Попаданец

Глава 1

Новый мир

Вспышка голубого света ослепила на миг. Лёха куда-то летел. На этот раз всё кончилось быстро. Чёрный следопыт мечтал очутиться в уютной и безопасной библиотеке, но вместо расторопного слуги его встретили колючий куст и крапива. Алексей раскрыл глаза и, чертыхаясь, царапая руки и лицо, принялся выбираться из зарослей. Благо, одежда осталась целой.

Великий герцог огляделся по сторонам: он оказался в лесу. Почему-то вспомнился давнишний сон, приходивший к нему много лет кряду. Он видел дивный боевой лес, полный всякого сладкого хабара. Находки лежали прямо под листьями. Даже копать не было нужды. Только собирай! Глаза просто разбегались. Тут тебе и штурмовой знак, и чёрное ранение, и железные кресты разных степеней. За много лет он запомнил все закоулки, каждый пень и дерево. Даже самую неприметную стрелковую ячейку мог найти на ощупь. Однако находки не иссякали и продолжали радовать фаната поиска. Утром, всё ещё валяясь в кровати, он пытался вспомнить хоть какие-нибудь привязки и вычислить вожделенное место. Но ничего из этой затеи не вышло.

Он не мог объяснить, с какого перепугу вспомнил тот сон. Но дубняк показался знакомым. Для непосвящённого все леса одинаковые. Да только не для чёрного следопыта. Впрочем, ничего необычного он так же не заметил. Деревья как деревья, местами густой подлесок, заросли папоротника, дикой малины и крапивы на солнечных лужайках. Под ногами привычно шелестят сухие листья, трещит валежник.

Лёха обернулся в надежде увидеть призрачное голубое сияние. На его беду портал бесследно исчез. Замок вновь сыграл злую шутку, забросил невесть куда, да к тому же лишил надежды на возвращение. Куда он попал? В какой мир, в какую эпоху? Оставалось только гадать.

Алексей не мог похвастаться богатством выбора. Ночевать в чаще он не собирался. Счёл за лучшее убраться отсюда поскорее. Вот только куда? Покрутил головой. Хотел увидеть что-то сродни разрыву в густой листве. Следовало выбраться на дорогу и попасть в ближайшую деревню. Главное, взять верное направление, а там видно будет.

Копатель двинулся в сторону, где, как ему показалось, замаячил просвет, и метров через двести, преодолев заросли орешника, и в самом деле вышел на луг, поросший ромашками, васильками, одуванчиками и ещё невесть чем. Лёха не слыл травником, для него все эти зелёные насаждения являлись злейшими врагами, потому как не давали плотно прижать катушку металлоискателя к земле. И если с ромашками да всякими лютиками можно кое-как справиться, то в одуванчиках катушка увязала напрочь.

Следопыт вновь призадумался. Куда двинуть теперь? Ничего примечательного, достойного внимания, не попалось. Местность вокруг по большей части равнинная, кое-где разрезанная неглубокими балками. У горизонта степь вспучивалась невысокими холмами. Ярко светило солнце, в небе заливался жаворонок, кружили и гудели насекомые. На севере чернела кромка далекого леса. Всё бы ничего, да несколько странностей бросились в глаза. Нигде не видать человеческого жилья. В окрестностях родного города нынче всё застроено. Там и сям замаячит либо деревня, либо дачный посёлок. Да и высоковольтных линий кругом полно. От них, как и от дачников вкупе с огородниками, поисковикам один вред. Потому подобные объекты Лёха примечал помимо собственной воли. Да и возделанных полей не видно. Кругом целина. А где лесополосы? В небе ни единого инверсионного следа. Выходило, попал он в конкретную глушь. Но куда? Вне всяких сомнений, он находился на Земле. Климат и местность казались типичными для лесостепи. Солнце не отличалось от того, что он видел накануне чаепития с Казимиром Карловичем.

Великий герцог не стал долго утруждать себя досужими размышлениями. Решил махнуть вдоль опушки. Рано или поздно наткнётся на просёлок, потому как в любом случае к лесу должен быть подъезд. Всякого народа обычно шастает здесь порядком: лесники, грибники, охотники, селяне, любители пикников. Так что без дороги никак. Но сколько времени уйдёт на поиски? Тут уж как повезёт.

Шёл, прокладывая путь тяжёлыми армейскими ботинками сквозь густые заросли полевых трав и цветов. Глазел по сторонам, любовался пейзажем, пытался увидеть что-то знакомое. Вокруг недовольно гудели шмели и пчёлы. Появление человека пришлось им не по нраву. Шатаются тут всякие праздные гуляки, а у них работа.

Минут через двадцать неспешной ходьбы чёрный следопыт вышел на какой-то просёлок. Дорога пересекала заросшее поле, подходила к лесу и терялась за дальними деревьями. Всё шло не так уж плохо. Но вновь одна мелочь не давала копателю покоя. Дорога как дорога. Две колеи. Только следов автомобилей не заметно. Вместо них узкие полосы и выбоины от лошадиных копыт. Походило на то, что в этой Тмутаракани машин отродясь не видывали.

Неприятно похолодело в груди. Дурное предчувствие комом подступило к горлу. Что-то заставило насторожиться. В стороне, среди полевых трав, метрах в трёхстах от кромки леса, увидал лошадь и повозку с неясной человеческой фигуркой. Возница двигался наперерез копарю. Должно быть, там шла ещё одна дорога. Следопыт прибавил шагу, решил перехватить аборигена и расспросить его о том, как побыстрее добраться до ближайшей остановки автобуса или электрички.

Леха вышел на перекрёсток, остановился и принялся поджидать ездока. Чем ближе тот подъезжал, тем больше Алексею становилось не по себе. Лошадь как лошадь. Только телега странная. Обычно сельские жители использовали колёса с покрышками, а тут деревянные, без спиц, сколоченные из грубо отёсанных досок, скреплённых металлической лентой. Что за тарантас такой? Да и вид ездока вызывал если не подозрение, то удивление уж точно. Бородатый босой мужик в широких светло-серых штанах и такой же рубахе, свесил ноги с телеги и нехотя, больше по привычке, погонял савраску. Та качала головой, фыркала и ковыляла из последних сил. Мужик, разморённый полуденным зноем, клевал носом и время от времени вздрагивал, разбуженный скрипом несмазанной телеги или ударом колеса о камень. Потом вновь проваливался в дремоту, рискуя каждую секунду лишиться бесформенной войлочной шляпы или свалиться на землю и угодить под заднее колесо. Одним словом, селянин не походил на привычных копарскому взгляду бывших колхозников.

— Здорово, отец, — выкрикнул Лёха.

— А! Стой! Тпру! — заорал мужик спросонья и дёрнул поводья. Возница широко раскрыл глаза и рот от удивления и уставился на Алексея как баран на новые ворота. — Ты, это, чего?

— Здорово, говорю, батя. — На первый взгляд «бате» было лет сорок-сорок пять.

— Ты кто? — абориген продолжал с испугу хлопать глазами. — Часом не разбойник?

— Ты чё, мужик? Обкурился? — чёрный следопыт едва сдержался от грубого слова. Конечно, сельские слыли среди горожан людьми недалёкими, но не настолько же! Одно утешало — крестьянин говорил по-русски. По крайней мере, Лёха его прекрасно понимал. Выходит, он где-то в России или на Украине. Но вид пахаря сбил с толку. — Какой нафиг разбойник?

— Выходит, не разбойник, — успокоился земледелец. — И то правда. Оружия не видать. И доспехов нет. В самом деле, не разбойник. А хоть и разбойник. Чего с меня взять? Нечем поживиться. Лошадью? Так она, поди, к вечеру от старости околеет. Или разве что пучком сена зад подтереть.

— Послушай, дядя! — копарь уже не знал, что и думать. Определённо, мужичонка не в себе. Несёт какую-то чушь про разбойников, доспехи, оружие. Перегрелся, бедняга. — Ты лучше вот что скажи: далеко ли до Харькова?

— А?

— Понятно. А до автобуса или электрички? Ну, до железной дороги.

— Вот чудила! Такое говоришь! Как дорога может быть железной? Гляди, перед тобой дорога. Ну, пусть её камнем вымостят. А ты, говоришь, железная. Ты, верно, золоту счёта не знаешь? Надо же, придумал такое! Дорога — и железная!

— Ты… — великий герцог осёкся. Он находил всё больше подтверждений своим самым худшим опасениям.

«Разбойники, доспехи, оружие, золото… — мысли лихорадочно крутились в Лёхиной голове. — Слишком много слов для лоховатого мужичка. Неужто влип?! Попал! По самые…»

— А до города далеко? — с тоской и разочарованием в голосе спросил чёрный следопыт.

— Почему далеко? — оживился деревенский житель. — Не так чтоб далеко. Да ты садись. Подвезу.

Некоторое время Алексей раздумывал как поступить. Послать земледельца куда подальше, дёрнуть в лес или согласиться с предложением. В любом случае бежать поздно, да и бессмысленно. Куда убежишь? Портал исчез, и он остался один на один с неведомым миром. А что ему здесь делать? Крутить носом не приходится. Потому за лучшее счёл отправиться в ближайший город на скрипучей крестьянской подводе. Зачем? Великий герцог и сам толком не знал.

— Ладно, поехали, — следопыт взгромоздился на телегу. Мужик ударил плетью старую клячу, и та лениво потащилась по пыльному просёлку. — Сам-то откуда будешь? — без энтузиазма спросил копарь.

От возницы несло тяжёлым кислым духом. Похоже, он не мылся недели три, если не больше, и парень старался воротить голову в сторону против ветра. И всё же решил разговорить землероба и выведать что-нибудь для себя полезное.

— Я-то? — переспросил сермяжник. — Из Силирии. Деревушка такая в двух ратах отсюда. Ездил на покос, а теперь возвращаюсь домой.

— Чего так далеко? Разве тут лугов мало?

— Так это земля Корина. А мой сенокос там, за Ракитовой балкой.

— А дороги чьи?

— Нашенские. Только Уэрдемор на них давно зарится. Мало того, что его покойный папаша наши земли отдал Сегонту Одноглазому, так ещё и дороги ему подавай.

— Стоп! — выкрикнул следопыт. — Что-то ты меня совсем запутал. Послушай! Я, как ты понял, нездешний. Иду издалека и почти ничего не знаю о ваших делах. Растолкуй, что тут да как.

— Так я и говорю, — оживился косарь. — Я сразу приметил: ты нездешний. Поначалу вовсе за разбойника принял. Да как не принять? Пошаливают тут временами. А наряд у тебя каков? Сроду такого не видывал. Сапоги, поди, больших денег стоят. И сам ростом под потолок. Нет у нас таких. Вот и подумал: не местный. Ну, еду, значится, с сенокоса. Глядь, а у дороги ты стоишь. Вот, думаю, до чего подозрительный человек. Я-то с покоса, а ты через надел Корина топал. Он хоть и приходится мне дальним родственником, да только не всегда мы с ним ладим. А земли тутошние приписаны к Силирии. Ну, деревня моя родная. На то и грамота имеется. Да только барон Данегал Безумный, отец Уэрдемора Железной Перчатки, отдал наши земли за службу в пользование Сегонту Одноглазому.

— Так вы крепостные?

— Чего? — не понял крестьянин. — Нет, в крепости мы не сидим. На кой нам крепость?

— А принадлежите этому одноглазому, как его…

— Вот ты причудник. Я тебе толкую, а ты всё за своё! Никому мы не принадлежим. Мы сами по себе. И земля наша. А Сегонту отдаём десятину. Надо ведь и далгам с чего-то кормиться. На одном жалованье долго не протянешь.

— А барон этот, Железный Эрдедемор, с чего живёт?

— Уэрдемор Железная Перчатка, — поправил Лёху крестьянин. — Да, вот мы уже проехали целый рат, а я не знаю, как тебя величать.

— Извини. Задумался и упустил. Алексей из Харькова. Это город такой.

— А, ну да, понятно. Аль Эксей. Чудное имя. Да и о городе таком не слыхал. А меня Скиром кличут. Чем кормится, спрашиваешь? Да уж поверь, землю не пашет. Платим и ему десятину. А ещё базарную пошлину, воротный налог. Городских обдирает. Собирается и дороги обложить. А нам жить-то с чего? Но, но, родимая, — Скир хлестнул лошадь, и та ускорила шаг.

— До города близко, говоришь? — переспросил чёрный следопыт.

— Угу, рукой подать. Вот, доедем до ближайшего перекрёстка, там тебя и высажу. Сам поеду прямо. В Силирию. А ты бери направо. Где-то через пяток ратов и будет Коралтар.

— Это город такой?

— Он самый. Тпру, старая! — Скир дёрнул поводья. — Всё, приехали. Дальше сам как-нибудь доберёшься. В таких сапожищах можно и до Северного моря дойти. Ну, бывай. Заходи, если чего, ко мне в гости в Силирию. Пропустим по кубку прошлогодней кислятины, поболтаем. Расскажешь о Хар Кова. Чужестранцы у нас в диковинку.

— И на том спасибо, — копарь спрыгнул с телеги.

— Но, родимая, — простолюдин вновь огрел кнутом измученное животное и потянулся к дому, оставив незадачливого путешественника на развилке дорог в полном одиночестве.

Алексей пошёл по дороге в сторону, указанную возницей. Идти ему никуда не хотелось. Теперь он ясно осознал: портал во второй раз над ним зло подшутил. В своё время великий герцог прочёл несколько фэнтезийных романов о попаданцах. В книжках выглядело всё предельно просто. Бравый спецназовец мочил врагов налево и направо, рубил в капусту и укладывал штабелями целые дивизии из рогатки. Невзрачная девчушка из офисного планктона становилась непременно принцессой, по которой сохли десятки принцев из соседних королевств. Бездарный манагер превращался непременно в мага, в Чёрного властелина или чудо-изобретателя, на худой конец. В действительности всё оказалось совсем иначе. Лёха никак не тянул на крутого громилу, волшебника или самоделкина, не говоря уже о принцессе. Да и новый мир был ему неведом. Он успел узнать несколько названий и имён. Общественное устройство сродни раннефеодальному. Больше он ничего не знал. А главное, не мог понять, что делать дальше.

Пытаясь найти хоть что-то утешительное в нынешнем положении, вдруг подумал: наверняка замок забросил его сюда не случайно. Выходит, у него есть цель. Но какая? Конечно, найти Бессмертную. И где её здесь искать? Да что искать? Пришла пора позаботиться о том, как элементарно выжить, не умереть с голоду, не попасть под раздачу местных властей, в лапы тех же разбойников и разного рода головорезов. Нужно как-то вписаться в новую реальность. Какие из его знаний и навыков могут пригодиться? Рубиться на мечах он не умеет. Впрочем, как и пахать землю, управляться с лошадью, работать в кузнице, печь хлеб. Так что дороги воина, ремесленника или земледельца для него закрыты. Все знания, накопленные за более чем тридцать лет жизни, также казались бесполезными. История, география, физика, математика, компьютер, металлоискатель. С таким набором запросто угодишь в тюрьму или на костёр. Конечно, можно подбросить аборигенам идею создания огнестрельного оружия. В таких делах он немного разбирался. Но подобное знание могло оказаться весьма опасным и обернуться против него самого. Варианты с миссионерством, земельной реформой и пролетарской революцией также не выдерживали критики.

Но был у Лёхи ещё один козырь, о котором он сразу и не вспомнил. Всё же он великий герцог одного из нижних миров. Возможно, новое положение и высокий титул сыграют определённую роль. Да и Наарутэф, дремлющий доныне в его теле, не сказал последнего слова. Но в любом случае следует вести себя тихо, не лезть на рожон. Не высовываться, одним словом. И не мешало бы сменить одежду. В камуфляже тут не спрятаться. Можно только привлечь нездоровое внимание.

Думая так, копарь неспеша поплёлся в сторону Коралтара. Торопить события не имело никакого резона. Всё равно от неизбежного не уйти. С определённых пор он считал себя фаталистом, верил в судьбу и предопределённость. А оттого попаданческую дилемму решил для себя просто: делай что должно, а там пусть будет то, чему суждено случиться.

Глава 2

Трактир «Четыре подковы»

Лёха любил коротать время за размышлениями о всяких отвлечённых вещах. Иным такое занятие могло показаться совершенно бесполезным, но именно среди фантазий и посторонних мыслей чёрный следопыт отыскивал порой весьма любопытные решения. Вот и сейчас он пытался не только отвлечься, но и добраться до сути происходящего, придумать некий план и переварить всё то, что случилось с ним за последние сутки.

По большей части в голову лезла всякая чушь. Ничего путного он так и не придумал. Зато первое испытание в новом мире не провалил. Не забился в истерике с перепугу, не убежал, не схоронился в лесу, а выведал кое-какие сведения. Общение с местными очень полезно. В том он убеждался не раз. Нужно только найти подход, подобрать ключ к аборигену. И если это удавалось, то селянин сыпал деревенскими легендами налево и направо, рассказывал не только об утопленных в реках, озёрах и болотах «Тиграх» с сокровищами третьего рейха, но и о золотой карете Екатерины Великой. Среди баек и всяких небылиц проскакивали любопытные факты. Невольно Лёха сравнивал себя с разведчиком, секретным агентом. Но у тех были явочные квартиры, пароли, тайники, поддельные документы. У него не было ничего. Хорошо хоть здешний язык понятен.

Неожиданно плавный ход размышлений прервал стук копыт. Алексей чудом успел отпрыгнуть в сторону. Какой-то лихой всадник едва не затоптал. Чёрный следопыт даже толком не рассмотрел седока. Конник умчался вдаль и скрылся в облаке пыли. Перед глазами мелькнула красная попона. Верховой, как показалось копарю, был одет в какой-то цветастый балахон и, кажется, у пояса висел меч. Большего разглядеть не удалось.

Меж тем время шло. По Лёхиным прикидкам он одолел примерно столько же, сколько проехал на телеге Скира. Луга вокруг сменились возделанными полями, на которых злаки уже выбросили колос. Зелёные квадраты наделов разделяла серо-голубая лента реки. За рекой показался внушительных размеров холм, весьма пригодный для устройства крепости. Река круто огибала угорок, делая его неприступным с двух сторон для нападения. Видимо, так рассудили и здешние жители. Прямо на вершине располагалось прямоугольное строение с крутой двускатной крышей да четырьмя башнями по углам, отдалённо напоминавшее средневековый замок. Впрочем, он находился слишком далеко, и рассмотреть детали следопыт не мог. Замок или дворец правителя окружала крепостная стена неопределённой высоты и эскарпированные склоны. В целом постройка не блистала изысканностью, роскошью и всяческими излишествами, столь свойственными средневековой готике. Здешний архитектурный стиль отличался крайней простотой и утилитарностью.

У подножия холма, под защитой частокола, теснились крохотные домишки. Примерно так Лёха и представлял средневековый город. На возвышении располагалась цитадель, резиденция феодала, а внизу — посад, кварталы ремесленников, торговцев и прочего люда.

С каждой минутой городок становился ближе, картинка распадалась на множество мелких деталей. Теперь копатель видел деревянный мост, переброшенный через реку, фигурки людей, сновавших у ворот, и дубовые колоды с заострёнными концами. Похоже, дерево для аборигенов служило основным строительным материалом. Каменные здания Лёха мог сосчитать на пальцах одной руки.

Невольно сердце забилось чаще. Копарь со страхом подумал о скорой встрече с незнакомым миром, где он был незваным пришельцем, опасным чужаком, от которого наверняка захотят поскорее избавиться.

На дороге показались немногочисленные путники. Кто шёл из города, кто возвращался домой с окрестных полей. Лиц их великий герцог пока не видел. Мог лишь сказать, что горожане черноволосы, одеты весьма бедно. Женщины носили одноцветные разной длины платья. Мужчины ходили в серых холщовых рубахах и таких же штанах. Вскоре следопыт нагнал двоих и попытался рассмотреть их как следует. И точно, в простых рубахах, подпоясанных грубыми верёвками, просторных штанах и некоем подобии коротких кожаных сапог. Оба были длинноволосыми брюнетами, выглядели скромно, если не убого. Горожане с опаской и в то же время с любопытством принялись разглядывать путешественника. Камуфляж и ботинки вызвали у них неподдельный интерес. Мужчины громко стали обсуждать наряд чужеземца, тыкали в него пальцами, но заговорить с ним не решались.

В который раз следопыт утвердился в мысли, что в земном одеянии он станет для здешних кумушек и шептунов предметом обсуждений и пересудов. От сплетен и трезвона никуда не спрятаться. Но не ходить же по улицам голым? А пока не сменил прикид, Лёха решил держаться гордо и независимо, делая вид, что вовсе не обращает внимания на косые взгляды.

Меж тем он не упускал случая рассмотреть горожан, особенно женщин. За несколько минут сделал, как ему показалось, весьма важное наблюдение. Длина платья зависела не от социального статуса, а от возраста хозяйки. Дамы в летах носили одежды до пят, а молодёжь сверкала коленками. Во всём остальном никаких странностей не заметил. Горожанки также были брюнетками, волосы заплетали в косы или стягивали в хвост. Баловали себя, как и все женщины, цветными вышивками, бусами, серьгами, браслетами. Остроконечных ушей Лёха ни у кого не заметил. Стало быть, эльфы здесь не водились.

На подходе к мосту великий герцог почувствовал душок, назвать который сносным он бы не решился. Нет, не дух, а смрад, вонище! Ветер подул со стороны Коралтара и принёс с собой целый букет «ароматов». Тут тебе и запах навоза, скота, помоев, человеческих испражнений и ещё невесть чего. Тому следопыт нисколько не удивился: не раз приходилось слышать о повышенной душистости средневековых городов. Вспомнился и немытый Скир. Теперь великий герцог с некоторым предубеждением поглядывал на местных прелестниц. Если и они не знают бани, то дело труба. Остаётся только сожалеть, что придётся провести какое-то время в этой клоаке. Алексей живо представил рыцаря, возвратившегося домой из дальнего похода. Грязный, вонючий, пропитанный собственным и лошадиным потом, со слипшимися волосами. И вот это чудовище, никогда не знавшее зубной пасты, лезет обниматься и целоваться с возлюбленной, с такой же, как и он немытой хавроньей.

Лёху передёрнуло. Мысленно он проклинал Салативара, фиолетовый замок и портал. Он настойчиво гнал от себя мысль о том, что может застрять в этой средневековой дыре на вечные времена. Одна надежда на Наарутэфа. Наверняка древний дух не собирается променять заточение в могиле на плен в помойной яме.

Чёрный следопыт ступил на деревянный мост. Грязные доски, местами разбитые колесами и копытами, предательски поскрипывали. Сооружение вызывало некоторую опаску, хотя, как оказалось, без труда могло выдержать вес телеги и лошади.

У открытых настежь крепостных ворот, напоминавших скорее амбарные, лениво переминался с ноги на ногу караульный в железном шлеме, кольчуге-безрукавке, одетой поверх матерчатого поддоспешника, наручах, стёганых штанах и коротких сапогах. У стены из толстых дубовых колод сиротливо ютились круглый деревянный щит с массивным умбоном посередине да боевой топор. Солдат, утомлённый службой, явно скучал и наверняка мечтал о чаше дешевого вина, сытном обеде в ближайшей харчевне и ласках продажных красавиц. Появление незнакомца в камуфляже разрушило привычный ход вещей. Поначалу воин глядел на пришельца с опаской, мысленно оценивая собственные шансы на победу в поединке. Но, увидев, что путешественник безоружен, успокоился. Теперь в его голове крутились иные мысли. Как-то само собой вспомнилось, что поставлен он сюда бароном вовсе не для того, чтобы сворачивать челюсть от зевоты и пялиться на девок, а собирать воротный сбор. Плюс к тому, у простака, незнакомого с местными нравами и порядками, можно запросто выудить пару лишних медяков на кубок кислого пойла.

Чёрный следопыт старался делать вид, будто вовсе не удивлён и не обескуражен видом вооружённого стража. Но в душе Лёха струхнул. Вояка хоть и был на полголовы ниже великого герцога, но всё же состоял при исполнении да оружии и мог запросто лишить незваного гостя нескольких зубов, а то и жизни, да только конфликт с представителем власти никак не входил в планы пришельца.

— Стой! — рявкнул часовой, напуская на себя свирепость и важность.

— Здорово, служивый, — бодро ответил копарь, хотя у самого тряслись поджилки. Он едва держал себя в руках. Сердце бешено колотилось. Ещё бы! Не каждый день видишь живого средневекового солдата.

— Плати или проваливай! — злобно прорычал привратник.

Алексей резко остановился. Его едва не стошнило. От удальца шёл стойкий запах пота и гнилых зубов.

— Чего платить-то? — тихо спросил путник. Он не хотел поднимать шум по пустякам и гневить воина.

— Как чего? Воротный сбор. Проходишь через городские ворота — плати. На то имеется установление самого Уэрдемора Железная Перчатка, барона Коралтарского!

— И много ли платить, любезный?

Абориген замешкался с ответом, прикидывая, сколько можно накинуть сверху.

— Три арда[1], — после напряжённых раздумий ответил караульный.

Конечно, Лёха заплатить не мог. Он не имел никакого понятия о местном денежном обращении. Но и оставаться за городскими воротами не собирался. А когда его интересы входили в противоречие с интересами государства, то оставался единственный вариант. Если он работал на Земле, то почему бы его не испробовать здесь?

— Послушай, дружище, — робко начал следопыт. — Я путешественник, много дней провёл в дороге. Поиздержался в пути, сам понимаешь. С деньгами туго. Предлагаю полюбовно решить наше маленькое дельце.

— Плевать откуда и куда ты идёшь! — оживился стражник. Должно быть, смекнул, куда ветер дует. — Мне что совой об сосну, что сосной об сову! Да будь ты хоть ромедерский шпион! Моё дело казённое. Плати или проваливай!

— Ладно, не кипятись. Давай посмотрим, что у меня тут есть, — копарь в суете последнего дня вовсе позабыл о содержимом собственных карманов. А у него как у человека экономного и практичного наверняка что-нибудь там отыщется. В левом нагрудном кармане обнаружил паспорт, в правом — мобильный телефон. В брюках нашлось почти полторы тысячи гривен бумажками, немного украинской мелочи, ключи от квартиры, жетон харьковского метрополитена и… непочатая упаковка жевательной резинки. И тут великого герцога осенило.

— Послушай, — начал чёрный следопыт. — Ты, как я погляжу, парень видный. Девки за тобой, небось, табунами бегают.

— Ну, не без того, — расплылся в довольной улыбке стражник, обнажая гнилые зубы.

— Дам-ка я тебе одну славную вещицу. Нет, не одну, а целых две. Одну попробуешь сейчас, а вторую перед тем как соберешься целовать какую-нибудь смазливую бабёнку. — Алексей вскрыл упаковку, достал две белые подушечки «Дирола» и протянул солдату. Тот с неподдельным интересом наблюдал за манипуляциями пришельца, разглядывал цветные бумажки с портретами. Особенно заинтересовали его монеты с незнакомыми надписями. К мобильнику он остался равнодушен, поскольку так и не смог найти ему понятное сравнение. Предложение путешественника его заинтересовало. Глаза стража округлились от удивления и любопытства.

— А что за снадобье такое? Приворотное? Ты, часом, не колдун?

— Никакого колдовства. Только травы, — самозабвенно врал Лёха.

Солдат протянул немытую руку. Кожа, не знавшая мыла, задубела, а под давно нестрижеными ногтями застряла грязь.

— Одну схорони как следует, а вторую попробуй сейчас. Да только не глотай, а жуй! Её надо всё время жевать. В этом и состоит весь секрет.

Страж так и поступил. Одну жвачку спрятал в кошель, притороченный к поясу. Там у него хранились подати, собранные с законопослушных подданных барона. Вторую недоверчиво отправил в рот и начал осторожно работать остатками зубов. Через пару-тройку секунд лицо его перекосилось, глаза едва не вылезли из орбит.

— О! — восхищённо воскликнул часовой. — У-у-у! Хорс меня раздери! Волшебный вкус!

— И свежее дыхание. Теперь все бабы твои. Ни одна не устоит перед таким ароматом. Главное — не глотай, а жуй, — наставлял стражника следопыт. — Ну, так что, по рукам?

— Ладно, проходи. Да побыстрее, чтоб никто не видел, — смилостивился служивый.

— Кстати, любезный, — произнёс Лёха несколько небрежно. Он остался доволен первой маленькой победой. — Где у вас тут можно как следует перекусить и переночевать?

— Загляни в «Четыре подковы». Тут недалеко. Иди прямо. Не заблудишься, — напутствовал странника часовой.

— Ну, тогда бывай, — путешественник двинулся в ворота, аккуратно ступая.

Прямо из города к мосту текло множество зловонных ручейков. Даже в солнечную погоду подступы к крепости не пересыхали. Коралтар не знал канализации. Горожане все нечистоты выливали прямо на узкие улочки, лишённые каменных мостовых или деревянного настила. Помои и моча медленно стекали к реке по пологому склону, застаивались во вмятинах от копыт и колеях повозок.

Алексей искал относительно сухие места, прыгал по ним горным козлом, но всё равно изрядно запачкал ботинки. За частоколом стало и того хуже. Всюду царил смрад, жужжали огромные зелёные мухи, воздух полнился криками людей и животных. Блеяли овцы, мычали коровы, кудахтали куры. Хозяйки бранились с соседками. Пара всадников, окружённых толпой оборванцев с корзинами и мешками, застряла в толпе. Кони ржали, переступали с ноги на ногу, разбрызгивали грязь. Шум, гам и тошнотворная вонь едва не свела Лёху с ума.

Он прижимался к домам, чтобы не утонуть в зловонной жиже. За первой деревянной хибарой увидел квадратную площадку и коновязь у стены. Там стояло несколько лошадей. Тут же находился двухэтажный рубленый дом. У его дверей висел грубо сколоченный дощатый щит с прибитыми четырьмя подковами. Следопыт понял, цель близка. Но до порога надо как-то добраться. Кругом трясина, грязь, помои и конский навоз. Всё усеяно костями и битой посудой. Наверняка трактирщик не утруждал себя, и отходы производства выбрасывал прямо у входа. Тут Лёхе на память пришли поездки на древние поселения. Пару раз он заглядывал на славянские городища. Там также встречал множество костей и черепков.

Кое-как, погружаясь по щиколотку, всё же удалось добраться до порога. Не найдя тут ни тряпки, ни иного приспособления для чистки обуви, несколько раз топнул, попытался сбить с ботинок грязь. На двери Алексей не увидел привычной ручки. Вместо неё болталось железное кольцо. Следопыт дёрнул за него. Дверь со скрипом поддалась. С замиранием сердца вошёл внутрь. И было от чего волноваться. Он собирался заглянуть в первое человеческое жильё нового мира. Да и трактир сам по себе интересен. Уж сколько он слышал баек о таких злачных местах от коллег-поисковиков! Что там увидит? Как его встретят?

В утробе харчевни царил полумрак. Сквозь немногочисленные оконца, затянутые полупрозрачной плёнкой, едва пробивался дневной свет. Темень без особого успеха пытались разогнать несколько горящих лучин. В нос ударила гремучая смесь запахов гари, дыма, кожи, лошадиного пота, кислого вина, лукового супа, чеснока, мышиного помёта и немытых человеческих тел. Напротив входа находился очаг из рваного камня. На железном вертеле жарилась баранья туша. У стен стояли грубо сработанные столы и деревянные колоды вместо стульев. Немногочисленные посетители пили вино, уплетали похлёбку и вели беседы о чём-то своём, коралтарском.

Повертев головой, чёрный следопыт в дальнем углу увидел нечто, напоминавшее барную стойку. За незамысловатым сооружением возился плотный невысокий бородач в обычной для горожан серой рубахе и кожаном фартуке. Поразмыслив немного, Лёха зашагал в сторону крепыша.

Хозяин таверны оказался мужичком хоть и мелкорослым, но ширококостным, с заметным брюшком, подбородком и чем-то напоминал знаменитого Гимли из Средиземья. «Не гном ли?» — подумал великий герцог. Он уже приметил: местный люд не отличается высоким ростом. На фоне аборигенов следопыт выглядел если не великаном, то вполне внушительно.

Трактирщик возился с посудой, время от времени утирал рукавом потное красное лицо, и поносил лихими словами некоего Торпа. Появление нового посетителя не ускользнуло от маленьких юрких глаз коммерсанта. Он попытался получше разглядеть гостя и прикинуть, сколько с него можно поиметь. Но внешний вид пришельца несколько озадачил кабатчика, а оттого он медлил, не зная, как подступиться к приезжему. Кто знает, может он родовитый господин из соседнего баронства? Или какой-нибудь чиновник из Тамарвалда. Бывало, и такие сюда захаживали. В любом случае посетитель не производил впечатление оборванца и босяка без гроша в кармане. На неотёсанную деревенщину тем более не похож. Впрочем, как и на городского ремесленника. Тщательно выбритый, аккуратно подстриженный, в диковинном наряде, он скорее напоминал серокожего жителя Моридора. Но кожа гостя выглядела вполне обычной, разве что чистой.

— Рады видеть почтенного господина в «Четырёх подковах». Клянусь, вы сделали правильный выбор, — всё же решился первым заговорить трактирщик.

— А вы, стало быть, хозяин этого… э-э-э… с позволения сказать, заведения? — великий герцог остановился у стойки, брезгливо осмотрелся по сторонам и скрестил руки за спиной.

Он не нашёл чистого места чтобы присесть, а опереться на стойку побоялся. Уж слишком она выглядела неприглядно. Прямо вся так и лоснилась от пролитого вина и жира.

— Извольте видеть, — услужливо поклонился кабатчик. — Позвольте спросить, надолго ли в наши края? Вы, полагаю, не местный. Великодушно простите болтливость старику, но вид ваш…

— Да, не местный, — перебил его Лёха. — Я путешественник. Кстати, несколько устал с дороги. Не отказался бы от сытного обеда и чистой постели.

— Разрешите полюбопытствовать, а денежки у вас водятся?

— Эх, любезнейший…

— Бервис. Моё имя Бервис.

— Любезнейший Бервис, моя дорога была полна тягот, лишений и непредвиденных расходов. Я только что прибыл в Коралтар, а оттого не успел обменять валюту. Если вас устроит…

— Дозвольте взглянуть, — оживился хозяин.

— Не вопрос, — Лёха извлёк из кармана жменю украинских монет, выбрал три самые крупные и положил на стойку перед Бервисом.

Трактирщик с недоверием взял мелочь и принялся внимательно рассматривать. Монеты показались ему столь же странными, сколь и их владелец. Отчеканены на ровных кружках. Надписи не смог прочесть, хотя буквы и не плясали в разные стороны. Искусная работа. Определённо он держал в руках произведение моридорских мастеров.

Бервис смотрел то на деньги, то на гостя. Необычный вид посетителя произвёл в душе трактирщика чрезвычайное смятение. Рост, лицо, костюм и обувка выдавали в пришельце человека отнюдь не рядового, но монеты вызвали подозрение.

«Ишь ты, ветрогон, — размышлял Бервис. — Вырядился, как хорс знает кто, обрился, как императорский придворный, а суешь под нос всякую дрянь. Может, и моридорский чекан, так про то мне не ведомо. Где золото, серебро, медь на худой конец? Или ты голоштанник? Денежек-то, поди, у тебя и нет. Да и оружия не имеется. Где меч? Благородный господин по просёлкам без меча шататься не станет. А лошадь? Неужто пропил? Или разбойники обобрали? Так какой ты тогда господин? Будь ты из наших, выставил бы тебя в два счёта за дверь. Ещё и бока намял бы. А перстенёк-то не простой нацепил. Ох, не простой. Бервис хоть и стар, а такие вещицы сразу примечает. Вдруг ты и вправду к д’айдрэ касательство имеешь? Облаешь тебя, так ты в ответ бузить начнёшь. Потом неприятностей не оберёшься. Ладно, прикинусь оболдуем. Не велик убыток, возьму монетки на всяк случай. Может, и сгодятся. А там, коль боги улыбнутся, барыш на тебе поимею».

Всё больше хозяин заведения убеждал себя в том, что пришелец каким-то образом связан с Моридором. Конечно, он не чистокровный д’айдрэ, но наверняка их агент или поверенный. С таким шутить не стоит. Каждый в Коралтаре знал: д’айдрэ заносчивы, высокомерны, вспыльчивы и злопамятны. Любое неосторожное слово могло послужить поводом для кровопролития. Думая так, Бервис решил за лучшее не рисковать, дабы не накликать на свою голову гнев Моридора.

— Ну как, взглянули? — поинтересовался Лёха, видя некоторое смятение трактирщика.

— Да. Хоть у нас такие и не в ходу, но я рискну, возьму. Попробую снести к тутошнему меняле, — кабатчик вновь с некоторой опаской посмотрел на монеты и гостя.

Нет, на фальшивомонетчика не похож. С такими манерами быть ему тамарвалдским аристократом или шпионом… д’айдрэ. Последняя мысль крепко засела в голове Бервиса. Про себя он так и стал называть гостя — белый д’айдрэ.

— Так я могу рассчитывать на обед и постель? — разговор с владельцем забегаловки порядком утомил следопыта.

— Конечно. Занимайте любое место. Комнату вам приготовят. Я сейчас распоряжусь, — Бервис не уставал раскланиваться перед посетителем.

— И вот что, любезнейший. — В словах и действиях трактирщика Алексей уловил некоторую слабость и растерянность. Похоже, тот принимал его за важного господина. В двусмысленном положении попаданца грех не воспользоваться подобным обстоятельством. — Должен заметить, ваше уважаемое заведение более походит на конюшню, нежели на учреждение общественного питания. Нет на вас санстанции, пожарников, налоговиков, экологов и ветеринаров! Вы бы приказали вымыть стол, да скатерть застелить. И непременно чистую! Надеюсь, у вас такая имеется?

— Не извольте беспокоиться, — Бервис мало что понял из речи великого герцога, но перечить не решился. — Эй, Торп! Где ты там застрял, негодник?

На зов трактирщика прибежал перепуганный мальчишка лет тринадцати. Босой, нечёсаный, одетый в рванину, он скорее походил на беспризорника, нежели на прислугу.

— Нагрей воды, да вымой как следует стол. Тот, у окна. После застели чистой скатертью. Где взять? Спроси у Кюдд. Пусть пороется в сундуках. И шевелись! Господин не собирается из-за тебя помереть с голоду.

Мальчишка недобро исподлобья глянул на хозяина, шмыгнул грязным носом и убежал. Лёха вопросительно посмотрел на Бервиса.

— Простите великодушно, — оправдывался тот. — На всё рук не хватает. Вот и приходится брать внаём. А мальцу здесь хорошо. И не сомневайтесь. Всё же лучше, чем на помойке.

— Да, конечно, — рассеянно произнёс Алексей. — Так я жду, любезнейший.

Хозяин поклонился и вновь вернулся к своим занятиям. А великий герцог решил осмотреть трактир более основательно. Глаза его привыкли к полумраку, и он мог по заслугам оценить убогую обстановку заведения. Харчевня, сложенная из тёсаных брёвен, и в самом деле напоминала конюшню. Там и сям на земляном полу валялась солома. На стенах висели медвежьи и волчьи шкуры, а над входной дверью красовалась голова дикого кабана. Редкие для этого часа посетители изредка бросали косые взгляды на пришельца.

Лёха подошёл к окну, затянутому бычьим пузырем или слюдой вместо стекла. Сквозь мутную пелену ничего толком не разглядел. Притащился Торп с большим кувшином и принялся тряпкой драить стол, залитый вином, жиром и засиженный мухами.

«Да, блин, — думал копарь, — нужно сваливать отсюда. И побыстрее. Но куда? Не расспрашивать же трактирщика о Бессмертной? А, надо полагать, именно из-за неё я и оказался в этом гадюшнике. Но если так, то она должна быть где-то рядом. Впрочем, не следует торопить события. Надо немного обождать. До завтра, например. Любые расспросы вызовут ненужные подозрения. Здесь, в трактире, скоро соберётся куча народу. Не мешало бы послушать, о чём будут болтать. Глядишь, узнаю что-то любопытное. А завтра утром чего-нибудь надумаю. Неплохо бы и местными деньжатами разжиться».

Маленький оборванец с усердием драил стол. Потом протёр его насухо и застелил скатертью. На вид она действительно выглядела чистой. Но, пролежав в сундуке Бервиса много лет без дела, приобрела весьма своеобразный запах.

— А колода? — с укором спросил Лёха.

Пацанёнок вновь недовольно засопел и принялся скрести колоду, мысленно поминая капризного гостя последними словами. Нет ему дела до несчастного Торпа. Он работает на хозяина с рассвета до полуночи, а тут ещё прихоти праздных господ...

Вскоре мальчуган покончил с уборкой и вопросительно глянул на чёрного следопыта.

— Ладно, гуляй, салага, — копарь криво усмехнулся, но работу принял, и юнец поспешил убраться восвояси.

[1] По местной денежной системе сто медных ардов составляют один серебряный эрб, десять эрбов — один золотой.