Последний Этаж

Последний этаж

Николай Семёнович крутил в руках связку ключей, слушая, как скрипят тросы лифта. Двадцать лет он работал лифтёром в этой сталинской высотке на Котельнической набережной. Знал каждый скрип, каждый звук. Знал всех жильцов по именам, их привычки, их тайны.

Но сегодня что-то было не так.

— Николай Семёныч, — шепнула бабка Клавдия из второго подъезда, хватая его за рукав дрожащей рукой. — А правда, что у нас теперь тридцать семь этажей?

Старик нахмурился. В доме было тридцать шесть этажей. Всегда было тридцать шесть.

— Что за чушь, Клавдия Ивановна? Опять водочки приняли?

— Да нет же! — старуха затрясла седой головой. — Вчера ночью слышу — лифт едет. Гляжу в глазок — кнопки светятся. И там... там была кнопка тридцать семь! Своими глазами видела!

Николай отмахнулся и пошёл к своему лифту. Бред старческий. Хотя... Последние три дня он замечал странности. По ночам лифт включался сам. Ехал куда-то вверх, задерживался минут на пятнадцать, потом возвращался. А утром на полу кабины находились мокрые следы и... что-то ещё. Что-то тёмное и липкое.

Вечером, когда дом затих, Николай решил проследить. Устроился в кресле напротив лифта с термосом чая. В половине второго ночи лифт ожил. Двери беззвучно раскрылись, как челюсти голодного зверя.

Николай встал и заглянул внутрь. Панель управления светилась тускло. Тридцать шесть кнопок. Всё как обычно. Но когда он моргнул, внизу появилась ещё одна. Тридцать семь. Светилась зловещим красным.

— Какого чёрта... — пробормотал он и шагнул в кабину.

Двери захлопнулись. Лифт рванул вверх с неестественной скоростью. Николая вдавило в пол, в ушах заложило. Этажи мелькали: двадцать... тридцать... тридцать пять... тридцать шесть...

И дальше.

Лифт продолжал подниматься. Но как? Выше тридцать шестого этажа была только крыша! Николай попытался нажать кнопку "стоп", но пальцы проходили сквозь панель, словно сквозь воду.

Наконец лифт остановился. На табло горели две цифры: 3-7. Двери открылись.

За ними была тьма. Не просто отсутствие света — абсолютная, осязаемая тьма, которая казалась живой. Она медленно втекала в кабину, словно чёрная патока. И оттуда доносились звуки.

Хлюпанье. Чавканье. И тихое, протяжное: "Помо-о-огите..."

Николай узнал голос. Это был Сергей Петрович из квартиры 325. Исчез три дня назад. Жена его с ума сходила, милицию вызывала.

— Сергей Петрович? — прошептал Николай. — Это вы?

Из тьмы протянулась рука. Вернее, то, что когда-то было рукой. Кожа свисала лоскутами, обнажая жёлтые кости. Пальцы были изломаны под неестественными углами.

— Помогите... — снова донеслось оттуда. — Он... он ест нас по кусочкам... Начинает с пальцев... потом руки... ноги... а голову оставляет напоследок... чтобы мы всё чувствовали...

Николай пятился к задней стенке лифта, но за спиной что-то тяжело дышало. Он обернулся. В углу кабины сидело Оно.

Высокое, худое, в рваном чёрном костюме. Лицо... у него не было лица. Только дыра, из которой торчали сотни игл-зубов. И глаза. Красные, как раскалённые угли, разбросанные по всей поверхности головы.

— Новенький? — прохрипело Оно голосом, похожим на скрежет металла. — Давно я не пробовал лифтёра. Интересно, какой вкус у человека, который всю жизнь поднимал других...

Существо потянулось к Николаю длинными руками с когтями вместо пальцев. Старик закричал и ринулся к кнопкам. Его пальцы нашли "первый этаж" — единственную кнопку, которая ещё светилась нормальным жёлтым светом.

Лифт рванул вниз. Существо взвыло от ярости, его крик разбил зеркало в кабине. Осколки впились в лицо и руки Николая, но он не чувствовал боли. Главное — спуститься. Выбраться.

Двери открылись на первом этаже. Николай выскочил наружу и сразу же схватился за телефон.

— Алло, милиция? У нас тут...

Он остановился. Что он скажет? Что в доме появился лишний этаж с монстром, который ест людей? Его сочтут сумасшедшим.

А утром пропала семья Ивановых с двенадцатого этажа. Всех четверых. В квартире остались только следы крови на полу и странные царапины на стенах.

Николай знал, где они. И знал, что будет дальше. Каждую ночь лифт будет подниматься на тридцать седьмой этаж. И каждую ночь жильцы будут исчезать, пока дом не опустеет совсем.

А потом Оно найдёт другой дом. С другим лифтом. И другим лифтёром.

Николай сидел в своём кресле, сжимая в руках топор. Сегодня он не позволит лифту подняться. Перерубит тросы. Разобьёт панель управления.

Но в половине второго ночи двери лифта открылись. И на панели загорелись не тридцать шесть кнопок.

А тридцать семь.