После конца

Эквестрия изменилась. Но Вечнодикий, Вечносвободный лес оставался точно таким же, каким был ещё до воцарения принцессы Твайлайт Спаркл. Это место вот уже более тысячи лет служило пристанищем для самых опасных монстров, для самых мерзких чудищ, населяющих страну пони; здесь не действовала погодная магия пегасов, а сами пегасы, ровно как и фестралы, и грифоны, старались облетать лес стороной. Даже драконы прокладывали пути своих миграционных полётов в обход Вечнодикого леса, правда, объясняя это не страхом перед заколдованной самой природой чащей, а просто соображениями удобства. Почему драконам было удобно совершать крюк длинною в несколько миль, облетая лес с востока или запада — оставалось загадкой.

Когда же грянул День, Когда Магия Исчезла, Вечнодикий лес остался. Окреп. И вскоре поглотил ничем не защищённый Понивилль, разрастаясь всё больше, занимая всю большую площадь, так что вскоре он протянулся от Жеребячьих гор до самого западного берега, от Эплузы до подножья кантерлотской горы…

* * *

Сборы не заняли много времени. Хотя за хвостом у Зекоры лежали десятилетия жизни, она до сих пор сохранила живость тела и мысли. Да и красоту тоже — зебринские зелья и мази не просто останавливали старение, они могли продлевать молодость. Плата за это, правда, была велика, потому что вечная жизнь дана только аликорнам. Сначала Зекора выпивала всего чайную ложку зелья, потом делала несколько глотков, в прошлом году дошла до донышка чашечки, а сегодня она была вынуждена выпить чуть ли не целую чайную чашечку. Ещё через года два это будет полная кружка, затем пойдут бутылки, и так до тех пор, пока в какой-то из дней она не сможет выпить положенную дозу и не обратится в прах. Болезненно. И очень медленно.

Но долгая жизнь стоила не столь быстрой смерти.

Закончив с зельем, зебра надела коричневый плотный плащ с капюшоном. Затем, нацепив ременную перевязь и повесив на круп седельную сумку, Зекора подхватила короткое деревянное копьё с металлическим наконечником, вырезанным и заострённым из части доспеха кантерлотского стража. Вставив оружие до поры в петельки на перевязи, зебра окинула дом быстрым взглядом, то ли проверяя, что ничего не забыла, то ли на всякий случай прощаясь с жилищем. И — толкнула дверь своей избушки, выходя наружу.

Чёрные, покрытые белыми шипами лозы-щупальца опутывали всё вокруг простой плетёной изгороди, но за неё по каким-то причинам перевалить не могли. Впрочем, один особо крупный отросток всё-таки пролез через защиту и обвился вокруг сруба колодца. Зекора быстро, но тихо подбежала к нему, движением крупа наклонила сумку и забралась в неё копытом. Вытащив мерцающее алым пёрышко, она приложила его к щупальцу и отошла в сторонку.

Несколько секунд ничего не происходило.

Затем перо феникса, вступив в контакт с энергией Вечнодикого леса, ярко полыхнуло — и оранжевое пламя разлилось по щупальцу. Судорожно дёрнувшись, оно отпустило сруб колодца, изогнулось и поспешило убраться за изгородь, нещадно дымя. А пёрышко феникса от сотрясения слетело на траву и осталось спокойно себе лежать. Зекора подхватила его на копыто и опять всунула в сумку, да не просто так, а вложив в обшитый кожей кармашек. Там магия леса до него не доберётся.

Теперь, когда с защитой территории было покончено, зебра смогла выйти за пределы изгороди. Открыв калитку, она стремительно пробежала мимо двух лоз, попытавшихся было её схватить, но не угнавшихся за прыткой кобылицей. Зекора тем не менее не остановилась, а продолжила бежать, перепрыгивая через корни, подозрительно-прямо лежащие поперёк заросшей тропы. Колкая, жёсткая трава неприятно покалывала её копыта, поглаживала бабки, заставляя кобылицу морщиться и подумывать о том, что дорогу стоило бы засыпать чем-нибудь ядовитым. Впрочем, это были лишь мысли, скользнувшие по краю сознания — как и все копытные, Зекора слишком любила природу.

Даже столь опасную.

...Она как раз миновала заросли колючих кустов, усеянных длинными иглами, на которых покачивались тушки неосторожных птиц, когда за её крупом впервые раздался неприятный рык. Зекора сделала вид, что ничего не заметила, но при этом замедлила шаг, готовая в любой момент схватиться за копьё. Рык повторился, он звучал глуше, тише, но всё-таки достаточно отчётливо. Зекора ещё больше замедлила шаг, делая вид, будто намеревалась собрать растущие позади ужасных игл сочные ягоды. Она как раз протянула к ним копыто, когда обладатель рыка ринулся на неё…

И в тот же миг на её ногу скользнуло копьё. Не применяя телекинез, Зекора развернулась, продолжая движение, ногой продолжая движение копьё. Крак! Острый наконечник впился в огромный понячий глаз, пробивая голову серого единорога. Серого не из-за окраса — это было мёртвое тело, удерживаемое переплетёнными корнями, мхом и плесенью, шерсть давно уже потеряла свойственные народу пони краски. И рог этого существа был безвреден, мертвец уже давно не был единорогом. А вот мозг, омертвевший, но вступивший в симбиоз с грибницей Вечнодикого леса, всё-таки работал… До той самой секунды, пока в него не воткнулось копьё.

- Покойся с миром, друг не милый, - тихо проговорила Зекора, вырывая оружие из головы мертвеца. Убить этих тварей было не очень-то легко, но судя по тому, как гнилая плоть рассыпалась на части, а корни и листья попадали на землю, этой «клумбе» хватило всего одного удара.

Зекора не стала хоронить тело: обычно она занималась этим, когда могла, но сегодня ей было не до того. Так и не дотронувшись до ягод, она вытерла копьё об траву и поскакала дальше. Впереди, за чередой древесных стволов, уже можно было разглядеть провалившиеся крыши и поблекшие стены домов Понивилля. Заброшенный город Вечнодикий лес захватил, но пока что не мог уничтожить полностью: не только часть зданий, но даже и некоторые улицы до сих пор уцелели.

Остановившись на краю леса и ударом копыта прижав к земле маленькую лозу с почти что безопасными, ещё мягкими иглами, Зекора окинула город быстрым взглядом. Над северной частью вился дымок, но жившая там семья алмазных псов не представляла опасности. Они даже выменивали у Зекоры на дары леса то, что добывали в прорытой под землёй шахте, в первую очередь делились обычным камнем, который в Эквестрии сам по себе не появлялся. В восточной части Понивилля лес захватил практически всё, так что туда Зекора смотрела всего миг. А вот на западе что-то уж больно раскаркалось вороньё… Хотя Понивилль был покинут, он сохранился на некоторых картах, и разного рода живые существа, не только пони, иногда посещали этот город в надежде раздобыть артефакты из далёкого… И такого счастливого прошлого.

Зекора на всякий случай последила за воронами, но судя по всему, неизвестные сейчас решили не соваться в центральную часть города, а рыскали по его окраинам. Что же, ей лучше.

Она поскакала дальше. На глаза невольно попался вид десятков перекошенных досок, воткнутых в землю — могилы жителей города, погибших после того, как магия покинула Эквестрию. Большинство из них были упавшими с неба, пегасами и фестралами… Зекора всегда старалась быстрее пройти это место, но неизменно она останавливалась на краю этого кладбища и несколько секунд смотрела на могилы. Некоторых из тех, кто сюда попал, она знала. Особенно одну маленькую кобылку, которой врачевала вывихнутое крыло после первого — и неудачного — полёта…

Посмотрев на доску из красного дерева, под которой лежала плесневелая, но всё ещё узнаваемая кукла-ослик, Зекора вздохнула и пошла дальше.

Её целью был старый спа-салон, одна из стен которого обвалилась под натиском взбешенной магической растительности. На всякий случай изготовив копьё, чтобы не вытаскивать его судорожно в тесном помещении, Зекора осторожно вошла в провал дверного проёма. Внутри спа-салона ощутимо пахло болотцем, появившемся на места каждой ванны и бассейна, непонятным, магическим образом сохранявшим относительную свежесть. Во всяком случае, вода, основательно заросшая, не протухала, и на краю каждого резервуара неизменно сидела пухлая жаба, млея под солнечными лучами, прорывающимися через разбитую крышу.

Зекора на кончиках копыт прошла мимо одного из «болот», направляясь к подсобке. Слева от неё в переплетении корней скалился череп земной пони, словно следя за незваной гостьей, но Зекора давно привыкла к этому взгляду пустых глазниц. Подойдя к двери, рассохшейся, но ещё сохранившейся, Зекора привстала на задние копыта и потянула её на себя.

Ржавые петли печально скрипнули, но дверь открылась без труда.

Внутри стоял веник. Ржавый металлический совок лежал в углу. Скукоженные бутылочки из-под химикатов были разбросаны в беспорядке. Но в центре стояло худое, треснутое ведёрко, а в ведёрке светилось ласковым, тёплым солнечным светом нечто кристаллическое, но бесформенное. Размером этот предмет был с хорошее яблоко.

Очень медленно Зекора наклонилась и подняла его — не копытом, а телекинезом. Также телекинезом она вытянула из седельной сумки стеклянную банку без крышки, очень осторожно опустила внутрь странный предмет, а вместо крышки использовала пучок травы, которой нарвала, уже выйдя наружу. Заткнув банку, Зекора убрала её обратно в сумку, огляделась по сторонам и поскакала туда, где поднимался столб дыма…

* * *

Оплывший от жира бульдог отложил куриную ножку в сторону и скривил свои маслянистые губы в приветливой улыбке.

- О-о-о, Зекора пожаловала. Надеюсь, не консервные банки, как в прошлый раз?

Вместо ответа зебра положила на сколоченный из досок прилавок, занимавший большую часть подвала, кристалл в банке.

- Шутка твоя, увы, не смешна. За этот камушек погибла чья-то душа.

- Да знаю я, как они образуются, знаю, - вздохнул бульдог. - Дар мира без понячьей магии всем, кто выжил. Эх, и чего этой дуре Твайлайт захотелось её убрать и по кристаллам рассовать…

- Наша магия сохранилась, за то мы должны быть благодарны, - ответила Зекора. - А не то бы лежали в земле, во всяком случае — я уж подавно.

- Ха, не прибедняйся! Тебе не дашь твои годы! А этот камушек излечит многих, - бульдог поднял банку на своей огромной лапище и благоговейно посмотрел на кристалл. - И ещё принесёт неплохой доход. Кстати, вот твоя доля, - он полез в ящичек под прилавком и высыпал на стол золотые битсы. - Но я надеюсь, что это не всё?

Зекора поставила мешок на пол и принялась вынимать из него — мелкие чёрные камушки, похожие на сморщенные ягоды, собачью кость с мерцающим внутри таинственным голубым свечением, две металлические пластинки, неведомым образом висящие одна над другой, и при этом не было в мире такой силы, которая раздвинула бы их на большее расстояние; затем пошли часть древесных волков-тимбервольфов, сердце ожившего мертвеца, рога четырёхглазого оленя… Куча странных предметов росла, и хотя это означало, что сегодня бульдогу придётся выгрести почти все наличные у него битсы, улыбка не сходила с морды пса.

- Хороший товар, - произнёс он под конец, отсчитав Зекоре пухленькие мешочки с золотом. - Ну, будет ещё — заходи!

Зекора вышла из подвала наружу. Юные алмазные псы жарили над костром молодого поросёнка с шестью ногами, изменённого магий Вечнодикого леса. Пара подростков, самец и самка, тренировались в стрельбе из лука, пока седошёрстный самец наблюдал за их занятиями. Чуть в стороне пришедший с юга пегас, одним крылом прикрыв дочь, зябко ёжившуюся в этот солнечный день, выменивал у помощника бульдога наконечники стрел на частицу золотого кристаллического комка, только что отбитую от основной массы. Едва только он получил кристалл в копыта, как тут же вложил его в рот кобылочке — а через миг она уже радостно подпрыгнула, посасывая кристалл, словно конфетку, и чувствуя, как силы возвращаются к ней.

Зекора чуть улыбнулась. Жизнь продолжалась — даже после конца той Эквестрии, которую они знали.

И которая когда-нибудь сможет возродиться.

Наверное.