Попался!

ПРОЛОГ

Бой шел с переменным успехом. И хотя была капа во рту и бандаж с грудным протектором, все же удары сыпались сильные. Я ощущала их, как будто была без этих предохраняющих средств. Что случилось или со мной или с моей противницей, не могла сказать. Вроде одного веса, о чем говорили синие перчатки, одной категории, но перевес, совсем неожиданно, уже был на её стороне. Мое тело будто утратило сноровку, которой я всегда гордилась и главное голова начала потихоньку уплывать в темноту, будто ударилась я ею или меня ударили. Понятно было одно - мозги уже мне не подчинялись. Гул слышался то ли в ушах, то ли в самой черепной коробке и голоса чьи-то, но не судьи.

- Ты понимаешь, что она может сойти с ума от такой перестановки! – как-то ехидно говорил один мужской.

И тут же ему отвечал грубый, другой:

- Не сойдет. Пусть почувствует, каково это получать по яйцам! И вообще, мне совсем не нужны твои советы и предостережения. Мой ход, куда хочу туда и хожу.

- Ну-ну! – отвечал первый голос. – Как бы чего не вышло!

Я слышала эти слова, уже теряя сознание, или уже потерявши его окончательно. По крайней мере, свое тело уже не ощущала.

Совсем.

Глава 1.

Очнулась от холода.

- Я умерла? Я в морге? Почему так холодно?

Это были первые мысли, которые пришли мне в голову после ощущения застывшего тела. Потом услышала скрип снега или похожего на него и какое-то покашливание или хрип. Слух был, а зрения никакого. Пыталась открыть глаза, но не могла, и все мышцы были атрофированы. Даже сжать кулак не получалось.

- Что со мной? Я проиграла бой? Меня поместили в больницу? Это все от рукопашки? Ну, почему? Все было, как и обычно. Соревнования проходили постоянные, встреча не на звания, а на очки между подразделениями. Так что же случилось? – растерянно думала я, пытаясь вспомнить себя и свое последнее соревнование.

Рукопашный бой рассматривался как часть системы подготовки бойцов различных ведомств, в том числе и полиции. Комплексные соревнования проводились в два тура. В первом показательные, где демонстрировалась техника защиты от вооруженного противника пистолетом, ножом или палкой. Второй – поединок в полной амуниции со шлемом, перчатками и кимоно. Эта дисциплина была прикладной, не спортивной и применялась в войсках, спецподразделениях и полиции. Наш бой носил соревновательный характер, в котором множество ограничений. Так что нанести мне сильную травму не могли, к тому же я побеждала, помню хорошо, но потом куда-то начала проваливаться.

Тошнота и помутнение сознания – вот что я хорошо запомнила. Сейчас же чувствовала себя, как после сильного похмелья: сушняк, головная боль с пульсацией в виски, и в груди не хватает дыхания, будто получила бревном в солнечное сплетение. К тому же не открываются веки, будто отекли и отяжелели. Лежала и думала, кто бы мне дал воды. В глотке пустыня Сахара с колючками саксаула.

- Пить, - еле слышно прошептала я. – Пить…

Но никого не было рядом, кто мог бы мне помочь. Полежав еще пару минут, попыталась приподняться на локтях и приоткрыть глаза. Еле удалось одним глазком. Увидеть что-то знакомое мне не получилось, потому что было темно и лежать неудобно, жестко и даже колко. Такое впечатление, что я лежу на соломе вторичной давности и при неплохом морозце. Пить хотелось страшно, аж дыхание застревало где-то на уровне губ и дальше шло толчками, как при спазмах горла. При полном сознании и сильном желании воды, еле открыла один глаз и приподнялась на локти. Видимость была неважная, но определенно разглядела какое-то строение со щелями, из которых дуло и сено под собой, скорее подстилку из него, просто труху.

- Где это я? Меня украли? Бросили в сарае? Но почему не связана?

Я откинулась навзничь от ужасной усталости и боли всего тела, будто меня били по ребрам и при том, без всяких ограничений, просто, как бьют при драке или же при желании убить.

Я размышляла, что бы это могло быть, чтобы забыть о воде. Пыталась отвлечься, но пить хотелось все больше и больше. Рывком села и тут же закружилась голова, и меня вырвало жгучей слюной. Еле отплевалась. Зажмурилась и постаралась вновь успокоиться. Но появление слюны, хоть и горькой, немного смягчило дыхание и сухой рот. Посидела, затем начала вставать, опираясь на кулаки, которые тоже болели, вернее костяшки. Осмотрела их и увидела, хотя и в расфокусе, сбитыми в кровь.

- Дралась? Когда? С кем? Не помню!

Кое-как поднялась и огляделась. В едва видимом свете увидела, что это помещение, скорее всего какой-то сарай, и здесь пахло скотиной, вернее навозом, но самих животных не было.

- Вероятно, давненько тут животинка не водилась, - тоскливо усмехнулась я. – Где же взять воду?

Оглянулась и прошлась глазами по окружности. Увидела что-то похожее на дверь или ворота. Сделала шаг, покачнулась, хватаясь за воздух: - Б…ь! И приостановилась. Затем, отдохнув, вновь сделала шаг и уже пошла, подавляя в себе тошноту.

- Сотрясение! Е…я твоя сила! Приплыли!

Передохнула и пошла, уже держась за стенки руками. Они были холодными и даже слегка морозными. Ощутив это, прикоснулась языком, слизывая остатки инея с шершавых досок. Но только едва язык не занозила, облегчения не было. Пить захотелось еще больше. Пошла дальше. Ну, вот и ворота. Толкнула дверь, не надеясь на хорошие новости, но они тут же распахнулись, будто кто-то их специально держал до моего случая. Я в недоумении даже остановилась, но тут же перевела взгляд наружу. Передо мной был хоздвор, простой деревенский хоздвор, каких насмотрелась еще в своем неспокойном детстве. Копна лежалого сена, накрытого куском ткани и прижатого жердями, чтобы не сносило при ветре, рассыпанную солому, ведущую к другому сараю, просто тропинкой по земле. За ним крыша, покрытая старой дранкой, и труба, из которой вился небольшой дымок. Видимо хозяева топили печь.

- Там есть вода! – толкала меня вперед жажда. И я поплелась туда, огибая сарай.

Передо мной было крыльцо, со сбитыми ступенями и покосившимися перилами. Схватившись за них, едва не упала, так они накренились. Ухватилась за сами ступени и на четвереньках толкнулась в пошарканную дверь. Она тот час распахнулась, и я почти упала на пол, споткнувшись о высокий порожек.

- Пап, это ты? – услышала тонкий детский голосок.

- Кто-то ждет своего отца, - мелькнула мысль, - а я хочу пить.

Взгляд метнулся по окружности и остановился на бадейке, прикрытой крышкой, на которой стоял черпак с длинной ручкой. Бросилась к ней и открыла. В емкости была вода. Зачерпнув тем черпаком, припала к краю и пила, пила на одном дыхании. Затем едва передохнув, вновь начала пить. Освежив свое тело, освежила и взгляд, который быстро осмотрел помещение.

Это была комната-кухня, как и во всех деревенских избах. Одну треть занимала печь, другую широкие полати с какими-то тряпками, еще одну стол с лавками. Небольшое окошко затянуто мутновато-желтой пленкой: то ли полиэтиленом, то ли стеклом. Кругом грязно и пахло кисло. Стол завален какими-то горшками, тарелками, кусками то ли пирогов, то ли хлеба, очистки от картошки горкой и грязные стаканы. Такая же большая бутыль стояла в центре стола с остатками мутной жидкости.

Взглянув на это, затошнило и я едва сдержала позыв. Голова закружилась и я села на лавку, придерживаясь за стол. Потом прилегла на нее, пытаясь найти положение тела, при котором престанет кружиться потолок и закрыла глаза. Было тихо. Оконце едва светилось. Тут я снова провалилась в темноту.

Очнулась от слабых толчков и детского голоска:

- Пап, а пап! Вставай! Вставай!

Я еле открыла глаза и посмотрела на пацанчика лет этак пяти, стоящего передо моим лицом. Светлые волосенки были всклокочены и на грязноватом личике высохшие дорожки от слез. Еле приподнявшись, села и уставилась на на мальчишку.

- Ты кто? – спросила слегка охрипшим голосом.

Тот стоял и растеряно смотрел на меня. Я протянула руку, что его притянуть к себе и пожалеть, видя его жалкую гримаску, но тот с испугом отпрянул от меня.

- Ну, ты, что? Испугался? А где мамка с папкой? – сказала я, все также хриплым голосом.

Тот смотрел на меня и не понимал, что я от него хочу. Усмехнувшись, встала и тут же, закачавшись, вновь села на лавку, придержавшись за край стола. Теперь мой взгляд остановился на руках. Они меня удивили – большая широкая ладонь, с грязными обломанными ногтями. По всей поверхности размазанная кровь. Я поднесла их к глазам, не веря, что это мои руки. Но внимательно рассмотрев, сжимала и разжимала кулаки. По всем показателям чувствовались моими, но внешне не походили на собственные, небольшие и ухоженные.

- Не мои! – как-то с отчаянием подумала я. Потом, будто опомнившись, взглянула на свою грудь и даже провела ладонями – сисей не было! Нет, я, конечно, не могла похвастать какими-то размерами, но уж свой единичный-то был, хотя и не носила бюстик.

- Гадские прыщи! – расстраивалась я всегда, когда видела их в зеркале. – Ну, уж мужик-мужиком! Ни сисек, ни жопы! И зачем ты меня мать женщиной родила!

Да, тело меня подводило и лицо тоже – вытянутое, лошадиное, как говорили мои подружки-недруги, крупные зубы и слегка оттопыренные уши. Но вот волосы и глаза были на высоте. Так, по крайней мере, мне всегда говорили мои коллеги по взводу. Особенно, была в выигрыше, когда и вовсе в спецназовской одежке и только глаза через прорезь шапочки. Мне самой я тогда нравилась.

Как-то один из парней на одной из тренировок, ехидно спросил:

- Послушай, Тань, а тебя никогда не путали с мужиком?

На что я ему ответила:

- Нет! А тебя?

Он вначале не понял, а потом парни подняли его на смех, хлопнув меня по плечу с одобрением. Я всегда была настороже в компании своих сослуживцев в ОМОНе. Они были грубоваты и не стеснялись в выражениях при мне. Я не обижалась и не качала права. Сама могла иной раз и крепко выругаться, и дать кому надо по сопатке. Но ко мне не приставали, уважали и за то, что была «своим парнем» и за мастерство на соревнованиях, и за легкий характер.

Мальчишки всегда были моей компанией, еще с детства. С ними я чувствовала себя раскованно и даже азартно. Все мне было интересно и игры и отчаянные забавы и даже драки, когда надо было идти стенка на стенку. Так мы утверждали свою силу в селе, а когда подросли и на танцах с другими парнями. Ребята меня и за девчонку не считали, даже не приставали. Как-то один из пришлых, командировочный какой-то пригласил на танец, когда я стояла в группе своих ребят, так я так растерялась, а мои ребята так его подняли на смех, мол, думай, кого приглашаешь, что тот тут же ретировался и больше не подходил, а потом дома почти всю ночь ревела. Не видели они во мне девушку. Куда с такой внешностью! Тогда я коротко стриглась и носила все мальчишеское в одежде – майки и джинсы. Хотя девчонки носили также, но майки их были с принтами и веселеньких расцветок, я же предпочитала либо черную, либо просто белую. А эти блестки и котики не по мне. Да и надписи на иностранных языках тоже не признавала. Да и когда появились на родном, тоже не покупала. Все должно быть просто и удобно. Зато очень любила нижнее белье. Это была моя страсть. При том тайная. На работу я надевала простые трусы, всегда только белые, а вот если куда шла, то кружевное белье и при том очень дорогое. А куда тратить? Не на шмотки «от Кутюр» же, сумочки там или же туфли на каблуках. Я не жалела денег на удобные (хотя и малого размера) бюстики и трусики с кружевами и вышивкой по прозрачному полю шелка. Крутилась в них перед зеркалом и любовалась. Конечно, не на мое крепкое тело спортсменки это всё, но уж побаловать себя чем-то должна была и баловала. Этого барахла у меня был полный рюкзак. И если бы мои парни вдруг увидели бы это, то точно не отмыться бы мне от их смеха до конца дней моих. Поэтому все хранила в тайне и кривилась, когда мужики начинали меж собой разговоры на темы женского белья. Может быть и это как-то повлияло на меня, что сама с садисткой жадностью покупала и покупала все эти бюстики, веревочки и тряпочки, считая себя женщиной, пусть и не открыто, но в душе. Да я даже была девственницей, даже не целованной девственницей. Вначале ревела, потом просто насмехалась над собой и потом уже просто привыкла. Думала, что вот выйду на пенсию, заберу мальчишку из детдома какого и воспитаю сыном. И ему будет что показать-рассказать, и мне помощник в старости.

Но случилось совсем другое и это меня сразу же убило – я оказалась в мужском теле! Вот так и попала! Особенно поражена была когда вышла поссать за угол. Присела по-бабьи, а там как пырснуло мне прямо в подбородок, да сильной струей. Хорошо, что рубаха была длинной, половину ей досталось. Я схватилась за что-то похожее на опухоль, охнула и села в свою же мочу. Еле опомнилась. Перевалилась в сторону и поднялась со спущенными штанами, подняла рубаху и глянув вниз, ошалела - у меня был…член! Расширенными глазами смотрела на то, что держала в руках и потом резко бросила. Но он остался на месте, не отвалился, не упал под ноги, просто висел и последние капли мочи медленно стекали вниз. Тут я схватилась за свои дули на груди, но и их не было. Ровная грудь. Приподняла рубаху и поглядела – шишек не было, только темные кружки с выступающими сосками и всё!

Это было шоком!

- Я, что, мужчина? – почти выкрикнула, а может и прошептала, не помню. Помню только, что не будь у меня за спиной стенки избы, рухнула бы на месте.

Постояв так немного, еще раз осмотрела себя уже более внимательно и поняла, что тело точно мужское, и я в нем основательно застряла.

- Надо приходить в себя, и понять, что делать и где я сама, - мелькнула уже более трезвая мысль.