Поромыш

Заседание коллегии уже подходило к концу. Усталые генералы успешно рассмотрели ряд жутко важных и еще более жутко секретных вопросов, влияющих на обороноспособность страны. В повестке дня оставался один пункт. Нужно создать объект, который бы позволял максимально точно оценивать повреждения мягких тканей в заброневом пространстве при поражении различными боеприпасами. Неугомонные медики обнаружили, что контузии мягких тканей туловища и конечностей не менее важны, чем контузии головы, а это неизбежно привело к тому, что потребовалось срочно проводить проверку эффективности средств защиты с учетом новых данных. И обычные манекены, как и баллистический гель, не позволяли получить нужные данные. Требовалась живая ткань, что вызывало объективные трудности.

Наконец, кто-то из научников придумал добавить в геном свиньи ряд генов, чтобы получилось нечто, приближенное по размерам и физиологическим свойствам к человеческому телу. Идея выглядела настолько сумасшедшей, что вызывала интерес. Тем более, что трансплантологи над той же проблемой теми же методами не первый год работают и помаленьку к цели подбираются. А ведь в данном случае с гистосовместимостью воевать не надо. Все проще — размеры поменьше, что уже сделано трансплантологами, шкурка потоньше, да лапы чуть иначе. Хорошо бы еще другую форму головы и шеи, чтоб и шлемы проверять можно было на том же объекте…

И вот, ученые раз за разом вываливали на военных горы цифр, цепочек нуклеотидов и малопонятных терминов, неведомым образом впихивая все это в небольшие, вроде бы, презентации и несколько папок с бумагами, а не привыкшие к таким ударам судьбы генералы уже начинали подумывать о строительстве из этих завалов фортификационных сооружений для защиты собственной психики. Во время очередного штормового вала научных данных председатель коллегии понял, что личный состав нужно срочно спасать.

— Есть предложение считать изложенное обоснование альтернативной концепции перспективным и утвердить проведение исследования на одном или нескольких объектах для проверки представленной схемы. Научники сделают в один заход несколько вариантов, посмотрим, что выживет и вырастет. Возражений нет? — весомо провозгласил председатель, явно намекая сканирующим взглядом, что возражения нежелательны.

Возражений не последовало, все присутствующие генералы быстренько и дисциплинированно подписали протокол и из последних сил вырвались на свежий воздух.

А через несколько недель в одной из жутко секретных лабораторий закипела работа. В одном из помещений, старательно и деловито роясь в кормушке, проходила карантин свиноматка. Неподалеку над ее секвенированным геномом издевались научники, вшивая в него куски от разных животных, начиная с домашней мыши и заканчивая все тем же человеком (для кожи, украв идею и часть наработок все у тех же трансплантологов).

— Нет, нельзя заменять этот участок! Он кодирует белок, который не только на рост влияет, но и дает несколько нейроактивных олигопептидов! Да еще, похоже, косвенно служит активатором гена-промотора для целого каскада ферментов…

— Да успокойся, вон тот вариант каскада ничем не хуже. Да кодоны отличаются, но аминокислоты почти все те же, анализ третичной и четвертичной структуры показывает, что ферменты будут активны.

— Ну, если только, но, если вымрет — виноват будешь ты!

— А ты его по башке потом не стучи, он и не вымрет!

В такой теплой творческой обстановке научники и творили нашего будущего героя и его братьев. Никаких сестер не подразумевалось. Воюют в основном мужики, а «Парк Юрского периода» с начавшими нахально размножаться динозаврами смотрели все. Ну, млекопитающие, к счастью, после рождения сами по себе пол не меняют. Их бы вообще бесполыми сделали, да тестостерон оказывает существенное влияние на метаболизм и структуру тканей…

Через положенные четыре месяца исправно кушающая свиноматка столь же исправно разродилась четырьмя довольно странно выглядящими поросятами. Вообще-то, ей подсаживали десять зародышей, но с большинством ученые явно перемудрили и они рассосались в самом начале. Трое из родившихся, наводившие всем своим видом на мысли о злобных киношных пришельцах и прочих мутантах, умерли в первую же неделю, наглядно продемонстрировав, что далеко не все ферменты и их каскады взаимозаменяемы.

Зато один, куда более симпатичный, мордочкой напоминающий лобастого детеныша броненосца, а лапами и хвостом — мышь, рос и развивался на радость всей лаборатории, наглядно демонстрируя и обосновывая научно-техническую осуществимость и достаточность научного задела для начала широкомасштабных разработок перспективных образцов.

Объект благополучно продолжал расти, отчасти радуя, а отчасти огорчая своих создателей. С одной стороны, туловище, голова и шея формировались так, что позволяли испытывать амуницию, рассчитанную на человека, с другой, лапы получались явно мышиные, что таковую возможность исключало. Определенно требовалась доработка, но взяться за нее можно было лишь по завершении роста самого объекта и анализа полученных результатов. Так что наш герой пока старательно ел и рос, даже не подозревая, сколько не всегда доброжелательных глаз на него нацелено.

Со временем он начал понимать, что звуки, издаваемые теми, кто его окружает, могут что-то означать, но сам говорить пока не мог из-за незрелости нервных центров и случайно измененной учеными гортани, получившейся почти, но не совсем человеческой. Все же средний поросенок, не говоря уж о мышонке, растет куда быстрее, чем средний ребенок. Постепенно он начал понимать то, что рядом с ним говорили, так что к тому моменту, когда смог говорить сам, понял, что лучше помолчать. Его лобастая голова и так вызывала у некоторых ученых нехороший интерес…

Его маму-свинку уже убрали, причем, если он правильно понял, — недалеко. На местный пищеблок. Он как раз размышлял над тем, что ему все это не нравится, когда послышались голоса пришедших убираться лаборанток.

— Даш, надо его все же как-то назвать. Давай Фунтиком!

— Марин, ну какой фунтик? Тут уже к пудику дело идет, посмотри график взвешиваний.

— Это да. И песни не поет и фокусы не показывает…

— Ага, и с клоуном не ездит.

— Да-а-а-а… А как назовем?

— Ну-у-у… Дейзи.*

— С его моськой логично. Но это ж девчачье имя, а он мальчик.

— Да, не подходит. Тогда Микки.

— Непатриотично, у нас своих мышей навалом. Как того мультяшку с гитарой звали?

— Который на пне музицировал? Да никак, вроде… О, мысль Мышехрюн!

— Не-е, он такой милашка… Надо как-то иначе…

— Тогда… Поромыш! Он же и на поросенка и на мыша смахивает! И милашка!

— Точно! Будешь Поромышем! — Даша указала пальцем на удивленно слушающего ее «объекта» и весело засмеялась. За разговорами девицы успели поменять подстилку и засыпать свежий корм, а потому сразу удалились.

Имя оказалось прилипчивым, быстро распространилось среди сотрудников лаборатории, а и вскоре сам новоименованный Поромыш стал считать это имя своим.

Поромыш продолжал расти и помаленьку учиться. В этом ему очень помогал толстый лысый генерал, который обожал встать у его клетки и начать разглагольствовать о неописуемых высотах, которых неизбежно достигнет наука под чутким руководством военных вообще и его, генерала, в частности. Через несколько месяцев даже Поромыш понял, что генерал непроходимо туп, но от него зависит работа лаборатории. А еще Поромышу очень не понравились заявления генерала о том, что он, Поромыш, уже почти готов к следующему этапу испытаний.

Обдумав эту информацию, Поромыш понял, что нужно спасаться. Но как? Совершенно очевидно, что за стенами лаборатории есть какой-то мир, о котором он ничего не знает. Не факт, что безопасный, но дающий хоть какой-то шанс. Так что необходимость побега сомнений не вызывала. А потому Поромыш плавно перешел ко второму важнейшему вопросу. Что делать? К счастью, на память он не жаловался и вспомнил, что все в лаборатории, включая его клетку, открывается пластиковыми картами, которые нужно приложить к специальному устройству. У каждого здесь есть такая и все постоянно ими пользуются. Кроме одного. Чванливому генералу, у которого своя карта висела на поясе, всегда открывал начальник лаборатории. А это значит… Это значит, что генерал, скорее всего, не заметит пропажи карты!

Следующий визит занудливого генерала Поромыш ждал с таким нетерпением, что готов был начать резцами делать засечки на деталях клетки. Удерживало его лишь опасение, что слишком разумное поведение будет замечено. И вот долгожданный день настал! Генерал с похвальным постоянством встал перед клеткой и начал делиться своими сверхценными идеями. Судя по всему, присутствующих это вгоняло в тоску и сон, не способствующие внимательному наблюдению за событиями. Так что Поромыш дождался примерно середины речи, протянул лапу к карте, аккуратно отцепил ее и спрятал в подстилке. Судя по отсутствию реакции, кража осталась незамеченной.

И тем же вечером, когда бОльшая часть людей уже ушла, Поромыш пошел на прорыв. Карта, приложенная к замку клетки, мгновенно его разблокировала. То же самое произошло и с дверью комнаты, в которой он прожил всю свою жизнь и со всеми последующими дверями. Генеральский пропуск открывал их все без попыток активировать сигнализацию. Чуть не попался он лишь на выходе из здания, когда охранник заметил, какой именно пропуск использует кто-то и начал приглядываться к мониторам. Поромыш в последнюю секунду, перед тем, как охранник нажал кнопку тревоги, успел в прыжке приложить генеральскую карту к ридеру и выскочить на улицу. А дальше ему просто повезло. Охрана не могла стрелять, так как лаборатория была расположена рядом с жилыми домами, а ворота на въезде никак не были рассчитаны на то, что под них будет проскальзывать кто-то с юркостью мыши. Что Поромыш и сделал, предварительно чуток пометавшись по территории в поисках выхода и влезши лапой в какую-то вонючую дрянь.

За воротами он рванул, что есть сил, куда глаза глядят. Глаза глядели в сторону широкого прохода между забором лаборатории и какими-то домами. Глядели, впрочем, недолго. В мгновение ока Поромыш проскакал столь соблазнительное, хотя и покрытое чем-то белым и холодным открытое пространство, пробил с разгона какие-то ветки и вдруг обнаружил себя висящим в воздухе. Впрочем, долго летать у него не вышло. Создатели не сочли нужным обеспечить Поромыша крыльями, а без них в воздухе держаться сложно. Так что он незамедлительно полетел вниз, проломил что-то твердое и погрузился в ледяную воду, которая потянула его за собой.

Был бы он обычным поросенком — тут бы ему и конец. Но в дело включились его мышиные способности. Норки мышей по весне часто заливает такой же ледяной водой и оттуда приходится срочно спасаться. Поэтому мышки умеют задерживать дыхание, а их метаболизм** — работать при низкой температуре. В результате Порошыш начал грести и попал в кольцевое течение, которое довольно быстро вынесло его к другому берегу с имевшейся там полыньей. Подобные течения — не такая уж редкость на повороте русла реки, они могут подмывать лед на внутренней стороне, поэтому там легко провалиться. А в данном случае — вылезти. Впрочем, на то, чтобы выбраться из полыньи, у Поромыша сил уже не осталось. Его спас подвернувшийся топляк, буквально выпихнувший откормленную тушку на край льдины. Из последних сил беглец дополз до твердой земли и спрятался в нанесенном на берег мусоре.

Пока Поромыш пытался обсушиться на берегу, в лаборатории разгорался скандал. Приехавший генерал рвал и метал, обвиняя во всем научников. Начальник лаборатории терпеливо слушал его вопли, пока генерал не выдохся.

— Сожалею, но согласно полученным указаниям мы не вправе были самостоятельно определять объем и характер проводимых исследований. Судя по записи побега, Поромыш действовал вполне разумно, чего никто не ожидал. Вводимые в геном изменения касались только тела объекта для приспособления его к испытанию средств бронезащиты. В связи с недостаточной изученностью генетики и эпигенетики*** млекопитающих возможны были различные изменения, но их поиск в программу исследования не был включен, а ее расширение по нашей инициативе не допускалось по соображениям секретности. Так что у нас не было ни малейшей возможности выявить, например, опережающее развитие лобных долей, отвечающих за мышление, или аномально высокую активность мозга. Налицо проблемы с техзаданием.

Генерал сдулся, поняв, что переложить ответственность не получится. А начальник лаборатории вдруг вспомнил, что мыши неплохо умеют выбираться из затопленных норок, а течение и полынья на другом берегу вполне могли сойти за ту самую норку. И собрался уж рассказать об этом. А потом подумал еще и не стал. Поромыш всегда вел себя очень хорошо, никого никогда не кусал и вообще был необычайно вежливым. Не думается, что, оказавшись на свободе, он начнет пакостничать. Нужно дать парню шанс.

* — По-латыни броненосцев называют Dasypodidae.

** Многие функции в нашем организме выполняют белки, например, ферменты, которые превращают одни вещества в другие, или транспортные, которые переносят необходимые вещества туда, где они нужны или выносят ненужные. Все эти белки лучше всего работают при определенной температуре, хотя есть и достаточно универсальные, особенно у тех животных, которые сами поддерживать температуру тела не могут. В случае, если теплокровный организм сильно охлаждается, то может подключаться запасной набор ферментов, работающий при низкой температуре.

*** — Часть генетики, изучающая работу генов в живой клетке, в частности, их включение и выключение под действием внешних и внутренних факторов.