Полярная вахта

Пролог

Где-то на задворках становления Земли как планеты, на границе двух геологических эонов палеозойской эры, в расцвет её существования, в районе нынешнего побережья Северного Ледовитого океана начало происходить что-то неведомое и непонятное, доселе неизвестное нашей планете.

И это станет началом той истории, которая начнёт развиваться в данном повествовании.

Итак…

Глава 1

Граница Восточно - Сибирского и Чукотского моря близ семидесятого градуса Северной широты.

Остров Врангеля.

Археологические раскопки. Экспедиционная группа Терентьева.

1998-год.

За два дня до событий.

— Опускай ниже, Коля!

Ковш мощного экскаватора, вгрызаясь в мёрзлую землю, подавал наверх мешанину из тысячелетнего грунта, комья давно перегнившей земли и целые пласты вечной мерзлоты вперемешку со мхом и мёртвым лишайником. Вереница грузовых самосвалов из восьми машин непрестанно менялась между собой, ожидая очереди на погрузку. Отмёрзший грунт вывозился за пределы карьера, сваливался кузовами в образовавшийся котлован, и самосвалы возвращались за новой партией груза.

Машинист погрузочного крана, бравый и молодой неунывающий сибиряк, пристально наблюдал из кабины за ходом работы, манипулируя рычагами, словно дирижёр симфоническим оркестром. Николай, он же Коля Рыбаков, двадцативосьмилетний рубаха-парень, попал в экспедицию в качестве племянника бригадира, да так и остался на острове Врангеля, совершенно не имея желания возвращаться на Большую землю. Он был холост, одинок, родители погибли при невыясненных обстоятельствах, когда внезапно прорвавшаяся плотина в одном из геологических центров на Байкале затопила все близлежащие домики изыскателей. Давно это было. Ему едва исполнилось тогда восемь лет, и с тех пор он до самого совершеннолетия проживал с сестрой отца, иными словами, с родной тётушкой. Потом был институт геодезии, выходы в различные экспедиции, где он неизменно сопровождал своего дядю, бригадира разведывательных групп геологических изысканий. С Валентином Сергеевичем Терентьевым он и оказался сейчас здесь, на острове Врангеля, в то время как тётушка осталась на Большой земле. Семьи завести не успел, зато там, где-то в Сибири, как он полагал, его дожидалась несравненная красавица, пускай пока и безымянная, но зато верная и добрая в душе.

— Ты там заснул, Коля? – донеслось снизу в кабину погрузочного крана. – Рыбаков! Не отвлекайся. Снова летаешь в облаках?

— Вижу! – отозвался он, направляя стрелу крана строго по центру раскопок.

Шёл двадцатый день пребывания на почти пустынном от людей острове площадью в семь тысяч квадратных километров, куда их группу изыскателей направили из отдела Всемирного Географического Общества (ВГО), предварительно объяснив, что местные обитатели некогда существовавшей полярной метеостанции обнаружили во льдах очередные останки исчезнувших мамонтов. Сюда и была направлена геологическая группа Терентьева, который по совместительству ещё и являлся доктором исторических наук и, в частности антропологом. Если обнаружены останки карликовых шерстистых мамонтов, вымерших десяток тысяч лет назад, то должны были быть следы некогда проживавших здесь охотников.

Сам остров представлял собой заповедник гнездящихся белых гусей, полярных сов, лежбищ моржей и прочего животного биома Чукотского и Берингова морей. Здесь можно было встретить песца, росомаху, горностая, северных одичавших оленей, овцебыка, волков и самое главное – белых медведей. Коля знал из рассказов Терентьева, что данный заповедник является едва ли не самым крупным «родильным домом» для этих величественных хозяев заполярья. Земля острова находилась в ста сорока километрах от материковой части Чукотки, и если полярный день длился несколько месяцев, солнце здесь никогда не садилось за горизонт. Потом наступала долгая зимняя ночь.

Сейчас был именно полярный день, и группа геологов из тридцати человек работали в карьере, отыскивая в вечной мерзлоте природные кладбища реликтовых мамонтов.

Посёлок полярников, насчитывающий сорок человек аэрологов, гидрографов, метеорологов и прочих сотрудников полярной вахты был рад встрече с группой, прибывшей с материка, переправив на остров всю полагающуюся для раскопок технику. Зимой морозы здесь достигали пятидесяти градусов ниже нуля, но сейчас было полярное лето, и температура держалась в пределах десяти со знаком плюс.

— Спускаюсь! — бросил он вниз бригадиру, глуша двигатель.

Колю с водителями грузовиков расселили по вагончикам и баракам, возвышающихся над лишайником на специальных сваях-опорах, чтобы забредавшие сюда нередко медведи не могли дотянуться до входных дверей. Впрочем, как Коля узнал позже, непрошеные гости всё же делали иногда набеги на продукты полярников, отчего приводили в ярость местных лаек.

Таким образом, на двадцатый день полярного лета, группой геологов было доставлено на поверхность более сотни фрагментов различных частей замёрзших тел шерстистых мамонтов, остатки первобытных орудий, гарпунов из слоновой кости, а сами изыскатели уже заканчивали сегодняшнюю смену. Вдалеке маячила самая крупная вершина острова — гора Советская, высотой с километр, куда свозились в котлован все отработанные и просеянные грунты вечной мерзлоты.

— Снова мечтал о своей красавице где-то в Сибири? – хмуро, но с долей шутки поддел начальник своего племянника. – Едва не зацепил стрелой кузов самосвала.

— Я видел, — махнул рукой Коля, отряхивая комбинезон от кусков слипшейся глины, которая лежала повсюду развороченными глыбами карьера. – Не мечтал, а планировал.

Перекидываясь шутками и радуясь закончившемуся рабочему дню, они направились к далёким вагончикам посёлка, попутно увлекая за собой отработавших смену геологов, спешащих поскорее добраться до общей столовой, где их уже поджидал нехитрый ужин.

Уникальный в своём роде заповедник острова Врангеля продолжал жить своей природной жизнью. Где-то резвилась росомаха, шмыгали под ногами испуганные лемминги, взмывали стаи диких гусей, а на самом побережье, среди ещё не растаявших льдин, в бинокль можно было разглядеть мамашу белого медведя со своим выводком из двух забавных медвежат. Всё дышало спокойствием и умиротворённостью, если бы не одно но…

Карьер изыскателей подрагивал зыбким маревом испарений у них за спиной и казался каким-то фантомным миражом в песчаной пустыне. Со стороны архипелага островов Де-Лонга просачивался свежий бриз морских испарений, а далёкие, маячившие на горизонте айсберги дополняли красочный пейзаж арктической природы.

Вот оттуда-то и начало просачиваться что-то опасное, подозрительное и неподвластное человеческому разуму.

Оно пришло незаметно, будто наполнило атмосферу своим непонятным туманом, накрыв дымчатым куполом всю прилегающую территорию подобно смертному савану.

Исходя из этого, следует сделать вполне очевидный вывод.

А именно…

Остров Врангеля стал объектом пристального внимания чьего-то неведомого, непонятного и неизвестного науке РАЗУМА. Того РАЗУМА, который не существовал на планете. Который был несовместим с жизнью полярников, что обитали сейчас на острове и были доставлены группой из далёкого теперь уже материка.

Вот только чей он был, этот РАЗУМ?

Ужиная в общей столовой, где блюда подавали две миловидные женщины, геологи и не подозревали, что начиная с этого момента, их жизнь совершит крутой и стремительный поворот вокруг своей оси, оставив за бортом их прежнее существование.

***

А началось это так…

Посёлок из более двадцати вагончиков и утеплённых бараков ещё спал, когда небольшая группа изыскателей во главе с Валентином Сергеевичем отправилась к раскопкам карьера, предварительно захватив с собой всё необходимое снаряжение. Солнце, не садящееся за горизонт уже несколько недель, казалось, провожало их своим тёплым и ласковым взглядом, будто знало такое, что недоступно их человеческому мышлению. Погода стояла чудесной, относительно без ветра и близкого морского бриза. Где-то у берегов скрипели не растаявшие торосы льдин, по которым лениво перекатывались туши величественных моржей. Оглянувшись на посёлок, Коля заметил, что во всех вагончиках спущены шторы, помогающие предохранять сон он воздействия слепящих лучей полярного светила. Терентьев разбудил нужных ему людей ещё спозаранку, предложив желающим прогуляться к тому месту раскопок, где вчера экскаваторным ковшом зацепили целый пласт мерзлоты, открыв вход в природную карстовую пещеру. Вчера разглядывать что-либо внутри времени уже не было, поэтому, договорившись за ужином, они отложили спуск в подземелье до утра. Смена остальных рабочих подтянется позже, а они, вшестером, включая и Колю, намеревались произвести разведку, прежде чем начнутся основные раскопки.

— Что-то не нравится мне это марево, — задумчиво молвил Терентьев, идя впереди всех и всматриваясь в наползающий на карьер туман, взявшийся словно ниоткуда.

— Вчера его не было… — озадаченно подтвердил Коля. – Да его вообще никогда не было на острове, сколько мы здесь.

— Кого? – спросил один из геологов, бородатый могучий полярник по прозвищу Кряж, настолько он был колоссальным в размерах, словно горный отрог.

— Тумана, — вставил другой полярник, Алексей, сорокалетний сибиряк, не раз посещавший остров. — Зимой однажды видел подобное облако, спустившееся к земле, но оказалось, что это начало снежного бурана. А летом здесь туманов никогда не бывает. Не тот климат.

— Может, это духи мамонтов восстали из земли, которых мы потревожили, — хохотнул Коля, но сам едва не поёжился от собственной шутки. Что-то тут происходило. Что-то странное и удручающее, а вот что именно, Коля ещё не разобрался.

Между тем, Валентин Сергеевич вплотную подошёл к краю насыпи, остановился, и втянул лёгкими воздух, будто к чему-то принюхиваясь. Его обступили, и все вшестером бросили взгляд вниз, где под ногами остался вчера выкопанный фрагмент грунта.

— Нужно было собак прихватить.

То, что они увидели, заставило их замереть на месте. С точки зрения медицины, это можно было назвать типичным случаем… оцепенения.

…Огромный, буквально циклопический обвал, произошедший после окончания их вчерашней смены, открыл напоказ всему полярному простору своё внутренне чрево, похожее на гигантскую воронку природного раструба. Конус воронки уходил глубоко в землю, откуда с тихим мерным гулом поднимались на поверхность паровые образования, совершенно не похожие на выброс метана, как это бывает при подобных случаях. Это напоминало, скорее, вялое колебание воздушной массы, словно в растопленной бане. Внутри разлома ворочалось что-то громадное и неуклюжее, похожее на сгусток огромной ваты. Температура вокруг карьера заметно повысилась, и полярникам показалось, что они находятся возле гигантской доменной печи.

— Ничего себе! - ошеломлённо протянул Коля Рыбаков, но на него никто не обратил внимания. Все стояли с разинутыми ртами, уставившись на непонятный феномен. Какой-то страх, и не просто страх, а самый невероятный тотальный ужас сковал их движения, не в силах сделать хоть шаг. Какая-то необъяснимая сила пригвоздила на месте, словно все превратились в застывшие, кем-то обёрнутые коконы. Воздух вокруг представлял собой густой непроходимый кисель, будто они попали в вязкий пудинг, поданный к столу. Это было похоже на незримый барьер, на который они наткнулись, прежде чем перейти его границу.

—Кто-нибудь видел раньше такое? – едва открывая с усилием рот, процедил Кряж, самый стойкий из своих товарищей. Мышцы лица не слушались, а само тело едва могло двигаться в вязкой субстанции. Это был уже не воздух, привычный для людей. Это была смесь сплошного кислорода плюс азота с углекислым газом, с той лишь разницей, что к ней было добавлено что-то новое, неизвестное и чуждое земной природе.

— Я не… мо-гу дви-гать-ся… — почти по слогам простонал Коля, пытаясь ухватиться за руку Кряжа.

Шестеро изыскателей начали медленно сползать по откосу вниз, словно их манил к себе некий необъяснимый магнит, похожий на струю всасывающего пылесоса. Преодолевая гигантское притяжение, чья-то неведомая сила перевернула их в воздухе, опрокинула навзничь, протащила по земле и впечатала тела в рыхлую глину с лишайником. Ещё минута, и вся группа оказалась притянутой к раскрывшемуся разлому подземелья, из которого по-прежнему выползали сгустки тумана. Часы и компасы на руках остановились. Время замерло на миг. Терентьев почувствовал, как проваливается в какую-то жуткую дыру сознания, успев напоследок проорать диким голосом:

— Нас увлекает в провал подземелья! – и с великим трудом вытаскивая из кармана рацию, уже без сил выдал в мембрану трансивера:

— Кто меня слышит? База, ответьте…

Рядом, валявшийся в нелепой позе Алексей тоже пытался вызвать посёлок, распухшими губами крича в микрофон:

— Посёлок! Нас засасывает какая-то необузданная сила. Срочно на помощь… мы в карьере…

И умолк, поглотившись этой неведомой энергией без остатка. Дальше была только пустота и сплошной безмолвный вакуум.

Коля Рыбаков успел напоследок заметить, как остальные корчились в мучительной боли, а у самого едва не взорвался мозг от посетившей его чужеродной среды. Эта гадость заползла в них, обволокла сознание, растворилась в организмах и, спустя несколько секунд, все шестеро представляли собой пустые сосуды, превратившись в коконы.

Всё это произошло на двадцать первый день экспедиции.

***

…Тем временем посёлок геологов жил своей обычной жизнью.

С утра Катерина и Алиса, две девушки геодезической станции, накрывали в общей столовой завтрак, провожая группу с материка к месту их вчерашних раскопок. В отсутствии Терентьева, старшим в команде считался Виктор Проняев, геолог со стажем, ни один раз выходивший в походы с Валентином Сергеевичем. Оканчивая завтрак в компании водителей грузовиков, он непрестанно теребил рацию, пытаясь выйти на связь с начальником.

— Странно… — тряся прибором, окинул он взглядом товарищей. – С утра пытаюсь связаться с Кряжем, Алексеем и Колей, но даже Терентьев молчит. Как воды в рот набрали, — озадаченно пошутил он. – Вчера за ужином мы условились, что он возьмёт с собой пятерых человек и рано утром перед основными раскопками отправится к той воронке, куда вгрызся ковш экскаватора. Хотел посмотреть, что именно они там разрыли. Может пещера какая-то… или просто обвал ямы. Рации взяли с собой.

— Кряж, Рыбаков, кто меня слышит? Валентин Сергеевич, ответьте… — и прислушался, переключив на приём.

Тишина стояла абсолютной. Ни звука. Даже обычной статики, какая бывает в эфире при отсутствии помех. Только тарахтение посуды за окошком раздачи, да приглушённые фразы водителей, бросаемые за соседним столом. Вся столовая невольно притихла, пытаясь уловить хоть слово в ответ.

— Я начинаю бояться, — подошла Алиса, девушка двадцати пяти лет, считавшаяся невестой Алексея, ушедшего с Терентьевым.

— Их шестеро, чего беспокоиться? К тому же белый медведь редко сюда наведывается в летний сезон. Еды хватает и на побережье.

— Да и не может медведь напасть сразу на целую группу, — поддержал кто-то из прежних полярников посёлка, завтракающих вместе с водителями. – Медведь – зверь одиночка и один против шестерых не пойдёт.

— А волки?

— Алиса, девочка, — успокоил пожилой метеоролог, давно обитавший на острове, — ты когда-нибудь слышала, чтобы волки здесь нападали на людей? – сделал он ударение на слове «здесь». – Благо, сейчас полярный день, и даже самая крупная стая не отважится напасть на шестерых здоровых людей, да ещё и в светлое время. Вот если бы сейчас длилась полярная ночь…

Девушка кивнула и, собрав посуду, поспешила в «моечную», к Катерине. Та участливо взглянула на подругу, предложив:

— Отправим группу к раскопкам, управимся быстренько с остальными нашими и, прихватив Сафоновну, уйдем за ними в карьер.

Сафоновной она величала самую старшую на острове женщину, родом из чукотских народностей, почти уже бабку, которой можно было дать лет девяносто, если бы ей не было шестьдесят. Являясь прямым потомком некогда проживавших здесь шаманов, Сафоновна представляла собой настоящий кладезь мудрости, накопленный десятками прожитых поколений народов Крайнего севера. Иначе чем «чукоткой», её никто не величал. Жила она отдельно в вагончике одна, после того, как несколько лет назад в ледяных торосах айсбергов пропал её муж, великий шаман-нойд из племени поморов некогда существовавшей народности Чукотки. Все любили и уважали её за бескрайнюю мудрость и глубокие познания местного фольклора. Это были три единственные женщины на острове, оставшиеся на новую двухгодичную вахту после того, как сменилась основная партия геологов. Катерина была женой начальника метеостанции Дмитрия Олеговича Семахина, который по совместительству являлся и начальником всего геологического коллектива посёлка. Он-то сейчас и вошёл в просторный барак общей столовой.

— По-прежнему нет? – спросил он Проняева, кивком указав на рацию.

— Нет. С самого утра вызываю. Возможно, какие-то магнитные возмущения? Покидая вчера карьер после рабочей смены, я оглянулся, и мне показалось какое-то поднимающееся марево. Раскопанный котлован словно подрагивал в зыбкой пелене тумана… что ли.

— Тумана? – поднял брови Семахин.

— И я приметил, — добавил машинист экскаватора. – Подумал, откуда здесь туман, да ещё летом. Побережье не близко, и морские испарения сюда не достигают.

— Мы уже позавтракали и немедленно выдвигаемся к карьеру, — поднялся Проняев. За ним встали остальные, отодвигая пустые миски. Наскоро допив чай, водители направились к выходу.

— Я с вами, — предупредил Проняева Семахин. — Возьмём с собой всё необходимое… — он осёкся, взглянув на Катерину с Алисой, которые жались у кухни. – Не бойтесь, девочки, мы ещё не знаем, что именно там произошло. Я распорядился завести квадроциклы и подготовить вездеход, но думаю, ничего страшного не случилось. Просто радиоволны передатчиков не достигают сюда из-за этого непонятного облака, окутавшего карьер.

Он поцеловал Катерину в лоб и поспешил следом за геологами.

Девушки остались одни.

Таким образом, на двадцать первый день раскопок экспедиции, прибывшей с материка, начали происходить те события, которые в дальнейшем приведут к целой череде непонятных, странных и необъяснимых фактов, о которых до поры до времени не будет знать весь оставшийся снаружи мир.

Поскольку…

Начиная с этого момента, стационарный передатчик связи с материком радиорубки острова Врангель…

Замолчал навсегда.