Попал, так попал

Берлин, 1938 год.

Я стою перед зеркалом в роскошных апартаментах, с ужасом осознавая, что смотрю на лицо Адольфа Гитлера — человека, который в моём будущем станет символом величайшего зла XX века. Из окна открывается вид на Берлин, украшенный красными флагами со свастикой, а в соседней комнате слышны голоса высокопоставленных нацистских офицеров, ожидающих моего появления для обсуждения "окончательного решения чешского вопроса".

В моей голове смешиваются воспоминания о собственной жизни и обрывки памяти Гитлера — я знаю людей, которых никогда не встречал, помню места, где никогда не был. На столе лежат документы по аннексии Судетской области, подписание которых назначено на завтра — первый шаг к войне, унесшей миллионы жизней.

Мой адъютант Юлиус Шауб почтительно стучит в дверь, напоминая, что через час у меня встреча с Геббельсом и Герингом, а британский премьер-министр Чемберлен запрашивает срочные переговоры. В голове проносятся мысли — каждое моё решение может изменить судьбы миллионов, но любая неосторожность, любое отклонение от ожидаемого поведения фюрера вызовет подозрения.

Я замечаю личный дневник на прикроватной тумбочке, в котором можно найти сокровенные мысли Гитлера и, возможно, ключи к влиянию на историю без привлечения внимания к своей внезапной "перемене личности". У меня есть знания о будущем, но нет уверенности, что я смогу убедить окружающих меня фанатиков отказаться от идеи мирового господства.

За пределами кабинета выстроилась целая система лояльных фанатиков, готовых исполнить любой приказ, но также внимательно следящих за каждым моим действием и словом — как использовать эту власть, не выдав себя?