Портрет белого облака

🌹

Я – зеркало в мастерской художника. Я и само, как художник, ловлю мимолётные образы мира; но отличие от холста, не способно их уберечь.

А так хочется порой удержать мгновенье! Или милейшее существо – как эта белая кошечка. Она сидит на руках эпатажной дамы; та муссоном внеслась в дом, обдала владельца дыханием цитрусов, специй и экзотических фруктов.

– Ивааа'н Дмитрич, Ивааа'н Дмитрич! Кааак мне вас рекомендовали!

Гибкая, подвижная, яркая. В усыпаных перстнями руках – облако белого пуха.

– Меня зовут Элеонора, а это Лиличка!

Лили, как надо здороваться с хозяином?

– Няяяя-я! – детским голоском протянула кошка.

– Что ж, милые дамы, прошу, проходите! Чем могу быть полезен?

Зверёк легким перышком соскользнул на пол и поструился в комнаты.

– Ой, Лиля, стой! – закричала хозяйка, ловко подхватывая изгибающееся тельце. – Вон она, моя модель!

Лиличка скоро именинница; я так хочу запечатлеть её в цвете лет! Это будет подарком моей деевоцке... Да, котя?

– Няя!

Лиля игриво стукнула лапкой хозяйку по́ носу.

– Ну, беги-беги! Пойдемте скорее смотреть ваши картины!

🌹

Пройдя в квартиру, дама пестрой птицей кружилась по комнате, всплескивая, как крыльями, огромными рукавами; беспрестанно громко щебетала. Белый "хвостик" вился у ног. Но вскоре непоседа уже порхала по стульям и дивану. Пробежала по баночкам краски с грацией пальцев пианиста, перебирающих гаммы. Вскочила на стол с букетом снегорождённых лилий...

Розовый нос окунается в чашу цветка, чихает; утерев лапкой желтую пудру пыльцы, Лиля смотрит на мастера: "Няя-а!"

...Всё это время художник стоит в дверях, прислонившись к проёму.

Руки мягко лежат на груди, взгляд прищурен: это охотник, ловит пластику зверя...

В миг, когда Лиличка слилась в белой гармонии с букетом – прищур чуть сомкнулся, уголок рта приподнялся, часы замерли: момент пойман.

Мастер уловил тайну белой кошки. Значит, картина почти готова и образ будет навеки запечатлён.

– Что ж, дорогая Элеонора ...?

– Степановна... Нет, нет, отчество ни к чему! Эля, просто – Эээля... Уговор?!

Чуть улыбнувшись, художник кивнул:

– Как Вам будет угодно...

Я понял, каким должен быть этот портрет: эмоциональным, воздушным и непосредственным. Пусть ваша Лилия позирует с лилиями; могу пригласить вас на среду.

🌹

Обговорив все нюансы и любезно проводив гостий, он отправился на кухню пить чай.

Согревающий терпкий настой цвета тёмного мёда вернул его в повседневность из абстрактного мира красок и форм.

Топ-топ-топ!..

Шустрые кошачьи шаги: в мастерской, едва покинутой посетителями.

Топ-топ... Прыг!

Похоже, что вёрткая кошка умудрилась улизнуть от бедной владелицы.

Но в пустой комнате нет ни души... Гибкая лилия крупным колоколом качается над столом.

Топ-топ-топ!..

Шаги на кухню. Там тоже пусто...

Рядом с белой фарфоровой чашкой – яркий прямоугольник: карточка, которую со вчера искал мастер. Нагло смотрит углом из-под вазы с печеньем. Приоткрытую форточку резко захлопнул улетающий ветер.

Этой ночью Иван Дмитричу снились странные сны: по дому бегала светлокудрая девочка а в небе, вместо Луны, светила глазами белая кошка.

🌹

Время до среды пробежало аллюром.

Вот и настала желанная радость: картина перед заказчицей.

– Прееелесть, чудо, Вы просто талант! Как похоже, скооо'лько экспрессии!!

Рисунок акварелью: из белой пены шелковых лилий рождается прелестная кошачья головка. Вся воздушная, эфирная, готовая лететь; с игриво-невинным голубым взором.

– Вот теперь я сберегу свою Лиленьку рядом ... даже если потеряю, – неожиданно тихо сказала дама, – Вы... верите в совпадения?

Иван Дмитрич сдержано улыбнулся.

– Бывают, бывают...

– Ещё кааак бываа-ают! Иваааа'н Дмитрич, да наша жизнь это одно большое, крайнее совпаденье!

Моя киса пришла ко мне, как ангел, когда мне было так одиноко. Я только подумала о кошке, и вот, она уже мяукает под окном! Тем же вечером мне дарят букет белых лилий!..

Само счастье вошло с ней в мой дом.

...А теперь я бесконечно слышу истории про несчастных котов. Как они убегают, теряются, гибнут на дорогах... Не спроста это, ох, не спроста!..

Ведь, знаете ли вы – любееезный Иван Дмитириевич – нет опасней времени, чем неделя до дня рожденья!

Дама всплеснула руками, а после удручённо закачала головой.

– Простите... – спросил художник как можно деликатней, – Но как Вы узнали дату её рожденья?

– Всё просто – она родилась для меня в день прихода. Согласитесь – в моём мире её до этого про-оосто не было.

"Получается, мне неделя от роду" – иронично подумал мастер.

– Хммм... Милая Элеонора Степановна...

– Просто Эля!

– Да, Эля... Почему бы Вам не воспользоваться переноской? Или хотя бы кошачьим поводком? Да, это не слишком приятно, особенно на первых порах; но ведь на кону безопасность питомца!

– Ни-за-что! Ни за что я не посажу любимое существо в клетку! Это противоречит самой сути любви! Мой ангелочек пришёл ко мне сам, и никуда не убежит – ведь мы нашли друг друга. Никаких поводков, никаких клеток, никогда, ни за что!

Лучше я всегда буду носить её на руках...

Теперь и Иван Дмитриевич покачал головой; незаметно пожав плечами, беззвучно вздохнул; тут же, повинуясь внезапному порыву, взял лист с портретом.

Перевернул и набросал две ладони: с длинными узловатыми пальцами, в полосках перстней.

– Это Ваши заботливые руки, Элеонора; пусть они уберегут Вашу кошку. Ваше счастье...

– Ах... Иван Дмитрич... Нет слов!

Она взирала на него огромными благодарными глазами; поток речей и правда иссяк и в этот момент она была почти – красивой.

– Рад вашей радости, милая Эля. Берегите вашего прелестного зверя и будьте счастливы. Позвольте, я провожу Вас?

🌹

Дама бабочкой вылетает в весенний двор – в дружеские объятья цветущего мая. Идёт к ярко-красной машинке, где томится в ожидании Лиля.

Подарок заранее не показывают!

Открывает дверцу. Питомица, что принцессно возлежала, украшая салон, грациозно вскочила к ней.

– Киииса ты моя, мамочка забрала твой подааарок!

Чешет Лилю за ушком; та очевидно счастлива.

Звонит телефон. После краткого разговора Эля потрошит недра модной сумки, где обязательно, непременно должна быть справка.

– Ну, давай же, давай, ты где-то здесь!..

Тем временем кошка уже на улице. Сначала с вопросом смотрит на хозяйку. После неспеша идёт по проезжей части... Белый хвост поднят к небу роскошным пером павлина.

Она уже повернула назад, спрашивая всем видом: "Ну, ты со мной?", как из-за угла вылетела машина. Так резко!..

Повинуясь чутью, дама вскинула голову. Шок. Ужас неотвратимого. Звенящее время застыло и – растянулось. Невыносимо-высокий стон распятой секунды. Нырок руками вперёд – схватить, спасти. Плевать на всё.

...Художник отхлебнул чай – и услышал скрип тормозов.

– Мама, мама! Спаси меня!

Топот детских ног в гостинной.

– Портреты...

Часы над ним дернулись и застыли; секундная стрелка билась в агонии, пытаясь вырвать тело из цепкой вечности.

Терпкая тёмная гладь чая отразила лик мастера. Он был невозмутим.

...Пробег на ватных ногах сквозь визг и стеклянную толщу; момент – и случилось блаженство. Вернулись солнце, небо, цветы и зелень; запах громких духов, шум города; у сердца — тепло и весомость мягкого тельца. Живого. Целого. Такого родного...

Элеонора бережно подняла вверх свою кису.

Её нежная, эфирная головка словно бы родилась из белой пены цветущих яблонь. Но что это?.. Светлые кудри, детское личико; в мягкой опушке ресничек – невинно-игривый взор...

– Мама, мама! Ты спасла меня от масыны! Мне больсе не будут сниться касмалы! Спасибо, мамочка!..

И воздушный ангел поднялся в небо из заботливых рук.

Оставив от себя портрет кошки, которой никогда не было.

А художник, наконец, глотнул чай. Да, он слышал, что три года назад под его окнами пьяный лихач погубил малютку. Слышал чуть раньше, чем ему успела поведать соседка...

Слышал так, как сегодня; но сегодня это было – в последний раз.

🌹

Как жила дальше Элеонора Степановна?

Проплакав сутки, она суеверно сожгла портрет, чтоб детская душа не попала в его капкан. Да, это была странная женщина с необычной логикой.

А вскоре, она глядела на две алые черты, пересёкшие белизну узкой полоски. Глядела с тем, кто три года назад подарил ей букет белых лилий. Не сговариваясь, они сказали: это наша дочка Лиличка...

Вот такая история! И холст не надёжней зеркальной глади; но Иван Дмитрич до сих пор так не думает. Тщательно измеряя пропорции своего лица, что удобно расположилось в моём стекле, он пишет автопортрет...

Хочет, хочет остаться в вечности!

Конец