Порожские отморозки - 2

От автора

В книге нет героев, которые были бы от начала и до конца списаны с одного прототипа. Факты биографий и характеров определённых людей, конечно, использовались для создания образов, но не ищите полных совпадений с теми, кого вы узнали.

Посвящается памяти Якута и Динго,

погибших, защищая Донбасс,

а также Максима «Мрака» Шишова,

которого догнала война

Костя Данилов, «Кот»

Как ярко светит солнце! Аж глазам больно, если снять тёмные очки.

Снег, взявшийся крупными зёрнами, похрустывает под самодельными лыжами, подбитыми заячьим мехом. По такому снегу заячьих шкурок на лыжи не напасёшься! Сотрутся ведь мои подбойки. Но я особо не переживаю: зима, кажется, подходит к концу, и скоро придётся укладывать лыжи на чердак. А к тому времени, когда новый снег выпадет, мы ещё кого-нибудь настреляем или наловим.

Я и ушёл сегодня за пруд ради того, чтобы проверить силки на заячьих тропах. Это, как и подбивка лыж шкурками, тоже идея моего крёстного. Точнее, не идея. На подобных лыжах народы Крайнего Севера издавна ходили. Он просто вспомнил, что благодаря этому, лыжи не откатываются назад, когда на них поднимаешься в гору. И про то, как во времена его детства ставили проволочные петли на заячьих тропах, тоже вспомнил. Про такой способ ловли косоглазых в последние годы все забыли, больше полагаясь на ружья, а вот теперь он пригодился, чтобы экономить патроны.

Нет, не погиб он тогда возле Южного. Две пули в грудь действительно получил, но, на его счастье, стреляли тогда по нему не из «калаша», а из древнего-предревнего пистолета-пулемёта Судаева. Ими, после снятия с вооружения в Советской Армии, ещё долго были вооружены части железнодорожных войск. Видимо, после очередного перевооружения, кто-то и сумел «урвать» этот автомат. А может, и с Украины привезли, где ППС использовались даже во время войны в Донбассе. Теперь уже всё равно не узнать, как конкретно этот экземпляр оказался в Медведёвке.

С оружейной точки зрения – очень интересная «машинка». Хотя прицельная дальность у неё максимум 200 метров, но убойное действие патрон от пистолета ТТ сохраняет на дальности аж до 800 метров. Вот и получилось так, что одна из попавших в лёльку пуль застряла в автоматном магазине (к его ранению – плюс пара сломанных рёбер), лежавшем в нагрудном кармане разгрузки, а вторая пробила лёгкое. Аня не рискнула её доставать, крёстный так и носит этот «подарок» в себе.

У неё в тот день, когда мы вернулись из Урал-Дачи, много работы было. Помимо мужа, пришлось оперировать Пуресина, у которого пуля застряла в правой руке. А ещё – заниматься ранами Смирнова, Сашки Рощина и Серёги Короленко. Олегу Михайлову, к сожалению, помогать было поздно: одна пуля в голову, вторая в шею, в район сонной артерии.

Прикольно было то, как дядя Володя дальше вёл свой «колун» до Порогов: посадил вместо убитого Михайлова Серёжку Короленко. Пуресин рулит и педали нажимает, а Серый ему передачи переключает. А когда надо повернуть руль на большой угол, ещё и помогает баранку выкручивать. Я тогда довёл машину крёстного с ним, лежащим на заднем сиденье, а «Кутузов», он же мой двоюродный дядя, доехал на «Номаде».

Серёга, Сашка, Смирнов и Пуресин, у которого пуля застряла в мягких тканях предплечья, поправились довольно быстро, а вот лёлька только с месяц назад оклемался. Ему ради выздоровления даже пришлось бросить курить. Но и пока из-за слабости ходил по посёлку с палочкой, не сидел без дела. Что-нибудь, да выдумывал. Вот, например, додумался лыжи мехом подбивать, петли мастерить из корда сожжённой «дохлой» шины. Ребятишкам школьного возраста уроки давал, чтобы те неучами не выросли.

Зима нынче выдалась просто небывало холодная и снежная. Дома́ занесло буквально по окошки, а морозы доходили до сорока пяти градусов. Все окрестности плотины в те дни покрывались куржаком. Инеем, по-уральски. Причём, под сорок и больше градусов «прижимало» не раз и не два. А «тридцатник» подмораживало буквально каждый месяц: и в ноябре, и в декабре, и в январе. А особенно часто – в феврале. Лёлька говорит, что это и есть та самая ядерная зима, о которой предупреждали учёные. Но ведь пережили её! Или почти пережили: в нашей местности редко случается, чтобы сильные морозы случались после второй половины марта, которая сейчас на дворе.

Мы-то её пережили. А в Сатке, доходят слухи, очень много людей помёрзло. Из тех, кто жил в квартирах. Да и в Бердяуше тоже были случаи, хотя там многоквартирных домов намного меньше. А уж про замёрзших на улице и говорить не приходится. Или замёрзших, или умерших из-за того, что сердце не выдержало. Даже у нас в Постройках случай был: вышел дедушка во двор за дровами, и пропал. Жена минут через пятнадцать забеспокоилась (кто знает, может у него запо́р случился?). Выходит, а он лежит на снегу, уже окоченел.

Пополнилось наше кладбище на горке у опушки леса и угоревшими. Парень и девушка из числа тюменских ребят, городские жители, в самые морозы слишком рано закрыли печную трубу. Так в одну могилу их и положили, когда чуть потеплело.

У нас хоть пожаров не было. А в Романовке дом сгорел, в Сулее – сразу три, стоявшие рядом в одной улице. В Межевом пожары случались, в Бердяуше. Это только из того, о чём мы слышали: из-за морозов и снегопадов мало кто мог высунуться из своей деревни. Машины заводятся плохо и через раз, двигатель бульдозера, привезённого с асфальтового завода возле Берёзового Моста, приходилось разогревать факелами, чтобы он мог почистить улицу и дорогу.

Ещё по осени на электростанции установили дополнительный трансформатор, и именно благодаря ему нам удалось благополучно пережить зиму. Иначе 50 киловатт, которых было вполне достаточно на прежнее население Порогов, нам бы не хватило: печки печками, а обогреватели тоже приходилось включать. И если бы мы не задействовали второй генератор, то сгорел бы единственный работавший. Теперь полмегаватта нам хватает за глаза. А третий, такой же мощности, как и второй, находится в резерве.

Крёстный говорит, что ради подключения второго генератора пришлось сильно извращаться: он изначально был рассчитан на сумасшедший ток, но на напряжение всего 80 вольт. Но ведь Фёдор Лаврентьевич, инженер станции, справился! Пусть «раком», но запустили имевшийся в запасах силовой трансформатор. Извратились, но всё-таки сделали так, что теперь и освещение можно включать без каких-либо ограничений, и нагреватели, и даже кое-какие станки использовать. Те, которые могут работать от однофазного напряжения.

А вот и очередной мой силок. В его петлю попался средненький по размерам зайчишка. Все остальные петли были пустыми, а эта сегодня оказалась удачливой. Главное – не задеть лыжами заячьи следы, пока достаёшь задушившегося косого. Иначе придётся менять место установки силка: эти длинноухие заразы очень не любят, когда кто-нибудь нарушает их тропу. Достать зайца, бросить его в рюкзак, и можно возвращаться.

- Кот Кутузову, - зашипела на груди рация.

Сашка реально несколько дней, пока не начал спадать отёк вокруг ранок, ходил с одним зрячим глазом. И очень охотно согласился с тем, чтобы сменить позывной.

- На связи.

- Ты не забыл, что у моей Настасьи сегодня день рождения, и ты приглашён?

- Не забыл. И даже подарок ей будет – заячья шкурка для варежек-шубенок.

Не знаю, кто эту шикарную вещь придумал – варежки из отслуживших свой век шуб. Неказистые, но очень тёплые, мехом внутрь. А снаружи, чтобы не порвать шкурку или тыльную сторону «искусственной чебурашки», из которой в советское время делали большинство шуб, обшивают какой-нибудь плотной тканью. Джинсой, например, или каким-нибудь не очень плотным брезентом. В общем, идут на такое изделие остатки и обрывки отслуживших свой век вещей, но получается новая, отличная по удобству и другим качествам. А уж если натуральный мех приспособить, то это вообще шикарная вещь получается, всем варежкам варежки.

Чтобы поставить петли, я высоко в гору не забираюсь, поэтому назад лыжи катятся лениво. Время от времени даже приходится отталкиваться палками, чтобы они ехали. А уж когда вышел на самую широкую часть замёрзшего пруда, тут и вовсе пришлось поработать палками.

Что за странный звук? Ощущение, что где-то очень далеко летит самолёт. Только откуда ему взяться? Я даже остановился и принялся вертеть головой. Небо сегодня синее-синее, ни единого облачка на нём. Нет, вон одно, только какое-то странное, вытянувшееся копьём с востока на запад. А ведь это точно самолёт! Далеко идёт, его едва-едва видно над хребтом Уары, тянущимся по противоположной от посёлка стороне реки.

А это что такое? Ещё один белый след, но куда более быстрый, движущийся откуда-то с юго-востока. Ракета, что ли? Блин, неужели опять по кому-то бомба прилетит? Неужели снова этот кошмар возобновился?

Сначала была вспышка и клуб белого дыма. Еле слышный звук взрыва дошёл, наверное, минуты через три. Я за это время уже успел рассмотреть, как облако дыма вначале разбухло, а потом и начало рассеиваться. Кого же и кто сбили над нашими лесами? Неужто где-то осталась работоспособная система ПВО и зенитчики, всё ещё несущие службу?

Полковник Сэм Возняк

Я хорошо помню тот день, когда госпожа президент отдала приказ нанести удар по России.

Нас перебросили на Аляску с базы Майнот в Северной Дакоте ещё за неделю до этого, и сомнений в том, что скоро предстоит вылететь на реальное боевое задание к границам России, почти не осталось. Уж больно нагло вела себя эта страна, возомнившая, будто вернула себе статус Великой Державы. Особенно всех в США возмутило, как жестоко она поступила с беженцами их Старопетровска, желавшими вернуться в свои дома. Этих несчастных не просто не пускали назад, их расстреливали из пулемётов и миномётов при попытке попасть внутрь так называемой «Зоны-31». Вначале вынудили бежать из города, допустив многочисленные аварии на предприятиях химической и биологической отрасли, а потом, прикрываясь соображениями некоей русской «национальной безопасности», на которую нам наплевать, начали их убивать.

Нас перевели в состояние полной боевой готовности заранее, и когда по телевидению прозвучал ультиматум госпожи президента, стало ясно, что совсем скоро нашим старичкам Б-52 придётся выруливать на старт.

Взлетали примерно за два часа до окончания объявленного ультиматума. Во время инструктажа нас предупредили, что в случае, если русские согласятся выполнить наши условия, нам дадут команду возвращаться. А пока, прикрепив на подвески каждого бомбардировщика по двенадцать ракет AGM-86 – шесть с ядерным зарядом и шесть с осколочно-фугасной боевой частью – наша эскадрилья вылетела на юго-запад.

Приказа возвращаться не просто не поступило, а прозвучало кодовое подтверждение приказа на выполнение намеченного удара. Поскольку направление нашего полёта совпадало с направлением на остров Окинава, русские не должны были ожидать, что самолёты, летящие в 500-600 километрах от их территориальных вод, уже готовы выпустить крылатые ракеты.

Но мы не стали первыми. Система ПВО России на Дальнем Востоке всегда была очень мощной, и к её пусковым установкам полетели боеголовки «Трайдентов». И лишь после их уничтожения AGM-86 стали сходить с направляющих на пилонах В-52.

Сколько из выпущенных моим экипажем крылатых ракет достигло цели, я не знаю. Как и не знаю наименования этих целей, поскольку их координаты были заложены в компьютер. Я выполнил приказ: долетел до означенной точки, произвёл пуск, а куда полетели ракеты – это уже не моя забота. Злые языки говорят, что большинство их упало в воду или было сбито. Возможно. Русские чертовски изобретательны, и я совсем не исключаю того, что они либо применили средства радиоэлектронной борьбы, либо успели поменять дислокацию своих зенитно-ракетных комплексов.

Мало того, почти половина «Стратосферных крепостей», вылетевших на задание, так и не вернулось на Аляску, где, как и по всей Америке, к нашему возвращению уже полыхало ядерное пламя русского ответного удара. Были виновны в гибели этих самолётов русские корабли, заранее вышедшие в океан, или старость В-52 (ведь самому «молодому» из них уже перевалило за 55 лет), мне тоже уже никогда не узнать. Я был счастлив тому, что я и мои парни уцелели.

Мы уцелели, а почти вся Америка, увы, превратилась в ядерное пепелище. Как и Европа, наши союзники по НАТО. То ли в Пентагоне неправильно оценили возможности России, то ли русские и в этот раз нас перехитрили.

Война вспыхнула и тут же погасла. Просто потому, что нам стало не до завоевания России: мы лишились не только значительной части нашей армии, флота и промышленности. Мы были фактически обезглавлены: большинство бункеров, предназначенных для высшего руководства США и командования нашими и объединёнными силами Северо-Атлантического Альянса, если не были уничтожены русскими, то оказались в зоне радиоактивного заражения, и их обитатели уже вряд ли когда-нибудь смогут покинуть эти убежища.

Коварство русских проявилось и в том, что они нанесли термоядерные удары по Йеллоустону и разлому Сан-Андреас. В результате им даже не потребовалось бомбить Сан-Франциско и Лос-Анжелес, превратившиеся в руины из-за мощнейшего землетрясения, спровоцированного их бомбой. В Йеллоустоне, к счастью, у них не получилось разбудить супер-вулкан, но землетрясение и достаточно сильное извержение лавы всё же произошло.

Америка, к которой мы привыкли, погибла. Мы дожили до того, что американского солдата, любого американца ненавидят во всём мире, от Японии до Западной Африки, от мыса Горн до нашей границы с Мексикой. То, что происходит вокруг наших многочисленных военных баз, некогда бывших оплотом демократии и поддержания мира, не поддаётся описанию. Большинства из них просто уже не существует: вчерашние друзья и союзники в Азии, Африке, Латинской Америке либо изгнали наши контингенты, либо разоружили их. Зачастую – силой.

Америка – уже не страна всеобщего благополучия, не крупнейшая промышленная и военная держава. Мы остались жить на её стремительно деградирующих обломках, хотя кое-кто и пытается сохранить хотя бы то, что уцелело. Но самое обидное, что сами американцы делают всё возможное, чтобы она превратилась из оплота демократии и твердыни законности в территорию анархии.

И во всех наших бедах виноваты проклятые русские! Как они только посмели поднять руку на величайшее государство мира, оплот западной цивилизации?!

Им самим, конечно, тоже не поздоровилось: десятки русских городов лежат в руинах, огромные территории отравлены радиационными осадками. Полностью уничтожена их столица Москва (говорят, из-за размещённой вокруг этого города системы противоракетной обороны на неё пришлось истратить весь комплект ракет атомной подводной лодки), разрушена ядерным ударом и затоплена цунами их вторая столица, Санкт-Петербург, разбомблены практически все крупнейшие российские города. Но это ничто в сравнении с гибелью США и Европы: русская цивилизация – ничто, дикари, в сравнении с Западом.

Именно поэтому я с радостью воспринял задание, которое мне поставило наше военное командование: совершить разведывательный полёт над Россией, чтобы выяснить, какие русские центры могут всё ещё угрожать нам. А значит, тоже должны быть уничтожены.

Как в какой-нибудь середине ХХ века, мне и моему штурману Питу Бэнксу пришлось засесть за бумажные карты: центр управления спутниками GPS больше не действует, да и многие из самих спутников были уничтожены русскими, так что глобальная система навигации теперь абсолютно бесполезна. Не поэтому ли у нас произошло столько сбоев во время нашей атаки по России? А нам предстоит полёт более чем на девять тысяч миль, лишь на 600 миль меньше, чем максимальная дальность полёта моего «Боинга».

Уже началась вторая половина марта, и длительность дня почти совпадает с длительностью ночи, мы вылетели с Аляски в первой половине дня. Крейсерская скорость «Стратосферной крепости» такова, что мы, двигаясь на запад, будем нести за собой солнце. Точнее, оно будет нас понемногу опережать, но всё равно на авиабазу Туле в Гренландии через двадцать один час после взлёта мы прилетим ещё днём.

После пролёта над Камчаткой, где от военных и военно-морских баз России почти ничего не осталось, установленная на борту В-52 аппаратура должна будет зафиксировать активность русских на Сахалине. Не меняя направления полёта, мы окажемся в окрестностях Хабаровска, после чего всё-таки придётся повернуть на северо-запад, чтобы китайские зенитчики не приняли нас за угрозу. Это позволит, в том числе, оказаться вблизи российских космодромов Свободный и Восточный, откуда, при желании и наличии исправных, они всё ещё способны запускать ракеты. Дойдя до трассы железной дороги, соединяющей Транссибирскую железнодорожную магистраль с Байкало-Амурской, снова следует поменять курс, чтобы выйти к окрестностям Улан-Уде. А до этого просканировать, что происходит в районе небольшого городка Могоча, где с давних пор базировался крупный русский гарнизон.

Читу, Улан-Уде и Иркутск – крупные российские промышленные центры – мы разбомбили более полугода назад. Как и Красноярск, неподалёку от которого нам тоже нужно пролететь. Русские удивительно живучи, и, как показала Вторая Мировая война, способны даже в нечеловеческих условиях производить оружие. Поэтому я и должен произвести контроль: информация со спутников-шпионов нам больше недоступна, и нам осталась лишь авиаразведка, до которой у нашего командования наконец-то дошли руки.

После Красноярска мой маршрут пролегает через окрестности Кемерово, Томска, одного из русских научных и промышленных центров с названием Новосибирск и Омска, где Россия производила свои танки. Далее мы летим в сторону Екатеринбурга, куда, по некоторым данным, так и не долетели наши ракеты. А заодно – снять информацию о степени разрушения ядерных центров, располагавшихся между Екатеринбургом и Челябинском.

Близ Уфы снова последует смена направления полёта. Есть информация, что в городах Киров и Вологда русским удалось навести относительный порядок, и нашему командованию интересно, что там происходит на самом деле. А перед этим установить, насколько фатальны разрушения в крупных оружейных центрах Ижевске и Воткинске.

От Вологды нам придётся лететь почти прямо на север, чтобы оказаться близ крупного центра военного кораблестроения Архангельска, а потом пройти вблизи базы русского Северного Флота Мурманска. Оба города были уничтожены в первый же день войны, но, повторяю, русские чертовски живучи. И лишь после этого мы возьмём курс на западное побережье Гренландии.

Нет более унылого зрелища, чем зимняя Россия, утонувшая в снегах. Его белизна лишь иногда разбавлена зеленью хвойных таёжных деревьев. Даже развалины на месте городов, подвергшихся ядерной бомбардировке укутаны белым саваном. Лишь кое-где в сельской местности можно разглядеть ниточки снежных дорог. Реки – и те скованны льдом и занесены снегом. Единственное тёмное пятно в этом белом безмолвии – угольная столица России Кемерово, где, похоже, продолжают добывать топливо, и пыль от него разлетелась на многие мили вокруг.

Вблизи Омска операторы аппаратуры, установленной на борту В-52, сообщили, что мы оказались в зоне действия каких-то радиолокаторов.

- Судя по направлению сигнала, источники излучения находятся на территории Казахстана.

Эту страну, являвшуюся союзником России, мы не бомбили, хотя её территория и должна была попасть под «хвосты» радиоактивного заражения. Но винить в этом следует не нас, а русских, расположивших свои ракетные шахты у самой границей с Казахстаном. Мы и так поступили сверхгуманно, пощадив города военного союзника наших врагов.

Екатеринбург и Тюмень действительно не пострадали, и это видно даже невооружённым глазом. Впрочем, Тюмень изначально не была в перечне наших целей, а почему уцелел Екатеринбург, для меня загадка. Может быть, сработала русская противоракетная оборона, может быть, средства радиоэлектронной борьбы повлияли на наведение боеголовки на цель, может, произошёл сбой в работе системы управления «Трайдента». Но, судя по электромагнитным полям, какого-либо серьёзного работающего производства в городе не осталось.

Ядерные центры Челябинской области тоже бездействуют после нашего удара. Кажется, они все превратились в радиоактивную пустыню.

- Командир, нас снова облучают локатором, - доложил оператор по внутренней связи.

- Опять из Казахстана?

- Нет, откуда-то немногим восточнее Уфы. И это, как определил компьютер, излучение локатора комплекса С-300.

Что? Какой С-300? Почему он всё ещё работает через семь месяцев после того, как мы вбомбили Россию почти в каменный век? Насколько мне известно, Уфа тоже разбомблена.

- Судя по сигналу, нас пытаются опознать по запросу системы «свой-чужой». Что будем делать, полковник?

В голосе оператора уже звучат панические нотки. Ещё несколько секунд, и он уже кричит в микрофон:

- Аппаратура зафиксировала пуск ракеты. Нас пытаются сбить! О, боже мой!

Неужели конец? Белый след несущейся к нам ракеты хорошо заметен даже на фоне бесконечных российских снегов. Уйти? Куда? В-52 – не истребитель пятого поколения, который способен резким манёвром попытаться избежать попадания в него. Высота почти десять миль, пикировать есть куда. Но… Эта яркая вспышка света, наверное, исходит от ангелов, встречающих нас на пороге рая.