Последнее мгновение

2002 год.

1.

Мне показалось что колокол на церкви звякнул прямо в квартире. Грохот расколол мою голову пополам и заставил сморщиться.

Какого чёрта. Какая служба утром в понедельник? Даже учитывая, что в нашем небольшом городе почти 20 церквей и их перезвон иногда может довести до истерики.

Я еле раскрыла глаза и оглянулась на часы, висевшие на стене. 9.00. Только в полночь приземлилась в Москве и потом ехала с психом в такси, который гнал свою тачку словно убегал от апокалипсиса и довёз меня до Коломны меньше чем за час и это по скользкой дороге. К тому же у него в машине барахлила печка и я начала подмерзать. Конечно, после 25 градусов мороза на Алтае, минус три в столице — это почти весна. Но я легла спать только в шесть часов утра. Когда окончательно выбилась из сил.

Выбилась из сил! Я ещё из Москвы набрала телефон своей школьной подруги, и мы в три часа ночи зависли в исторической части города. Ну нужно же было отметить прошедший праздник – 23 февраля.

Вообще, старый город ночью, это совсем другой город. Мы устроились на Лажечникова, где Коломенка в Москву-реку впадает. Кстати, именно здесь снимали чёрно-белый фильм «Александр-Невский» в 1937 году, и наша речка вполне респектабельно сошла за Чудское озеро. Хотя, конечно, «Ледовое побоище» ещё тот бред. О чём думали историки, сочиняя красивую сказку вообще непонятно, ведь противоречий напичкали выше головы.

Мы добросовестно провели там три часа потратив н-ую сумму и расстались только под утро. Смешно, но в Москве по деньгам это было бы то же самое. Несмотря на периферию, город наш весьма дорогой.

Где-то далеко заиграла мелодия, в которой я сразу узнала звонок своего мобильника. Ну да, сумку я оставила в коридоре и телефон, если бы меня не разбудил грохот колоколов, мог звонить до посинения. Я выскользнула из-под одеяла и слегка потянувшись надела на голое тело белую рубашку Олега. «Моя любовь на первом курсе». Когда мы с ним решили расстаться я конфисковала себе эту рубашку. Она ему не нравилась, я же в ней смотрелась сверх сексуально.

Дверной звонок бахнул перезвоном колоколов заглушив все звуки. Вот чёрт, так это не служба в церкви меня разбудила. Я выругалась. Вот кого принесло в такую рань?

Не торопясь, достала телефон из сумки обалденно уставившись на экран. 12 пропущенных. С ума они сошли, что ли? Нажала на кнопку и чуть не закипела. Все пропущенные от Аркадия. Можно сказать, от моего работодателя, ну с какого перепуга? Мы ведь договорились, заканчиваю с Алтаем и две недели отдыхаю. Куда-нибудь в тёплые страны погреться на солнышке. Я шагнула к дверям и глянув в глазок, тяжко выдохнула.

«Мать твою». На площадке стоял Аркадий собственной персоной. Что могло произойти в этом мире, чтобы он приехал ко мне домой. По ходу накрылись мои каникулы медным тазиком.

Я щёлкнула замком своей бронированной двери и развернувшись пошлёпала в сторону ванны. Даже если на нас напал Усама бен Ладен, ничего не помешает мне сначала принять душ и выпить кофе. Дела — это такое дело, которое не заканчивается никогда.

В конце концов у каждого в голове свои тараканы.

2.

Я прошла в комнату и устроилась на диване поджав под себя ноги. Сделала ароматный глоток и вопросительно уставилась на Аркадия, удобно расположившегося в кресле.

Аркадий, для своих 45 лет выглядит неплохо. Круглое, тщательно выбритое лицо, короткая стрижка, большие красивые зелёные глаза. Дорогой костюм. Стандартный обыватель, наверное, больше года смог бы прожить на эти деньги. Ну, тут выбора нет, должность обязывает. Хотя во время тренировок, когда на нём сидит ладно скроенная горка, он мне больше нравится.

Мне только 27, но ещё лет десять назад Аркадий убрал из нашего обращения своё отчество, так что мы были на «ты». На «вы», с отчеством и со всеми регалиями я обращалась к нему только в минуты злости и то на памяти припомню только два случая. Последний был особенно неприятен. Он заставил меня расстаться с Олегом.

- Ты чего трубку не берёшь? – возмущённо забубнил он, но я только плечиками передёрнула.

- Ты приехал за этим? Ну ответила бы. Ты бы потребовал приехать. Я бы ещё собиралась, а ты у себя в кабинете рвал и метал. А так и волки целы и овцы сыты.

Он на секунду задумался.

- Волки сыты, овцы целы, - и уставился на меня, — это ты на что намекаешь?

- У меня отпуск, две недели, ты меня видишь, но меня нет.

- Будет тебе отпуск, в Южную Америку, в океане ополоснёшься, за одно маленькое дельце сотворишь и…

- Аркадий, - я его перебила, - ты ведь обещал. Что ещё случилось такое, что на мне свет клином сошёлся?

Он потёр подбородок собираясь с мыслями, а потом ухмыльнувшись проговорил:

- Понимаешь в чём дело, Ингрид Бетанкур, кандидат на пост президента Колумбии, 23 февраля устроила предвыборную поездку по джунглям и пропала. Вместе со своей свитой. Есть предположение, что она оказалась на территории, которую контролируют партизаны ФАРК. И попала в плен.

- Ингрид? - я едва не поперхнулась, — это та дамочка, что во время предвыборной гонки раздавала населению вместо водки презервативы и таблетки виагры? Честно говоря, даже рядом не представляю, чего она хотела этим добиться. А в джунгли, что её понесло? Упала рождаемость среди обезьян? Кого она там решила агитировать?

— Это мы пока незнаем, но решение задействовать тебя уже выдвинули.

- Меня? – я от удивления вытаращила глаза, - я что должна проникнуть в джунгли и найти партизан, которые её прячут? И кто у нас такой грамотный?

- Кто, кто, - Аркадий глянул в потолок, - сама должна понимать, а в целом можно сказать и так, но, если быть точным, тебе нужно внедриться к этим партизанам. Ну и как результат, вытащить дамочку из джунглей.

Я даже растерялась.

- Вы там в кабинетах белены объелись, что ли? Начинаю понимать Исаева, когда он решил, что в ставке недоумевают, почему немцы не вскидывают руку с криком «Хайль Штирлиц».

- Не переживай, - Аркадий улыбнулся, - план замечательный, комар носа…

- Идите все в задницу, - я его снова перебила, - никакой план не даст мне даже 2 процента на выживаемость. Никто не будет мне кланяться в ножки и кричать: «Салют команданте». И в конце концов, какого чёрта нам сдалась эта грёбанная леди, ради которой я должна засунуть свою голову в петлю. Что мы ещё придумали. Пусть колумбийцы и беспокоятся. Она к тому же имеет гражданство Франции, вперёд и с песней. Мы какое отношение имеем к ней?

Аркадий поёрзал в кресле, достал пачку сигарет и прикурил, даже не спросив разрешения. Обычно он выходил на балкон или на кухне курил в форточку. Выпустил облако дыма и вполне серьёзно, без сарказма произнёс:

— Это мы её хотим посадить на трон. Вот от этого и пляшем.

3.

- Чтобы тебе стало всё более или менее понятно я вкратце остановлюсь на самых важных моментах, - Аркадий достал из небольшого чемоданчика несколько папок, - ты потом это тщательно прочитаешь. Но, кое-чего здесь нет и никогда не будет. Эта информация, столь горяча, что доступ к ней скрыт за семью печатями. Однако тебе это знать следует. Чтобы правильно себя вести. Кто такая Лилиан Бетанкур тебе говорить не нужно?

- Чёрт возьми, - только сейчас до меня дошло всё сказанное выше, - Так Лилиан и Ингрид родственники?

— Вот это и есть закрытая информация. Ингрид родная дочь Лилиан.

- А мы откуда знаем?

- Женщина, входящая в десятку лидеров и одна из самых богатых в мире, разумеется, за такими дамочками нужен глаз да глаз.

- Ну да, как я сразу не подумала, поймать на чём-нибудь и превратить в дойную корову. Вот только с ней такой номер не пройдёт, разве что в её окружении клоп заведётся.

— Вот видишь какая ты умная девочка. Достаточно небольшого намёка.

- А информация из надёжного источника?

- Была из не очень, пока ДНК не сделали и подтвердили. С вероятностью 99.9%.

— Это бомба.

- В данный момент нам важно, чтобы она лежала ещё долгие годы.

- Аркадий, к тому времени, когда вы решите её взорвать и Лилиан и Ингрид будет уже до лампочки. Или я не права?

- С вероятностью 99.9, - он звонко расхохотался.

- Понятно, а скажи, тогда как это можно было скрыть и каким образом Ингрид оказалась в Колумбии?

Аркадий уселся поудобнее.

- Это длинная история. Во время нацистской оккупации Франции, отец Лилиан основал социал-революционное движение, с одобрения немцев. Против капитализма, большевизма, иудаизма, масонства и так далее. Именно в этой организации он сблизился с Андре Бетанкур и его братом Габриэлем. Можно сказать, с первенцами буржуазной католической семьи из Нормандии. Они работали с антисемитским журналом «La Terre Française» (Французская земля), где проводили немецкую пропаганду. Одним словом, действовали в рамках тройного мандата: Геббельс, вермахт и гестапо. Здесь Лилиан и познакомилась с Андре, старшим Бетанкуром. Завязались отношения и отца Лилиан это вполне устраивало. Но в 1944 году, когда американцы высадились в Нормандии, младший брат рванул в Южную Америку. Андре предлагал и Лилиан уехать, но Эжен Шуэллер, отец Лилиан разработал вполне реальный план. К тому же он надеялся на свои миллиарды. Одним словом, Андре Бетанкур никуда не уехал, а наоборот присоединился к сопротивлению. Он изменил своё отношение к нацизму и помог спасти кучку евреев, которые потом дали показания в его пользу.

- Догадываюсь, - я усмехнулась, - Шуэллеру купить свидетелей ничего не стоило.

- Не так всё просто. Отец Лилиан и сам оказался на скамье подсудимых. Как нацистский соучастник. Но, в августе 44, Андре, вместе с популярной певицей Эдит Пиаф, ребятами из того же сопротивления, устроили шикарный побег из концлагеря и зачлось бы это или нет, неизвестно, но они спасли из французского гестапо Мадлен Риффо. Героиню войны, будущую известную писательницу, журналистку, поэтессу. Вьетнам под бомбами, это её репортажи. Получила орден почётного легиона. Хотя этот орден изжил себя. Последнее время его раздают налево и направо. Не думаю, что об этом мечтал Наполеон. Полевой о ней сколько написал. Ты хоть знаешь кто такой Борис Полевой?

Я усмехнулась.

- А кто-то не знает его «Повесть о настоящем человеке?»

- Ты шутишь. Советские времена уже отгудели. Ну это лирика. Так, дальше. Вот и вытащили они друг друга. Разумеется, кошелёк Шуэллера заметно прохудился, но карьера не пострадала. А Андре Бетанкур ещё и был награждён, одно слово французы. Своих бьют, чужих возводят на пьедестал.

- Можно подумать у нас по-другому, - я рассмеялась.

Аркадий, не обратив внимания на мою реплику продолжил:

- А потом под присягой дал показания, что Шуэллер втайне помогал деньгами сопротивлению. Враньё конечно, но прокатило. Если бы суд прошёл сразу после войны, неизвестно чем бы закончилось. Но они укрылись в семейном особняке Шуэллера. И протянули самое опасное время. У Лилиан в 1953 году родилась дочка Франсуаза. Ещё тот фрукт, но приструнить можно. Жадная до не могу. Достаточно рассказать куда её 80-летняя мамочка тратит миллионы и у неё как у Эбенизера Диккенса, вместо глаз будут только долларовые знаки.

- Эби кого?

- Дожили, появилось поколение, которое Диккенса не читало.

- Скрудж что ли?

- Ага, что-то помнишь.

- А мамочка что, до сих пор скачет?

- Ещё как, да на молоденьких, да посмотреть. У-уууу, ещё та дамочка.

- В 80 лет.

- Главное чувствовать себя молодой.

Я покачала головой.

- И на что можно взять такую акулу?

- О, на ней столько висит. Острова в Индийском океане, в Атлантическом, компании, счета в швейцарском банке. Словом, неуплата налогов налицо. А сейчас снюхалась с Саркози. У нас нет сомнений что в 2007 году Николя будет президентом. Ему перепало пару миллионов в обход казны. А ещё есть один фотограф. Моложе на 30 лет нашей примадонны. Гомосексуалист, но с Лилиан имел сексуальную связь, за что оторвал жирный кусок после чего превратился в известного фотографа и писателя. Но в отличие от своей любовницы ему есть что терять.

- Ладно, давай дальше.

- Не торопи. Шуэллер в 1957 году преставился, и вся империя перетекла в руки четы Бетанкур. Больше 20 миллиардов. И Бетанкур начала активно расширять границы компании. Махнула в США, Южную Америку. Выпустила популярную линейку для молодежи под названием Maybelline. И L’Oreal стала крупнейшим мировым производителем. А её слоган – «Ведь ты этого достойна», гремит на весь мир. Мы, конечно, её сопровождали, но свечку никто не держал. Так что папа Ингрид остался инкогнито. Официально рожать для Лилиан было крушением. Но и тут она придумала прекрасный план. Всё-таки варит голова у этой бабёнки.

Аркадий полез за сигаретой. Я тем временем подтянула к себе папочку на которой было имя – Ингрид.

- Папа министр образования? Мама – королева красоты Колумбии. А по фоткам и не скажешь, - удивлённо произнесла я разглядывая фотографию, если не обезьяны, то нечто похожего.

- Разумеется Андре Бетанкур не бросил своего младшего брата Габриэля в беде. Продвигал, как мог. А Иоланда, жена младшего Бетанкура, на самом деле никогда красотой не блистала и в конкурсе даже не участвовала. И это тоже стараниями Лилиан. В надежде что никто проверять не будет. Может она, если бы участвовала и заняла какой-нибудь приз, но в тот момент Габриэль сделал ей предложение и напрочь запретил вилять голым задом перед озабоченной публикой. Так что никакой королевой красоты она не была. К тому же врачи по поводу собственных детей только разводили руками. Иоланда не могла произвести на свет наследника. А у Лилиан к тому времени появились конкретные признаки и уже нужно было что-то решать. Она подняла свои связи, и Габриэль Бетанкур получил назначение в системе Юнеско. В Париже. Лилиан сделала вид что совершает второй тур в поисках новой линейки, а сама легла вместе с Иоландой в закрытую клинику на юге Франции. И 25 декабря 1961 года на свет появилась малышка Ингрид. После чего счастливое семейство отбыло назад в Колумбию. А спустя несколько лет Иоланда всё же забеременела. Так что у Ингрид есть официальная сестра – Астрид Бетанкур.

Я кивнула.

- Ага, Франсуазе это должно очень сильно понравится, если всё откроется.

4.

Я сделала ещё две чашки кофе и снова устроилась на диване. Аркадий молча кивнул в знак благодарности и обжигая губы отхлебнул горячий напиток.

- Получила образование Ингрид в Париже. На этом настояла её мать, настоящая мать, Лилиан. В 1983 году она незаметно выдала её замуж за Фабриса Делой. Французского дипломата. Вот только всем известно – такие браки долго не живут. Она родила ему двух детей и в 1990 году вернулась в Колумбию. Лилиан и тут подсуетилась. Помогла по своим каналам устроить её в министерство финансов. А вот когда она в 94 году полезла в политику, мы ею заинтересовались. Посадить своего человека на пост президента Колумбии…

Я перебила Аркадия.

- А была возможность на неё воздействовать и сделать своим человеком?

Аркадий просто кивнул и продолжил:

- Да, надавить на неё мы могли с разных точек.

- А у неё вообще была возможность стать президентом или это просто воду в ступе.

Аркадий отрицательно покачал головой.

- Нет, конечно. Шансов практически ноль. За всё время она не набрала даже одного процента.

Я удивлённо вскинула глаза.

- Тогда зачем всё это? Бред какой-то.

- Закрутить шумиху, может удастся прилепить к её похищению главного кандидата. Сорвать выборы, сделать новую программу.

- Я вас умоляю, - я не выдержала, - ты хоть в это веришь?

- Не важно во что я верю, нужно использовать любой шанс. Альваро Урибе – нам не нужен.

- Ну так грохнуть его к чёртовой матери.

- Никак нельзя. Хоть один маленький дымок в нашу сторону обернётся жуткой катастрофой. В конце концов если сейчас ничего не получится нужно сделать из Ингрид мученицу, народ такое любит. Освободить, надеть на грудь орден почётного легиона. И на следующих выборах протолкнуть. Шансов будет гораздо больше.

- А орден за что? За плен? – я усмехнулась.

— Это второй вопрос. А сейчас её нужно вытащить живой и невредимой.

- Понятно. Вот только всё до сих пор рассказанное, мне никак не поможет проникнуть в джунгли под видом местного камарада. Даже если я напялю на себя футболку с изображением Че Гевары. Не находишь? Тут нужна легенда железобетонная.

- Разумеется, - Аркадий кивнул, - Ингрид похитили 23 февраля, позавчера, в субботу. Вечером того же дня ей дали поговорить с матерью.

- С Лилиан? Вот новость.

- Нет, с Иоландой. А в час ночи состоялся разговор между Иоландой и Лилиан. Ещё через 3 часа Лилиан встретилась с Франсуа-Мари Банье.

- А это ещё кто, о, нет. Позволь догадаться. «Её любовь на первом курсе», господин фотограф? Оперативненько. Но вполне разумно. Лилиан, со своим кошельком могла, конечно, нанять всю китайскую армию, чтобы прочесать джунгли, но всем известно, войсковая операция собирает только трупы. Гораздо легче предложить выкуп. Отправить туда человека с чемоданом денег и решить проблему. Главное, чтобы человек был публичным, не имел отношения к политике и кого не жалко, даже если его грохнут. Но я не думаю, что ФАРК пойдёт на это. И похоже так думаю не я одна. Значит фотограф уже на крючке. Не спрашиваю, что мы ему втирали, но неплохо бы к нему прилепить человека с надёжной легендой, какого-нибудь боевика у которого нелады в разных странах. Такого незаметного и надёжного. Которому и домой возвращаться нет резона, да и вообще любителя приключений. Чтобы он выпроводил будущего президента из джунглей, а сам там остался. Новый Че Гевара в юбке, твою мать, - я зло выругалась.

- Ну-ну, - Аркадий сочувственно посмотрел мне в глаза, - никто там тебя бросать не собирается.

- А я-то вам зачем буду нужна. Тут такая комбинация вырисовывается. Разругать Лилиан со старшей дочкой, подставить фотографа, тоже скандал не маленький. А тут Николя Саркози рвётся в президенты. Даже представить себе не могу что разродиться в Париже. У бабушки сердце не выдержит, не рассматривали такой вариант? Хотя вокруг неё должны такие врачи суетиться, что она ещё лет 15-20 точно протянет. А вот Франсуаза вряд ли обрадуется второму претенденту на наследство. Вот где хотите бабахнуть эту бомбу. Саркози на роль президента нашему правительству явно не нравится. Так какого чёрта? Посадить на трон своего. Вон, Медведев, к примеру. Слетел с аппарата, сидит на газпроме. Почему бы ему не занять трон Франции. Сколько дел можно было бы сотворить.

Аркадий улыбнулся.

- Предложи это нашему президенту, идея любопытная.

- Я слишком маленькая для этого. Ладно, рассказывай дальше. Становится явно чудесатее.

- Да в общем – то всё. Основные моменты готовы. Джунгли Амазонки, где ты 3 месяца кувыркалась, тебя не убили. Имеешь опыт. Кроме английского, французский и испанский. Лучшей кандидатуры не найти. Незаметная, тихая. Большой плюс – женщина. А над легендой у нас сейчас весь аппарат трудится. Полистай пока на досуге все материалы. А я через несколько дней к тебе зарулю. Расскажу, как обстоят дела, может чем-то обрадую.

5.

Аркадий появился утром, на 4 день и поинтересовался если у меня не возникло вопросов. Возникли. Ещё как возникли. Среди папок я нашла марксистско – ленинскую философию. С лозунгами, тезисами и прочими регалиями. Кроме того, самая толстая папка содержала фотографии, биографии, интересные факты лидеров Революционных вооружённых сил Колумбии.

- Ах это, - Аркадий даже не удивился, - они все повёрнуты на идеях Маркса и Ленина, хотя сразу могу добавить. Это просто ширма, которой они прикрываются. Благодаря этому к ним в ряды вступает вполне нормальная молодёжь, воспитанная на отверженных идеалах революции. Сама увидишь. Так что тебе нужно соответствовать. Ты ведь не просто так должна там остаться, тебе должны поверить, а ты должна их убедить. А вторая папка, я думаю полегче, если ты будешь знать в лицо всю эту братию. Здесь не только лидеры, но и рядовые командиры, которым ФРКА до лампочки. Все их желания сводятся к мелкому господству. Они чувствуют себя божками среди своего подчинённого состава. Люди для них – рабы, которые должны удовлетворять все их желания. На самом деле именно благодаря таким активистам основная масса партизан превратилась в обыкновенный сброд. Убийства, террор, похищения людей с целью выкупа, контроль над трафиком кокаина. Но их много, и они вполне управляемы. Деньги получают от грабежа и бандитизма. И плюс ЦРУ их не забывает, подкидывая собственные задания и щедро их оплачивая. В основном это Дарьенский проход, через который идёт кокаин в Америку. И отхватить кусок от этого пирога жаждут многие.

- Я уже поняла куда попаду, и Амазонка покажется мне лёгкой прогулкой.

- Ну, ты не утрируй. Для начала ты просто переговорщик, а потом, как получится. Выдавишь оттуда нашу дамочку и может на этом всё и закончится.

- А если она не захочет уходить. Без своей помощницы на пример?

- С чего ты решила, что у неё помощница.

- Ты сказал, что она попала в плен вместе со своей свитой. Но ни в одной папке я не обнаружила кто ещё вместе с Ингрид влезли на территорию ФАРК. Может быть это важно, ты не находишь?

- К сожалению, у нас этих данных нет. Слишком разрозненные. Госпожа кандидат в президенты, когда звонила Иоланде, попросила её похищение держать в тайне. Так что власти Колумбии слишком поздно спохватились и сейчас уточняют кто находился в команде. Но у нас пока ничего.

- Ну так если откажется, мои действия?

- Она не откажется.

- Представим, что отказалась, мои действия. А вдруг в свите есть человек, который ей дорог? Ты же понимаешь, если она уйдёт первой, остальным крышка.

- Ну не совсем же она дура, - Аркадий вскипел.

Ага, дошло что я имею ввиду. Только это всё прелюдия. Это меня не особо волнует. Есть пострашнее вопросы.

- Расслабься, - я улыбнулась, - куда она денется. Меня другое волнует.

Увидела, как Аркадий напрягся. Не любит он мои вопросы. А тут я думаю, даже догадался.

- Скажи мне, Аркадий, что я буду делать, если меня проверить вздумают. Поставят перед строем и завалить заставят пару тройку людей. Нет, я конечно всё выполню. Но ты же понимаешь. Снимут они это всё на камеру и привет родителям. Если будут там бангладешцы, сирийцы, кубинцы, коих много прёт через Колумбию в Панаму и далее в США, это одно. Они заранее знают, что половина из них сгинет в лесах и болотах. Но ведь там могут оказаться американцы. Не отмоюсь. А здесь от меня все открестятся. Что скажешь?

- А что ты хочешь, услышать? Сама прекрасно всё понимаешь. Чтобы я не сказал, это ведь только для успокоения, а как на самом деле будет никто не знает. Выберешься оттуда и будет что писать в мемуарах на старости.

- В мемуарах? Да я бы уже сейчас могла столько написать о том, как из детей сирот в дошкольном возрасте делают монстров. В рамках правительственной программы.

Аркадий закинул руки за голову.

- Какие проблемы? Напиши.

Я весело рассмеялась.

- Разрешаешь? Да, нет, я подожду. Сейчас я слишком молода чтобы умереть. Когда вылетаю?

— Вот за что тебя люблю, за твой здравый ум. Ты вылетаешь послезавтра, в Париж. Там встретишься с фотографом и далее то ли на Кубу, то ли в Панаму или в Колумбию. Этого я ещё не знаю.

- Понятно, как всегда «на деревню к дедушке».

6.

- А что вы хотите, это не туристический город. Это просто порт, из которого можно попасть в Панаму. Это город мигрантов, последняя надежда. Они прибывают сюда из Эквадора, у каждого второго нет паспорта, нет денег. Но они всё равно идут сюда, - Дэнни замолчал и лениво уставился на залив. На рыбаков, которые растягивали на берегу сети. Овчарка, с высунутым языком, сидевшая у его ног скользнула по мне взглядом и тоже повернула морду в сторону берега.

Мы уже неделю прозябали в этом убогом городе, на севере Колумбии, и, казалось, до нас никому нет дела. Просто встретили два бугая со страшными рожами и привели в мотель, где всем заправлял Дэнни, словоохотливый молодой человек.

Ему было 33 года и на мой взгляд он был очень недурён собой. Его кожа не была абсолютно чёрной, скорее покрыта ровным, сияющим бронзовым загаром, который подарили ему предки. Короткая стрижка, правильный овал лица, ровный подбородок, а глаза. Его карие глаза буквально очаровывали. Не удивительно, что я утонула в них в первую же ночь. Он называл себя кабрам. А когда я однажды попросила объяснить, что это такое, он заявил, что это смесь индианки и самбоинца, чем поставил меня в тупик. А потом добил фразой: «Самбами называют тех, кто родился от мюлатрки и индейца».

Я пила колу из пакета, сидя на диване в своём номере и поджав под себя ноги, абсолютно голой. Комната освещалась небольшим ночником, и его тело казалось черным как квадрат Малевича. Голова Дэнни покоилась на моём правом колене, а глаза были устремлены на меня. Вот в этот момент он и произнёс эту фразу.

Кола была везде, она лилась из пакета, у меня из рта и даже через нос. Надо отдать Дэнни должное. Он даже не шевельнулся, видимо сказалась индейская невозмутимость предков. Только когда всё закончилось, открыл глаза и удивлённо спросил: «Что это тебя так развеселило?»

- Извини, - мне удалось погасить смех и вернуться к нормальному тону, - я знаю кто такие мулаты и, кто такие метисы. Но у тебя такое обильное кровосмешение, что мне теперь совершенно понятно, как ты получился красавчиком.

Дэнни приподнялся и пояснил: «Мюлатрки – это те, кто родился от негритянки и европейца».

Хорошо, что он в тот момент приподнялся.

- Контрабандисты обычно берут 500 долларов, чтобы доставить в Панаму мигрантов, - продолжил свой монолог Дэнни не обращая внимания, слушаю я или нет, - правда я ни за что не сел бы на их лодки, которые построили ещё во времена Колумба. Того гляди развалятся. Те, у кого нет документов нанимают койотов и топают через Гэп. Но это опасно, смертельно опасно. Из них могут сделать мулов, загрузить кокаином и отправить через джунгли. А потом просто избавиться. И тогда их никто не найдёт. Но зато там нет колумбийского пограничного пункта и власти Панамы их пропускают дальше на север. Тех, кому посчастливилось дойти живым.

- Но туристы ведь всё равно сюда приезжают, - я перебила рассказчика, - что они тут делают.

- Многие не знают, что Панамериканское шоссе имеет разрыв и проехать на машине невозможно. Несколько месяцев назад тут были путешественники из Европы на дорогой машине. Это была Toyota Land Cruiser 1999г. Потом нашли за городом их трупы, а машина пропала. Нет, это место не для туристов.

- А хоть что-то посмотреть, неужели за 500 лет с основания тут не появилось ни одной достопримечательности? Вряд ли у меня будет желание второй раз посетить это злачное место.

- Кладбище появилось, - обрадованно кивнул Дэнни, - там есть полно красивых склепов, яркие, красочные. Самый старый ещё 1600 какого-то года. А левее дорожки ходить не нужно. Там ничейные могилы. Ничего интересного. В прошлом месяце там похоронили около 40 человек, почти все они сомалийцы, но были и кубинцы. Их убили и ограбили безжалостные койоты.

Я с тоской глянула на залив. Койоты, это, наверное, проводники через Дарьенский пробел. Только с такими проводниками лучше никуда не ходить.

Да уж, город в котором достопримечательность – кладбище. Белых тут вообще нет. Кроме меня и Франсуа-Мари Банье.

Ему 55 лет, на отца Ингрид явно не дотягивает, как я изначально думала, пока не узнала его возраст. Как любовники, Лилиан и Франсуа состоялись гораздо позже. Выглядит вполне спортивно, вот только глаза мне его не нравятся. Постоянно смотрят в сторону, прячутся. Изворотливый плут. И что его ждёт впереди – даже не догадывается. Чувствует себя за спиной Лилиан как за каменой стеной. Вот только стенка эта весьма зыбкая. Зачем он вообще согласился на эту поездку? Нащёлкать массу фотографий? Ну так он это постоянно делает, снимает всякую срань на свой супертелевик и на видеокамеру. Полистала я его фотки и составила своё мнение. Без поддержки Лилиан не было бы у него никаких выставок. Бездарно всё как-то. Сейчас его тоже нет в мотеле, бродит где-то по городу.

Словно прочитав мои мысли Дэнни оглянувшись на меня произнёс:

- Турбо, самый северный конечный пункт Панамериканского шоссе в Южной Америке, это дом всех темнокожих, - он задумался на мгновение, видимо вспоминая понравившееся ему слово, кем-то когда-то произнесённое, - афроколумбийцев, потомков рабов, которых привезли сюда ещё в 1500-х годах. Среди нас нет мигрантов.

Я незаметно усмехнулась. Темнокожие. Они любят называть себя цветными, а тут афроколумбийцы. Хотя какая разница.

- Я читал историю господина кролика, - добавил Дэнни, словно объясняя свой монолог, - Харриса.

Это мне явно ничего не сказало. Я точно не читала Харриса и даже понятия не имела, что Дэнни этим хотел сказать. Может что-то именно про афроколумбийцев? Но выяснять не хотелось. Достаточно было предыдущих объяснений.

7.

Внезапно я почувствовала себя в Российской глубинке. Прямо к парадному входу подкатил 469 Уазик. Не 74 года выпуска, а модернизированный, армейская версия с двухступенчатой главной передачей, бортовыми редукторами и клиренсом в 300 мм. Самый настоящий УАЗ-3151. И из него выкарабкался Франсуа и ещё двое с рюкзаками. Явно туристы и не темнокожие. На фоне чёрных зевак они смотрелись белыми воронами, случайно оказавшимися в стае.

Дэнни засуетился, мгновенно сообразив, что у него появились новые постояльцы, и я с удивлением определила в одном из прибывших молодую женщину. Уазик практически сразу исчез за углом, едва его пассажиры оказались на улице, а я уж было решила, что приехали за нами!

Франсуа представил меня, по легенде француженкой, и туристы, явно обрадовавшись заговорили одновременно, он на французском, вполне сносном и женщина, примерно моего возраста, на испанском. Я прекрасно владею обоими языками, но в данный момент это звучало как какофония. Единственное, что я поняла, сейчас они оставят вещи и мы обязательно поболтаем. Я ответила короткой французской фразой мужчине и более длинной на испанском женщине, сразу почувствовав себя не столь уж одинокой. И не удивительно. Общение с Дэнни, целую неделю, который рассказывал с утра до вечера о мигрантах начало меня угнетать.

Сам Дэнни уже проскочил во внутрь и теперь смотрел на новых постояльцев через стекло, а его овчарка на прибывших даже не обратила внимания. Широко зевнув, уронила голову на лапы и продолжила разглядывать людей, суетившихся на берегу залива.

Франсуа прошмыгнул в двери вслед за женщиной рассказывая ей о достопримечательностях чудесного города, который она надумала посетить и что он мог бы быть её гидом и показать ей самые замечательные места во всех подробностях. Интересно, она знает французский? Я только покачала головой. Конечно, Лилиан уже 80 лет, но она точно была бы против стойки, которую сделал её любимый фотограф при виде первой же юбки. Или на него так подействовала неделя воздержания? На меня он вообще старался не смотреть, неудивительно, учитывая, что меня ему навязали отнюдь не добрые знакомые. Но самое интересное. Разве ведёт себя так открытый гомосексуалист, как мне его описал Аркадий?

Мимо мотеля, по дороге в сторону порта проползли две телеги, нагруженные бананами. Бедные лошади смотрелись измученными, хотя кости и не выпирали у них со всех сторон.

Я прошагала метров двести до первой уличной палатки с едой. Вопреки ожиданиям, готовить здесь умели вкусно и было всё весьма дёшево. Особенно по сравнению с родной Коломной. Хозяин палатки меня снова предупредил о том, что в городе гулять не безопасно, особенно такой милой девушке как я. Могут ограбить, убить и даже изнасиловать. Ага, именно в такой последовательности, поэтому лучше бродить по оживлённым улицам.

Путешествуя по Амазонке, когда кораблик сделал остановку, хотела сойти на берег. Ко мне тут же подскочила чернокожая женщина и на ломанном английском предупредила меня практически слово в слово. Интересно, в Южной Америке вообще есть места, где можно свободно гулять, не опасаясь нападения аборигенов?

Я вернулась в мотель с полным пакетом разных вкусностей и с удивлением обнаружила Дэнни в прежней позе.

- А они ушли, - проговорил он ещё до того, как я приблизилась, - ваш друг увёл их показать достопримечательности.

Я присела рядом с Дэнни и раскрыла пакет приглашая его угощаться. Он это делал всегда с удовольствием и ещё не было случая чтобы отказался.

- Достопримечательности? – я весело улыбнулась, - на кладбище что ли?

Дэнни оценил мой юмор и с набитым ртом отрицательно покачал головой указав рукой в центр города. Я там была. Не думаю, что туристам понравится рвение своего гида. Подождав пока Дэнни опустошит пакет наполовину, я зашагала к себе в номер. Проходя мимо комнаты Франсуа, я на секунду замерла. Дверь была закрыта, но не совсем плотно. Не так как затягивает её дверной замок. Я громко постучала и не получив ответ осторожно надавила на ручку. Двери открылись. Прямо с порога бросилась в глаза камера Франсуа, брошенная на диван. Я пробежала взглядом всю комнату, но никаких следов вторжения не обнаружила. Фотограф так увлёкся дамочкой, что забыл закрыть свою дверь? Так, так, так. Я подхватила камеру и ушла к себе в номер. Здесь, конечно, не проходной двор, но и оставлять дорогую вещь без присмотра мне не хотелось.

Мой номер в мотеле самый дорогой, аж 10 американских долларов. Он не только большой, в нём есть ванная комната. Дэнни говорит, что в високосный год номер пустует 365 дней. Из-за своей дороговизны. Ванны самой нет, горячая вода тоже отсутствует, да она и не нужна. После улицы постоять под прохладным душем вверх удовольствия. Для остальных существуют душевые кабинки в конце коридора. Но я не люблю вытираться после душа. Наверное, это бзик, но мне нравится сидеть голой и ждать, когда на мне высохнут все капельки.

Камера Франсуа приковала взгляд и я, открыв сбоку экран включила её. Обыкновенные уличные пейзажи. Порт, наверное, снимал прямо из мотеля, есть на втором этаже общий балкон в виде смотровой площадки. Потом появилась главная достопримечательность, про которую рассказывал Дэнни. Около безымянной могилы стоял чернокожий парень и рассказывал, что в этой могиле покоится известный кубинский врач, убитый контрабандистами. Он рассказывал о бесплатной медицине на Кубе, о бесплатных школах. О врачах, которые вынуждены покидать свою республику превращаясь в мигрантов.

- У нас не хватает воды, не хватает еды, даже рыбы не хватает которую мы ловим в большом количестве. Она почти вся идёт на экспорт, - парень опустился на колени и заплакал.

Потом он долго рассказывал, как попал в Турбо. Как двигался по просёлочным дорогам, ночью пересекал границы. Вся его еда – это печенье и энергетические напитки. А когда ему совсем плохо он читает стихи из Корана, которые носит в кармане у сердца. Напоследок, уже прощаясь, он сказал:

- Я должен дойти. США самая безопасная страна, где всех мигрантов встречают с любовью, дают жильё и работу. У нас в стране ничего этого нет. Популистский социализм ужасен!

Франсуа ещё долго удерживал камеру на спине уходящего кубинца, у которого в руках был чёрный пакет для мусора. В нём были все его вещи.

Со стороны это выглядело очень трогательно.

8.

Они буквально ввалились в мой номер. Франсуа и Изабелла, так звали туристочку приехавшую на уазике. У Франсуа правый глаз уже успел заплыть и сверкал всеми цветами радуги. Правая ладонь была в крови. И к тому же он отвратительно икал. Женщина помогла ему доковылять до дивана и уставилась на меня.

- На нас напали, - очень наиграно выговорила она, пытаясь выразить испуг оглядывая окровавленную руку своего спутника.

Потом оба перевели взгляд на меня словно ожидая, что я сейчас начну биться в истерике.

- А где третий? Надеюсь, вы его не бросили умирать на улице? Или его с вами не было?

- Он ушёл к себе в номер, - Изабелла махнула рукой в сторону коридора, - он был с нами, ему тоже досталось, но не так сильно.

- А вы? – я с интересом разглядывала женщину. Была в её словах какая-то недосказанность. Не совсем в словах. В интонации, с которой она всё это пыталась преподать.

- Что я? – она расширила свои хорошенькие чёрные как смоль глазки.

Её грудь высоко вздымалась при каждом вздохе и, если бы не испуганный взгляд, выглядело бы сексуально. На самом деле она и выглядела весьма сексуально. Вполне симпатичное личико, длинные прямые чёрные волосы спадали на плечи. Слегка курносый носик. Она говорила с лёгкой хрипотцой и самую малость картавила. Испанский её был безупречен, но что-то незаметное выдавало в ней европейку. Интересно, что делает молодая женщина из цивилизованной Европы в этом Богом забытом месте?

- Вы не пострадали? – спросила я у женщины, потом присела рядом с Франсуа и перевернула его кисть.

- Я нет. Мужчины меня храбро защищали. – Изабелла перегнулась через мою руку в надежде что-то увидеть.

- Что, герой – любовник, ладошку поцарапали? – спросила я на французском, проверяя новую знакомую на предмет языков и прошлась влажной салфеткой по руке.

Несколько небольших порезов, скорее царапин нанесённых неумелой рукой. Странные грабители, не умеющие пользоваться ножом.

- Тут только царапины и, если смоете кровь можно будет прижечь йодом. Ещё ранения имеются? Что с ногой? Чего это вы тут хромали. Вас пнули под зад?

Изабелла глянула на меня с возмущением, ага, французский она понимает. Франсуа перестал икать и уставился на свою руку.

- Мне показалось, что на руке большая рана, - наконец произнёс он нерешительно, - а по ноге ударили сильно.

- Ну тогда можете воспользоваться моим душем после чего осмотрим ваши раны ещё раз. Дойдёте сами?

Изабелла подошла ближе и произнесла на испанском.

- Я помогу.

- Ага, помогите, только учтите, Франсуа не знает испанского языка, говорите с ним на французском, - я кивнула и порывшись в сумочке достала флакон с йодом, поставила на столик и не дожидаясь, когда они направятся в ванную, вышла из номера.

Я спустилась на первый этаж и открыв двери в комнату Дэнни, проскользнула внутрь. Он лежал на диване упираясь головой на скрещённые руки. Я развязала пояс на халатике и стряхнула его с плеч на пол оставшись стоять обнажённой.

Дэнни удивлённо приподнялся.

- Разве не пойдём к тебе?

Я забралась на диван и встала на колени наклонившись к его лицу.

- Позже, там сейчас сладкая парочка, Франсуа и Изабелла, - и принялась расстёгивать пуговицы на рубашке Дэнни.

9.

Когда я утром вышла на улицу, экваториальное солнце уже заливало всю лужайку перед мотелем. Дэнни лежал в гамаке в полудрёме, неудивительно, я его вытолкала из номера почти на рассвете. Овчарка лежала рядом под деревом и всё так же обозревала берег. Ничего у них не меняется. Я устроилась в плетённом кресле в паре метрах от гамака и не громко поприветствовала и Дэнни, и собаку.

Дэнни сдержано кивнул, мы ещё в первый день договорились, что на людях у нас чисто деловые отношения. И он прекрасно держал себя с джентельменской корректностью отлично понимая, что я здесь ненадолго, не сегодня-завтра уеду. В какой-то мере я немного сожалела о том, что придётся с ним расстаться, но я бы никогда не осталась жить в этой дыре даже ради большой любви.

- Твой друг уехал, - просто сказал вдруг он, не открывая глаз.

- Опять потащил свою новую пассию на кладбище? – я улыбнулась.

- Нет, он уехал с Раулем на вчерашнем русском джипе в Картахену. Они хотели уехать на автобусе, но я им сказал, на автобусе не нужно. Они очень тяжёлые и очень часто соскальзывают с дороги в грязь. А на прошлой неделе шли сильные дожди. Я им посоветовал джип, и они уехали. Кстати, твой Франсуа очень возмущался, что ты обыскивала его вещи и забрала камеру. У него огромный синяк под глазом. Когда ты успела его ему посадить?

- Ты шутишь? – я обалденно уставилась на Дэнни, - с какого перепуга мне нужно было обыскивать его вещи? И зачем он уехал? Кто этот Рауль?

- Рауль, это тот белый что приехал с Изабеллой вчера. Только они случайные попутчики.

- А ещё кто-то приезжал? Меня не искал?

- На сколько я знаю, нет. Так это ты посадила ему такой синяк?

- Нет, зачем мне это нужно?

- Не знаю, но они оба были явно не в себе. Может напуганы, но очень торопились.

- Ерунда какая-то, - я взлетела на второй этаж и бросилась в комнату Франсуа. И от неожиданности остановилась на пороге номера. На диване спали прямо в одежде четыре человека и на полу ещё трое.

Грёбанный фотограф, так он вчера не Изабеллу клеил? Он оказывал такие бурные знаки внимания её спутнику. Наверняка они распознают друг друга по каким-либо признакам. А сегодня махнули в Картахену свить любовное гнёздышко. Я едва не выругалась на русском. Попробовала подобрать подходящие слова на испанском, но так ничего и не нашла.

Дэнни развёл руками.

- Я не успел тебе сказать, ты так быстро исчезла, а я после отъезда заселил в его номер шестерых кубинцев.

- Но там семь человек.

- И один афганец.

- Франсуа мне не оставил записку?

Дэнни отрицательно покачал головой.

- Ничего.

- А эта Изабелла?

- А, она у себя в номере, спит, наверное.

Я медленно опустилась в плетённое кресло пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. Такого поворота я не ожидала. Без связи и без напарника оставаться одной в этой глуши совсем не улыбалось.

Мои мысли были прерваны самым неожиданным образом. На пороге мотеля появилась Изабелла в длинном почти до пят платье и когда я оглянулась на звук открывающейся двери, не громко произнесла:

- Оланда. Мы можем с вами поговорить.

- Меня зовут Александра, - произнесла женщина, когда мы устроились в моём номере на диване, - я эмиссар ФАРК, прибыла за вами, и учитывая наше дальнейшее длительное сотрудничество предлагаю сразу перейти на «ты».

- О как, неожиданный поворот, а к чему нужен был вчерашний спектакль? И может вы не в курсе, но Франсуа уехал.

- Я знаю, но он мне был не нужен. Увидев тебя, я решила, что с тобой мне будет легче. Мне не нравятся мужчины гомосексуалисты. И у нас они многим не нравятся. Ты ведь не хотела, чтобы с ним что-то произошло, не совсем приятное. Деньги у тебя?

Я кивнула.

- Но сначала я должна убедиться, что с Ингрид всё в порядке.

Александра улыбнулась своей лучезарной улыбкой.

- Конечно, я ведь приехала чтобы тебя туда доставить. Ты готова в путь?

- В любой момент.

- Замечательно, - Александра вытащила из кармана леденец на палочке и протянула мне, - хочешь?

Я отрицательно качнула головой.

- А я люблю, - она освободила конфету от фольги и вытащив язык, глядя мне прямо в глаза, лизнула, - мы отправимся через два часа на катере по Атрато, в Чоко. Собирайся.

10.

Это было жуткое плаванье. Александра изначально сказала, что для того, чтобы пересечь залив, нам понадобится два часа. Увы, мы боролись с шестиметровыми волнами почти пять часов. У причала стояли несколько десятков приличных катеров, но мы разместились в самом допотопном. Кроме меня и Александры в лодку сели ещё две женщины которые потом молились всю дорогу и шестеро мужчин. Не считая двух рулевых, один из которых разместился на носу лодки, а другой управлял при помощи двигателя на корме. Они её называли панга, и она считалась рыболовным катером. Но по величине была меньше шлюпки с «Титаника».

В какой-то момент нас едва не перевернула очередная волна и сидящий на носу начал орать, пытаясь перекричать шум ветра. Потом удалось разобрать его слова, и мы все сдвинулись на правый борт. Каждый удар волны подбрасывал и пассажиров, и багаж. Я вцепилась двумя руками за деревянную перекладину, на которой сидела, прижимая свой рюкзак ногами к дну лодки. Когда мы пересекли залив и добрались до противоположного берега, воды в катере было по колено и мои вещи благополучно покоились под слоем белой пены. Но на этом наше приключение не закончилось. Мы ещё минут сорок скакали перед причалом как на взбесившемся жеребце. А когда наконец оказались на берегу, все эти афроколумбийцы упали на колени и стали целовать землю. Александра выглядела как баба – яга после попойки. Её длинные мокрые волосы обмотались вокруг головы и запутались так, что мы вдвоём еле привели её в божеский вид.

Нас встретила группа кубинских солдат, оказывается тут находился армейский контрольно-пропускной пункт и пока Александра объяснялась со старшим, остальных прибывших завели под навес и стали допрашивать. Именно допрашивать. Громко, с пристрастием. Это был сущий бедлам. Меня и Александру заперли в небольшом сарае с прохудившейся крышей и без малейшей надежды найти кусочек сухого места.

Как потом выяснилось о нашем появлении ещё не доложили по цепочке, а потому солдаты разглядывали нас как свой трофей с вожделенными лицами. Александра грозила расправой, а я хохотала, подтрунивая над ней.

- Так у вас тут порядок. Марксизм – ленинизм? Народ и партия едины?

Через два часа нас выпустили, но даже не извинились. Александра попыталась было восстановить статус кво, но вернулась «не солоно хлебавши».

- Да ладно, - я попыталась её успокоить, - скажи спасибо что в заливе такая непогода. Если бы мы прибыли вовремя, нас бы уже изнасиловали всем батальоном.

- Не посмели бы. Я эмиссар на важном задании.

- Ага, видела я как они перед тобой по стойке смирно стояли. Чёрт с ними, пусть вернут рюкзак и уйдём.

Александра с какой-то неохотой спросила:

- А где ты его оставила?

- Пока ты махала своими корочками, у меня его умыкнули солдатики из вашего армейского подразделения.

Александра что-то сказала мальчишке, нашему сопровождающему, одетого по форме, и он, кивнув, побежал в сторону небольшого деревянного домика, под навесом которого сидело человек шесть. Что он спросил у них я так и не узнала, но зато ответ мы услышали даже сквозь шум дождя и шелест листьев. Это был явно гомерический хохот.

- Они говорят, - доложил наш вестовой, - что лодка перевернулась и ваши вещи все пошли на дно в заливе.

Александра поёрзала на месте.

- Ну, что ты, идём восстановим твой статус кво, заодно мой рюкзак поищем, - я развернулась и зашагала к домику.

Понятно, это была изначально глупая затея. Никто мой рюкзак отдавать не собирался и дружно упорно доказывали, что я слон. А когда Александра пригрозила неприятностями, один из них начал изрыгать проклятия: «Да будят прокляты листья, по которым будут ступать ваши ноги в лесу». Следующее проклятие они уже произносили вдвоём: «Да упадёт и умрёт та райская птица, на которую опустится ваш взгляд». При этом то ли командир, то ли шаман этого войска задирал голову пытаясь рассмотреть кусочек неба, потом опускал лицо словно в поисках той самой мёртвой птички.

Я едва не зарыдала как Шурик в «Кавказской пленнице». Но вовремя одумалась. Наверняка мой юмор никто из них не оценил бы.

Тем более теперь они завывали втроём: «Да будет проклят воздух, которым вы дышите».

Александра потянула меня за руку.

- Бесполезно, это их добыча.

- Какая добыча? Это мой рюкзак, мои вещи и в нём всё необходимое для нормального завершения миссии.

- Ты хочешь, чтобы мы тут застряли на неделю? – Александра невесело усмехнулась, - им передали вместо: «Оказывать всяческую помощь – препроводить к лодке на Атрато». Как арестованных. Так что могут допросить, вещи конфисковать и задержать до выяснения. Нас, конечно, хватятся через несколько дней, но пока отследят наше последнее место пребывания…

- Понятно, дальше можешь не рассказывать, просто передай этим колдунам, чтобы рюкзак не трогали, пару дней, что им позвонят из ставки главнокомандующего, - я ткнула пальцем в небо, - и они его в зубах принесут и ни дай Бог хоть что-то пропадёт.

- Это командующий 32 фронтом, нам лучше уйти.

Я оглянулась на Александру.

- Это ты сейчас так пошутила? Ты же сама хотела потребовать сатисфакций. Что случилось? – я развела руками.

Колдуны тем временем уселись за стол, более не обращая на нас никакого внимания. А я за неимением лучшего варианта зашагала за своим проводником.

У Грязной речки нас встретили двое парней жутковатого вида. Не то, что тела, у них даже лица были расписаны чёрными татуировками. Огромные, с накачанными бицепсами словно братья близнецы, сошедшие с рекламного ролика фитнес клуба. Автоматы у них в руках выглядели игрушками. Сначала, в принципе, подумала, что не наигрались в детстве. А что я должна была думать, когда командующий армией проклинает листья деревьев, по которым я ступаю. И только присмотревшись к оружию я убедилась, что это автоматы Калашникова, при чём ещё советского производства. Кого только не вооружало наше правительство в былые времена. Да и сейчас у нас на складах ещё полно АКСов смазанных и упакованных в ящики 1980 годов выпуска. Старались, всё для фронта, всё для победы. Сирия, Алжир, Ангола, Афганистан, Сомали. Куча республик, где воевал Советский Союз вообще исчезли навсегда. А оружие, переданное братским народам, до сих пор живёт, стреляет и убивает.

Речка – вонючка слишком узкая для катера. Иногда меньше двух метров. Мы разместились то ли в каноэ, то ли в индейской пироге, абсолютно не устойчивой ветхой лодочке без мотора. Я думаю, мотор бы её просто опрокинул своей тяжестью. Вёслами не поработаешь, упрёшься в берега, так что наши сопровождающие, повесив автоматы на шею взяли в руки гребки и выглядели теперь как дети в песочнице с совочками в руках. Мы с Александрой упирались руками в борта и боялись лишний раз вздохнуть, чтобы не измазаться ещё и этой гадостью. Достаточно было морской воды, дождя, а когда одежда на нас высохла, мы её снова пропитали своим потом. Из подмышек разило как от козла. К тому же Александра дала мазь от комаров, ничего противнее ещё не накладывала на лицо, и теперь все эти запахи буквально душили. Через час, когда почти совсем стемнело, ребята вытащили пирогу на берег и ушли в сторону горевшего в стороне костра предоставив нам полную свободу.

За целый день удалось перекусить всего пару раз, но есть и не хотелось. Мы еле доковыляли до первого шатра или палатки и буквально упали около толстого бревна. Джунгли мгновенно обступили чёрным мраком, и я словно провалилась в преисподнюю.

11.

Что-то ткнулось мне в лицо, мокрое и холодное. Я приподнялась, откинув волосы с лица и увидела перед собой небольшого поросёнка. И окончательно проснувшись села. Где-то в джунглях раздавался звук пилы, как будто работала лесопилка. Метрах в пяти, крупная индианка или скорее метиска, хотя после объяснений Дэнни она могла быть кем угодно, на низком столике нарезала мясо черепах, панцири которых были аккуратно сложены стопочкой. Александры рядом не оказалось, поэтому я, приподнявшись уселась на бревно, около которого провела всю ночь. Чернокожий парень присел рядом и предложил сигарету. Я отрицательно помотала головой и увидела Александру. Она уже успела переодеться, была в зелёных брюках и белой футболке. Мокрые волосы рассыпались на её плечах. Чёрт, так тут есть душ? Я поднялась и не обращая внимания на возглас незнакомца направилась к ней. Она весело помахала мне рукой и приблизившись проговорила.

- Я тебе одежду подготовила, что сначала, душ или кофе?

- Душ, кофе, ты возвращаешь меня к жизни, веди в душ.

- Пойдём, - она провела меня по тропе до участка с двух сторон загороженного наложенными друг на друга ветками, между которыми зияли просветы по два – три сантиметра. Как забор плетень в деревне. На подставках стояло огромное открытое корыто. Нормальный летний душ, тем более дожди здесь не редкость.

Я едва успела раздеться как из-за плетня вынырнул тот самый чернокожий парень.

- Тебе чего? – я удивлённо вскинула брови.

- Я Пончо, - он широко улыбнулся, обнажив огромные зубы, - меня Александра пригнала. Я мою женщин.

- Моешь женщин? – я обалденно уставилась на него, - а кто моет мужчин?

- Майра, мужчин моет Майра, но она сейчас на лесопилке.

Значит не показалось. Точно лесопилка.

Если Александра думала, что я откажусь от помощи, она явно ошибалась.

- Ну ладно Пончо, - я уселась на пень, выполняющий роль стула, - делай свою работу, - и прикрыла глаза.

У парня были великолепные нежные руки. Он взбивал в широкой миске пену, и мочалкой сшитой вручную намыливал кожу. Не знаю какой у него был опыт, но даже усталость вчерашняя как будто исчезла.

Александра приготовила мне такие же зелёные брюки и белую футболку, так что, когда я остановилась рядом с ней, со стороны нас можно было бы принять за сестёр близняшек, решивших устроить розыгрыш.

После кофе, Александра привела меня на склад, стоящий за лесопилкой, где нам выдали по рюкзаку содержимое которых меня слегка озадачило. Противомоскитная сетка, маленькая одноместная палатка, белье, запасные носки — это понятно. Но еды, почти по 10 кг.

- Александра, мы собираемся продираться через джунгли несколько недель? Зачем нам столько?

- Так положено, на всякий случай. Идём, кидаем рюкзаки в лодку, позавтракаем и в путь. Сегодня длинный день.

- Ага, а вчера он был коротким.

12.

Мы тронулись только через два часа. Оба терминатора взяли гребки в руки и пирога понеслась по речке. Ровно в 18.00 мужчины причалили к берегу, помогли нам высадиться и молча погребли в обратном направлении.

- И что это было? – я вопросительно глянула на Александру, - ни единого слова за два дня и даже не попрощались.

- Это Зиры, они немые, но зато и секреты не выдадут

- И кто такие Зиры?

- Зиры, - Александра закинула свой рюкзак за плечи и двинулась в джунгли, - идём. Здесь тропа. Часа за два доберёмся.

- А теперь куда? – спросила я, догоняя женщину.

- Пуэнте-Америка. У меня там знакомый бармен. У него всегда холодное пиво. Любишь пиво? – весело проговорила она.

- Люблю. Но я так понимаю мы никуда не торопимся? Ходим кругами. Уже и одежду всю поменяла и рюкзак где-то бегает. Всё равно ищем маячок?

- О чём это ты? – Александра сделала вид что вообще не поняла о чём я.

- Мы никуда не торопимся? – переспросила я опуская главное.

- Торопимся, но уходить с маршрута – нельзя.

- Но пока мы ходим по маршруту, Ингрид находится в плену. Что с ней сейчас? Ты знаешь?

Александра остановилась и глянув на меня улыбнулась.

- С ней всё в порядке. Не переживай за это. Скажи лучше, кто она тебе? – и снова пошла вперёд по тропе, словно ответ и не интересовал.

- Никто. Я её вообще не знаю.

- Тогда, что ты тут делаешь? Солдат удачи?

- Какая разница? Я просто хочу передать выкуп и забрать её домой. Для чего мы кружим по джунглям. Почему просто не совершить обмен?

- Ты была замужем?

- А это тут при чём? – неожиданный вопрос. И зачем им это знать?

- А я была, - Александра остановилась около поваленного дерева и скинула рюкзак. Порылась в боковом кармашке и выудила леденец. Сняла обёртку и лизнула.

Я тоже сбросила рюкзак на землю и уселась верхом на бревно. Александра устроилась на против и глядя мне в глаза снова лизнула леденец.

- Он погиб в 97 в Бихао. 27 февраля боевики из блока «Элмер Карденас», сбросили бомбы на Бихао. Это была правительственная операция. Погибли женщины, дети. А потом они пришли и добили раненых и тех, кто не успел убежать. Мой муж был командиром отряда. Всем, кто имел отношение к ФАРК, отрезали головы и одели их на шесты, вдоль тропы. Понимаешь, отрезали головы. По приказу президента. Поэтому я здесь. Это моя страна. А что делаешь ты здесь?

- А разве Ингрид не колумбийка? Это ведь и её страна. А я, да мне до лампочки что вы здесь делаете. Вы похитили кандидата на пост президента. Потребовали выкуп. Я привезла. Делаем обмен, и я уеду.

- Ну да, - Александра лизнула леденец и поднялась на ноги, - пойдём, здесь уже совсем рядом. За час доберёмся.

13.

Когда Александра сказала про бармена, я ожидала увидеть отголоски цивилизации. Но это был просто маленький посёлок, грязный как все остальные, в котором проживали те самые афроколумбийцы. Потомки рабов, привезённых в Америку 500 лет назад. На нас, кроме детей, никто внимания не обратил. Понятно, таких, прибыл, убыл, тут полно, уже привыкли. Мы вышли на берег реки и прошли до небольшого сарая, на стенах которого было полно надписей: «Боже, помоги, Эфиопия», «Боже, спаси, Кения».

Я показала Александре.

- Что это?

- Это школа, но сейчас она пустует, учителей нет.

- А надписи?

- Это дорога на Панаму и дальше в США, путь мигрантов. Почти последнее пристанище.

Я вспомнила Дэнни. Братские могилы. А здесь они словно прощались с этим миром, навсегда.

Школа, это конечно сильно сказано. Но вполне большое помещение, заколоченное со всех сторон досками с квадратными проёмами вместо окон. Крыша – металлический профнастил. Стулья, а-ля СССР 1930. Там уже не надо, а здесь ещё не нужно.

- Александра! – высокий чёрный мужчина вынырнул из-под навеса и радостно обнял мою спутницу, - какими судьбами? Сто лет тебя не видел.

Они поцеловались, и женщина указала на меня.

- Познакомься, это Оланда, моя подруга. Оланда, - обратилась она ко мне, — это Яхья, мой друг о котором я говорила.

- У которого всегда холодное пиво?

Яхья улыбнулся. Первый раз увидела очень чёрного человека с приятной улыбкой. Он слегка склонил голову, шагнул вперёд и чмокнул меня в губы.

- Для таких дорогих гостей всё что угодно, - и оглянувшись на Александру спросил, - куда путь держите?

- В Бихао, а сегодня приютишь нас?

- Ты спрашиваешь? – он рассмеялся и забрав у нас рюкзаки пригласил под свой навес.

- Слушай, - обратилась я к Александре, когда Яхья ушёл за пивом, - сколько ему лет, а то я у негров никогда не могла определить.

- Чшш, - шикнула на меня женщина, - не вздумай его негром назвать.

- Я знаю, но ведь мы только вдвоём. И сколько?

- Два года назад было 36.

- А выглядит ничего.

- Правда классный? – Александра оживилась.

- Правда, - согласилась я догадавшись зачем мы здесь.

- Сейчас пиво выпьем, пойдём за школу на речку? Сполоснёмся, там она заворот делает, я всегда туда хожу, ни одной живой души.

- Это всегда за, - согласилась я, - влажность здесь высокая, жара сильная.

14.

Александра постояла обнажённой на берегу несколько мгновений и оглянувшись на меня улыбнулась.

- Раздевайся, вода отличная и шагнула в речку.

Как оказалось, максимальная глубина была всего лишь по пояс, а вода была как парное молоко. Когда я попыталась намылить спину, Александра подошла ближе и взяла у меня мочалку.

- Мне удобнее, - почти прошептала она и подтолкнула меня на мелководье.

Мы остановились, когда вода едва доставала до колена и Александра стала нежно меня намыливать. По-видимому, не только Пончо любил мыть женщин. Она несколько раз обошла меня вокруг, развела мне руки в разные стороны, прошлась подмышками, коснулась мочалкой моей груди, потом рукой. Потом заставив меня раздвинуть ноги намылила внутреннюю часть бёдер.

Я ей не мешала и подчинялась всем её желаниям. В конце концов в мою задачу было войти в доверие и стать своей. А заниматься сексом меня обучали профессионально. Сразу после того, как перешла грань и научилась не блевать при виде трупов. И главное, не блевать после того, как ножом вспарываешь живот неприятеля. Вот это мне действительно давалось с трудом. Научили делить женский мир на три части. Первый, это домохозяйки, живущие в четырёх стенах и бизнес-леди в восьми. Второй, те кто решил посвятить себя государству по собственному желанию. У них есть выбор, они могут умереть считая, что отдали свой долг Родине, а могут отказаться и переместиться к первой категории. И третий. У которых нет выбора. Его нет, потому что они не знают другой жизни вращаясь среди себе подобных с ещё нежного возраста. У них нет родных и близких. Они все красивы, потому что подбираются по одному типу, как невесты Нила у древних египтян. Увы, но это правда, мужчины не видят опасности в красивой сексуальной женщине и даже не подозревают, что возможно она та самая третья, которую готовили только для одного. Умереть, когда прикажут. Они могут возмущаться, кричать на своего работодателя, но всё равно пойдут выполнять задание, откуда возможно, им не суждено вернуться. И есть у них одна особенность, которая не нравится спецслужбам вражеских стран. Эти третьи никогда не сдаются. Они сражаются до последнего, до самого последнего мгновения.

15.

Бихао, очередное мелкое поселение.

Два индейца, что привезли нас сюда на своей лодочке, едва мы выбрались на берег, мгновенно развернули своё утлое судёнышко и вскоре звук мотора исчез за очередным поворотом.

Красивый мужчина с бронзовым загаром, напомнил мне Дэнни, представился командиром взвода партизан. Имя произнёс очень быстро. То ли Джон, то ли Джой. С Александрой оказался знаком. Про меня она сказала, что сопровождает по запланированному маршруту. И всё, за два дня ко мне не было ни одного вопроса по поводу кто я, откуда, зачем. По-видимому, запланированный маршрут подразумевает какую-то секретность, о которой спрашивать просто непринято.

Партизан видно не вооружённым глазом, хотя они все одеты в обычную крестьянскую одежду, многие вообще в шортах и майках, но отличить их от местных жителей легко. Мужчины коротко стриженные, у женщин волосы жёстко стянуты в булочки. Да и сама походка их отличает от обычных людей. Джон сказал, что тут взвод, но деревня полностью окружена. Я думаю, рота, не меньше.К нам не подходили и всё время держались на почтительном расстоянии.

Джон довёл нас до единственного приличного строения и даже с вывеской около входа: «No Armas». Над надписью знак: «Остановка запрещена», а в центре красного круга автомат Калашникова.

На деревянных приступках сидел молодой парень, с характерной стрижкой, но который представился жителем деревни и подождав пока мы приблизимся, поздоровался. Сказал, зовут его Педро и что это здание, у них тут всё считается зданием что имеет стены, построено Организацией Объединённых Наций по делам беженцев.

Интересно, до бомбёжки или после. Хотя, судя по новым доскам, после. Крыша, такой же оцинкованный профнастил как на школе в Пуэнте-Америка. Пытались облагородить. Сколько лет пройдёт пока сюда доберётся цивилизация. И главный вопрос, хотят ли этого сами аборигены?

В какой-то момент мне начало казаться что меня агитируют или приняли за журналиста, который обязательно должен именно это рассказать со страниц своей газеты.

Педро во всех подробностях рассказывал, как им плохо живётся. Нет школы, нет больницы, люди умирают от простых царапин.

И это в Колумбии, где полно ядовитых змей? Где уже 40 лет идёт война?

- Ближайшая больница в Турбо. А это почти день пути, - продолжал вещать Педро.

Я, конечно, изучила карту Колумбии дома, но всё равно уже давно мысленно сбилась с пути. А уж если раненого отсюда попытаться доставить в Турбо, той дорогой которой меня привела в Бихао Александра, шансов выжить у него точно не будет.

- Мы пытаемся поддерживать порядок, но наркотики, контрабанда, мигранты, это всё идёт через нас в США и с подачи нашего правительства. У нас нет доверия к тем, кто сегодня стоит у власти в Колумбии. Поэтому тут партизаны. Мы их принимаем с радостью, потому как кроме них нас больше некому защитить.

Я оглянулась. Кроме меня, Александры и Джона больше никого нет и потому непонятно нужно ли докладчику аплодировать.

Когда мы шли сюда я видела местный рынок в стороне и собственно всё население толпится именно там, лучшее место для получения информации. А люди вроде нас пришли и ушли. И вряд ли такому небольшому посёлку выгодно держать на питании целое войско. Обмельчали. В 60 годах это легко делала великолепная семёрка.

Вход в помещение и проёмы окон затянуты москитными сетками. Но ни одного дивана или гамака нет. Несколько стопок стульев и в центре два стола на которых нас ждал ещё тёплый ужин в глиняных горшочках, накрытых тряпками. С полотенцами здесь «напряжёнка». Спать мы расположились на деревянном полу. Сказывалось непривычное передвижение, уснула почти сразу и лишь сквозь полудрёму чувствовала, как Александра задрала мне футболку и ласкает грудь нежно покусывая. В какой-то момент я едва не застонала от удовольствия пожалев, что рядом нет Дэнни и разом вспомнив всё что он со мной вытворял по ночам.

Утром две девушки принесли нам поесть и забрали вчерашнюю посуду. Вокруг никого, вся деревня словно вымерла, только маленькие голые дети носятся с улюлюканьем.

- Все на работе и партизаны тоже, - ответила Александра на мой немой вопрос, - деревня их никогда не сможет прокормить. Если нет войны – работают все.

- Сегодня куда идём? – учитывая скопление партизан, надеюсь, что мы уже недалеко.

- На встречу, - Александра улыбнулась, - сегодня будем на месте.

Да уж надеюсь.

После кофе, это здесь традиция, мы вышли за деревню, и двинули на сколько смогла определить, на юго-восток. Уже через полчаса тропа исчезла под водой, но Александра уверенно продолжала шагать вперёд. Иногда ноги проваливались по колено в неприятную жижу, но моя проводница не останавливалась ни на секунду и даже не оглядывалась. Наконец тропинка выбралась из-под воды и мы, поднявшись на пригорок замерли перед двумя круглыми хижинами с соломенными крышами. Перед ними стояли четыре человека, словно поджидая нас. Должен быть ещё один, с рацией, которого мы не заметили и значит он у нас за спиной. Александра скинула рюкзак на землю и сделала мне знак выполнить тоже самое. Я бросила взгляд на приближающихся людей. Двое по краям с автоматами явно напряжены. И их я точно не знаю. А вот двое в центре, в камуфляжных костюмах любопытные личности. У каждого на боку кобура. Это главные фигуры. Справа мужчина с седой бородой, усами и в огромных, закрывающих пол лица тонированных очках. Луис Эдгар Сильва, более известный как Рауль Рейес.

Чёрт возьми, а кого ты хотела здесь увидеть, рядового революционера, только вчера вступившего в ряды Колумбийской народной армии?

Это ведь именно он встретился с председателем Нью - Йоркской фондовой биржи, а потом на ФАРК посыпались инвестиции. Правая рука лидера Колумбийских повстанцев Мануэля Маруланда.

На такую встречу я не была готова. Сразу в дамки.

Слева женщина. Лицо закрыто платком как у Мориса Джеральда, но я её всё равно узнала. По походке, по глазам. Это та, кого я приехала спасать от разъярённых партизан – Ингрид Бетанкур. Кандидат в президенты Колумбии. Похищенная Революционными вооружёнными силами Колумбии 23 февраля 2002 года.

В камуфляже, с кобурой. На похищенную никак не смахивает. Хоть бы для блезира связали ей руки, в сарай засунули. Предъявили как положено. Кого они ждали? Приедет попка дурак?

Так глупо вляпаться. Значит живой я им не нужна. Никто не выпустит меня с такой информацией.

И ещё в мокрых сапогах так неприятно чвакает.

Одно радует, они даже не представляют себе, что к ним пришла третья.