Полное погружение

Сон долго не отпускает. Я чувствую себя муравьём, глупо утонувшим в вязкой смоле, и следующие сто миллионов лет безучастно наблюдающим за дрейфом тусклых звёзд, едва видимых через тонкий слой мутного янтаря.

Живот сводит резкая боль. Я нашариваю флягу с водой, и делаю несколько полных глотков. Тщетно пытаюсь вспомнить, что я вчера ел. Наверное, опять сушёными грибами закусывал какой-то адский самогон. По-хорошему, надо бы с этим завязывать, но в этих дерьмовых краях других развлечений не бывает, не считая драк не на жизнь, а на смерть - это для тех, кому нечем заплатить за брагу.

Очередной промозглый пасмурный день. Костёр давно потух. Я сворачиваю одеяло, которым накрывался ночью, набиваю нехитрым скарбом мешок и взваливаю его на спину. В руке - последняя лепёшка из безвкусного серого теста, не знаю с какой начинкой и не хочу знать. Пора возвращаться в стан, а у меня за две недели блуждания по диким местам только одна драная шкура лисы на обмен. С такой добычей лучше дома не появляться. Железная орочья логика: плохой охотник - слабый воин. Сразу кто-то попробует проверить, а могу ли я выдержать удар дубиной, и хорошо, если не по затылку.

Несколько раз после неудачной охоты меня выручал дар врачевателя, и дальше кривых усмешек тогда дело не заходило. Но теперь в стане не осталось больных или раненных. Главной проблемой, наоборот, стал недостаток еды и переизбыток молодых здоровых лбов, думающих в основном о том, чтобы улучшить своё положение в нищем клане, а заодно и избавить его от лишних ртов.

По причине отсутствия толковых идей, я направляюсь в сторону невысоких холмов, служащих границей между нами и кланом Синих Черепов, в смутной надежде найти там случайные следы какого-нибудь раненого зверя. Поросшие густыми колючками холмы всё так же безжизненны, как и раньше, если не считать редких мышей, прячущихся в норы при моём появлении. Проблуждав без пользы большую часть дня, я натыкаюсь на небольшую ровную площадку со странно выглядящими камнями. Всё так же пасмурное небо начинает темнеть, к тому же усиливается холодный ветер. Я решаю устроить на этой площадке ночлег. Съестное у меня закончилось, а вокруг я не вижу ничего подходящего в качестве топлива, поэтому костёр не развожу. Нарезав побольше пучков колючего вереска, сооружаю себе небольшой стог и залезаю в глубину, замотавшись в своё одеяло.

Многочисленные болезненные уроки с ранних лет научили меня спать очень чутко, к тому же начал давать о себе знать голод. Различив звуки шагов, еле слышных от обутых в мягкие сапоги ног, как можно медленнее отодвигаю пучки вереска возле головы, чтобы выглянуть наружу.

Надо одним из камней загорается зеленоватый магический свет, и я вижу невысокую фигуру в легких кожаных доспехах, по пропорциям человеческая женщина. Она неспешно делает круг по площадке, зажигая огни над несколькими другими камнями, потом начинает что-то рисовать мелом на полу.

Я беззвучно наблюдаю, и тут у меня в голове раздаётся шёпот.

- Убей её или умри сам.

Я от неожиданности глупо оглядываюсь, хотя никого не могу увидеть лежа в куче колючек. Женщина в робе, услышав шорох, поворачивает в мою сторону голову, но не отрывается от своей работы.

- Я слышу твои мысли, воин, и они мне не нравятся, - продолжает шёпот, - ты боишься вылезти из этой кучи мусора. Посмотри на своего врага - чем она так тебя напугала?

- Кто ты? И что тут происходит - мысленно спрашиваю я.

- Не буду с тобой разводить дурацкие беседы. Очень жаль, что в важный момент мне вместо решительного воина попалась такая жалкая насмешка над орком, как ты. Когда центральный истукан засветится, ты должен положить на него руку раньше неё и воззвать к духам предков. Или сдохнуть, если не сможешь, что судя по всему и случится.

Голос замолкает. Я обращаюсь к нему несколько раз, но он не отвечает.

Женщина распрямляется, завершив свой рисунок, и поворачивается в мою сторону.

- Ну что, свинья зелёная, - уверенно звучит её голос, - хочешь потанцевать последний раз? Или тебя прямо в этой куче мусора зарезать?

Я обречённо догадываюсь, что это одна из тех бессмертных, появившихся неизвестно откуда и переломивших ход великой войны. Именно этого я и опасался, обоснованно подозревая, что обычные люди не шастают в одиночку по Пустоши, тем более по ночам.

Я вылезаю из стога колючек, смотрю на свой мешок. У меня там охотничье оружие, но не думаю, что оно мне как-то поможет против бессмертной. Какой-то мизерный шанс у меня может появиться, если получится выпрыгнуть из круга светильников, и дальше попробовать раствориться в темноте. В этот момент мне в ногу вонзается метательный нож.

- Не стой же на месте, как дуб, - смеётся она. - Получаешь штраф за недогадливость.

Она крутит восьмёрки двумя длинными кинжалами.

Мы постепенно приближаемся к центру площадки, где стоит, видимо, тот самый истукан, который упомянул шёпот. Вернее, она гонит меня к нему, а я кое-как отмахиваюсь ножом, который я выдернул из своей ноги. Из раны льётся кровь, и я чувствую как слабею с каждым ударом сердца. Упираюсь спиной в холодный камень, касаюсь рукой, но он и не думает светиться.

- Фу, да это же полуорк, - кривится она, её лицо искажает гримаса омерзения, - какая гадость. Сдохни, тварь!

Неуловимое движение кинжала. и от резкой боли в плече я роняю нож. Через секунду другой кинжал вонзается мне в грудь, сразу же опять и опять. Я судорожно сгибаюсь, и кинжал застревает между моими рёбрами. Я хватаюсь за него, и чувствую под пальцами её руку. Делаю пол-оборота на месте, выворачивая её руку, она бьётся спиной о камень и шипит. Я не могу дышать, в глазах темнеет. Я судорожно, захлёбываясь, кашляю кровью. Слышу шёпот:

- Давай, вот он, момент! Дерьмо ты собачье, ну давай!

Я не вижу никакого свечения, вернее, уже вообще ничего не вижу. Немеющей раненной рукой тянусь куда-то перед собой, кажется натыкаюсь на что-то. Боль отступает, при этом мне становится безразлично, что будет дальше, смерть становится чем-то вроде мягкой постели после долгого трудного дня. Но всё же осталось одно последнее дело?

Я взываю к духам, как мы обычно делаем на похоронах, провожая в загробный мир заслуженного, славного воина.

Наступает тишина.

- Сейчас ты очнёшься, - в шёпоте слышны радость и удивление, - ты прошёл испытание и получишь награду. Постарайся уж теперь использовать её с умом, а не сдохнуть максимально глупо, как ты всё время норовил до этого.

- Что за награда? И как её использовать?

- Особый талант - твой каждый удар в корпус или голову бессмертного противника, если проходит броню, с неплохой вероятностью его обездвиживает на какое-то время. Если на нём лёгкие доспехи типа этих, то в крайнем случае просто со всей дури вмазать кулаком. Если тяжёлые, то уж будь добр, раздобудь подходящее оружие.

- Ну спасибо, наверное. Правда я уже захлебнулся своей кровью и вырубился, а она мне уже наверное к горлу в этот момент свой свинорез приставляет. Впрочем, приятно было пообщаться, интересное было приключение.

- Там, в твоей реальности, не прошло ещё и мгновения. Сейчас, как я уже сказала, ты очнёшься, и прочитаешь на себя заклинание лечения, которые ты давно выучил наизусть и можешь вызывать без слов, инстинктивно. Тебе его хватит на несколько минут. За это время ты должен справиться со своим противником. Всё, разговор окончен - действуй.

Первое, что я вижу, открыв глаза, - быстро приближающееся остриё кинжала. Пытаюсь отпрянуть, но через секунду я перестаю видеть одним глазом, а кинжал застревает где-то в районе височной кости, торча из глазницы и причиняя ужасную боль. Применяю на себе заклинание лечения вкладываю в него всю магическую силу, какая есть. В тоже время хватаю здоровой рукой бессмертную за куртку и тяну к себе. Их можно убить, хотя и не окончательно. После смерти они через какое-то время появляются в другом месте как ни в чём не бывало. Но мне достаточно избавиться от неё здесь и сейчас. Вспоминаю о своём новом таланте, и делая шаг навстречу, отпускаю мантию и бью кулаком в бок. Она валится на землю, как мешок с брюквой.

Не зная, сколько у меня есть времени, я озираюсь по сторонам в поисках оружия. Как назло, ни метательного ножа, ни второго кинжала нигде не видно. Меня колотит дрожь, я понимаю, что у меня остались считанные секунды. Крича от боли, выдёргиваю её оружие из своей головы, и трачу последние силы на удар им ей под ухо.

- Зелье заживления во внутреннем кармане, - подсказывает шёпот.

От накатившей слабости я падаю на её тело и пуская ртом кровавые пузыри пытаюсь обыскать его. Несколько раз я отключаюсь, но придя в себя в очередной раз обнаруживаю в руке заветную склянку. Откусываю тонкое горлышко, вливаю в себя горькую жидкость и расслабляюсь, позволяя себе наконец потерять сознание.

***

- Не знаю, Каталина, что-то я не уверена, что этот твой прототип готов к запуску в игровой мир. - голос продуктовой директрисы прозвучал скептически, - всё таки тебе пришлось ему помочь в самом конце. С другой стороны, сроки поджимают, а некоторые другие части праздничного релиза ещё даже до бета-тестирования не дошли. Впрочем, признаю, он может довольно удачно вписаться в актуальную повестку. На ком ты тренировала сетку?

- Это не нейронная сеть, Джессика, - докторин Каталина Транн вовремя вспомнила, что директриса не любит, когда формальные обращения, - это наша совместная разработка с университетом Беркли, на стыке областей искусственного интеллекта и математической психологии. Ментальная модель реально существовавшего человека не только позволяет добиться небывалой глубины реалистичности реакций, но и очень интересно влиять на соседних неигровых персонажей, которые начинаю себя вести в соответствии с опытом, полученному моделью при жизни. И это при том, что никаких сознательных воспоминаний о прошлой жизни у неё не остаётся. Конкретно этот прототип основан на одной из немногих сохранившихся оцифрованных ментальных матриц мужчин. Майор Муса Аль-Хатиб, вы наверно слышали о таком.

- Это тот военный преступник, который как раз и был приговорён к казни путём финальной оцифровки? Да-да, припоминаю, это благодаря, так сказать, его злодеяния, в том числе и получилось провести поправки в планетарную конституцию первую из прогрессивных антимужских поправок.

- Совершенно верно, поэтому я предлагаю сделать его игровое воплощение одним из якорей рекламной кампании. Предварительные опросы в фокус-группах показали, что от семнадцати до двадцати трёх процентов наших пользовательниц более склонны к игровым покупкам, если они помогут их персонажам победить подобное исчадие из варварского прошлого.

- Да, было бы неплохо использовать общественный импульс, раз уж медиа и так обсасывает столетний юбилей усыпления последнего мужчины. Но, знаешь что, прокрути-ка запись на момент убийства персонажа твоей тестерши.

Каталина парой уверенных движений перешла на указанный момент и обе женщины ещё раз просмотрели в замедленном повторе, как истекающий кровью монстр вонзает кинжал в голову прекрасной девушки.

- Как затравочный трейлер пойдёт, но я знаю по себе, что подобная чернуха быстро приедается. К тому же, ты знаешь, департамент общественного счастья негласно просит воздерживаться от педалирования любых тем, связанной с гуманоидами-убийцами. Официально считается, что все высокоразвитые обезьяны были пойманы после побега с научной базы и усыплены, а мы воюем в джунглях с террористами... прости, с террористками. Так что, переведи упор со смертоубийства, лучше всего, на сексуальное насилие. Оно отлично резонирует среди всех фокус-групп.

- Отличная идея, Джессика, я как раз хотела это предложить...

Когда Каталина вышла из углового кабинета директрисы, у неё уже разболелась голова от стресса, вызванного всем этим маркетинговым и околополитическим бредом, в дополнение к ритуальному вылизыванию начальственной задницы. Спустившись на свой этаж, она сказала секретарше, что едет домой и будет работать оставшуюся часть дня удалённо.