Последний Драконорождённый

Боль. Испепеляющая, всепоглощающая боль – вот и все, что осталось от былого величия. Зачем только Он, ослепленный гордыней, согласился на охрану этих проклятых сокровищ? "Жадность и надменность – вот моя погибель…" – мысль пронзила сознание последним, агонизирующим лучом, и тьма сомкнулась вокруг.

«— О, моё бедное дитя... Ты взлетел так высоко, что не заметил, как Солнце опалило твои крылья... Но не отчаивайся, дитя. Твоя жертва станет семенем новой судьбы, ведь тебе предначертано совершить нечто воистину великое. Иди же, и проживи эту жизнь достойно…»

Резкий толчок швырнул повозку на ухабе, вырывая из забытья молодого норда. Ему было около двадцати, волосы цвета северного солнца. Не успел он сфокусировать взгляд, как до него донесся насмешливый голос:

— О, наконец-то проснулся! Я уж думал, ты и собственной казни не увидишь, соня.

— Казни? Чьей казни? — прохрипел норд, с трудом ворочая языком.

— Как чьей? Твоей, моей, да вон того ворюги… Нашей общей, стало быть. А ты скажи-ка, добрый молодец, как угораздило тебя в имперскую засаду вляпаться? Мы-то нарвались по глупости, а тебя-то что туда занесло?

С усилием разлепив веки, норд окинул взглядом говорившего. Рядом сидел такой же, как и он сам, северянин: светлые волосы, голубые глаза, аккуратная бородка.

"Молодой," — мелькнуло в голове. "Он… он что-то спросил. Надо ответить. Боги, как голова раскалывается."

— Не помню. Вообще ничего…

— Ещё бы! Тебя так приложили, что диву даюсь, как ты вообще жив остался, — ядовито прошипел еще один попутчик.

С трудом повернув голову, норд изучающе оглядел говорившего: каштановые волосы слиплись в грязные пряди, лицо покрыто копотью, одежда изорвана в клочья, а маленькие глазки беспокойно забегали из стороны в сторону.

— Ты вор? — хрипло спросил норд.

— Да, дурень, вор. И не просто вор, а лучший из воров! Если бы не эти проклятые Братья Бури, давно бы уже скакал в Хаммерфелл на вон той кобылке. И тебе советую, ноги в руки и беги, пока эти дуболомы тут всё к чертям не разнесли.

— Был бы ты "лучшим", не пытался бы красть лошадь прямо из имперского лагеря, — с усмешкой протянул молодой норд. — Теперь мы все братья и сестры по несчастью, ворюга.

— Хм, вы — да, я — нет. Это ваша война, сами и расхлебывайте, — презрительно фыркнул несостоявшийся конокрад. — А с этим что не так? Зачем ему рот заткнули? — Вор указал на сгорбленную фигуру в дальнем углу повозки.

— Придержи язык! Перед тобой сам Ульфрик Буревестник, истинный король Скайрима! — с жаром выпалил молодой норд.

"Ого, похоже, это задело его за живое. Ульфрик, Братья Бури, Империя… Черт, да я ведь и правда ничего не помню," — с нарастающим интересом подумал норд, разглядывая столь необычную компанию.

— Ульфрик? Ярл Виндхельма? Но ты же вожак восстания! Если тебя схватили… О боги, куда нас везут?! — завопил конокрад, впадая в панику.

— Я не знаю куда, но Совнгард ждет, — торжественно произнес молодой норд.

— Если вы сейчас же все не заткнетесь, — обернулся имперский солдат, правивший повозкой, — я прямо здесь каждому по три фунта стали в задницу засуну, и над вами весь Совнгард потешаться будет, ясно?

— Яснее ясного солнышка над Вварденфеллом, — проворчал молодой норд, и без того помрачневший от своей участи.

Дальше путь пролегал в гнетущей тишине, нарушаемой лишь суеверными причитаниями конокрада да тихим ворчанием возницы, проклиная каждую кочку.

В небе разверзлась хмурая бездна, и первый раскат грома прокатился над головами, предвещая скорую бурю. Мелкая морось, словно предчувствуя кровь, окропила землю.

— Не думал, что помру на коленях в этой мерзкой луже, — пробормотал норд, чувствуя, как стынет кровь.

— Ты-то чего ноешь? Нам потом еще вас хоронить, — угрюмо отозвался имперский солдат. — И вообще, я, кажется, приказал заткнуться.

— Простите, а куда нас везут? — робко спросил другой норд, надеясь на чудо.

— В Хелген, висельник. Ради всех богов, надеюсь, это было последнее слово, которое я от вас услышал, — отрезал солдат, прожигая его взглядом.

"Значит, вот она, моя судьба: быть схваченным при нелепых обстоятельствах, потерять память и закончить жизнь на плахе в каком-то Хелгене. Да, в Совнгарде надо мной точно потешаться будут", — подумал норд, безуспешно пытаясь размять окоченевшие от стянувшей их веревки руки. "И кто вообще так вяжет? Тут и до ампутации недалеко…"

А тем временем, сквозь пелену моросящего дождя, словно призрак из тумана, стал проступать Хелген. Сначала – размытый силуэт, небрежный набросок на холсте сырого неба, затем – четче очерченные стены, башни, деревянный частокол, будто вырастающие из самой земли, мрачные и неприступные.

Повозка, со скрипом, достойным погребальной процессии, въехала в городские ворота. Осматриваясь, норд заметил суету: повсюду сновали имперские солдаты, группа имперских магов что-то обсуждала, а горожане, словно крысы, бежали в одном направлении. "Наверное, спешат на казнь, какое развлечение", — промелькнуло в голове. "Так, а это еще кто? Эльфы? Что они здесь делают?" Но не успел он разглядеть их, как повозка остановилась у самой стены.

— Почему мы остановились? — сдавленно спросил вор, в голосе которого слышались истеричные нотки. — М-мы…

— Мы приехали, ворюга, — спокойно ответил молодой норд. — Давай, друг, не будем заставлять богов ждать, — обратился он к другому северянину, стараясь приободрить его.

После того как их выстроили в шеренгу, молодой солдат, нервно поглядывая в список, принялся пересчитывать обреченных: Отар, Свен, Хрольф, Ралоф…

"Значит, его зовут Ралоф," – машинально отметил про себя норд, вглядываясь в юное лицо. "Жил бы себе спокойно, детей плодил… Ах, конокрад, решил бежать… Не повезло, стрела оказалась быстрее. Вот тебе и лучший вор. Интересно, а как же меня зовут?"

— Так, – солдат запнулся, недоуменно уставившись в список. – А ты кто?

— Как кто? Меня поймали вместе с ними. Ну, во всяком случае, так мне сказали. Я сам вообще ничего не помню.

— Капитан? – солдат обратился к подошедшей редгардке с суровым лицом. – Что делать с этим заключенным? Его просто нет в списке, и…

— К черту список! Отправляй это отребье на плаху, – процедила женщина-офицер, бросив на норда презрительный взгляд.

— Мне очень жаль, но, по крайней мере, ты умрешь на родной земле, – с оттенком сочувствия проговорил солдат. – Иди к плахе, за капитаном.

Шагая следом за редгардкой, норд кипел от ярости. Схватили неизвестно за что, избили, а теперь хотят казнить. Что за дьявольское развлечение!

Стоя на площади перед плахой, он слушал, как важный господин толкал речь перед Ульфриком. "Наверное, важная шишка, раз доспехи с позолотой. Ох, закончил наконец-то вещать. И так голова раскалывается, а тут еще этот оратор," – подумал норд. "Ну все, началось веселье. Лес рубят – щепки летят. Или как там… Бедный Свен, или это Дагни? Неважно, упокойте боги его душу."

— Следующий, – капитанша злобно ухмыльнулась, указывая на норда. – Ты, отребье.

"Вот и конец," – подумал норд, плетясь к плахе. "Крайне короткую жизнь я прожил. Смилуйтесь над моей душой, о боги…"

Но не успел он опуститься на колени, как раздался странный рев, который эхом отозвался в самой его душе.

— Что это было? – встревоженно спросил солдат со списком.

— Ничего, – отмахнулся мужик в позолоченных доспехах. – Просто тролли что-то не поделили. Продолжайте!

— Нет, это были не трол… – начал было норд, но удар в спину заставил его замолчать, рухнуть и удариться головой о плаху.

— Тебе слова не дава… – не успел договорить палач, как на башню за его спиной приземлился огромный черный дракон!

Весь город замер в ужасе. Тварь из легенд явилась словно из ниоткуда, да не где-нибудь, а в самом центре города.

А дракон, глядя на всех своими кроваво-красными глазами, раскрыл пасть и проревел: YOL TOOR SHUL!

"Это день становится все лучше и лучше," – успел подумать норд, прежде чем все погрузилось во тьму.