Помни...

Моя крестная, тетя Вера была третьим ребенком в семье. Всего их у бабушки с дедушкой было пятеро. Двоих из них уже нет в живых- моего дяди (умер в 95-м) и моей любимой тетушки, которая покинула нас три года назад.

Судьба у крестной была непростая… Родилась и выросла в сельской глубинке. После окончания школы уехала в город, где без всякого блата и протекций поступила в институт, на ин.яз. После работала учителем французского языка в одной из сельских школ, попав туда по распределению. Затем уехала в город, к старшей сестре (моей матушке), которая помогла ей с трудоустройством. Жила тетя Вера с нами.

Мама растила нас с братом одна, «пахала» на трех работах и конечно же сильно уставала. И понятное дело, на нас, детей, у нее часто не оставалось сил, ни физических, ни моральных. Нет, она конечно же была в курсе наших дел. Особенно ей доставалось от братца. Маму частенько вызывали в школу на разборки из-за какого- нибудь очередного инцидента с его участием… А вот со мной у нее практически не было проблем. Во-первых, я особо не косячила. А во-вторых, как это не прискорбно, между нами не было той самой близости, которая обычно присутствует в отношениях матери и дочери. В этом смысле мне как раз было проще с тетей Верой. Ей я могла доверить свои самые сокровенные тайны, рассказать обо всем на свете, зная, что все и всегда останется между нами.

У крестной довольно долго не было своей семьи, может еще и поэтому она так "прикипела" ко мне. Мы с ней всегда были близки по духу, уже не говоря о том, сколько времени проводили вместе. Именно тетушка помогала мне с уроками, водила в кафе и на аттракционы, в кино и в театр. А летом, на все три месяца, мы с ней уезжали к бабушке в деревню. Туда, где прошли детство и юность моей крестной, и куда всегда стремилась ее душа…

Впоследствии, тетя Вера все- таки вернулась в родное село (были на то свои причины), вышла замуж и родила сына, которого назвала в честь своего отца- Иваном. Но это уже другая история…

О своих «корнях» крестная не забывала никогда. Она долго и дотошно, буквально по крупицам собирала сведения об истории нашего рода. Последние годы жизни тетушка сильно болела (ревматоидный полиартрит) и была «прикована» к инвалидному креслу. Незадолго до своей кончины она написала несколько одинаковых писем и отослала их всем своим племянникам, в том числе и мне. Насколько ей было сложно писать искореженными болезнью пальцами- одному Богу известно. Но ведь у нее была благая цель- поделиться с нами, тем, что знала, чтобы помнили…

Письмо получилось длинное. Крестная постаралась собрать сведения не только о своих прямых предках, но и об их сестрах и братьях, а заодно и об их потомках. Я же решила опубликовать лишь ту часть, в которой она пишет о нашем прадеде и деде, тем более что об их житье - бытье тетушка рассказывает более подробно. Все- таки для нее, как и для всех нас- это более близкие люди.

«Лариса, здравствуй! Пишу тебе письмо и надеюсь получить ответ…

Сейчас я тебе напишу обо всех наших родных, про которых я знаю.

Начну про бабушку Веру с дедушкой.

Ее родители были крестьяне, довольно крепкого хозяйства. Прадедушка твой Тимофей здорово валял валенки и плотничал знатно. Знаю, что умер довольно рано, после воспаления легких, во время войны, в 1943г (72 года).

Прабабушку звали Евдокия Нестеровна (умерла в 1953). У них было девять детей. Их годы жизни я не у всех знаю. Известно, что первым ребенком в семье стала моя бабушка Вера. Она родилась 16.09.1900г. (умерла 23.01.1987). Церковно-приходскую школу закончила на отлично, потом училась в школе, по окончании которой ее определили в гимназию г. Борисоглебска. Училась б.Вера и там очень хорошо. Родители вносили плату за ее обучение. В 1918г. Революция прервала ее обучение в гимназии. Там были организованы 2-х годичные педагогические курсы. По их окончании бабушку назначили учителем начальных классов в с. Поворино, Борисоглебского уезда. Там бабушка работала до 1922 года, а затем вернулась в родное село, где они поженились с нашим дедушкой, Иваном Федоровичем (27.10.1902- 22.09.1963гг). Дедушка во время гражданской войны стал членом, а потом и руководителем партячейки. Закончил 3-х годичный педагогический институт в Борисоглебске. Их назначали на работу в школы Тамбовской области. Дедушка вел химию и биологию, был директором. А бабушка работала в начальных классах.

22.06.24г. родился твой дедушка- Иван Иванович, а в 1926г- его брат Василий. Они оба закончили 10 классов. Василий окончил среднюю школу с похвальным листом. Когда папа с дядей были маленькими, с ними жили бабушка Дуня и дедушка Тимофей, пока родители работали. Закончив 7 классов, ребята пошли дальше учиться, в другом селе, где жили на квартире вместе с бабушкой и дедушкой, которые там преподавали.

24 июня 1941г. Дедушку призвали в армию. На фронте он был политруком, ходил со своими солдатами в разведку. Имел награды, не только медали, но и Орден Красной звезды.

В 1942 году папу тоже взяли на войну. Воевал на I Воронежском фронте, где был ранен (1943). Домой вернулся в январе 1944, инвалидом I группы по зрению. Уже будучи незрячим, хорошо научился валять валенки, которые нам очень помогли, когда мы были в затруднительном положении, переехав жить в райцентр.

Папин брат, Василий, так и не пришел с войны, пропал без вести. Дедушка вернулся в конце 1944, по ранению…"

Вот здесь крёстная, или деликатно умолчала об одном факте, или просто не знала о нём. Про дедушкиного брата Василия мне подробнее рассказывала уже моя мама. Она дольше прожила со своими бабушкой и дедушкой, может быть поэтому Вера Тимофеевна (моя прабабушка, мать Василия) была с ней более откровенна. Это была семейная тайна, которую тщательно скрывали долгие годы. Тем более, что прадед был членом партии... Уже когда матушка училась в техникуме, она узнала от бабушки правду о своём дяде. Оказывается, ещё до войны он попал в плохую компанию. Позже его посадили и в тюрьме он погиб. Вот так-то. И на солнце бывают пятна...

"Бабушка возила папу к академику Филатову, надеялась вернуть ему зрение. Была очень знатная и известная глазная клиника в г. Астрахани. Но…увы!

Папа очень хорошо играл на аккордеоне, сам научился. Научился потом сам читать пальцами (методика Брайса для слепых) книги, которые ему присылали из Тамбова. Папа любил слушать книги, которые мы ему читали. Очень аккуратно и довольно быстро вязал сетки, плел плетень (из прута, ограда для сарая), сам топил печку и очень обижался на маму, когда она ее сама разжигала. Помогал нам с уроками, запоминал все, что было в условии задачи…

Вообще- то, бабушки и дедушки для нас были одной из главных составляющих нашей семьи. Взять, к примеру, бабу Анисью, мамину маму. Она была ровесницей дедушки, с 1902 года. Жила далеко от нас, в другом селе. Когда шла на службу в церковь (по большим праздникам), всегда к нам заходила. Жила она скромно. Пенсия колхозная в те годы была мизерной. Но гостинчик всегда какой- нибудь приносила (пирожки, семечки жаренные тыквенные, хлебушек ржаной- такой вкусный!)…

Послевоенные годы были очень тяжелые. Чтобы восстановить народное хозяйство от военной разрухи налогами народ сильно обременяли. Не только деньгами, но обязывали сдавать масло сливочное, яйца, молоко; если был сад- платили налог за каждую яблоню. А собрать деньги очень накладно было, чтобы заплатить за все. Вот баба Анисья и научилась валенки валять, которые потом продавала в райцентре, на рынке, чтобы как-то выживать. За это можно было запросто попасть на заметку в милицию. Отец бабушки Веры, Тимофей, тоже умел хорошо валять валенки и научил этому делу папу и маму. А в то время, сама знаешь, строго с этим было- сосед на соседа доносы строчил. Кто- то написал на дедушку (он уже тогда директором школы был). Баба Анисья продавала и те валенки, которые мама с папой валяли. Ее поймали на рынке. Всё склоняли оговорить дедушку, но баба Анисья стояла на своем: «Мои это валенки и больше ничьи!» И ее посадили на один год. Разумеется, валенки и всю шерсть конфисковали. Дедушка, конечно, хлопотал о б.Анисье, поэтому ее и выпустили так быстро. Она продолжала работать в колхозе, хотя годы уже приближались к шестому десятку. Она очень хорошо умела складывать стога из сена, соломы. И однажды, на большой высоте, на стогу ее омрачило и она упала вниз. Земля к тому времени (конец августа) уже твердая, как бетон была. Баба Анисья долго в себя не приходила… Ближе к весне мама ее отвезла в Тамбов, на операцию- рак желудка. После нее бабушка уже жила у нас, до своей кончины (7 июля 1962). Вот ее похороны у меня в памяти четко «отпечатались». Наверное потому что мы с ней вместе жили эти ее последние месяцы жизни. Она перестала есть (все выходило наружу, пищевод тоже был поранен), пила воду с медом, да стонала во сне, а днем ни одного стона от нее не было слышно. Папа с ней сидел, разговаривал. Он ее тоже мамой называл, воду ей подносил (когда мы на улице бегали, дети же!), ведро ей держал, когда она в туалет ходила, да и ее тоже поддерживал, ведь боли спинные испытывала. Медсестры тогда уколы обезболивающие не приходили делать, как сейчас. А умирала баба Анисья в сознании. К ней подруги ее приходили и она с ними беседовала подолгу. Только перед самой кончиной она перестала нас узнавать и бредила, все звала маму и папу. Мы с сестрой нарвали цветов полевых и бабу Анисью всю украсили. Взрослые эти цветы из гроба не выбросили. Они так и остались лежать поверх покрывала… Совершенно ее не боялись, а вот на дедушкиных похоронах так все было торжественно, траурная музыка «била» в сознании, что я от бабы Веры не могла оторваться от страха и жути, хотя уже 7 лет было. Не видела никого, ни маму, ни папу, ни сестер, только за бабушкину руку держалась.

Дедушка умер в конце сентября 1963. День был пасмурный, чуть моросил дождь. Народу было, страх сколько! Траурный митинг был на кладбище, из райцентра партийное начальство приезжало, речи говорили, директора школ выступали и т.д. Когда дедушку хоронили, солдаты несли его награды на подушечках, приезжал духовой оркестр, военный караул на кладбище салютовал ему залпами… Все село вышло проводить своего учителя и директора школы в последний путь, в прямом смысле- от мала до велика. Старушки потихоньку за него молились. Дедушка в свое время церковь для всех сохранил (ее не разрушили в сталинские годы. Наш дедушка тогда был председателем парткома в колхозе. Они приняли решение складировать зерно в здании церкви, которая находилась рядом со школой). И церковь эта осталась одной-единственной на весь район. По другим большим селам все церкви были разрушены до основания. А наша стояла целой и невредимой до 1972 года ( в этом году она сгорела из-за неисправной проводки).

В детстве меня очень тянуло в церковь. При ней была большая сторожка, где крестили ребятишек. Нищие там кормились, постоянно там кто- нибудь жил. Старушки- монахини приходили и нам рассказывали всякие истории про бога. А на Пасху там собиралось столько народу! Невозможно было пройти к храму. Собирались загодя, чтобы в церковь попасть на службу. К нам приходили бабушки из других деревень с ночевкой Молодежи сколько было в пасхальную ночь, и не только нашей, но и из других сел! А после службы молодые шли на танцы в местный Дом культуры…

Дедушка у нас был строгий, на его уроках всегда царила дисциплина и тишина…»

Вот тут и я вставлю свои «пять копеек». Мой прадед действительно был очень строгий и принципиальный. А к своим детям и внукам- тем паче. Моя матушка была самой старшей внучкой, и до 15 лет жила в доме дедушки с бабушкой. И доставалось ей от деда «на орехи» больше всех, тем более, что в детстве она была отчаянным сорванцом. Однажды в школе, на нее пожаловалась деду учительница, и тот на глазах у всех, протащил внучку за ухо через весь школьный коридор, до своего директорского кабинета. Матушка рассказывала мне потом, что слышала, как дома, ее бабушка, Вера Тимофеевна, выговаривала деду за этот инцидент: «Иван Федорович, это непедагогично!» Да, вот такие были высокие отношения. Бабушка никогда не повышала голоса и обращалась к мужу исключительно на «вы».

«…На зиму дедушка с бабушкой делали запасы, которые хранили в погребе (очень глубоком) до следующего урожая. Огороды в селе были по 40 соток. Сажали картофель, огурцы, помидоры, капусту, тыкву. Так как мама работала, то огород пололи в основном мы, дети. Холодильников тогда не было, поэтому весной в погреб засыпали снег, который там «держал» температуру и летом. По крайней мере, молоко там долго не скисало. Снега набивали в погреб почти под самую крышу. Картофель там не прорастал. Чтобы посадить его с ростками, доставали из погреба семенную картошку и прогревали ее до появления ростков. Картошки накапывали много.

А в августе, когда в лесу калина созревала, дедушкины сестры вместе с нами ходили ее собирать, а заодно и шиповник. Потом приходили домой, перебирали. Бабушка выкладывала калину в укромное место, где та "дозревала". Спелую калину замачивали на зиму и спускали в погреб. А зимой бабушка пекла из нее калинники. Объеденье было! А тыква (ее бабушка с дедушкой любили) была такая сладкая! А шиповник баба Вера сушила, потом его заваривала. Заварку не признавала, только чай с шиповником. Осенью лишнюю картошку ездили продавать в Саратов, Волгоград. Колхоз давал грузовую машину и несколько хозяев везли картошку на продажу. Мама тоже ездила, раза три. Мясо всегда было свое, сало, мед, масло. На зиму солили мясо баранье, говядину, свинину. А гусей в стадо отдавали, пастись на целый день. Был у нас в селе один мужчина, слабый умом, Лёней его звали. Вот он их и пас, на озеро водил. С каждого подворья знал гусей, все просто диву давались- как он их различал. Народ с ним расплачивался продуктами: молоком, яйцами, картофелем, а оплата была символичная. Пас он гусей до глубокой осени…

Держали уток, кур, одним словом, подсобное хозяйство было значительное. Мы с Васей (младшим братом) смотрели за утятами и цыплятами- это было нашим домашним поручением. Однажды, во время дождя с грозой мы их собирали в кошелку, так нам утка- кряква из-за них все руки исщипала, кидалась на нас, больно крыльями била. Нам тогда было по 6 и 3 года. Хорошо наседка с цыплятами от дождя сама в сарай забежала. Потом бабушка нас услышала, быстро от утки нас избавила, помогла и утяток дособирать. Домой пришли все мокрые, грязные. Бабушка помогла нам переодеться в сухое, чаем горячим напоила, чтобы не простудились. А папа нас распекал потом. Сказал, что ничего бы с утятами не случилось, утка бы их накрыла. Но она такая маленькая была, а утят штук 25, не меньше…

У дедушки с бабушкой был огромный сад. Дед сам ездил в Мичуринск за саженцами яблонь, слив, вишни. У них в саду были такие вкусные яблоки, всех сортов и видов. Теперь таких на рынке и не встретишь. Буравинка, славянка, бельфлер, анис 3-х сортов, московская грушовка, сахарная бель, черное дерево и др. Бабушка Вера не давала пропасть ни одному яблочку. Сушила их на зиму, варила варенье, закладывала антоновку и пепин шафран в капусту. До чего ж вкусные были моченые яблочки! Дедушка занимался пчеловодством. На лето уезжал в поле вместе с Чингизом (наша собака- овчарка). Там у него был шалаш, где он и жил и смотрел за пчелами. Дедушка любил охоту и рыбалку. Осенью бабушка нам часто жарила чирков, диких уток. С ними такие щи были вкусные...»

Про Чингиза я слышала много историй. Умнейший был пес. Одна такая история, опять же, связана с моей матушкой. На тот момент она училась в пятом классе. После очередной школьной «шалости» ее наказала мать. А надо сказать, рука у той была "тяжелая". Могла и хворостиной отстегать и ремнем. Так оно, в общем- то и вышло. Не став разбираться, кто прав, а кто виноват, мать выпорола дочь, ну а та, обидевшись, убежала из дома. На улице уже стемнело. Девочка добежала до колхозного поля и, не успев ничего понять, упала в силосную яму. Выбраться самостоятельно из нее для ребенка было просто нереально- яма была очень глубокая. Спустя какое-то время родители забили тревогу, прибежали к деду, и тот, взяв Чингиза отправился на поиски внучки. Пес быстро отыскал «пропажу». После этого случая мамин отец (мой дедушка Ваня) строго настрого запретил жене рукоприкладствовать… Спустя много лет, когда мы завели свою собаку (тоже немца), мама назвала его Чингизом, в память о дедушкиной питомце.

«…О дедушке и папе, об их военной службе можно узнать из архива г.Подольска (военный архив России). Кстати, принято такое решение: установить памятники- обелиски всем умершим участникам войны. Наши дедушка с папой тоже сюда входят, и надо нам обязательно (!) им эти памятники поставить. Документы о том, что папа- инвалид I группы у меня есть, а вот на дедушку ничего нет, кроме одной военной фотографии. Этим делом можно заняться и зимой. Пока суд, да дело- до весны дождемся. Номер обл.военкомата- за вами! Мне так хотелось этим летом попасть на могилки бабушки и дедушки, и папы с мамой, но…не получилось…»

Каюсь, просьбу крестной никто из нас пока не выполнил... Архив существует. Сведения о прадеде и деде я там нашла. Именно здесь, кстати говоря, впервые увидела фото прадеда. Интересный факт- командовал он, как выяснилось, штрафной ротой и в разведку ходил именно с этими ребятами. Как рассказывала прабабушка, орден Красной звезды ее муж получил за то, что однажды вернулся после выполнения серьезного задания, полностью сохранив личный состав вверенного ему подразделения…