Пока вода говорит со мной

Всё начинается с капли, которая падает не туда, где её ждут.
Она не знает, откуда пришла и куда уйдёт —
просто течёт, потому что иначе нельзя.

Иногда мне кажется, что вода течёт не по земле, а по времени. Она не знает, где начинается день и где кончается ночь, не различает свет и тень, просто движется, как дыхание, которому не нужен владелец. Иногда я думаю, что она течёт сквозь меня, и всё, что я называю собой, — лишь берег, на котором она задерживается ненадолго.

Рано утром, когда мир ещё не собран, когда вещи не успели вспомнить свои формы, я слышу, как где-то в глубине дома шепчет вода. Она не зовёт, не объясняет, просто говорит своё древнее «есть». Иногда мне кажется, что она говорит со мной — не голосом, а присутствием, как будто отвечает тому, что я сам не успел спросить. Я слушаю — и не понимаю слов, но чувствую их присутствие, как чувствуешь чужой сон, в котором оказался случайно. Иногда мне кажется, что она знает, что я проснулся, и течёт чуть тише, чтобы не спугнуть мой хрупкий покой.

Я открываю кран, и первые капли падают, как время, возвращающееся на круг. В каждой капле — отражение света, который ещё не уверен, что утро наступило. Вода течёт медленно, будто не решаясь стать днём. Я опускаю пальцы под струю — и понимаю, что она теплее, чем ожидал, и холоднее, чем хотелось бы. Она всегда между. Между ночью и днём, между сном и движением, между тем, что можно сказать, и тем, что нельзя.

Когда я умываюсь, она бежит по лицу и кажется, что это не она, а кто-то другой гладит меня изнутри. Иногда я думаю, что вода — это способ памяти коснуться тела. В ней есть узнавание, но без слов, без образов, без адресата. Может быть, это те, кто жил раньше, те, кто уже растворились, теперь смотрят сквозь неё. Я не знаю. Но иногда, когда капля срывается с подбородка и падает в раковину, я чувствую, что она прощается.

Днём вода становится светом. Она отражается в окнах, в лужах, в глазах прохожих. Она повсюду, но так, будто её нет. Я вижу, как она собирает на себя отражения — не выбирая, что хранить. В одном окне — тень кошки, в другом — чьё-то заплаканное лицо, где-то — просто облако, которое больше не успело уйти. Всё это она несёт с собой, не различая вес. Иногда мне кажется, что все эти отражения — это её ответы, тихие, но внимательные. И, может быть, именно поэтому мир не ломается под тяжестью воспоминаний — вода берёт их на себя.

Иногда мне кажется, что город построен не из камня, а из воды, которая притворяется твёрдой. Я слышу, как она течёт под землёй — по старым трубам, по заброшенным колодцам, по подвалам, где никто давно не бывал. Она не просит света, ей достаточно движения. Она помнит, как звучат шаги тех, кто когда-то проходил по этим улицам, как пахла весна в том году, когда всё ещё казалось возможным. Она хранит даже наши молчания.

Когда солнце встаёт в зенит, вода уходит глубже. Там, где прохладно, где тьма похожа на сон, она отдыхает. Я представляю, как она течёт в темноте — не видя, но помня, не слыша, но зная. В её течении есть уверенность того, кто не сомневается. Может быть, именно поэтому она не спешит: вода знает, что всё однажды вернётся к ней. И свет, и звук, и дыхание. Всё проходит через неё, но ничего не исчезает.

Ближе к вечеру вода снова становится видимой. Она собирается в бликах на окнах, в тонкой влаге под ногами, в тяжёлом запахе нагретого камня. Иногда мне кажется, что это не вечер приходит, а вода становится золотой, как будто решила вспомнить солнце. В этот час она особенно красива — прозрачная, но с глубиной, мягкая, но полная тайной тяжести. Если долго смотреть, можно увидеть, как в ней дрожит небо.

Вечером я сижу у окна и слушаю, как вода течёт где-то далеко. Её почти не слышно, но от этого звук становится ещё ближе. Я не знаю, слышу ли я её, или это она слушает меня. В какой-то момент граница стирается, и наш разговор продолжается без слов. Иногда кажется, что этот звук заполняет всё пространство — стены, воздух, мысли. Он делает мир целым. В такие минуты я понимаю, что, может быть, именно вода и удерживает нас от распада.

Когда наступает ночь, она становится зеркалом. Она больше не течёт наружу — только внутрь. Я слышу её в себе — тихий ток, где-то под сердцем, там, где рождается сон. Она проходит сквозь меня, не оставляя следов, но после неё всё внутри становится немного светлее. Иногда мне снится, что я — река. Что я течу сквозь людей, сквозь дома, сквозь сны, и все они — просто изгибы моего русла. В этих снах нет лиц, только движение, и я просыпаюсь с чувством, будто кто-то внутри меня всё ещё продолжает течь.

Я думаю, человек — это просто вода, которая научилась быть тревожной. Мы течём не так свободно, мы ищем берега, ставим плотины, строим мосты, а потом удивляемся, почему не слышим тишины. Вода течёт без цели, и в этом её смысл. Мы ищем смысл — и потому застаиваемся.

Иногда я думаю, что смерть — это просто момент, когда вода наконец находит дорогу домой. Мы называем это уходом, а она — возвращением. Её покой не в конце, а в непрерывности. Вода не умирает, потому что не знает, что значит остановиться.

Однажды ночью я услышал каплю, падающую где-то в темноте. Она звенела, как дыхание, как шёпот, как память о чём-то, что было до всего. Я понял — пока вода говорит со мной, мир ещё жив. Не потому, что кто-то наблюдает или верит, а просто потому, что есть движение. И, может быть, всё, что мы называем жизнью, — это попытка быть похожими на неё.

Пока вода говорит со мной, не важно, где ты. Под землёй, на свету, во сне, в ожидании. Она всё равно найдёт тебя — не чтобы напомнить, не чтобы утешить, а просто чтобы течь рядом. Иногда я думаю: может быть, она всё это время говорит со мной, просто я не умею отвечать. И, может быть, в этом и есть тишина — не отсутствие звука, а ответ, который невозможно произнести.

Послесловие

Эта книга, конечно, не о воде, хотя кажется, будто в каждом её предложении она проступает между строк — то прозрачная, то мутная, то тёплая, как воспоминание, которое уже не принадлежит тебе. Она о том, как течёт память, о том, как звук становится светом, а свет — дыханием, о том, что время не идёт, а возвращается к себе, как река, у которой нет ни истока, ни устья, только вечное движение внутрь. Всё, что мы называем жизнью, — лишь способ этой воды видеть сны: мы видим их глазами капель, что отражают мир, не понимая, что отражают самих себя. И, может быть, именно поэтому мы боимся остановиться — ведь, остановившись, перестаём быть водой.

Пока вода говорит со мной, можно всё ещё услышать — даже то, что давно утонуло в нас самих; можно всё ещё дышать — даже тем, что не имеет формы и имени; можно быть частью этого мягкого, бесконечного разговора, который проходит сквозь тело, сквозь камень, сквозь время. И если закрыть глаза, если позволить звукам стать тишиной, а тишине — стать движением, можно почувствовать, как под землёй, под сердцем, под сном — мир всё ещё течёт. Тихо, упрямо, бесконечно. И, может быть, это и есть жизнь — не то, что происходит, а то, что продолжается.