Последний экзамен

В этот дневной час кафешка не могла похвастаться обилием посетителей. Признаться, лишь две персоны (не считая работников, разумеется) удостоили заведение общепита визитом. Да и то, по всему выходило, что визит близится к завершению. Звучали последние фразы не сказать, чтобы оживлённой и взаимно насыщенной, беседы. Говорил мужчина.

– Я никогда не забираю свои подарки. Но и бездумно никому ничего не даю. Знаешь, какой экзамен в жизни человека самый сложный? Пройти испытание силой и властью. И остаться при этом человеком.

Мужчина встал, одёрнул пальто, стряхнул с его полы прилипшую крошку. Медленно, чуть торжественно и всё же грустно, покачал головой.

– Когда мы встретились, ты и не была человеком. Ты была настоящим чудовищем, которое притворяется человеком. Носит маску, срезанную с чьего-то живого лица. Видел ли я это?

Мужчина печально засмеялся и поднял взгляд, как бритвой полоснул горящими в глубине зрачков огоньками.

– Видел, разумеется.

Женщина презрительно скривилась, открыла было рот: то ли возмутиться, то ли высказать что-то. Но была остановлена поднятой рукой, направленной раскрытой ладонью прямо на перекошенные губы, начинающие обвисать под тяжестью прожитых в ненависти лет.

– Видел, видел. Ты этого и не скрывала. Мог ли я победить это чудовище? Уничтожить – мог. Вместе с тобой. Уничтожить так, чтобы от тебя что-то уцелело? Не знаю. Попробовать должен был. Поспорил, что сумею.

Раскрытая ладонь медленно сжалась в кулак, оставив прямым только указательный палец, направленный прямо вверх. Медленный кивок подтвердил, что этот жест не случаен.

– Поспорил. Для меня сложным экзаменом стала борьба с гордыней. Слишком много силы мне дали, слишком опасный этот дар. Хоть и с трудом, но свой экзамен я сдал.

Мужчина негромко усмехнулся.

– Признаться, я удивлён, что ты не захлебнулась, когда впилась мне в глотку и тянула силу из меня. Признаться, я удивлён, что ты не почувствовала подвоха, когда я не зачах, как все те, кого ты пила до меня.

Стиснув ремень сумки так, что костяшки побелели, став до невероятия похожими на кости, выбеленные временем и адской сухой жарой, женщина стремительно вскочила со стула. Её ноздри трепетали, как крылья подбитой, уже издыхающей, куропатки.

– Чушь! Что за чушь! Мне не интересно! Не хочу больше!

Мужчина кивнул и сразу обеими руками сделал приглашающий жест в сторону дверей.

– Выход там. На то и свобода. И напоследок. Победить чудовище в себе способен лишь сам сражающийся. Или, открыто и явно, запросить помощи в этой борьбе. Силу, чтобы снести любое чудовище и выжить, я тебе предоставил. По меркам Того, кто меня ей обеспечивает, это даже не сила. Крохи. А ты, вместо того чтобы побеждать чудовище, кормила его этой силой.

Успевшая пройти лишь половину пути до двери, женщина развернулась. В её глазах, как всегда пустых и мёртвых, полыхали искорки безумия и торжества.

– И что? Хочешь забрать то, что я у тебя взяла? Так это всё ушло. Съедено! И чудовище, то, которое ты упоминал, наделяет меня силой! И оно легко справится с тобой! С кем угодно!

Хрипловатый смех оборвал тираду, затушил искры – будто водой на уголёк плеснули.

– Считаешь? Ты влила в него столько силы, а я стою – на своих ногах – и, как видишь, даже не на краю могилы. Подумай, лучше, вот о чём. Ты подсадила своё чудовище на предельно высококалорийную пищу. Больше ты её не получишь сама и не сможешь отдать ему. Кого же он теперь станет жрать?

Подмигнув, и сделав указательным пальцем «пистолетик», мужчина посерьёзнел и прошёл мимо застывшей женщины, стремительно – так, что развевались полы его пальто, и вышел из кафе. Минуту или две она стояла неподвижно, о чём-то напряжённо думаю. Из-за плеча её предупредительно покашляли.

– Прошу прощения, но мужчина заплатил только за себя. Вы ведь не собирались уйти, не заплатив?

Женщина дёрнула головой, начала медленно оборачиваться. Голос, теперь низкий, с рыком и непривычной тяжестью, звучал сейчас не то из-за левого плеча, не то откуда-то изнутри.

– Ты же не думала, что так легко уйти от расплаты, верно? Платить по счетам надо всегда.