Поиски Модеста

Модест Ермолов

Ночью я сидел на скамейке в пешеходной аллее, идущей по середине Кунгурского проспекта. На главной улице Перми, как и в любом российском городе носившей название Императорской улицы, находились государственные учреждения. Кунгурские же проспект был центром веселья и тусовок. Кафе, рестораны, бары, магазины, видеосалоны, кинотеатры, развлекательные центры и ночные клубы встречали посетителей радостными вывесками и громкими аниматорами. И днём, и вечером, и ночью. Гоп-стоп, как от общественников, так и от любого желающего, от приблатнённого люда до мамкиных бандитов, встречал горожан в подворотне. В основном, по ночам.

За насильственные преступления на самом проспекте следовало жёсткое наказание, как от милиции, так и от Общества. Милиция не могла контролировать весь город, так хотя бы часть его сделала зоной «нулевой насильственной преступности». А Общество думало о барышах. Позволь оно грабить где попало, так горожане дома запрутся. Заведения, часть из которых принадлежало Обществу, потеряют клиентов. Да и Император не станет ждать, если Пермь превратится в один большой «гоп-стоп». Поэтому в городе существовали несколько «улиц безопасности». Главными из которых были Императорская улица и Кунгурский проспект. Ну а в подворотнях по ночам творилось то, что творилось. Тут только на свой страх и риск, под свои магические умения и артефакты.

Понятно, что разбоя я не боялся. Сидел на главной улице по другой причине. За два квартала от меня находилось детское кафе, естественно закрытое на ночь. Благодаря суперзрению и горящему внутри помещения свету, я мог следить на расстоянии, не привлекая внимания.

«Халатность санитаров стоила жизни герою Империи. Подробности ночного происшествия в пермской психиатрической больнице», – прочитал я на главной странице очередной местной газеты.

Изучив статью, убедился, что и здесь в редакцию поступил звонок из Имперской канцелярии. Это было двадцать седьмое издание, прочитанное мной за прошедшие сутки. С учётом утренних и вечерних тиражей, с учётом передач на радио и новостных выпусков по телевизору, складывалась единая картина. Учитывая, что все СМИ работали на разные политические группы и не теряли возможности при случае надавить на конкурентов, раздувая любую оплошность до всё-пропального пожара, вывод для нас обнадёживающий. Властные кланы временно договорились.

Вместо ночного штурма изолятора для политзаключённых произошёл «инцидент» в психиатрической больнице. В результате него вырвались в город четверо душевнобольных – четверо? нолик забыли? – успев убить двух санитаров, допустивших халатность. Остальным сбежать не удалось. Заметив побег, начальник изолятора, герой Империи дворянин Глеб Артёмович Иванов-Зарайский бросился усмирять психов. И в неравной схватке погиб.

Ага, значит, вместе с санитарами безопасники устранили и начальника. Перед мученической смертью Иванов-Зарайский смог восстановить магический купол, чем предотвратил побег остальных душевнобольных в город. Император уже наградил погибшего вторым крестом героя Империи. Посмертно.

Всё. Ни слова о пропаже какого-нибудь из заключённых. Ни слова о погибших охранниках. Ни слова о подорванных Обществом машинах с подставными нацистами. Даже самая жёлтая пресса ограничивалась скудными заметками.

– Пока присматриваются и торгуются. Через неделю подсчитают баланс и дадут команду своим СМИ действовать. Там и узнаем, кто побеждает.

Я повернулся к мужчине, сидевшему рядом со мной. Но вместо того, чтобы ответить, схватил его и активировал прыжок.

Новенькая

– Бипер пусть лезет.

– Она же не справится.

– Ничего. Заставим.

Старшая девочка усмехнулась и показала новенькой кулак.

– Видела? Тут тебе не ясельки. Теперь ты школьница. А раз попала в наше крыло, будешь слушать меня. А ну живо полезла!

Девочка семи лет с ужасом посмотрела наверх. Само по себе дерево не вызывало сильной тревоги. Много мелких веток выдержат вес ребёнка и предоставят возможность забраться до нужной высоты. Но план состоял в том, чтобы на уровне третьего этажа перепрыгнуть с дерева на крышу хозяйственного блока.

Бипер, как прозвали девочку, перевели в новый блок сразу по достижению семилетнего возраста. Она понимала, что «детство прошло». Безобидные игры дошколят и добрые нянечки остались в детсадовской группе. Все знали, что среди школьников новенький сразу попадает под пресс старших. Это касалось и мальчиков, и девочек. Но если за буйными мальчишками учителя следили с особым вниманием, то с девочками работали по остаточному принципу. Там более с блоком начальных классов.

Бипер надеялась попасть в южное крыло, но судьба распорядилась по-другому и девочку заселили в северное. Там, где верховодила четвероклашка Лена Хвицкая. Точнее боярыня Елена Александровна Хвицкая. Злобная, высокая, для своего возраста чересчур развитая девочка. Сначала, как и положено, её отправили на этаж к сверстницам. Но Хвицкой не понравилось, что её не слушаются. Ещё бы, в блоке вместе с четвёртым классом жили ребята на год-два старше. Ими не покомандуешь. Хвицкая пожаловалась, кое-кто надавил и боярыню переселили к младшим школьницам. Всё равно временно. Здесь-то Хвицкая и разошлась.

Новенькая девочка не любила своё прозвище. Ну что за Бипер? Как у мальчишки! Однако прилипло напрочь. Тем более никого на этаже не называли по имени. Точнее, никого, кроме Елены Александровны. Да, да. Именно так капризная дворянка велела обращаться к себе. Другим же приказала использовать исключительно клички. Девочки в присутствии старших, конечно, обретали имена. Но между собой только прозвища.

– Елена Александровна, я же не допрыгну, – попыталась возразить новенькая.

– Выбирай сама. Или прыгать, или…

Хвицкая лихо свистнула и одна из девочек тут же подала солонку. Юная садистка любила резать «подчинённых». Легонько, чтобы было похоже на обычную царапину. А потом сыпать в рану соль. Добавляя к этому пару увесистых тумаков, боярыня всегда добивалась своего. За садистскую привычку Хвицкая получила кличку «Солонка». Естественно, никто так боярыню в глаза не называл. Иначе царапиной не отделаешься. Солью накормит по самое горло. Ещё и глазам достанется.

Поняв, что выхода нет, Бипер полезла на дерево. До нужной ветки добралась без осложнений. Оставался прыжок.

– Карниз прямо под тобой, – раздавалось снизу. – Даже отталкиваться не нужно. Просто упади.

В хозяйственной постройке хранились ингредиенты для приготовления зелий и артефактов. Галька с пляжа северных морей. Остатки дорожного битума. Использованные парфюмерные флаконы. Содержимое не важно, лишь бы жидкость была зелёного цвета или стекло с зелёным оттенком. Винные пробки, песок, коряги, фанерные листы определённой формы, плесень нужного узора и прочая нелепица. Далёкому от мира магии человеку содержимое могло показаться запасами барахольщика. Однако здесь производили порошковые основы для зелий. Дело в Империи привычное. Ингредиенты для порошковых основ легко доставаемы, цены низкие, рецепты всем известны, ничего оригинального. Лопаты-грабли тоже скучны, однако денег стоят. Не оставишь же на лужайке – сопрут. Так и здесь. Хранится отдельно, бережно, под замком, но без фанатизма.

Детей же привлекла печь. Объёмная труба, торчащая из крыши, будоражила воображение. Если чуждый магии человек думал о барахле, то дети, наоборот, преувеличивали значение того, что знали о магии. Раз печь, значит, что-то готовят. Раз под замком, значит, ценное. Раз в постройку чаще других ходит школьный преподаватель зельеварения, значит, там магические зелья. Значит, если пробраться внутрь, можно раздобыть что-нибудь редкое и важное. Капсулы силы! Нектар полёта! Порошок невидимости! Вдруг, и такие существуют? А? Как вам? Кто со мной?

Таким образом, Хвицкая собрала девочек на вылазку. Оставалось проникнуть внутрь, открыть дверь да вынести самое интересное. Но лезть на крышу самой не хотелось, да и страшно. Проще заставить.

Бипер решилась и сиганула вниз. Девочка больно ударилась коленкой, но с крыши не свалилась. Пронесло.

– Тише ты! – пшикнула Солонка. – Теперь лезь в трубу.

– А если там огонь? – испугалась девочка.

– Дура! Это же магическая труба, никакого огня. Да и день сейчас. Готовят только по ночам. Внутри трубы лесенка. По ней спустишься. Давай, не бойся. Мы будем ждать у окна.

Удивительно, но трубы Бипер не испугалась. Убедившись, что огня нет, девочка схватилась за металлические скобы, действительно торчавшие на внутренней стороне, и смело полезла вниз. Сил придало ещё то, что в трубе не было копоти. Труба и правда оказалась магической. Плавит, но не греет. Пламя использовалось зельеварами для расщепления элементов. Никакой высокой температуры, весь процесс на древней ворожбе. Печь нужна для фиксации и отвода побочных веществ, чтобы порошковая основа получалась без примесей.

Внутри помещения ожидаемый склад. Стеллажи с ингредиентами, верстаки с рассортированными заготовками, на полу мешки с порошками. Бипер подошла к окну, чтобы открыть створки, как с улицы прозвучал сигнал тревоги.

– Атас! Шклярская!

Плохо дело. Мадам Шклярскую побаивались все курсанты пермского интерната, где учились дети знатных родов Империи. Что уж говорить о простых школьниках. Шклярская редко заходила на их территорию. Три-четыре раза в год во время проведения совместных мероприятий, не более. Но в последние дни зачастила. Старшие ребята говорили, что дело в столичной комиссии. Но если раньше Шклярская ограничивалась зданием самой школы, то теперь зашла на участок, где находились спальные корпуса сирот и хозяйственные постройки.

Девочки во главе с Хвицкой мигом разбежались. Бипер надеялась, что Шклярская пройдёт мимо, но услышав, как ключ повернулся в замке входной двери, девочка кинулась к печи. Нужно прятаться.

Модест Ермолов

Одного прыжка хватило. При приземлении мы разделились. Перед служебным входом в кафе стоял ушлёпок с гнилыми зубами и характерными синяками на руках. Сначала в поисках дозы он попытался промышлять на задних дворах ресторанов и ночных клубов. Но с тучных территорий был или быстро выгнан, или сам вовремя ушёл. Бывалые разбойники даже слова бы не дали сказать. Чик, и нет больше зависимости. Мёртвому уже всё равно.

Поэтому торчок решил залезть в какой-нибудь закрытый магазин. На глаза попалось детское кафе. Мужчина пару раз прошёлся мимо окон. Делая вид, что завязывает шнурки, остановился, посмотрел внутрь, оценил обстановку. Решив, что интерьер подходящий, торчок завернул в подворотню. Этого мы и ждали.

Рядом с ночным вором стояла пенсионерка с внуком.

– Как вам не стыдно, молодой человек! Красть у детей? Это возмутительно!

Смелая пенсионерка комично расставила руки и загородила мужчине проход. На тётке была дурацкая шляпка с торчащим вверх пером. На бёдрах широкий пояс, тоже почему-то весь в перьях. Задница пенсионерки размером со скамейку. В глазах решительность, за спиной внук. Мальчик ростом с пуделя был практически не виден из-за безразмерной задницы бабули. Он смело повторил за бабушкой жест, набычился и пропищал.

– Да! Это нечестно! Уходите!

Отлично. Все в сборе. Можно начинать. Я взял на себя тётку. Мой сосед по ожиданию Женя-беляк её внука.

Прямой в челюсть сбил с пенсионерки головной убор, но старая карга успела активировать пояс. Толстый зад женщины затрясся, как у индюка, загудел и… Я уже наученный, поэтому никаких «и» ждать на стал. Плотный концентрированный удар в грудь, чтобы разорвать сердце. Получилось с первого раза. Бабка икнула и шлепнулась на переставшую гудеть задницу.

С внуком Зубоплатов разобрался ещё быстрее. Свернул шею мальчонку, и тот пустым мешочком разлёгся на асфальте. Женя-беляк повернулся к торчку и тихо произнёс.

– Уходи.

Мужик был на грани полного разложения личности, но причинно-следственную связь установил. Поэтому побежал сразу и быстро.

– Этого хватит? – спросил я альбиноса.

Женя-беляк посмотрел на быстро разлагающие трупы, что говорило о магическом происхождении бабки с внуком. Потом подошёл к служебной двери и внимательно посмотрел на ручку.

– Нет. Ждём дальше.

Мы вернулись на скамейку.

– Я говорю, что пока идёт торговля и переоценка, – продолжил Евгений Алексеевич, как будто мы не отвлекались на убийство бабушки с внуком, – нельзя сказать, как поменяется расклад сил.

– А он поменяется.

– О, да! Ни Сенатские, ни наши руководители не ожидали, что в прямом подчинении у Императора находится скрытая тюрьма такой магической мощности. Если бы не фантом зомбезиума, мы бы неизбежно погибли.

Это правда. Случайность в виде насильника Наума и его фантома помогла штурмовым группам выйти из котлована. Тот факт, что Берта оказалась человеком Красных, причём, очень важным человеком, отошёл на второй план. Сейчас и Державники, и Сенатские, и Общество озадачены «тайной нычкой» Императора.

До штурма все были уверены, что разговоры о невозможности побега из политического изолятора лишь слухи. Кланы определили, что давным-давно распускать их начали близкие люди Императора. Но вывод сделали ошибочный. Подумали, что Император набивает себе цену, грозя тем, чего не имеет. Мол, я такой сильный-сильный, поэтому любой, кто против меня… И Сенатские, и Державники молча кивнули и стали поддерживать волну. Берегитесь, оппозиционеры! Только попробуйте вякнуть против Императора или двух политических движений страны. Мы вас засадим в особый изолятор! Оттуда не возвращаются!

Общество не стало поддакивать, но отдельные общественники по своей воле поддерживали слухи. Кореша могли убежать из любой тюрьмы. А вот побега из политизолятора за многие годы ни одного. Странно.

В итоге слухи оказались не слухами. И теперь многочисленные кланы, существующие внутри и Сенатских, и Державников, прижали уши. Император оказался сильней, чем думали. А на сколько? Теперь Его Императорское Величество просит – не сам, конечно, через близких людей – просит протолкнуть через СМИ версию с психами. Хорошо. Поддержим. Но взамен что-нибудь попросим, да и приглядимся к силе Императора. А заодно воспользуемся общим замешательством, чтобы надавить на врагов. Да прощупаем лояльность других кланов. Да и свои силы нужно переоценить. В общем, всю властную силу Империи накрыла пауза и осторожные переговоры.

– Вы правы, Евгений Алексеевич, без фантома мы бы погибли. И про властные торги тоже согласен. Но меня после прочтения газет насторожило другое, – перешёл я к важной теме. – Криминальная хроника. Интересную статистику выдают, скажу я вам.

– Не совсем понимаю, Модест Альбертович.

– Я подсчитал количество разбоев и убийств. И вообще насильственных преступлений. Знаете, этому особенно уделяют внимание жёлтые газеты.

– Да, смерть пользуется спросом у населения.

– Я читал не только местные газеты, но и имперские издания, а также газеты других регионов России. И пришёл к ошеломляющему выводу. Тяжких преступлений на Урале, и, в частности, в Перми, в двадцать… Я подчеркну этот момент, Евгений Алексеевич. В двадцать раз больше, чем в других регионах Империи.

– Вы серьёзно? – удивился Зубоплатов.

– Совершенно серьёзно. Более того. Пермские газеты пишут об убийствах и грабежах обыденным тоном, как о погоде. А, например, «Архангельский судостроитель» на три полосы расписал драку местных подростков. Там даже официальное обращение Архангельского генерал-губернатора о том, что он подумывает… Я серьёзно, честное слово не шучу! Он подумывает о введении чрезвычайного положения в губернии из-за драки подростков. Мол, такой всплеск насилия – это вызов обществу. Тревожный звонок для всего региона. И в этом же «Судостроителе» на последней полосе сводка из Перми. Обыденным тоном говорится о перестрелке с пятью погибшими.

– Не могу поверить…

– Я серьёзно! Могу показать…

– Нет, вы не поняли, – перебил Женя-беляк. – Я не могу поверить, что вы этого не знали!

Зубоплатов смотрел на меня огромными зрачками. Потом снял очки и аккуратно протёр их.

– Удивительно.

Я чувствовал, что он озадачен. Зубоплатов подготовил речь, но удивление всё-таки пересилило, и он просто пожал плечам да развёл руки в стороны.

– Как так, Модест?!

Ясно. Кажется, я не знаю о мире, в который попал, что-то очень важное.

– Амнезия после покушения.

А что мне оставалось делать? Да, пришлось соврать. Я не рассчитывал, что Женя-беляк поверит мне.

– Не хотите, значит… – вздохнул альбинос, поняв, что правды не добьётся. – А как вы думаете, почему лучшее учебное заведение страны, где из угловатых подростков готовят, по сути, машины для убийств, находится здесь, на Урале? Что вы вообще знаете о магическо-полезном распределении населения в Российской Империи?