Последний чемпион

1. Расплата за иллюзии

В следующем веке человечество, очнувшись от долгой и дорогой иллюзии, сделало свой самый радикальный выбор. Оно не запретило спорт. Оно просто перестало его оплачивать.

Оказалось, что гигантская индустрия, пожиравшая триллионы, держалась не на любви к движению, а на деньгах. Деньгах, которые текли рекой в карманы владельцев клубов, медиамагнатов и спортивных функционеров, в то время как реальный сектор — медицина, наука, экология — задыхался от недофинансирования.

Это был не запрет. Это была забастовка ради здравого смысла.

Люди оглянулись и увидели чудовищную картину.

Гигантские стадионы-левиафаны, пустующие 350 дней в году, требующие колоссальных затрат на содержание, пока в городах не хватало клиник и школ.

Бесконечное производство никчемного "мерча": маек, кепок, шарфов с символикой, которые, следуя за модой и сменой кумиров, отправлялись на свалки, отравляя планету. Туда же уходили хитроумные снаряды и приспособления, не нужные нигде, кроме спортивного бизнеса.

Целые паразитарные экосистемы букмекерских контор, спортлото, телеканалов, плодивших тысячи часов бессмысленного контента, отуплявшего массы.

Министерства спорта, комитеты, федерации — раздутые бюрократические аппараты, специальные суды, антидопинговая индустрия, чьей единственной функцией было распределение потоков денег, которые можно было бы потратить на спасение жизней прямо сейчас.

Суммы, выброшенные на это грандиозное шоу, сравнялись с военными бюджетами государств. Человечество, по сути, вело гражданскую войну с самим собой, где стадионы были полями бессмысленной битвы, а болельщики — добровольными рекрутами, тратившими свои силы, время и эмоции на виртуальные победы.

И оно остановилось.

2. На арене рухнувшей пирамиды

Для Арсена, трёхкратного чемпиона мира по бегу, этот новый мир был не освобождением, а крахом. Он был не богом с Олимпа, а винтиком в гигантской рухнувшей пирамиде.

Его лицо, ещё недавно смотревшее с каждого билборда, где продавались кроссовки и энергетические напитки, стёрли, заменив голограммой нового водоочистного комплекса.

Каждое утро он по привычке бежал по дорожке, проложенной между полями солнечных панелей, раскинувшихся на месте бывшего тренировочного центра. Он думал о миллионах, что платили за его кроссовки, за билеты, чтобы посмотреть, как он бежит по кругу. Он был живоглотом, вершиной пищевой цепочки, пожиравшей ресурсы планеты.

— Чемпион мира… мира чего? Мира иллюзий и грабежа? — шептал он, и эхо не отвечало.

3. Девочка чинит реальность

У входа в бывший олимпийский комплекс, превращенный в инкубатор практичных идей, он увидел девочку. Она колдовала над дроном, собранным, как ему показалось, из хлама — деталей от списанной техники, старых панелей.

Её аппарат фыркал и не летел. Не было денег на дорогие материалы, на «спонсоров», которые в прошлом веке влезли бы в проект ради пиара.

— Дисбаланс, — машинально бросил Арсен. Его взгляд, годами выверявший симметрию, уловил кривизну.

— А вы что, инженер? — девочка по имени Лина посмотрела на него без надежды, с вызовом.

— Нет. Я был… товаром. Дорогим товаром. Я знаю о балансе ценников, а не пропеллеров. Но, может, смогу помочь. Ведь я знаю, как распределяется баланс сил и дыхания.

Лина не собиралась никому ничего продавать. Она хотела доставлять лекарства в горные села. Её «гонка» была не за призом, а за жизнью, против которой и грешила вся прежняя система.

4. Новая экономика духа

Они начали работать вместе. Арсен учил её выдержке, концентрации — тому, что раньше стоило бешеных денег на психологов и мотивационных тренеров. Теперь он отдавал это знание даром.

Она водила его по залам Арен знаний, бывших храмов коммерции. Он видел, как в цехах, где раньше штамповали сувенирную продукцию и мудрёные спортивные снаряды, теперь печатали детали для протезов и солнечных батарей.

— Видите, Арсен, — говорила Лина, — раньше люди платили, чтобы смотреть, как вы бежите. Теперь мы бежим вместе, и нам не нужны их деньги. Нам нужны их руки и головы.

В нём щёлкнул некий внутренний переключатель. Дрожь старта вернулась, но теперь она была не от предвкушения выигрыша, а от понимания реальной ценности своего шага.

5. Испытание на прочность системы

Когда Академия Наук объявила конкурс, их проект был одним из тысяч. Не было бюджета на рекламу, на «раскрутку». Был только результат. Арсен предложил испытать дроны в реальных условиях, как когда-то испытывали его на допинг-контроле — жёстко и беспристрастно.

Он бежал с Линой и её «железными птицами» через перевалы, которые раньше видел только по телевизору в рекламе банка, спонсировавшего какой-то турнир.

Он видел следы старого мира: заброшенные лыжные курорты, гигантские пустые бассейны. И видел следы нового: геотермальные станции на месте горнолыжных трасс, сады на месте футбольных полей.

— Наша гонка теперь вот здесь, — кричал он ветру. — Не против другого, а против равнодушия, расстояния, самой смерти!

6. Победа без проигравших

Их проект победил. Не потому, что был «раскручен», а потому, что был лучшим. Аплодисменты в зале были тихими, но весомыми. Это были аплодисменты не зрителей, а соучастников.

Люди радовались не тому, что кто-то проиграл, а тому, что все выиграли — получили новый инструмент для спасения жизней.

Арсен стоял в стороне и смотрел на Лину. Он больше не был товаром. Он был инструментом. Его сила, его выносливость, его слава — всё это было переплавлено в нечто настоящее. Его медалью был спасённый ребёнок где-то там, в горах, который даже не узнает его имени. И это было честно.

7. Мир реальных ценностей

Со временем Арсен увидел, что человечество не утратило азарта. Оно направило его в конструктивное русло.

Вместо матчей — народные стройки и научные перформансы, где команды соревнуются, кто быстрее построит мост или расшифрует геном опасного вируса. Зрители не кричат, а работают — кто на терминалах, кто на кухне, обеспечивая полевые команды.

Вместо чемпионатов — экспедиции-вызовы, за ходом которых следит вся планета, болея не за «своих», а за общий результат: найденную воду, очищенный участок океана.

Старая спортивная атрибутика пошла на переплавку. Из бронзовых памятников чемпионам отливали детали для двигателей межпланетных кораблей.

По иронии судьбы, Арсену это казалось высшей формой признания.

Он нашёл своё место. Он больше не бежал ради золота. Он бежал впереди молодых учёных и инженеров, уча их не скорости, а ритму долгого пути — тому, что позволяет идти вперёд, когда кажется, что силы на исходе.

Эпилог

Однажды в мировой хронике написали:
«Мы прекратили финансирование гражданской войны с самими собой. Мы распустили армии зрителей и вернули солдат в поля, лаборатории и больницы — туда, где идёт настоящая битва за будущее»

Рядом с текстом было голографическое фото: седой, подвижный мужчина со спокойным лицом и молодая женщина-инженер. Они шли по светлой галерее, где тысячи детей собирали дроны из деталей, на 80% состоявших из переработанных материалов со старых стадионов.

И мир окончательно усвоил урок: настоящий чемпион — не тот, кто стоит на пьедестале, отлитом из народных денег. А тот, кто помогает этому пьедесталу рассыпаться и превратиться в мост, больницу или звездолёт.