Последний дракон Цзянху. Том 2

Торговый город Цюцзюй[1] просыпался рано, а его оживленности могла бы позавидовать даже столица, поэтому ранним утром, чуть солнце поднялось над домами, трое путников вышли с постоялого двора на улицу, чтобы раздобыть еды на завтрак. Уличные торговцы уже стояли у прилавков, продавая горячие булочки на пару с мясными начинками, острые шашлычки и маринованные яйца. Рассматривая лоток с закусками, Да Шань невольно вспомнил свои мысли о нормальной человеческой жизни, и настроение сразу испортилось.

— Разве ты не собирался их вернуть? — кивнул Ли Хун на его новые ботинки.

— Напомни, почему мы вообще взяли тебя с собой? — прищурился Да Шань.

— Сестрица, — тут же повернулся маленький демон к Бай Сюинь, — эти паровые булочки такие вкусные! Можно мне еще одну?

Она молча купила ему еще одну булочку баоцзы[2].

— Ты его избалуешь, — проворчал Да Шань.

— Растущему организму нужно много еды, — пожала она плечами. — Может, ты тоже хочешь еще одну?

— Не хочу. Я не такой прожорливый, как некоторые.

— Ох, я бы с этим поспорил, — хмыкнул Ли Хун, который благодаря бамбуковой шляпе с вуалью мог спокойно есть прямо на улице, не боясь, что кто-то увидит его лицо.

— Не дразни его, — попросила маленького демона Бай Сюинь, — А-Шань и так сегодня не в духе.

— Почему это я не в духе? — зыркнул на нее Да Шань убийственным взглядом.

— Прости, что разозлила тебя вчера. Я не хотела. — Она повернулась к Ли Хуну, чтобы скрыть неловкость: — Будешь еще булочку?

Маленький демон согласно замычал с набитым ртом.

После еды Бай Сюинь повела их в лавку тканей.

— Разве заказ будет готов не вечером? — нахмурился Да Шань.

— Верно. Но я поспрашивала в гостинице и мне сказали, что местные ткани регулярно отправляют в столицу. Сначала я думала двигаться дальше на север, но по горам идти опасно и долго, к тому же там будут встречаться в основном маленькие города и деревушки. Поэтому я подумала, что мы могли бы отправиться с торговцами к столице, а потом уйти по северному тракту. К тому же недалеко от столицы живет моя семья. До них наверняка уже дошли слухи обо мне, поэтому я бы хотела с ними встретиться и все объяснить.

— Ты правда думаешь, что это хорошая идея идти в столицу в твоем положении?

— В большом городе проще затеряться, а в маленьких городках мы лишь будем привлекать ненужное внимание. Если удача будет благоволить нам, то уже через несколько недель мы доберемся до севера. Но если у тебя есть возражения, то мы можем выбрать другой путь.

— Делай как знаешь, — хмыкнул Да Шань и отвернулся.

Он не очень хотел идти в столицу — слишком много воспоминаний связывало его с этим местом. Хотя за столько времени там все наверняка поменялось, и он даже не узнает город.

У хозяина лавки тканей они узнали, что торговый обоз отправляется завтра утром на рассвете и им надо договориться с господином Сы, которого все называли Сыли[3].

Господин Сы нашелся на втором этаже роскошной чайной под названием «Журавлиный ручей», хотя ни ручьев, ни журавлей в округе не было. Заправлявший торговым обозом оказался мужчина средних лет с хитрыми маленькими глазками и выдающимся животом. Едва увидев этого господина, Бай Сюинь сразу поняла — тот своего не упустит, а значит, переговоры будут жесткие. Уточнив у слуги чайной, тот ли это человек, которого они ищут, она направилась к нему.

— Господин Сы, меня отправил к вам хозяин лавки тканей. Я хотела бы с вами обсудить одно дело.

Сыли неторопливо допил чашку чая, поставил ее на стол и лишь потом перевел взгляд на женщину. Ее лицо скрывала бамбуковая шляпа с вуалью, но судя по одежде, она была небогатой.

— И какое у вас ко мне дело? — наклонил голову Сыли, рассматривая людей перед собой.

— Я бы хотела наняться к вам охранять товары. Путь к столице опасный, поэтому охрана вам не помешает.

Сыли перевел взгляд на короткий меч, висящий у нее на поясе — это было самое дешевое оружие, которое можно было найти в этих местах.

— Не обижайся, милая, но если я начну брать женщин в охрану, то как смогу сохранить лицо? — усмехнулся он.

— Даже если я женщина, я все еще могу быть воином, а мои навыки владения мечом превосходны. Я могу их вам продемонстрировать.

— Продемонстрировать? Вот если бы ты показала мне танец с мечом, я бы, может, и взглянул. Не обижайся, сестрица, но из тебя воин, как из меня танцовщица, — и он громко рассмеялся.

Бай Сюинь развернулась и уже собиралась уйти, когда Сыли, отсмеявшись, сказал:

— Подождите.

Он неторопливо встал и подошел к Да Шаню, ему пришлось задрать голову, чтобы смотреть тому в лицо, ведь Сыли даже не доставал ему до плеча.

— А вот ты больше подходишь на роль охранника, — Сыли похлопал Да Шаня по плечу, а потом пощупал его бицепс. — То, что нужно!

— Еще раз ко мне прикоснешься, и я выкину тебя в окно, — процедил Да Шань.

Сыли тут же отдернул руку и отступил.

— Зачем же так сразу? Но мне это нравится! Слышишь, братец? Ты мне нравишься! Пойдешь ко мне работать? Много не заплачу, сразу говорю. Но кормить буду и ночлегом не обделю. Как насчет двадцати медных монет в день, а если на нас кто нападет, то сверху пять серебряных. Что скажешь?

Да Шань повернулся к Бай Сюинь. Не он пришел наниматься к этому человеку, но ситуация была сложная. Она хотела идти вместе с торговцами, поэтому надо было понять, что она думает об этом.

— Один серебряный в день и еще двадцать, если на нас нападут, — ледяным голосом отрезала Бай Сюинь.

— Серебряный за день безделья? Да это грабеж! — возмутился Сули.

— Грабеж случится, когда на вас нападут разбойники и заберут товары, а ваши кишки развесят по придорожным кустам. Тогда-то вы и вспомните, где сэкономили, — она повернулась к Да Шаню. — Идем.

— Нет, стойте, стойте! Ну зачем же так сразу? Но серебряный в день это очень много. Я же разорюсь, если буду столько платить за охрану. Пятьдесят медяков и это моя последняя цена. Остальным охранникам я плачу в два раза меньше!

— Ладно, — кивнула Бай Сюинь. — Пятьдесят медных и двадцать серебром, если на нас нападут.

— Пятнадцать серебром и только если товар не пострадает.

— Как пожелаете. Завтра утром мы придем к городским воротам.

Бай Сюинь уже развернулась, чтобы уйти, но торговец ее остановил.

— Но я нанимаю этого парня, ни вы, ни тем более ребенок, — он ткнул в Ли Хуна, — мне не нужны. И кормить вас и платить за ночлег я не собираюсь.

— А мы идем комплектом. Либо все трое, либо ищите кого-то другого.

Сыли гневно на нее уставился, у него даже ноздри раздувались от возмущения.

— Хорошо, — сдался он. — Но особого отношения к себе не ждите.

Бай Сюинь кивнула и пошла к лестнице.

Когда они вышли на улицу, Да Шань задумался:

— Зачем он согласился, если не хотел столько платить?

— Потому что он только делал вид, что оказывает нам огромную услугу, но на самом деле мы нужны ему. Из-за войны молодых мужчин, владеющих оружием, осталось мало, поэтому найти хорошую охрану в такие времена сложно. Наверняка он собрал кучку голодранцев, которые готовы рисковать жизнями за двадцать медяков.

— А мы готовы рисковать за пятьдесят?

— Разумеется, нет. Но торговые тракты довольно безопасные, вероятность, что на большой обоз нападет кучка разбойников, очень мала. К тому же мы всегда можем сбежать в случае настоящей опасности.

Да Шань покосился на нее:

— Ты нанялась охранять людей, но предлагаешь сбежать? Это вас такому в праведных орденах учат?

— Во-первых, нас учат сражаться с демонами, а не с людьми. Во-вторых, я тут не одна и не могу рисковать вашими жизнями ради каких-то тканей. А в-третьих, он все равно попытается нас обмануть и не заплатить. Когда я вчера искала, где продать ножны о меча, то слышала кое-что об этом человеке.

— Тогда почему мы вообще с ним связались?

— Потому что неизвестно, когда следующий торговый обоз отправится в направлении столицы, а мы не можем ждать. Выжмем из этого Сыли все, что сможем, и отправимся дальше.

— Сестрица, тебе надо было пойти в торговцы, — восхитился Ли Хун.

— Может, еще и пойду, — усмехнулась Бай Сюинь. — Надо же мне будет чем-то заниматься, когда все закончится.

Да Шань посмотрел на ее и пожалел, что из-за вуали не может видеть выражения ее лица.

***

На следующий день на рассвете трое людей покинули постоялый двор и направились к восточным городским воротам. Город Цюцзюй еще только начинал просыпаться, но у ворот уже царила суета. Запряженные лошадьми и мулами, загруженные доверху товарами, повозки выстраивались на дороге в ряд, готовясь к отбытию. Беспокоясь за сохранность ценного груза, торговцы предпочитали передвигаться большими группами, а такие люди, как Сыли за доплату занимались организацией процесса и предоставляли наемников для охраны. Они же и принимали решение, какое расстояние в день должен проехать обоз и где остановиться на ночь. Для этого надо было не только хорошо знать дороги, но и уметь предсказывать погоду не хуже гадателей на черепашьих панцирях.

— Пришли все-таки, — хмыкнул Сыли, завидев их издалека.

Оценив обстановку и убедившись, что до конца сборов еще есть время, Бай Сюинь отвела своих спутников в сторону. Достав из сумки припасенные с вечера закуски, они принялись неторопливо завтракать, рассматривая суету вокруг. Сыли ходил туда-сюда, раздавая указания и меняя положения повозок и телег по известному лишь одному ему принципу. Бай Сюинь внимательно следила за всеми приготовлениями, стараясь не упустить ни одну деталь. Она насчитала семь телег, везущих чай, лечебные травы, ткани и рис, а также четыре крытых повозки, содержимое которых было неизвестно. Людей, собирающихся отправляться в путь верхом, было немного, остальные же довольствовались местами на телегах. Помимо Да Шаня, Сыли нанял еще пять людей для охраны, но выглядели они не сильно надежно. Оставалось лишь надеяться, что им не придется столкнуться с нападением в пути. Когда солнце уже начало подниматься, к воротам начали стягиваться люди с посылками и письмами, которые за несколько медяков Сыли обещал доставить в города по дороге. Судя по потоку людей, дела у него шли хорошо. Когда уже все было готово и вереница разномастного транспорта готовилась отправляться в путь к воротам подъехала еще одна повозка, заметно выделяющаяся на фоне остальных своим изяществом и дороговизной. Окна были закрыты изнутри струящейся тканью, поэтому увидеть, кто в ней ехал, не было возможности. Спереди повозки сидели два парня, один из которых ловко спрыгнул на землю и направился к Сыли. После недолгих переговоров он передал Сыли мешочек с деньгами и вернулся на свое место, а повозка направилась в конец обоза.

Когда все приготовления подошли к концу, Бай Сюинь и ее спутники тоже подошли к торговцу, и тот сразу поручил разместить их в обозе. Вот только Да Шаня он отправил в начало, поближе к себе, а Бай Сюинь и Ли Хуна в самый конец, прямо перед красивой повозкой из резного дерева. Переглянувшись с Да Шанем, Бай Сюинь кивнула ему и, взяв Ли Хуна за руку, пошла к отведенному им месту. Как и ожидалось, оно было не самым удобным. Но выбирая между тем, чтобы пройти весь путь пешком или тем, чтобы сидеть всю дорогу, Бай Сюинь не могла жаловаться. Примостившись с краю телеги, она откинулась спиной на один из мешков с рисом. Ли Хун тут же уполз куда-то вглубь, где благополучно заснул — вставать в такую несусветную рань для него было самой настоящей пыткой. Бай Сюинь же спать не собиралась и внимательно следила за людьми вокруг, сама из-за вуали оставаясь незамеченной. Из всех собравшихся здесь, больше всего ее заинтересовала самая последняя повозка. Двое парней, сидевшие спереди, лишь на первый взгляд выглядели обычно, но опытный глаз мог заметить и прямую осанку, и плавную уверенность в каждом движении. Как и Бай Сюинь, они лишь выглядели расслабленно, а сами были готовы к любой ситуации. Вот только видимого оружия при них не было, да и одеты они были как слуги.

Наконец, все расселись, возницы взяли в руки поводья, и первая повозка, тронулась с места, а за ней и все остальные. Телега, на которой сидела Бай Сюинь, качнулась и поехала вперед, слегка поскрипывая одним колесом. Город остался позади, сменившись пасторальными пейзажами сельской местности. Обоз останавливался через каждый шичэнь[4], чтобы дать животным отдохнуть, а потом продолжал путь. После полудня они подъехали к большой деревне, в которой Сыли решил сделать долгую остановку, чтобы задать животным корму, а людям дать отдохнуть и перекусить. Торговцы и охранники спустились на землю и начали разминать затекшие мышцы. На улице тут же появились лотки с закусками, а один из деревенских жителей уже вынес жаровню и начал готовить мясо, нанизанное на шпажки. По воздуху потянуло ароматами свежезажаренных шашлычков, щедро сдобренных специями. Уставшие от долгой тряски люди тут же потянулись к лоткам. Сразу было видно, что местные знали, когда проходит обоз, и ждали его, чтобы заработать.

Бай Сюинь поискала глазами Да Шаня, но не нашла. Сыли тоже нигде не было видно, так что, скорее всего, эти двое остались в закрытой повозке господина Сы, куда один из слуг уже нес целый букет ароматных шашлычков. У Бай Сюинь еще оставалось немного денег, поэтому она пошла купить немного еды для них с Ли Хуном. Маленький демон спал почти всю дорогу и даже теперь не пожелал слезать с телеги, а просто сел на краю, свесив ноги. В любом другом случае, Бай Сюинь бы отправила нахлебника за едой, но Ли Хун старался не привлекать внимания, поэтому отправлять его в гущу толпы оголодавших торговцев она бы не стала. Если его случайно толкнут, и шляпа слетит с головы, то шума не избежать. Бедной маленькой панде и так приходилось все время прижимать уши к голове, чтобы не выделяться. Бай Сюинь могла лишь представлять, как они начинали ныть от такого положения ближе к вечеру, но Ли Хун ни разу на это не пожаловался. Он даже при Бай Сюинь старался свои многострадальные уши не оголять, видимо, опасаясь, что она снова начнет их тискать. Разумеется, она бы не стала такого делать. Она бы дождалась, пока он заснет, чтобы вдоволь их пощупать. Они были такие большие и мягкие, что совершенно невозможно было устоять.

Бай Сюинь купила несколько шашлычков и вернулась к телеге. Но есть жирное мясо, не снимая вуаль, было неудобно, поэтому они покинули обоз и отошли на самый край деревни, где за глухой стеной одного из домов смогли, наконец, откинуть струящуюся ткань с лица и спокойно поесть без лишних глаз. Закончив с едой и напившись воды из фляги, они вернулись и увидели Да Шаня у своей телеги. Вид у него был мрачнее тучи.

— Что-то случилось? — сразу напряглась Бай Сюинь.

Услышав ее голос, тот обернулся, и мрачность схлынула с его лица.

— Где вы были? Я вас везде искал, но вас нигде не было.

— Мы отошли, чтобы спокойно поесть. Что-то случилось?

— Нет, просто… — он замялся.

— Что такое?

Он вздохнул:

— Вас посадили отдельно, а я не доверяю этим людям. Мало ли что может произойти.

— Так ты волновался за нас? — поняла Бай Сюинь. — Все хорошо, не переживай. Мы вполне с комфортом тут устроились, а Хун-эр вообще проспал всю дорогу. Так что тебе не стоит за нас беспокоиться.

— С чего мне за вас беспокоиться, — насупился Да Шань и отвернулся.

Губы Бай Сюинь невольно растянулись в улыбке.

— Ты ведь едешь в повозке с Сыли? И как оно?

— Он много говорит, — проворчал Да Шань. — Если так и продолжит, то к концу пути доберется не весь.

— Не будь к нему слишком суров. Он рассказывал что-нибудь интересное?

— Нет, если только тебя не волнуют цены на шелк, сахар или вино.

— О, об этом я и сама могу рассказать. У моей семьи много сливовых деревьев, так что это семейное дело.

— Твоя семья делает вино? — удивился Да Шань.

— Ты когда-нибудь слышал о «Белых цветах сливы»[5]?

— Ага, — кивнул Да Шань. — Семья Шао всегда заказывала его на праздники. Говорят, что это самое изысканное вино. Так его делает твоя семья? Ты, должно быть, ужасно богата.

— Ну, не ужасно, конечно, — Бай Сюинь отчего-то смутилась.

Ее род имел историю в несколько тысяч лет и тянулся от самого основателя Алого феникса. Конечно, ее семья была богата.

— Когда мы приедем в поместье моей семьи, я обязательно угощу вас хорошим вином, — пообещала Бай Сюинь. — То есть, Хун-эру[6] же еще нельзя пить вино, так что я угощу его чем-нибудь вкусненьким.

Пока они разговаривали, из изящной дорогой повозки за ними наблюдал человек, сам при этом оставаясь незамеченным. В какой-то момент порыв ветра взметнул вуаль Бай Сюинь и приподнял ее, ненадолго явив миру половину лица. Человек в повозке тут же откинул рукой занавесь с окна и вытянул шею. В густо подведенных красным глазах загорелся интерес. Бай Сюинь уже поправила свою вуаль, снова закрыв лицо, но человек все еще продолжал на нее смотреть. Один из торговцев, проходивший мимо, увидел хозяйку повозки и замер с приоткрытым ртом. Нижняя часть лица женщины была скрыта вуалью, но глаза феникса с невероятно длинными густыми ресницами притягивали взгляд. Отливающие шелком волосы были уложены в сложную прическу, а украшающие ее заколки тихо звенели при каждом движении головы. Заметив, что на нее кто-то пялится, женщина тут же отпустила занавесь и скрылась внутри. Торговец хлопнул глазами, словно пытаясь отогнать наваждение, и начал растерянно вертеть головой, вспоминая, куда он вообще шел.

После перерыва на отдых торговый обоз двинулся дальше и к вечеру добрался до небольшого города. Сыли снял для своих охранников комнаты в гостинице, но так как там жили только мужчины, то Бай Сюинь не могла с ними ночевать, поэтому она с Ли Хуном взяла себе отдельную комнату. Да Шань хотел заселиться к ним, но комната была маленькая и в ней стояла всего одна узкая кровать, так что шансов поместиться там втроем не было никаких, поэтому его выгнали к другим мужчинам. Он поворчал, но все же ушел. Бай Сюинь сняла шляпу и верхнюю одежду и забралась на кровать. Ли Хун примостился рядом и почти мгновенно заснул. Как только его дыхание выровнялось, и Бай Сюинь убедилась, что тот крепко спит, то тут же запустила руку ему в волосы, поглаживая мягкую шерстку на больших ушах. Это невероятно успокаивало. Она думала о том, что раз Ли Хун наполовину демон, то должен быть способ для него принимать полную человеческую форму, чтобы можно было жить не таясь. Она решила, что когда доберется ордена Ледяной звезды, то попробует что-нибудь найти у них в библиотеке.

На следующее утро после завтрака обоз снова тронулся в путь, делая небольшие остановки каждый шичэнь. На обед снова остановились в какой-то деревне — на этот раз местные жители продавали лапшу с наваристым мясным бульоном. Теперь Бай Сюинь была уверена, что Сыли заранее согласовывал все остановки с местными, и те наверняка платили ему долю от заработка. Впрочем, еда и правда была вкусной и свежей, а цена более, чем приемлемой. Да Шаня, как и других охранников, Сыли кормил за свой счет, поэтому Бай Сюинь купила две миски лапши и снова с Ли Хуном ушла подальше от чужих глаз. Когда они вернулись, то обнаружили, что рядом с их телегой собралась небольшая толпа. Причиной столпотворения оказалась хозяйка дорогой повозки, которая, наконец, явила себя миру. Это была довольно высокая женщина с широкими плечами, но каждое ее движение было полно грации и плавности. Казалось, что она не ходит, а плывет над землей — именно такое впечатление создавалось у людей, смотрящих, как при каждом движении колышутся ее широкие юбки. Ее лицо было наполовину скрыто вуалью, но глаза были такими пронзительными и манящими, а густые чуть вскинутые брови придавали лицу игривый оттенок. В ее руке был расписанный фениксами веер, от быстрых взмахов которого тонкая ткань вуали трепетала, словно крылья бабочки, а облако жасминового аромата распространялось по округе. Эта женщина вышла размять ноги возле своей повозки и совершенно не обращала внимания на людей, которые, словно под наваждением невольно подбирались все ближе и ближе, не в силах оторвать завороженные взгляды. Рядом с этой пленительницей мужских сердец была еще одна женщина — судя по одежде служанка — и ее лицо также было наполовину закрыто вуалью, вот только ростом она была еще выше, а в плечах еще шире и черты ее лица были настолько грубые, чтобы бывалые воины позавидовали бы такой мужественности. А движения ее и вовсе не знали плавности, и каждый шаг был таким, словно у нее в обуви были вшиты молотки, которыми она забивала гвозди прямиком в землю. Контраст между этими двумя был настолько разительным, что даже несмотря на свой высокий рост и крепость костяка, хозяйка повозки выглядела нежной феей по сравнению со своей служанкой.

Бай Сюинь бросила рассеянный взгляд на этих женщин и пошла к своей телеге. Но не успели они с Ли Хуном на нее забраться, как красивая женщина тут же направилась к ним. Она подошла вплотную и остановилась, с интересом всматриваясь в тонкую полупрозрачную ткань, под которой Бай Сюинь прятала свое лицо.

— Я так рада видеть здесь еще одну женщину, — прошелестел низкий мелодичный голос. — Мое имя Хао Цянь, могу я узнать ваше?

— Ли Хуа[7], — ответила Бай Сюинь, — а это мой племянник Ли Хун.

— Ли Хуа, — протянула, словно пробуя на вкус, Хао Цянь, — какое красивое имя, и вам очень идет. — Она шагнула вперед и взяла Бай Сюинь за руку. — Я очень надеюсь, что мы станем подругами.

Ее взгляд был такой завораживающий, что Бай Сюинь невольно замерла, а потом посмотрела на людей вокруг — эти мужчины разве что слюни не пускали. В панике она обернулась и увидела Да Шаня, который двигался прямо к ним, но при этом не сводил взгляда с Хао Цянь. Разум Бай Сюинь заметался. Она полностью отдавала себе отчет, как это глупо, но ничего не могла поделать — ей нужно было как можно скорее увести эту соблазнительную женщину от Да Шаня. Пусть он саму Бай Сюинь и не воспринимает, как женщину, но наблюдать, как он будет терять голову из-за кого-то другого, для нее было выше сил.

Быстро накрыв чужую руку своей, она сказала госпоже Хао:

— Здесь слишком много людей, это так смущает.

— Тогда почему бы нам не прогуляться? — просияла Хао Цянь.

— Конечно, — быстро согласилась Бай Сюинь и увела ее подальше от толпы.

Да Шань как раз шел к своим, когда увидел рядом с Бай Сюинь постороннего человека. Этот человек не только подошел слишком близко, но даже схватил Бай Сюинь за руку. И та была совсем не против. Да Шань ускорил шаг, прожигая взглядом этого человека, но внезапно его окликнул кто-то из людей Сыли. Этому торгашу снова было что-то нужно. Тот с первого дня пути приклеился к Да Шаню, как пиявка, и совершенно не хотел отлипать. Все его пространные разговоры неизбежно заканчивались тем, как хорошо работать на щедрого господина Сы, и как Да Шаню повезло, что этот великодушный господин взял его под свое крыло, словно родного сына. Иногда он хватал Да Шаня за плечо и нахваливал его физическую силу и стать. Сам Да Шань в такие моменты еле сдерживался, чтобы не переломать руки великодушному господину. Послав окликнувшего его человека куда подальше, Да Шань повернулся и обнаружил, что Бай Сюинь исчезла из его поля зрения. Быстрым шагом он дошел до телеги, на краю которой сидел Ли Хун, болтая ногами.

— Где она?

— Куда-то ушла, — пожал плечами маленький демон.

— Зачем ей куда-то уходить? — Да Шань метал взгляд по округе.

— Кажется, она нашла себе нового друга, — пропел Ли Хун. — Они так хорошо смотрятся вместе.

Да Шаня снова кто-то окликнул, сообщив, что господин Сы очень настойчиво желает его немедленно видеть. Да Шань что-то прошипел сквозь зубы, а потом бросил Ли Хуну:

— Если она в ближайшее время не вернется, найди меня.

— Да не съедят ее, не переживай, — усмехнулся Ли Хун.

— Как она могла оставить ребенка одного, — проворчал Да Шань и пошел разбираться с великодушным господином Сы. Теперь он был уверен, что до конца пути щедрый господин точно недосчитается парочки костей.

Ли Хун с улыбкой посмотрел ему вслед и снова принялся болтать ногами. Делать здесь особо было нечего, но это было лучше, чем ходить по лесам и полям пешком, да спать под открытым небом. Он перевел взгляд на дорогую повозку с резными окнами — ее хозяева, очевидно, что-то скрывали, впрочем, не ему, маленькому демону, прячущемуся в толпе людей, было их судить.

[1] Цюцзюй 秋菊 (пиньинь qiūjú) — Осенняя хризантема.

[2] Баоцзы 包子 (пиньинь bāozi) — паровые булочки с мясной или овощной начинкой.

[3] Сыли 私利 (пиньинь sīlì) — личная выгода, корыстолюбие.

[4] Шичэнь 时辰(пиньинь shíchen) — единица измерения времени, равная двум часам.

[5] 白李花 (пиньинь bái lǐhuā) — название вина «Белые цветы сливы» начинается с иероглифа 白 Бай, такого же, как и у фамилии семьи Бай, поэтому название также означает «цветущие сливы семьи Бай».

[6] Приставка 儿 (пиньинь ér) добавляется к имени при ласкательно-уменьшительном обращении (обычно к детям или младшим членам семьи).

[7] Лихуа 李花 (пиньинь lǐhuā) дословно можно перевести, как «цветок сливы».