Попадос - 8 (Попадосы-1). Шайтаны в погонах. 1475 год. Книга 1. Часть 2

Попадосы-1 (Попадос - 8)

Шайтаны в погонах. 1475 год

Книга 1

Часть 2

(предчерновик, не вычитано, не проверено и не будет)

Пролог

- Что такое честь, для благородного воина? - медленно проговорил Конев, смотря стоявшего перед ним юношу. Который был упакован в полностью скрывающий тело кольчужный доспех. В буквальном смысле от макушки, где была небольшая мисюрка, с развитой кольчужной бармицей, опускающейся на плечи, и буквально не только до кончиков пальцев, но и до щиколоток. При этом на богатом поясе висели сабля и кинжал, в одинаково оформленных, и отнюдь не бедных, ножнах. Дополняли вооружение совсем не плохой лук в богатом сайдаке и колчан со стрелами. Оформление которых, причём весьма схожее, прямо говорили, что их владелец, даже на вид явный наёмник-черкес, далеко не беден. И рядом с ним понуро стоял, похожий на него, только несколько старше, молодой человек. Тоже аналогично, то есть не плохо оснащённый и вооружённый. Хотя и заметно победнее. Да и всё его оснащение говорило, что оно было собрано из отдельных элементов разных комплектов. А сам юноша, гордо вскинув подбородок ответил:

- Убить больше врагов, захватить больше добычи, - а потом, глянув, на стоящего рядом с ним молодого человека, добавил, - Освободить своих родичей из плена.

- Нет, юноша, воинская честь это когда воин без страха и упрёка, - назидательно ответил Конев, - Когда ни кто не может обвинить тебя, что ты струсил, или упрекнуть, что не сдержал своё слово. А ты что сделал?

При этом деспот скромно умолчав, что вариант, когда не могут обвинить, по причине физического отсутствия, среди живых, тех, кто это мог бы сделать, тоже признаётся. На что наёмник, склонив голову в сторону стоящего рядом с ним человека, и смотря прямо в глаза деспоту, проговорил:

- Я освободил своего брата из плена. И не тебе, меня, осуждать.

- Нет юноша, вы поставили под сомнение мою честь, попытавшись поставить под сомнение моё слово. А что бывает, когда ставят под сомнение честь воина? - проговорил Конев, положив руку на кобуру висевшего на поясе пистолета ПМ. Черкес проследил взглядом за закованной в латную перчатку рукой деспота Федерация Россия и сглотнул. Уже зная возможности этих ручниц. Ну а блестящий полный, латный, так называемый белый, доспех стоящего перед ним человека, который к тому же был на голову выше его, не давал шанса добраться до него имеющимся оружием. Стоило тому только опустить забрало своего опирающегося на плечи шлема. А висящий на перевязи длинный и тяжёлый, к тому же полностью стальной меч, не позволяли ему победить, даже кинь он вызов. Глаза юноши забегали, в поисках выхода. А Конев, который, к тому же, восседал на своём сером жеребце, только спина, которого была выше макушке черкеса, молча ожидал, когда тот соберётся с мыслями. Ведь даже тот мерин, что стоял за спиной юноши уступал серому першерону Конева, на котором он восседал. Да для, сражения в массе войск, жеребец не подходил. Ибо мог, учуяв готовую к спариванию кобылу, устроит кавардак прямо в ходе сражения. Но вот для выезда, демонстрации своего значения, да и для индивидуального поединка жеребец подходил больше всего. И жеребец Конева давал ему в поединке преимущество над любым противостоящем ему всадником. Брось тот ему вызов. Лошади очень умные животные и на зверюгу, которая выше их на голову, да шире раза в полтора, по корпусу, по своей воле, не пойдут. Отлично понимая, что такой противник его просто сомнёт.

Да и вообще, попали они в это время, по воле неведомых сил. Местные считали, что это божественные силы, а их сюда направила сама Святая Мария, Санта Мария или же Марьям бинт Имран, если для мусульман. Хотя Конев считал, что это всё возможности науки, только постижимые для них. Но как бы то ни было, но он считал, что они оказались тут, только благодаря чей-то воли. И их научными, и техническими, возможностями. Причём оказались в виде эскадра парусных кораблей. Которая, со всеми находящимися на бортах этих кораблей людьми, оказалась скопирована из начала XXI века, в последнюю четверть века XV. И они со своими экипажами и пассажирами, в том числе и несколько клубами реконструкторов, и части батальона морской пехоты, должны были принять участие в мероприятиях, связанных с юбилеем постройки города Керчь, круглыми датами первого и второго вхождения этого города в состав Русского государства, Керченского сражения и победителя в нём адмирала Ушакова. В том числе и готовилась имитация этого морского сражения. Для чего была построена полностью действующая модель деревянного линкора XVIII века, причём в натуральную величину. Ну а в состав эскадры ввели все доступные копии исторических парусных судов. Обеспечивать движение которых должны были курсанты с учебных судов "Крузенштерн" и "Херсонес". Которые и должны были расстрелять, из установленных на их палубах гладкоствольных пушек, этот макет корабля. Подобными же, вполне функциональными макетами пушек, для участия в съёмках сего мероприятия были оснащены и все корабли собравшейся эскадры. И для работы с действующими макетами настоящих пушек, пусть и гладкоствольных, но вполне функциональных, и как раз и предполагалось использовать морских пехотинцев. Они же должны были обеспечить безопасность хранения пороха и прочего. Включая и действующие образцы оружия. Пусть и аналогичному эпохе XVIII века, или периода близкому к нему. И всё это действо предполагалось снять с помощью, как беспилотных летательных аппаратов, так и воздушного шара.

И вот это всё внезапно материализовалось в одно из самых критичных для северной части Чёрного моря время. Летом 1475 года, когда турки захватывали эти земли. И появились они как раз возле только что захваченного турками города Тана. В устье Дона. Где сразу же подверглись атаке турецкого патрульного корабля. И именно реконструкторам удалось, как отразить нападение, так и организовать людей, пресечь панику и обеспечить вживание в местную реальность, оказавшихся в ней иновременных пришельцев. Благо среди них оказался известный всем историк, блогер, да и один из зачинателей реконструкторского движения Конев, Клим Александрович. Который на общем собрании попавших в прошлое людей был признан их временным лидером. Взяв аристократический, но не наследуемый, византийский титул деспота. Практически не применявшийся в Европе[1]. Все остальные граждане получили наследуемый титул патрикий. И только те, кто так сказать вошёл в правительство, этого нового образования, получили аристократический, но не наследуемый титул нобилиссим.

Правда, было образовано не одно, а два образования. Непосредственно государство, Федерация Россия, так сказать для всех, включая хроноаборигенов, и главой этого образования стала Пресвятая богородица. Благо её Державная икона, каким-то чудом, оказалась в часовне "Крузенштерна". Ну и "Российская торговая компания". Акционерами, которой стали все граждане. А гражданство, за заслуги, предполагалось давать и местным. При этом активами компании оказалось имущество оказавшееся перенесённым с ними. И эти активы были переданы в распоряжении государства. Так как компания должна была стать чисто коммерческим предприятием, действующим в интересах акционеров.

После чего и была взята Тана, тут же переименованная в Азов. Где и было провозглашено создание первого субъекта, в составе федерации, Тмутараканьского княжества. Следующими шагами стало занятие городов Копа, Боспоро, Матрега, Мапа, Бата и Мауролоко, известные соответственно, как Славянск-на-Кубани, Керчь, Тмутаракань, Анапа, Новороссийск и Геленджик. А во главе княжества был поставлен местный аристократ, чуть ли не единственный из формальных генуэзцев, оказавший сопротивление туркам, Заккария де Гизольфи. Почему формальных генуэзцев, так потому, что приехавшие из Генуи его предки, уже давно роднились с местными жителями. Ну и он был владельцем замка в Матреге, ставшей Тмутараканью. Вновь получив замок в своё распоряжение. При этом имевшийся в его распоряжении отряд из местных тоже присоединился к войску пришельцев.

Правда, ещё один укреплённый пункт генуэзцев, Бальзамиху или Ейск, уже разрушенную и заброшенную, занять не получилось. Хотя это место тоже должно было бы войти в состав княжества. После того как в Геленджикской бухте и оказалась разгромлена меньшая часть турецкого флота. Хотя именно в Геленджике и возникли первые проблемы с местными. Сначала из-за внешнего вида и поведения, бывших среди пришельцев женщин, чуть не возник конфликт с союзным племенем адыгов. А потом несколько девушек и юношей, по местной горской традиции, чуть было не украли представитель соседнего племени. Что вылилось в первое полевое сражение уже с этим племенем адыгов.

Остальные же бывшие фактории генуэзцев в восточном Черноморе, было решено организовать как в торговые представительства компании. А это были такие укреплённые пункты как Касто, что на реке Хоста, Лияш, или Адлер, Годлик, ставшего Сочи. Объединившим две бывших генуэзских фактории Альба Зихия и Мауро Зихия. Предполагалось восстановить и бывший генуэзский замок и в селении Цандрапыш. А также занять Какари, или Гагры, Санта-София, или Алахадзы, Песонка - Пицунда, Каво-ди-Буксо или Гудаута, Никопсия, или Новый Афон, и Себастополис, известный сейчас как Сухуми. Но именно с ними и возникли первые международные, после войны с турками проблемы. Если от Хосты и до Цандрапыша фактории удалось занять, договорившись с местным племенем о союзе, то вот дальше в результате сражения с турками удалось отбить захваченное ими ранее Сухуми. И занять бесхозный Новый Афон. А вот дальше всё это вылилось в противостояния. Как с князьями племени джигетов, живших в западных районах современной Абхазии. Непосредственно княжеством Абхазия, бывшим союзником турок. Ну и грузинами. Точнее Мегрельским и Гурийским княжествами. Формально входивших в одно из трёх грузинских царств, возникших в результате вялотекущей гражданской войны, между различными ветвями династии Багратионов, в некогда едином Грузинском царстве. Но при этом эти княжества имели весьма обширную автономию. Не желая наличия чужих владений, на, как они считали, их территориях. И рискнули выступить против пришельцев. Которые кстати сами ушли из этого региона, оставив небольшие гарнизоны из наёмников компании.

Но это случилось несколько позднее. Когда пришельцы смогли занять Каффу, переименовав её в Феодосию. Где объявили о создании второго субъекта федерации, Таврической народной республики. Поставив во главе её весьма известно и авторитетного, как в самом Крыму, так и его окрестностях иудея Хозе Кокоса. Известно даже в Москве. Где он много сделал для развития союзнических отношений между Москвой и существовавшими в Крыму государственными образованиями. И именно из-за того, что был иудеем не был вывезен турками, как влиятельный человек, из Крыма, после его захвата. Ну а пришельцы, разбив вспомогательное войско крымских татар, у стен тогда ещё Каффы, заняли не только этот город, но и бывшую столицу Крымского ханства, город Старый Крым. Оставив там гарнизон, состоящий из наёмников и ополченцев Феодосии. Направившись дальше вдоль Южного побережья Крыма. Захватив Солдайю, переименовав её в Судак. Ну и дойдя, вдоль побережья, где все селения оказались, брошены и сожжены, ну кроме Ялты, разрушенной и заброшенной произошедшем незадолго, до этого, землетрясением, до Чембало, нам больше известного как Балаклава. Где уже имелся турецкий гарнизон.

И вот во время штурма этой крепости произошло два события. Во-первых, с дипломатическим визитом в бухте Чембало появились корабли с наследником Имеретинского царства принцем Александром. Ну и во-вторых, в Севастопольской бухте был разгромлен оставшийся турецкий флот и захвачен порт Авлита. Крепость Каламита правда осталась за турками, но её и не стали штурмовать. Даже и не собирались. Но все трофеи, включая и находившиеся в городе Авлита, были собраны и перевезены в Чембало. После чего турецкий гарнизон, укрепившийся в обеих цитаделях крепости, как непосредственно Цитадели, так и несколько отстоявшего от неё консульского замка, оставил её. Уйдя с оружием, знамёнами и под музыку из крепости. Тут же ставшей Балаклавой. И где был оставлен гарнизон победителей. И помимо гарнизона в Балаклаве сильный сухопутный отряд, на что ушли практически все имевшиеся в распоряжении сухопутные войска, был оставлен в сожжённых крепостях Алушта и, находящейся в нескольких километрах севернее, горной крепости Фуна. Которые стали восстанавливать. А флот вернулся в Феодосию.

Где Конева встретили весьма не хорошие новости. Как оказалось, ответным ударом крымчаков, наёмная адыгская конница была разбита, гарнизон в Старом Крыму сдался. После чего Керчь и Феодосия оказались в осаде крымских татар. При этом против пришельцев выступили ногайцы, осадившие Азов. И совершившие набег на уже разрушенный турками Славянск-на-Кубани. При этом Сухуми был осаждён войсками грузинских княжеств. Новый Афон, после того как его гарнизон эвакуировался в Сухуми, был захвачен абхазами. А Цандрапыш и Адлер захватили джигеты, которые, заняв Адлер, осадили Сочи. К тому же не удалось договориться о союзе против турок с Имеретинским царством. Плюс частную войну им объявил генуэзский род Гуаско. Потребовавшие что бы им вернули замок Тасили. Находящийся на побережье юго-западнее Судака. И которым они владели ранее. Но, при приближении турок, оборонять его не стали, а сожгли. И сбежали на имевшихся у них кораблях, частной пиратской флотилии, в Поти. И сейчас попытавшись вытребовать с пришельцев не только вернуть замок, но и выплатить компенсацию. Для чего попытались взять, в заложники, одну из двух девушек капитанов галер. Чья скампавея, ну или полугалера, как раз и оказалась возле замка. Но, тогда, у них это не получилось. Им оказали сопротивление, один из братьев Гуаско оказался ранен. Но их корабль сумел уйти, и тогда братья Гуаско начали нападать на корабли, как федералов, так и компании. Да и в самом обществе попаданцев начался раскол. Одни хотели, чтобы их отпустили в Европу, другие считали, что их слишком сильно эксплуатируют, и вообще война надоела. А надо просто спокойно пожить. Хотя Конев и сумел организовать в Феодосии зону с образом жизни более привычный иновременным пришельцам. И обещал организовать в Ялте сугубо их город. Ну и в Крыму оставалась крупная турецкая армия, с поддерживающими их крымскими татарами. Которая правда была связана осадой столицы православного княжества Феодоро, города Мангуп. И не могла начать крупные наступательные действия. Лишённая поддержки флота.

В общем, тогда прибытие в Феодосию показало, что они воюют практически со всеми соседями. Не имея союзников. А, только имея возможность набирать наёмников, причём только из ряда адыгских племён. И то далеко не всех. Ну и имея из возможных вооружённых сил только экипажи кораблей, включавшие не только вооружённых матросов, но и свободных гребцов. Тоже вооружённых. Ну и ещё было под восемь тысяч освобождённых турецких рабов. Которые пожелали присоединиться к войне против турок на сухопутье. Но из всего этого ещё предстояло создать армию. Хотя среди освобождённых и были профессиональные воины. И именно из них и были сформированы конные взвода и роты наёмников. Которые и оснастили имевшимся оружием. Добавив к ним ещё тех, кто по плану пришельцев должны были, и создать новую армию. А также переправив новых наёмников из горцев через Керченский пролив. Ну и включив в это формирование отряд де Гизольфи.

В общем, получилась довольно рыхлое средневековое войско. Но его хватило на то что бы разбить татар под Керчью и Феодосией. После чего усиленный наёмниками отряд де Гизольфи, с адыгскими союзниками, при поддержке флота был отправлен на деблокаду Азова. С приказом создать опорный пункт в Ейске. Ну а к Сочи оказались отправлены четыре гребных боевых корабля, под боевыми фагами компании, с ротой, в две сотни мечей, из бывших воинов. Освобождённых из турецкого плена. А потом снова заняли Старый Крым. Куда вновь помимо ополченцев Феодосии и наёмников из числа горцев включили уже роты из числа подготавливаемых войск. А в самом городе были сооружены редуты. На которые установили пушки. При этом для армейских рот, в гарнизоне Старого Крыма, постоянно проводили ротацию. Что бы отработать как несение службы в условиях максимально приближённым к боевым. Так и в совершении войсковых маршей. Ну а в самом Старом Крыме начальником гарнизона стал один из бывших лейтенантов-морпехов, ставший тут капитаном. И имевший для связи радиостанцию.

При этом Конев, отпустил двух татарских юношей, попавших в плен, к остальным, с сообщением, что он готов обменять пленных крымчаков, как на захваченных ими ополченцев Феодосии, наёмников, да и просто на захваченных ими ранее рабов. Для чего переговорщики должны будут прийти со своими пленниками в Старый Крым, а там уже обменять их на своих родных. И тут от начальника гарнизона Старого Крыма приходит сообщение, что пришла пожилая крымская татарка, у которой наёмники-адыги отняли пленного, что она вела на обмен. Что бы забрать из плена сына. Но те, насмехаясь над ней, забрали пленника и уехали. Она в отчаянии пришла в Старый Крым. Где жители и посоветовали обратиться к большому аге захватчиков. Вот и пришлось Коневу бросать всё, брать с собой пленного татарина. Которого он помнил по сражению под Керчью, где тот пытался спрятать между пленными юную девушку. Которую Конев и выкупил, у заметившего необычность, в этом пленнике, наёмника. После чего и отправив девушку трудиться в госпиталь. И с этим пленником, теперь, мчаться в Старый Крым. Где ставить на место зарвавшегося наёмника. Который на вопрос Конева только насупился и молчал. Так что деспоту пришлось, продолжит:

- Тут может помочь или извинения, - при этом Конев склонил голову в сторону стоявшей возле его жеребца, уже рядом с сыном, пожилой татарской женщины, - причём, не мне, а той кого ты обидел, или же поединок. Что выберешь?

- Я сын пшеха[2] Автонука, главы одного из родов жанеевцев. И я не буду просить извинений у врагов. За то, что спас брата. Особенно, что-то просить, у какой-то женщины. Я просто уйду. И уведу своих людей, - вскинув подбородок, произнёс юноша, а потом, повернувшись к брату, спросил, - Брат, ты со мной?

- Мы нанимали всех по отдельности, - напомнил Конев, - Каждый заключал контракт от своего имени. Так что мы никого не прогоняем.

И выслушав Конева, старший из жанеевских княжичей покачав головой ответил:

- Нет, я останусь, заработаю то, что потерял.

Младший из братьев только фыркнул в ответ. Сел на своего мерина и направил его в сторону дороги на Феодосию. А Конев, обведя взглядом собравшихся, произнёс:

- Но запомните мои слова, ни кто не должен ставить под сомнение моё слово. Даже если встретите с пленником юную деву. Она должна будет прийти сюда юной девой и такой же уйти от сюда. Ибо таково моё слово. И сейчас, вместо этого молодого нахала извинюсь я, но в следующий раз извиняться будит виновный.

После чего Конев снял шлем, и, держа его в руках, повернулся к женщине, проговорив, благо как выяснилось, большинство знали древнерусский, для него язык, гораздо лучше, чем знал он:

- Уважаемая, я прошу извинить этого недостойного нахала, посмевшего поставить под сомнение мои слова. Сделав то, что я не потерплю. И я хочу выказать своё восхищение вашей храбростью, уважаемая. Что вы всё-таки довели начатое до справедливого разрешения ситуации.

В ответ женщина печально усмехнувшись, ответила:

- Я принимаю твои извинения, мудрейший. И скажу всем, что твоему слову, можно верить. У многих, как и у меня сложилась, весьма трагическая ситуация. Мало того, что нас согнали с наших пастбищ. Так и в родах не осталось сильных мужчин. И мне, чтобы сохранить свой род, пришлось пройти сквозь это. Но я рада, что встретила такого великого воина, как ты, несравненный.

- Вы, уважаемая, сказали, что вас согнали с ваших пастбищ? Это где они были? - продолжил интересоваться Конев. Получив в ответ:

- У нашего рода чёрные пастбища были на северо-запад от Боспоро. Возле озера. Там же мы и черпали земляное масло в колодцах. Но твои нукеры выгнали нас оттуда. И, Селим, остался единственным взрослым мужчиной в роду. Вот и пришлось на последнее серебро покупать пленника и вести его сюда. В надежде на твоё слово, победоносный. И слава аллаху, ты нас не обманул.

- А если я предложу вам вернуться на свои пастбища? И продолжить там добывать земляное масло. Что, вы, на это скажите, уважаемая?

Женщина посмотрела на сына и ответила:

- Мы подумаем, великий.

- Если надумаете возвращаться, то направляйтесь в Старый Крым. Тут вас его начальник гарнизона и пропустит, - то ответил Конев. Но тут голос подал, молчавший до этого татарин, который сказал:

- Мама, нам ещё нужно выкупить и Юлдуз.

На что женщина, покачав головой, произнесла:

- Ни кто не возьмёт в жёны деву, которую родственники не уберегли от плена. Так что, Селим, это пустое.

- Но, мама, это не так, - с жаром произнёс, в ответ, Селим, - Я видел её недавно. Мы носили одного, что неудачно ударил себя по ноге, в лекарню. И Юлдуз находиться всё время там. Среди женщин. И она там, вместе со всеми пила, из большой металлической бочки, с трубой, из которых шёл дым, горячее варево, из трав, с хлебом и мёдом. А когда мы пришли, то именно она помогала лекарям спрятать рану под тканью. И потом приходила менять эту ткань к нам. Мы говорили с ней. И сестра всё так же чиста, перед будущим мужем. Её тоже нужно выкупить.

Конев попросил перевести ему этот разговор, и когда ему сказали, о чём шла речь, то он ответил:

- Если вы вернётесь, признаете власть Марьям бинт Имран, над этой землёй. Снова начнёте там пасти скот и собирать земляное масло, платя подати, то вам, уважаемая, даже не придётся выкупать дочь.

- Что бы добывать земляное масло, нужны рабы, ибо это очень тяжко и опасно, а у вас их нет, - уточнила женщина, подняв глаза на Конева, - К тому же мы мусульмане.

Конев посмотрел на возвышающуюся буквально рядом от них мечеть хана Узбека, перед воротами которой, возле находящегося в центре двора фонтана стоял мулла, посматривая на них, на находящееся рядом действующее медресе, и ответил:

- Ну нас запрещены только те верования, что требуют осквернения алтарей кровью, особенно человеческой. А там, где воздают хвалу Марьям бинт Имран ещё и приветствуются. А по поводу рабов. Да рабов нет. Но вот есть пленники. Но им за работу полагается платить. Правда часть платы за работу идёт в выкуп. И пока себя не выкупит, или его не выкупят, то он будет работать. Но подданные Марьям бинт Имран у нас не могут быть пленниками.

- Я поняла, о могущественный, - снова посмотрев на Конева, ответила женщина, - И мы, у себя в роду, обсудим это предложение. Потом дадим ответ. Но сейчас я бы хотела уйти.

- Да, конечно, уважаемая, вы свободны, и можете идти, - ответил ей Конев и поморщился. От снова принесённой ветром вони, из-за изготовления столь необходимых для фитильных аркебуз элементы как труты. Старый Крым находился уже на границе с лесной зоной. И для изготовления трут, собрали в окрестностях города все грибы-трутовики, с деревьев. С них посрезали кожицу, а также нижнюю, трубчатую часть. А сами грибные тела порезали на куски толщиной в пару пальцев. После чего эти куски было необходимо выварить часа полтора в воде, замешанной с большим количеством пепла. При этом от посуды, в которой их вываривали, шла жуткая вонь. Которая, как казалось, проникала даже в стенки металлических котлов. Делая их не пригодными больше ни для чего. А вываренные куски трутовика после этого отбивались или деревянным молотком, или же просто гладкой, округлой палкой, до мягкого состояния и до состояния похожего на кусок пергамента. Там они свёртывались трубочкой, перематывались бичевой, что бы те не разворачивались, и высушивались. Что бы быть вставленными в замок аркебузы. Ну что же приходилось максимально использовать не только перенесённые ресурсы, но и так сказать оказавшиеся на месте. Делать порох, зернить его, вместе с трофейным, используя для этого дистиллят бражки. Лить чугунные ядра и картечные пули, из добываемой под Керчью руды. Используя в самопальных, как в маоиском Китае, примитивных домнах привезённый с Кавказа древесный уголь. Хотя уже и нашли уголь, в долине реки Чёрная, недалеко от Фуны, место, где в Крыму добывали каменный уголь. Пусть он был плохенький, и его было мало, но он был почти свой. Нужно было только освободить эту территорию от татарских разъездов. Но всё делалось для того что бы не только выиграть войну. Но и интегрироваться в эту эпоху, с максимальным комфортом.

Но приходилось для армии, да и для гражданских нужд начать производство не только этого. Так, помимо, помимо чугунных ядер и картечи наладили и выпуск чугунных котлов и сковородок. Начали литьё чугунных элементов ограды с пиками. Да и про чугунные решётки и камни, так называемые каменные грили, для приготовления пищи на углях не забыли. И это помимо выпуска медных и бронзовых самоваров. Пуская на это дело и трофейные турецкие пушки. Ну а для приготовления хлеба, пусть и в виде лепёшек, в полевых условиях, начали производство переносных керамических печей, тандыров. Причём делать их начали в Азове. Который пусть и был в осаде, но корабли в него ходили. А сам город из древне славился, в это время, искусными гончарами. Изготавливавшими глазированную посуду. Которую охотно покупали купцы. Вот и там и начали делать переносные, покрытые, изнутри так точно, глазурью и с ручками тандыры. Пусть и тяжёлые. Но зато это избавляло от необходимости ставить печи, в поле или даже в лесу, для выпечки хлеба передвигающимся войскам. Хотя такие печи всё равно возводились возле дорог. Как в полях, так и в лесах. Но уже скорее для путников. Сделали и начали производить так же ткацкие станки и механические веретёна, или как их ещё называли прялки. И стали замахиваться на начало создания паровых машин.

Правда не все турецкие трофейные орудия пустили на переделку в монеты и на производство самоваров. Часть орудий, близких по своим калибрам к стандартным для попаданцев калибрам оставили на вооружении трофейных галер и торговых кораблей. Не стали выводить из использования и все пушки из железа, передав их на гражданские суда, для самообороны от пиратов. А вот для бронзовых трофейных пушек стали применять различные ухищрения, для повышения их скорострельности. Нет унитарных заряды, из-за их разнокалиберности и качества изготовления этих орудий, для них изготавливать не стали. Но вот мешки, для их пороховых зарядов пошили. Куда и стали помещать эти самые пороховые заряды. Ведь в то время как было, заряд пороха загружался в пушку совком. И именно специалист, который мог быть один на всю армию, определял, сколько именно этого пороха, а он был в то время весьма различный как по составу, так и по свойства, и надлежало загрузить совком именно в эту пушку. После чего этот специалист ещё и наводил пушку на цель. Так что сами понимаете, какая тогда была скорострельность. Ну и что бы не грузить картечь, тем же совком, для этих пушек сделали картечные заряды, из чурбачков. Для чего выпиливался максимально круглый, в плане и как можно более ровный кусок дерева. Который раскалывался пополам. Из этих половинок выбиралась середина, оставляя только тонкие стенки. И в освободившееся пространство засыпалась картечь. После чего половинки складывались и связывались верёвкой. Которая и разрывалась при выстреле, по выходу из ствола. Само дерево раскрывалось, и картечь летела во врага. Благодаря этому пушки максимально быстро можно было перезарядить. Пусть и медленнее чем орудия нового образца, что попали в это время.

И пообщавшись, с бывшим пленником и его матерью, Конев направил своего коня к освобождённому из плена адыгу. Который что-то говорил собравшимся возле него воинам. Но когда Конев подъехал, то адыги замолчали, настороженно смотря на деспота. А Конев произнёс:

- Мне жаль, что так получилось, княжич. Но твой брат не только поставил под сомнение моё слово, но и в своём рвении, чуть было не лишил на возможности быстро выкупить пленных. То, что мы не сдерживаем свои слова, и просто отнимаем пленников, разнеслось бы сразу. И мы других не вернули бы.

- Я это понял, деспот, - ответил адыг, - Канбулат ещё молод и поэтому слишком горяч. Но думаю, остынет, поймёт, что был не прав и вернётся. Отец так точно не одобрит его решение. Он ведь только узнал, что я попал в плен, решил отомстить. И тут увидел, что меня ведут связанного. Ну и вспылил на эту женщину.

- Понятно княжич, - ответил, кивнув, было, в знак согласия, Конев, - Кстати, как тебя зовут? И вы из Малой или Большой Жанее?

- Оздемир сын Атвонука, деспот, - ответил адыгский княжич, - И мы из Малой Жанее.

- Понятно, - протянул в ответ Конев. Когда-то, в своём натиске на запад косоги, как тогда называли предков черкесов, включая и адыгов, в том числе и жанеевцев, на Руси, вынудили исчезнуть Тмутараканьское княжество. И смоги занять всё побережье между Доном и Кубанью. Однако нашествие монголов привело к тому, что эти земли оказались, заселены ногайцами. А адыги поселились на южном берегу Кубани. При этом племя жанеевцев оказалось разделено на две части. Малую Жанею, в среднем течении Кубани, на её южном берегу. И Большую Жанею, в устье Кубани. При этом по площади Малая была больше той, что назвали Большой. Но в планах Конева было оттеснить ногайцев на восток, а эту территорию передать за союз с ними адыгам. Что он и озвучил Оздемиру. Встретив и понимание, и поддержку, таким планам, среди адыгских воинов. Ну а деспот так сказать решил проинспектировать Старый Крым. Так как возвращаться по жаре через степь не хотелось. А куда-то деть день было нужно. И только когда солнце стало клониться к закату, и стала спадать жара, Конев с сопровождающими направился к Феодосии. Дабы добраться до города по вечернему холодку, а не тащиться через степь по жаре.

Правда по дороге, буквально только отъехав от Старого Крыма, пришлось проинспектировать и встретившуюся его кавалькаде колонну войск, совершавших тренировочный марш, с последующим суточным дежурством в гарнизоне Старого Крыма. Там была пехотная рода, в сопровождении кавалерийского взвода, что и обеспечивал дальние дозоры вокруг колонны. Ну и поприветствовав солдат, Конев пропустил их маршем мимо себя, внешне сохраняя невозмутимое лицо, но явно замечая огрехи в строевой подготовке и недостаточное снаряжение своего воинства. Которое было необходимо еще, и обучать, и оснащать. Хотя и отлично зная их теоретически. Но одно дело теоретически это знать, совсем другое практически оценивать, всё это, в непосредственной близости от противника. Пусть и на относительно тихом и спокойном участке фронта. Но как говориться не боги горшки обжигают, и им было к чему стремиться. Что бы успеть быстро, создать полевую армию способную встретиться в полевом сражении с армией турок и крымчаков в Таврии. И пропустив колонну войск, в которой многие лица ещё несли следы пребывания в неволи у турок, в виде общей худобы, осунутости и вообще усталости, мимо себя, восседая на своём жеребце, который взобрался на пригорок, возле дороги, Конев тяжело вздохнул и направил коня в сторону моря. Дел было много, а времени как ресурса очень мало. И предстояло сражаться тем, что есть. И была надежда, что солдаты и матросы на турок злее будут.

[1] Этот титул, в европейских державах, имел хождение только в Латинской империи, в период её существования.

[2] Пшех или пши(pfэ)- князь у черкесских народов. Дворянин там звучал как уорк (worq).