и гений с пелёнок, гроза решебников и местный айдол, нашёл человека единого склада ума. Они точно были созданы друг для друга. Я наблюдал за Лайтом ещё с тех пор как познакомился с шефом. Тогда я с шефом шёл по улице и мы встретили Лайта, идущего домой со школы. Он уже был подростком, самый переходный разгар. Так я с ним и познакомился. Конечно же, дети — самые умные существа на свете, но Лайт — это выше всякого понимания. Мастер на все руки, образец для подражания, не курит, не пьёт, джентльмен, который даже мельком не ругнулся. Наверное, это единственный человек которому я могу простить все подколы в мой адрес. Это человек, которому веришь с первого взгляда. Искренний и честный юноша, с которым можно говорить о чём угодно. Для таких людей, как Рьюзаки, такой друг — это сокровищница. Особенно если это самый в их жизни первый друг. А у них это была именно та ситуация.

Дуэт из двух гениев заслужил бы мирового признания, если бы не Кира. Если бы Лайта не подозревали в том, что он Кира… У них было так мало времени, чтобы укрепить дружбу. И от того кошки на душе скребут сильнее, до крови…

Мне хотелось подойти к Лайту и просто обнять его. Ему столько пришлось перенести все лишь за несколько месяцев. Впереди у него была студенческая и беззаботная жизнь. Новые достижения и новая жизнь. А теперь он здесь, стоит у могильной плиты своего друга и наверняка хочет сказать гораздо больше. Как он умеет. Гораздо лучше, чем когда я начинаю нести всякий бред…

Но тучи всё приближались. Секунда, и грянет протяжный гром. Будет холодно и темно.

Мы заканчиваем похороны и уходим. Только один Лайт остался у могилы. Я уходил вместе с другими, но остановился и посмотрел на тучи. Они догоняли нас, медленно, но верно двигались к нам. Половину кладбища уже накрыла тень. Солнце уже начало потихоньку уходить за тёмный океан.

-Лайт! - Я окрикнул Лайта. Он не обратил внимания и продолжил стоять над могилой Рьюзаки неподвижно, повесив голову. Как я его понимал…

-Мацуда! –Это уже был шеф. Я оглянулся. Все стоят и ждут меня. Все торопятся, лишь бы под дождь не попасть. Я ещё раз посмотрел на Лайта. Он и не думал двигаться. Лучше всего было бы оставить его наедине с собой.

-Да, уже иду! - и мы продолжаем ход.

Что теперь делать? Сам чёрт не разберёт. Если бы я был пьющим, я был осушил три подноса с кружками пива, а может и по крупнее. Но я никогда не был любителем выпить. Да и так много пить на похоронах… Это не пьянка — гулянка. Обычно, я привык запивать горе горячим шоколадом, а иногда и заедать сладким. В школе я часто готовил пончики, как в тех фильмах и аниме, и угощал одноклассников. Все как один говорили, что им нравится, но я прекрасно знал, что они эти пончики выкидывают, хотя они и на самом деле вкусные. А теперь меня сладкое явно не спасёт. Рьюзаки обожал сладкое. Лучшее лекарство для интеллекта — сахар. Такой был он человек. И наверное это помогает. Но не сегодня. Сегодня мне не поможет даже крепкий сон. В последнее время я не вижу вообще снов. Потому что ложусь поздно, скорее всего. Хорошо было бы закурить. Но я вообще не курю, хотя всегда хотел начать. Наверное, настало время. Настало время задуматься, что мне здесь вообще делать. Я должен идти дальше, но куда. Толку от одной лишь скорби мало, если я не смогу расстаться с этим кошмаром. Я должен закончить дело Киры. Я чувствую ответственность за это. Я не могу это так просто оставить. Все эти бесконечные смерти должны прекратится. Любой ценой это нужно прекратить. И на этот раз Кира не оставляет нам другого выбора, как отправить его на петлю. Хотя, я бы предпочёл обычный пожизненный срок. Я ещё не на столько сошёл с ума. Кира меня не сломает. Но что делать с этими идиотами… Как я могу помочь им… Могу ли я вообще что-то сделать?

«И всё-таки стоит побеседовать с Лайтом. Ему нужна поддержка. Я чувствую это!»

Я думал, что стоит хотя бы поддержать кого-то. Я повернулся в сторону Лайта и зашагал к нему. Иду на встречу надвигающейся буре.

«Жалко, что Лайт не любит дождь. Так бы и постояли, поговорили», -думал я в тот момент.

И внезапно Лайт начал дрожать. Из далека было видно, как его трясёт. Было похоже на то, что он плачет, и в таком случае моё вмешательство будет не уместным. Но меня тянуло к нему, хотелось что-то сказать. Поддержать его чем только смогу. И я продолжал идти вперёд. Лайт все сильнее начинал трястись. И внезапно он вскинул голову. Можете представить себе ситуацию, когда человек превращается в дьявола прямо на ваших глазах. Я был в нескольких метрах от него, но я видел этот оскал, видел эти горящие синим пламенем глаза и слышал этот хохот. На всю округу звучала эта ария безумца. Меня сковал ужас, к горлу подступил ком, в глазах начался ураган. Не знаю, как я в себе нашёл силы, но я успел спрятаться за плитой и начал наблюдать. Он продолжал смеяться… Нет, визжать и беспощадно рвать горло. Сердце колотилось, как бешеное, пока я пытался понять, что происходит. Это истерика или он сходит с ума? Что происходит?

-ВСЕ, КТО СТОЯЛИ У МЕНЯ НА ПУТИ, УНИЧТОЖЕНЫ. ОСТАЛЬНЫЕ ВЕРЯТ В МЕНЯ. УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИЕЙ ВСЕГО ЛИШЬ ДЕЛО ВРЕМЕНИ!

В голове всё тряслось от шока. Воспринимать это, как реальность, я просто не мог. Это был Лайт. Я видел его и слышал эти крики. Как это возможно? Что с ним происходит? Вблизи его лицо устрашало ещё больше, даже смеха. Это была огромная, скалистая, жуткая улыбка до ушей, взывающая панику у каждого, кто её увидит. Глаза рвались из глазниц наружу, горели, как огонь от взрыва бензоколонки.

Но это было только начало. Он упал на могилу Рьюзаки и закричал:

-ЧТО ТЫ ТЕПЕРЬ СКАЖЕШЬ, L!? Я ПОБЕДИЛ!! Я ПОБЕДИЛ!!!

В глазах плёнкой пробежали кадры всего, что случилось до смерти Рьюзаки. Всё вплоть до той самой истерики Ягами. Руки сжимали могильную плиту, как будто пытались её сломать. Внутри всё мешалось. Гнев, злоба, ненависть, шок, агония. Зубы скалились до крови из дёсен, и может быть я бы вырвался из-за плиты и разорвал бы эту падаль на холодец. Вырвал бы этот поганый язык.

-Ты не сказал ничего, что следовало бы ожидать, Рюк, правда? –Неожиданно Ягами прекратил ржать и обратился к какому-то Рюку. Никого рядом с ним не было. Он говорил с воздухом. Или с самим собой. А может и с богом смерти. – С этого момента я собираюсь показать тебе создание нового мира.

Над головой психопата прогремел гром, а на землю одна за другой начали падать капли. Он начал удалятся. Я сиганул подальше от плиты. Спрятался за деревом. Он проходил мимо и не замечал никого во круге. Шёл гордой походкой, выпуклой грудью и задранным носом. Ещё минута и он исчез. Я медленно вышел из-за деревьев под ливень. Сегодня он меня не спасёт. Сегодня мне больше некуда идти. Теперь правда вскрылась.

Эта сволочь… Ягами Лайт… Кира...

"Лайт... Зачем... Как же ты мог?"

Я падаю на колени и смотрю в сторону, куда ушёл этот подонок.

"Как же ты мог так с нами? Со мной? С Рьюзаки?!... Я доверял тебе свои мысли, доверял тебе свою помощь... Ты был для меня образцом... Ты был для меня... Ты... Как же..."

Меня заливает ливень. Я плачу. Плачу молча и тихо. Мои слёзы сливаются с дождём. Небо плачет вместе со мной. Плачет по Рьюзаки, по мне, по всем. В глазах мелькают картины безумия. Безумец каркает над могилой своего друга, которым вертел как хотел. Вертел всеми нами, дурил мозги каждому из нас. Долго и безостановочно.

Если бы я не пошёл к нему, чтобы случилось... Не могу представить... "Убью... Я... Убью тебя...", -отзывалось эхом в моей голове. -"Я убью тебя, тварь..."