Последние - 2

ПОСЛЕДНИЕ - 2

Книга 1: Исход

Глава 1: Шёпот перед Тишиной

[[Системный журнал «Ковчега-Созидателя». Дата: 17.04.2150. Время до запуска: 01:47:33]]

Голос ИИ «Геи» был абсолютно спокоен, как поверхность озера подо льдом. Он отсчитывал секунды до величайшего бегства в истории вида, пока за бронированными иллюминаторами творился ад.

Марк Рено, главный инженер проекта «Ковчег», стоял в Центре управления полётами, огромном зале, погружённом в синее сияние голографических панелей. Его пальцы машинально скользили по шву на его рабочей куртке — старый нервный жест. На экранах перед ним плясали диаграммы целостности корпуса, графики мощности двигателей и карта предполагаемого маршрута в неизвестность. Но его взгляд раз за разом возвращался к единственному экрану, который показывал вид с внешней камеры.

Земля была неузнаваема. Там, где когда-то сияли огни мегаполисов, теперь лежало гигантское буро-серое пятно, прорезанное багровыми прожилками тектонических разломов. Атмосфера была плотным одеялом из пепла, пыли и токсичных соединений, сквозь которое лишь изредка проглядывали клочья мёртвых океанов. Это был не мир. Это была гниющая рана на теле космоса.

«Статус систем жизнеобеспечения?» — его голос прозвучал хрипло. Он не спал больше двух суток

«Все показатели в норме, доктор Рено, — откликнулся молодой оператор, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Биокупола стабильны. Запас питательных веществ на 124 года автономного полёта.»

«На 124 года… — Марк мысленно повторил. — И что мы будем делать на сто двадцать пятом?»

Он отвернулся от экрана. Его жена, Изабелла, находилась в Сердце «Ковчега» — Биосфере-1, которую она в шутку называла «моим заложным садом». Он знал, что сейчас она там, среди искусственно поддерживаемой зелени, гладит листья молодого дуба, выросшего уже в невесомости. Этот дуб был её талисманом, символом жизни, которую они везли с собой в ночь. Пока его разум был поглощён уравнениями и сталью, её душа болела за каждое растение, за каждый микроорганизм в сложной экосистеме, от которой зависело их выживание.

Он вспомнил их последний серьёзный разговор, всего неделю назад.

«Мы не просто бежим,Марк, — сказала она, глядя на него своими огромными, тёмными глазами, в которых читалась усталость от десятилетий борьбы. — Мы совершаем акт величайшего эгоизма. Мы забираем последние ресурсы, последние умы и последние семена. Мы обрекаем тех, кто остался, на верную смерть.»

«Мы даём виду шанс, Белла, — ответил он, сжимая её руку. — Не виду. Островку вида. Отборной его части. Разве это не та же эвтаназия для планеты? Мы констатируем смерть и забираем то, что ещё можно спасти.»

Она не спорила. Она просто печально улыбнулась: «Природа не терпит вакуума, дорогой. И не терпит искусственности. Посмотрим, что вырастет в твоём стальном горшке.»

Их диалог прервал резкий, отрывистый голос, доносящийся из коридора.

«Доложите статус оборонных систем!Я не хочу, чтобы какая-нибудь обезумевшая орда попыталась взять нас на абордаж в последнюю минуту!»

По залу прошла полковник Ирина Волкова. В свои пятьдесят с небольшим она была воплощением стальной воли. Её строгая форма сидела безупречно, а на поясе висел массивный шокер. Её глаза, холодные и пронзительные, выхватывали малейшие признаки паники или некомпетентности. Именно она отвечала за то, чтобы десять тысяч «избранных» не передрались друг с другом в этом ковчеге до того, как он покинет orbit.

«Все периметры заблокированы, полковник, — доложил офицер безопасности. — Силовое поле активировано. Попытка несанкционированного проникновения маловероятна.»

«В этой ситуации маловероятно только то, что мы выживем, лейтенант, — отрезала Ирина. — Предполагайте худшее. Всегда.»

Марк видел, как она смотрит на него. В её взгляде не было неприязни, но и доверия тоже. Для неё он был гениальным мечтателем, который построил ловушку для самих себя. А она была тем, кто должен был не дать этой ловушке захлопнуться раньше времени.

[[Время до запуска: 00:59:01]]

В одной из кают, стиснутой между отсеками с оборудованием, молодой историк Лиран Чжоу заканчивал последнюю запись в своём цифровом дневнике. Его помещение было завалено старыми книгами, которые он сумел спасти, и серверами, на которых хранилась оцифрованная память человечества — от наскальных рисунков до симфоний Бетховена, от трудов Аристотеля до последних научных статей перед Коллапсом.

«…и вот, — наговаривал он, — мы становимся странниками. Не потому, что нас манит звёздная дорога, а потому, что наш дом обратился в пепел. Мы увозим с собой не только гены и технологии. Мы увозим призраков. Призраков наших городов, наших песен, наших богов. Сможем ли мы когда-нибудь снова стать людьми, а не архивными хранителями? Или мы обречены навечно стать Проклятием — вечно бегущими детьми мёртвой планеты?»

Он откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Он вспомнил лицо своей сестры, оставшейся там, внизу. Она отказалась от места, сказав, что её долг — помогать выживать тем, кто не попал в списки. «Кто-то должен помнить о них, Лиран, — сказала она на прощание. — Не как о статистике, а как о людях. Ты будешь помнить?»

Он пообещал. И этот груз был тяжелее, чем вся сталь «Ковчега».

[[Время до запуска: 00:15:00]]

На нижних наблюдательных палубах, куда пускали немногих, стояла тихая, давящая толпа. Люди в одинаковых серых комбинезонах, последние счастливчики, выигравшие в жесточайшей лотерее, смотрели на гибнущий мир. Не было слёз. Не было стонов. Было оцепенение. Они смотрели на могилу своего вида, и единственной их надеждой было то, что они летят хоронить себя в другом месте.

Внезапно общее внимание привлекло движение на одном из экранов, показывающем усиленное изображение поверхности в районе старого Европейского сектора. Среди бурого марева что-то сверкнуло. Затем ещё. И ещё. Это не были взрывы. Это были… сигналы. Короткие, отчаянные вспышки света, выстроенные в примитивные последовательности. Кто-то на поверхности, используя, вероятно, уцелевшие лазерные установки или просто гигантские зеркала, пытался что-то им передать.

Лиран, наблюдая с монитора в своей каюте, замер. Он узнал этот код. Старый, ещё морской, азбука Морзе.

Он медленно, буква за буквой, расшифровал послание.

П-Р-О-Щ-А-Й-Т-Е

А потом, после паузы, ещё одно.

Н-Е- З-А-Б-У-Д-Ь-Т-Е

По залу пронёсся сдавленный вздох. Кто-то упал на колени. Кто-то закрыл лицо руками. Полковник Волкова, наблюдая за сценой, сжала кулаки, её челюсть напряглась. Сентименты были роскошью, которую они не могли себе позволить. Но даже её железная воля дала трещину в тот миг.

Марк Рено увидел это послание на своём экране. Он почувствовал, как что-то острое и холодное вонзилось ему в грудь. Это был стыд. Стыд спасённого, которого провожают взглядом обречённые.

[[Время до запуска: 00:00:10]]

Голос «Геи» зазвучал на весь корабль, спокойный и вечный.

«Запуск главного двигателя.Обратный отсчёт. Десять. Девять…»

Марк перевёл взгляд на Ирину. Та кивнула ему — коротко, по-деловому. Солдат, принимающий эстафету у учёного.

«…Восемь. Семь…»

Лиран мысленно простился с сестрой и со всем, что было.

«…Шесть. Пять…»

Изабелла в Биосфере обняла ствол своего дуба, словно пытаясь вдохнуть в него всю оставшуюся жизнь Земли.

«…Четыре. Три…»

Ирина отдала silent приказ своей команде — бдительность на максимум. Бегство ещё не было спасением.

«…Два…»

Марк Рено глубоко вздохнул, в последний раз глядя на пылающий шар, бывший когда-то его домом.

«…Один.»

Гигантский «Ковчег-Созидатель», сияющее ребро, вбитое в труп планеты, дрогнул. Тишину взорвал рёв, который не слышал никто в безвоздушном пространстве. Но внутри корабля он отозвался глухим гулом, идущим по всем переборкам. Искусственная гравитация на мгновение дала сбой, заставляя сердца ёкнуться.

«Запуск. Мы в пути.»

«Ковчег» медленно, невероятно медленно для своих размеров, стал отрываться от орбитальной станции. Он набирал ход, устремляясь прочь от красновато-бурого шара, оставляя за собой не только планету, но и всю историю человечества.

Марк смотрел, как Земля уменьшается, превращаясь в пятно, в точку, в ничто. Он ожидал чувства освобождения. Но пришло лишь одно — всепоглощающее, леденящее одиночество.

Они были последними. И они были одни.

В бескрайней, безразличной пустоте за иллюминатором начиналась их вечность.