Порочный целитель

Радиатор шипел, словно разъярённая кошка. Мартин поёрзал на жёсткой деревянной скамье, каждое движение посылало рваные молнии боли по его правой ноге – фантомная агония там, где уже давно не было никакой физической раны. Врачи называли это «невропатией» – стерильное слово, которое отдавало чем-то неприятно приторным, когда он шептал его себе в одиночестве в три часа ночи пробуждённый резким припадком этой самой боли.

Здесь в старом монастыре пропахшим влажным камнем и пыльными книгами он хотел найти упокоение через мистические способы лечения. Закрытый от всех людей он впускал только тех, кого сюда направляли врачи. Тех, кому не помогали обычные средства. Тех, кому нужна была помощь мистического успокоения руками местных обитательниц.

- Мистер Мартин? - Голос был тихим и робким. Сестра Агнес стояла в арочном проёме, её ряса послушницы поглощала её хрупкую фигуру. Её взгляд задержался на его руке, сжимавшей край скамьи до побелевших костяшек пальцев. - Меня послала настоятельница. Она верит… я могу облегчить ваши страдания.

Мартин сглотнул.

- Мне сказали, что ты прикосновением лечишь людей. - Он тут же пожалел о своей резкости, заметив, как она вздрогнула. - Извините. Боль портит манеры.

Агнес подошла ближе, тени сгустились на её лице.

- Это не лечение. Просто… ритуал. - Её пальцы, бледные и тонкие, зависли у его виска, не касаясь его. - Когда я… возлагаю руки… иногда боль утихает. Кому-то помогает, а кому-то нет, я не владею своим даром, я лишь проводник.

Капля пота скатилась по спине Мартина, несмотря на холод.

- Я готов уже на любые методы. - Сомнение боролось с отчаянной надеждой. Агнес наклонила голову, изучая складки вокруг его глаз.

- Я сделаю то, что умею. - Она замялась, голос её дрогнул. - Настоятельница предупреждала вас? Это… интимный ритуал. Некоторые люди плачут. Некоторые смеются. Каждый раз всё происходит по-своему. Но стены храма хранят тайны всех наших прихожан.

Мартин резко кивнул.

- Всё лучше, чем боль.

Агнес сделала поверхностный вдох, костяшки её пальцев побледнели, когда она сжала руки.

- Значит, завтра. После утренней молитвы. Часовня тишины. - Она повернулась, чтобы уйти, но замерла. Её шёпот разлился в воздухе между ними. - Не ждите нежности.

***

Утренний свет прорезал высокие щелевидные окна часовни, улавливая пылинки, пляшущие, словно неистовые духи. Мартин стоял, дрожа, посреди холодных каменных плит, полностью одетый. Агнес вошла беззвучно, её ряса послушницы резко выделялась на фоне древних камней. Её взгляд не встретился с его взглядом.

- Сними одежду. - Приказ повис ледяным звоном. Пальцы Мартина дрожали на пуговицах рубашки. Шерсть, затем хлопок упали на пол влажными кучками. Камень под его босыми ногами вытягивал тепло, словно вампир.

Он стоял в тонких хлопковых трусах, скрестив руки на груди. Мурашки побежали по коже. Агнес подошла ближе, наконец, подняв на него взгляд.

- Всё. - В её голосе не было интонаций. Горло Мартина сжалось. Он зацепил большими пальцами пояс, помедлил, затем спустил ткань. Он отбросил её в сторону, оставшись голым, если не считать стыда. Он инстинктивно прикрыл себя руками.

Агнес никак не отреагировала на его наготу. Её взгляд был прикован к его лицу, она изучала напряжение, сжимающее его рот.

- Ложись. - Она указала на каменный пол, где расстелила грубое одеяло. Мартин медленно опустился, холод обжигал его голую спину. Агнес опустилась на колени рядом с ним. Её ладонь опустилась на стянутую кожу его бедра. Не ласково, а скорее требовательно.

Её прикосновение зажгло лесной пожар под его кожей. Мартин ахнул, когда знакомая боль растворилась – не утихла, а преобразовалась. Жидкое тепло сгустилось внизу живота, растекаясь, словно пролитые чернила. Агнес резко вздохнула, издав тихий, испуганный звук. Её бесстрастность дрогнула. Взгляд скользнул вниз, проведя по стройным линиям его торса, по острому выступу бёдер, и наконец остановился на полутвёрдом члене, прижатом к бедру. Большой палец едва заметно коснулся внутренней стороны его бедра. По её руке пробежала дрожь.

Медленное движение ладони вверх было не лечебным. Это было исследование. Кончики пальцев легко, как пёрышко, прошлись по основанию его члена, а затем неторопливо обвились вокруг него. Бёдра Мартина дернулись.

- Сестра… – выдавил он.

Взгляд Агнес метнулся к нему, тёмный и остекленевший. Голос, когда он наконец раздался, был тихим, лишённым благочестия:

- Тишина. - Большой палец пробежал по скользкой головке, размазывая капельку влаги. Губы приоткрылись. Капля слюны упала на него, словно горячий воск. Она наклонилась, высунув язык – не колеблясь, а с жадностью – и смакуя солёную влагу.

Внезапный жар её рта, охвативший его, вызвал хриплый стон, который Мартин не смог сдержать. Агнес жадно сосала, притягивая его глубже. Её послушничий платок царапал ему живот. Одна рука схватила его за таз, прижимая к одеялу. Другая яростно терзала завязки собственного халата. Ткань порвалась. Она откинулась назад, задыхаясь, грудь вздымалась под грубой шерстью, которая теперь была распахнута.

- Раздень меня, – скомандовала она хриплым голосом. Её взгляд прожег его. - Сейчас же.

Мартин вскочил на колени, неловко развязывая неподатливые узлы на талии. Грубая шерсть упала, обнажив простое хлопковое нижнее бельё. Агнес схватила его за запястье, Он провел рукой по тонкой ткани спереди.

- Почувствуй, – прошипела она. Ее кожа была горячей, скользкой. Запретная влажность на его ладони вызвала дрожь, затмившую любую фантомную боль. Она выгнулась под его прикосновением, и из горла вырвался сдавленный звук.

Он сорвал ткань. Агнес стояла перед ним обнажённая, её кожа горела от ключиц до бёдер. Её взгляд скользнул по его коленопреклонённому телу, задержавшись на эрекции.

- Ложись обратно! – приказала она.

Она оседлала его бёдра, её вес пришёлся прямо на его напряжённый член. Её скользкие складки прижались к нему, невыносимо интимно. Она не взобралась на него. Пока нет. Вместо этого она наклонилась вперёд, её грудь коснулась его груди. Её губы нашли его ухо.

- Повинуйся, – выдохнула она, проведя языком по оболочке. - И я заставлю боль исчезнуть. - Её бёдра опустились, что бы она могла гладить его начало своим делая круговые движения тазом, медленно, от этого у обоих вырвался содрогнувшийся вздох.

Её рука скользнула между ними, направляя его. Её взгляд не отрывался от его, пленяя его. Она медленно, мучительно медленно опускалась, сантиметр за сантиметром, вбирая его в своё тугое, влажное тепло.

Глубокий стон задрожал в глубине её груди. Голова откинулась назад, обнажая бледную шею.

- Да, — прошептала она. Её внутренние мышцы сжались вокруг него, пульсируя. Она начала двигаться, медленно, осознанно поднимаясь и опускаясь, не отрывая взгляда от его лица, наблюдая наслаждаясь, своим положением.

Пот расцвёл на её груди, прокладывая дорожки между грудями. Аромат её возбуждения наполнил воздух часовни — мускусный, первобытный, медно-сладкий. Её ритм ускорился, бёдра опускались на него с нарастающей силой. С каждым толчком вниз её скользкие складки прижимались к нему, влажный, непристойный звук эхом отдавался от камней. Под священной тишиной её дыхание прерывисто сжималось.

- Почувствуй! — снова приказала она, голос её был хриплым, она сжимала его сильнее, бёдра дрожали от усилий. Трение нарастало, неумолимое давление сжимало его, жарче любой боли, которую он помнил.

Он потянулся к её бёдрам, отчаянно желая подняться, встретить её стремительное падение. Её рука с силой двинулась вниз, прижав его запястье к одеялу.

- Нет, — выдохнула Агнес, её голос, грубый. Её глаза, тёмные впадины, поглощавшие свет часовни, не отрывались от его глаз. - Ты не возьмёшь меня... - Она безжалостно скакала на нём, контролируя темп, глубину, каждое движение. Каждое скольжение вниз было исполненным обещанием, каждое отступление — мучительным отрицанием. Мартин выгнулся, сдавленный рыдание вырвался у него, когда удовольствие нарастало, словно прилив, обрушивающийся на непреодолимую плотину. Он почувствовал, как её внутренние мышцы напрягаются, подталкивая его к краю, но лишь для того, чтобы сжать и удержать в подвешенном состоянии, дрожа на краю пропасти.

- Не сейчас, — скомандовала она, её дыхание вырывалось резкими, прерывистыми рывками, лицо раскраснелось от напряжения, которое она испытывала, сдерживая себя и одновременно обнимая его.

Отрицание стало невыносимым. Низкий рык вырвался из горла Мартина. Подпитываемый приливом необузданного желания, он яростно дернулся под ней, лишив её равновесия. С поразительной силой он перевернул их обоих. Теперь он парил над ней, её бледные руки и ноги были раскинуты на грубом одеяле, её ряса сбилась в комок, словно сброшенные крылья. Агнес подняла взгляд, в её глазах мелькнуло удивленное неповиновение.

- Ты не подчиняешься… – начала она, но он заставил её замолчать глубоким, властным поцелуем, подавляя её протест. Её руки взметнулись к его плечам, ногти впились в кожу – не для того, чтобы оттолкнуть, а чтобы удержаться, когда он снова вошёл в неё, глубже, чем прежде, задавая бешеный, отчаянный ритм. Контроль над ним разрушился. Он почувствовал, как её бёдра лихорадочно поднимаются навстречу его толчкам, ноги обхватили его талию, притягивая его к себе невыносимо близко.

Он прервал поцелуй, тяжело дыша. В её тёмных, широко распахнутых глазах пылал дикий голод, которого он раньше не видел. Одним плавным, сильным движением он перевернул её на живот. Агнес ахнула, когда её щека прижалась к грубому шерстяному одеялу. Он прижал её бёдра к себе, обхватил рукой талию. Другой рукой он схватил её за запястье, крепко вывернул его за спину, прижимая к пояснице. Эта поза резко выгнула её, непристойно обнажив. Он почувствовал, как она дрожит, но не от страха, а от неистового предвкушения. Он вонзился в неё сзади, жестоким, глубоким толчком, который вырвал из её губ резкий крик – крик, мгновенно растворившийся в прерывистом стоне.

- Сильнее! – выдохнула она в одеяло, её голос был приглушённым, хриплым от отчаянного желания. Свободная рука царапала грубую ткань, пальцы сжались в кулак, сжимая ткань, словно это был её единственный якорь. - Глубже! - Каждое слово было грубым приказом и в то же время мольбой, вырывающейся из её горла. Мартин повиновался, его бёдра неустанно двигались. Каждый толчок швырял её тело на безжалостный каменный пол, содрогаясь от удара по ним обоим. Влажный шлепок кожи о кожу непристойно отдавался эхом в безмолвной часовне, смешиваясь с её хриплым, прерывистым дыханием и его собственными прерывистыми стонами. Она яростно отталкивалась от него с каждым внутренним толчком, активно пронзая себя, встречая его силу с равной, дикой самоотдачей. Инициатива снова была за ней, захваченной в диком ритме, который она сама так хотела.

Мартин отпустил её запястье и помяв ягодицу монашку со всей силы шлёпнул по ней ладонью, заставив девушку взвизгнуть, затем ещё раз. Каждый новый удар становился сильнее, словно наполняя его уверенностью.

Её голос стал грубее, лишённый всякого подобия нежности или благочестия, сведясь к гортанным вздохам и резким крикам.

- Да! Вот так! – прохрипела она, её тело двигалось в идеальном, отчаянном контрапункте с его. Трахай меня! - Грубое слово, чуждое её губам, повисло в напряжённом воздухе. Перехватила его руку что хлестала её по ягодице, но не что бы остановить а что бы он снова завёл её ей за спину, чтобы сильнее прижаться к нему, побуждая его обнять её крепче, использовать её полнее. Её голова билась об одеяло, пот блестел на шее, когда она выгибалась невероятно выше, заставляя его войти невероятно глубже, принимая всё, что он давал, и требуя ещё большего, потерявшись в яростном экстазе, который поглотил их обоих.

Взгляд Мартина затуманился, каменные стены поплыли перед глазами. Призрачная агония, преследовавшая его, была полностью забыта, утоплена в грубом, подавляющем натиске чувств – в обволакивающем его скользком жаре, в дрожи, сотрясающей тело Агнес под ним, в первобытных звуках, вырывающихся из её горла, в грубой ткани одеяла, впивающейся в колени, в резкий запах пота и секса, густой в холодном воздухе часовни. Его толчки стали неистовыми, отчаянными, движимыми желанием, которое заглушало все мысли. Он чувствовал, как невыносимо сжимается напряжение в его животе, словно плотина, сопротивляющаяся бурному потоку. Агнес тоже чувствовала это. Её свободная рука слепо царапала его бедро.

- Внутрь! – скомандовала она хриплым, торжествующим рычанием. - Сейчас!

Но Агнес уже падала. Её тело яростно выгнулось под его хваткой, спина немыслимо согнулась, голова запрокинулась, и гортанный крик пронзил её – звук, наполовину рыдающий, наполовину крик, совершенно лишённый сдерживания. Её внутренние мышцы сжались на нём серией яростных, ритмичных импульсов, неустанно выжимая его, пока её собственный оргазм разрывал её. Мартин ахнул, ощущение было изысканной пыткой, наслаждение достигло невыносимой высоты, но сама вершина оставалась мучительно недосягаемой.

Он чувствовал её содрогание, чувствовал скользкий поток освобождения, чувствовал отчаянное сжатие её вокруг его члена, когда она скользила по волнам, полностью поглощенная оргазмом. Её крики сменились сдавленными вздохами, тело яростно дрожало под его тяжестью, а затем медленно, медленно затихало. Он оставался твердым внутри нее, пульсируя, ноя, зависнув на краю, с которого она только что упала.

Ее дыхание было прерывистым, поверхностным. Она медленно приподнялась на локтях, его обмякающий член влажно выскользнул из ее тела. Она повернулась, глаза ее остекленели, щеки раскраснелись, губы распухли.

Не говоря ни слова, ее взгляд упал на его член, все еще скользкий от нее, все еще отчаянно напрягающийся. Проблеск чего-то первобытного, собственнического мелькнул на ее лице. Она подползла к нему, не с грацией монахини, а с хищным вниманием волчицы. Ее рука обхватила его, крепко, собственнически сжимая.

- Не закончила, — пробормотала она хриплым и низким, почти рычащим голосом. Она опустила голову, ее язык скользил по опухшей головке, слизывая смешанную влажность их соприкосновения. Затем, с внезапной, намеренной силой, она шлепнула его член по щеке, и звук этот прозвучал резко в тишине, а взгляд словно бросал ему вызов.

Она взяла его в рот, глубоко и внезапно, широко растянув губы. Её голова качнулась в яростном, требовательном ритме, язык грубо обвился под его стволом. Одна рука работала между её ног, пальцы погружались в её влагу, твёрдо потирая клитор, пока она сосала его твёрдость. Её стоны вибрировали вокруг его члена, звук был приглушённым, но отчаянным, её тело слегка покачивалось на коленях, когда она наслаждалась собой.

Её движения стали неистовыми, бёдра дергались под её рукой. Внезапно её позвоночник выгнулся, из горла вырвался сдавленный крик. Её рот сжался, зубы задели его, когда волны оргазма обрушились на неё вновь, её внутренние стенки трепетали, в то время как она оставалась насаженной только на его член. Она яростно содрогнулась, задыхаясь рядом с ним, зажмурив глаза в чистом, безудержном экстазе. Мартин почувствовал вибрацию, судорожное сжатие её челюстей, отчаянный сглоток, когда она выплеснулась наружу – но пик оставался мучительно недосягаемым для него.

Задыхаясь, Агнес откинулась назад, её губы распухли и блестели. Она посмотрела на него снизу вверх, всё ещё твёрдого и пульсирующего. Медленная, ехидная улыбка тронула её губы.

- Продолжим, — выдохнула она хриплым, хриплым голосом. Не колеблясь, она снова наклонилась, её язык обвился вокруг основания его члена, прежде чем опуститься ниже, полностью захватив одно тяжёлое яичко во влажный жар своего рта. Она сильно пососала, втянув щёку, а затем с тихим хлопком отпустила его. Её рука скользнула вниз, пальцы скользнули по чувствительной коже за его яичками, а губы переместились к другому.

Он ахнул, инстинктивно приподняв бёдра. Свободная рука её сжала его бедро, прижимая к себе.

- Не двигайся, — приказала она, сверкнув глазами. Затем она проглотила его целиком, глубоко в глотку. Её голова начала двигаться с грубой эффективностью, без всякого поддразнивания, в безжалостном, требовательном ритме. С каждым падением вниз её губы сжимались, нос вжался в жёсткие волосы у основания члена. Влажное посасывание, царапанье зубов, едва граничащее с болью, вибрация её сдавленных стонов, слюнявое причмокивание — всё это было ошеломляюще, почти неистово по своей силе.

Контроль Мартина рухнул. Из горла вырвался грубый стон. Его руки взметнулись к её голове, пальцы запутались в распущенных волосах, крепко удерживая её на месте, пока его бёдра неудержимо дергались вперёд. Он почувствовал прилив, горячие, сильные импульсации, врывающиеся глубоко в её горло. Агнес не дрогнула. Она судорожно сглотнула, её горло обхватывало его, принимая каждый толчок, пока он не выдохся, содрогаясь, его хватка не ослабла. Только тогда она медленно отстранилась, её губы отпустили его с скользким хлопком. Она посмотрела на него, её подбородок блестел, глаза были прикрыты и потемнели от удовлетворения. Медленное, размеренное движение языка стерло последние следы с её распухших губ.

Наступила тишина, густая и влажная от запаха секса и пота. Агнес осталась стоять на коленях между его ног, её дыхание всё ещё было прерывистым. Её взгляд скользнул по его телу, задержавшись на обмякающем члене, затем поднялся, встретившись с его измученным, растерянным взглядом. Что-то непостижимое – собственничество, вызов – мелькнуло на её лице. Она не пошевелилась, чтобы прикрыться или потянуться за сброшенной одеждой. Вместо этого она просто осталась стоять на коленях, обнажённая, на полу часовни, её тело всё ещё пылало, выражение лица представляло собой сложную смесь торжества и глубокого, тревожного голода. Холодный камень под коленями казался забытым.

Мартин смотрел в ответ. Фантомная боль – стало далёким воспоминанием, потонувшее в подавляющей непосредственности её присутствия. Тишина была глубокой, нарушаемой лишь их замедляющимся дыханием. Он всматривался в её лицо, выискивая набожную послушницу, отстранённую целительницу. Всё, что он видел, – это преображённая женщина, грубая и порочная, стоящая на коленях после чего-то священного и нечестивого одновременно. Тишина часовни теперь ощущалась иначе – напряжённой, выжидающей, ожидающей её следующего шага.