Последний ключ Пандоры.

Как же я устал.

Эти слова бесконечным заезженным диском крутились в голове, подстраиваясь под мерный гул летающих над улицей авто-ковров и наземных спидеров, оглушающий гудок грузовика с антигравом, который вез очередную партию какого-то хлама. Усталость была не физической, а какой-то глубокой, застойной, въевшейся в кости, как ржавчина. Она была моим вторым скелетом. Меня зовут Лео. И я был тем самым винтиком, который, кажется, вот-вот застрянет и сорвет всю шестеренку. Винтиком в магазине «ТехноМаггика» — месте, где пахло озоном от перегоревших кристаллов, жжеными контактами и сладковатым ароматизатором, маскирующим все это, под названием «Свежесть Альянса».

«Свежесть» тут, конечно, не пахла. Пахло тоской. Сквозь гул улицы в дверь прорвался настойчивый звонок — очередной клиент. Я даже не взглянул. Я в это время перебирал коробку с так называемыми «стабилизаторами маны» третьего поколения, которые на деле были просто хитро подделанными китайскими болтиками с голографической наклейкой. Мои пальцы, иссеченные мелкими царапинами от острых краев упаковок и неправильно спаянных контактов, автоматически откладывали брак.

— Эй, парень! Парень! Ты глухой?

Я медленно поднял голову. Напротив меня, уперев руки в боки, стояло нечто в неоново-розовом костюме с плазменными узорами. Киборг. Довольно продвинутый. Его оптический глаз с красной линзой мерно жужжал, наводя резкость на моё, вероятно, крайне недовольное лицо.

— Слушаю вас, — выдавил я, пытаясь хотя бы натянуть на себя подобие улыбки. Получилось криво.

— У вас тут скидки на нейро-интерфейсы седьмой серии? Видел рекламу по пути.

— Нет, — ответил я просто. Рекламу он мог видеть только у нашего конкурента через три квартала.

— Как это нет? — его механический голос заскрипел, как несмазанная шестерня. — Я точно видел! Вы что, обманщики?

«Нет, просто я здесь работаю», — подумал я, но вслух сказал:

— Акция закончилась вчера. Остались модели шестой серии. Надежные. Проверенные.

— Шестая? Это же прошлый век! Я не нищий, чтобы на старье ездить! — фыркнул он, развернулся и, громко цокая хромовыми каблуками по полу, направился к выходу.

Дверь со звонком захлопнулась, ненадолго впустив уличный грохот и запах выхлопных газов смешанных с магическими выбросами.Тишина снова заполнила помещение, ставшая еще громче после его ухода. Я вздохнул и потянулся за следующей коробкой. Рука наткнулась на холодный металл старого паяльника, валявшегося на столе. Он напоминал мне меня самого: когда-то полезный, а теперь просто занимающий место.Мой взгляд скользнул по полкам. Здесь был целый мир в миниатюре. На одной полке мирно уживались пучки сушеных трав для простейших зелий и наборы отверток с изолированными ручками. На другой — голографические проекторы лежали рядом с магическими кристаллами, запертыми в свинцовые контейнеры, чтобы не фонить. Сверхлюди, маги, киборги, обычные люди — все они приходили сюда за какой-то ерундой, которая, по их мнению, должна была сделать их жизнь лучше. Купить кусочек магии, кусочек технологии. Купить себе надежду. А я был тем, кто эту надежду продавал. Вернее, впаривал залежалый товар по завышенной цене. Я прожил на этой работе всего полгода, но мне казалось, что я простоял за этим прилавком всю свою жизнь. Каждый день был похож на предыдущий: один и тот же гул, одни и те же претензии, одни и те же взгляды, полные либо высокомерия, как у того киборга, либо такой же усталой покорности, как у меня. Я отложил последний «стабилизатор» и вытер руки о засаленный фартук. Сквозь грязное витринное стекло я видел, как по улице проносились машины, спешащие куда-то по своим важным делам. Кто-то летел на деловую встречу, кто-то — на свидание, кто-то — спасать мир. А я стоял здесь. Ржавое колесо в огромном, шумном механизме города, которое крутилось, не двигаясь с места.

Как же я устал от этого.

И именно в этот момент мой взгляд упал на маленький, почти незаметный голографический стикер на углу витрины. На нем мигала надпись: «Измени свою жизнь. Скучаешь? Твой шанс!», а ниже — логотип, который я видел лишь в рекламных роликах: стилизованная открытая ларец с исходящим из него светом. «Pandora Corp». Реклама замигала настойчивее, предлагая поднести руку для сканирования. Я долго смотрел на нее. Потом медленно, почти не веря себе, протянул ладонь. Ладонь зависла в сантиметре от голограммы. Свет от логотипа «Pandora» отбрасывал синеватые блики на кожу, делая её бледной, почти мертвенной. Внутри всё сжалось в один тугой, тревожный узел. «Pandora Corp». О них не кричали с каждого рекламного щита, но их имя знали все. Герои из новостных сводок, которые «очищают районы от аномалий». Или безжалостные наёмники, циничные прагматики, смотрящие на мир как на поле боя. Основатели, которые двадцать лет назад, после Первого Разлома, предложили правительству простое решение: мы делаем вашу грязную работу, вы нам — платите и обеспечиваете деньгами и самым современным оружие.

«А почему бы и нет?» — пронеслось в голове на секунду, соблазнительно и глупо. Сердце на мгновение заколотилось чаще. Не бороться с сомнительными стабилизаторами маны, а сражаться с реальным злом. Не выслушивать претензии киборгов, а рисковать жизнью ради чего-то большего, чем ежемесячная премия. Это же почти как в плохих сериалах, которые я иногда смотрел по вечерам. Мысленный взор нарисовал картинку: я, герой в сияющих доспехах (или в крутой тактической броне, неважно), поражаю исчадие тьмы. Потом другая картинка: окровавленная форма, пустой взгляд, камера на телефоне какого-то такого же, как я, неудачника, который будет выкладывать моё фото в сеть с подписью «ещё один мясо для Пандоры». Я резко отдернул руку, будто голограмма могла жечься.

«Нет. Что за идиотские фантазии?»

Я прекрасно помнил их последний громкий провал. Полгода назад. Операция в доковом районе. Шестеро сотрудников Pandora вошли в ангар. Никто не вышел. Потом были официальные заявления о «героической гибели при нейтрализации угрозы пятого уровня» и скупые репортажи о том, как родственники месяцами не могли добиться даже выплат по страховке. Пятый уровень угрозы. Мне, парню, который максимум что видел — это пьяного мага, пускавшего слюнявые огненные зайчики, лезть на пятую угрозу? Я не герой. Герои — это либо мертвецы, либо лунатики, которым нечего терять. У меня было кое-что терять. Свой уютный закуток в общежитии, как ни смешно это звучало. Свою стабильную, пусть и мизерную зарплату. Свою скучную, предсказуемую, но свою жизнь.

Эта мысль, твёрдая и привычная, как старый башмак, вернула меня в реальность. Я фыркнул, глядя на мигающую надпись. «Измени свою жизнь». Да они сами не знают, куда их жизнь завтра качнётся. С насмешливой злостью я шлёпнул ладонью не по сенсору, а прямо по голограмме, размазав сияющий логотип в бесполезное светящееся пятно.

— Идите лесом со своими изменениями, — пробормотал я в пространство.

Поворот был крутой, но ничего. Я снова стал тем, кем и был Лео.

Я тяжело вздохнул, подошёл к стеллажу и с тихим стуком поставил на место коробку с консервами. Пыль облачком поднялась в воздух.

Как же я устал.

Звонок в двери прозвенел снова. Я обречённо повернулся на звук, уже натягивая на лицо маску вежливого безразличия.

— Добро пожаловать в «ТехноМаггику». Чем могу помочь?

К порогу подошёл мужчина, нервно теребя левой рукой механическую правую. Хромовая конечность гудела тихим, прерывистым моторчиком, а пальцы дёргались, будто живые.

— Батареи, — выдавил он, избегая прямого взгляда. — Обычные. Солевые, щелочные, неважно. Только не на мана-кристаллах.

— Проблемы с совместимостью? — автоматически спросил я, указывая на его руку.

Одернулся, будто от удара током.
—Нет! С совместимостью всё в порядке. Я просто… не доверяю этой магической ерунде. Ненадёжно это. Закофыряется в самый неподходящий момент. А вот старая добрая химия… — Он потряс своей механической рукой, и та в ответ жалобно запищала. — Вот видите? Уже глючит. А всё потому, что прошлый хозяин поставил дешёвый мана-конденсатор на стабилизацию. Хочу всё выдрать и на обычные батарейки перевести. Надёжнее. Пока я копался в ящике с надписью «Устаревшее/Аналог», клиент нервно похаживал вдоль прилавка.

А у меня в голове снова поползли крамольные мысли. «Не доверяю магической ерунде». А что, если он прав? Что, если всё это — магия, технологии, смешавшиеся в одну кучу — и есть та самая ловушка? Не Пандора ли её открыла? Не они ли сначала создали или призвали этих демонов, а теперь героически с ними борются? Классическая схема: сначала создать проблему, потом предложить дорогое решение.
Самоорганизация, охотящаяся на демонов, называлась «Pandora»… Может, их конечная цель — не охота, а как раз найти и закрыть ту самую «Пандору»? Тот самый ящик, из которого всё и посыпалось? Слишком пафосно, чтобы быть правдой. Скорее всего, какое-то чванливое начальство просто любит громкие имена.
Я протянул клиенту упаковку батареек. Он взял их своей механической рукой, и пальцы с лёгким щелчком сомкнулись вокруг пластика.

— Раньше, — вдруг сказал он тихо, почти шёпотом, расплачиваясь наличными, — по ящику часто говорили… Ну, в этих их передачах-разоблачениях. Что они уже тут. Среди нас. В мэрии, в корпорациях… Говорили, а потом передачи резко прекращались, а ведущие куда-то пропадали. — Он судорожно сунул сдачу в карман и схватил батарейки. — Бред, конечно. С ума сойти.

— Конечно, бред, — буркнул я в ответ, хотя по спине пробежал холодок.

Клиент кивнул, слишком быстро, и почти выбежал из магазина, оставив после себя лишь лёгкий запах озона и страха.
Я остался один в гудящей тишине. Мысли путались, накручивая друг друга. Демоны у власти. Теории заговора. Пропавшие журналисты. И над всем этим — призрачный образ Pandora Corp, организации с красивым названием и тёмной репутацией, которая то ли спасала мир, то ли его медленно травила.
Часы на стене наконец-то пробили восемь. Время закрываться.
Я щёлкнул выключателем. Неоновая вывеска «ТехноМаггика» с треском погасла, отсекая меня от грохотающего мира. Полумрак магазина, пахнущий пылью и металлом, стал вдруг уютным и безопасным. Здесь всё было знакомо, предсказуемо. Даже сломанные стабилизаторы маны не таили в себе угрозы глобального заговора. Они были просто бракованным товаром.
Я задвинул последний ящик, отёр руки о фартук и потянулся. Сегодняшняя смена была особенно длинной. И не из-за работы. Из-за мыслей. «Идиотские фантазии», — жёстко сказал я сам себе вслух, запирая дверь на тяжёлый механический замок. Никаких демонов. Никаких Pandora. Завтра будет такой же день, как и сегодня. И послезавтра тоже. Но почему-то, идя по вечерней улице, я впервые за долгое время почувствовал не просто усталость. Я почувствовал, как по коже бегут мурашки. И дело было не в вечерней прохладе.

Начался дождь.
Город по вечерам преображался. Днём это был грохочущий, ядовитый муравейник. Сейчас же, под намокшими тушами небоскрёбов, он становился чем-то иным — огромным, живым существом, чьи огни мерцали, как биолюминесцентные узоры на чешуе. Где-то рядом, в Старом городе, прижимались друг к другу обычные пятиэтажки, с выцветшей штукатуркой и тёплым светом в окнах. Но здесь, в деловом квартале, царили гиганты из стекла и хрома, упирающиеся своими шпилями в низкое, затянутое дождевой дымкой небо. С их вершин то и дело срывались и бесшумно скользили в ночь рекламные голограммы — сияющие русалки, ревущие драконы, призывы купить то, чего тебе никогда не понадобится.
И над всем этим — дождь. Не ливень, смывающий всё на своём пути, а мелкий, назойливый, почти невидимый в свете фонарей. Он не шумел, он шипел. Шипел, ударяясь о плащи прохожих, о блестящие крыши спидеров, о мою куртку. Воздух пах мокрым асфальтом, озоном от недавно пролетевшего патрульного дрона и сладковатой химической отдушкой, которую добавляли в осадки на метеостанциях, чтобы те не разъедали памятники.
Я засунул руки в карманы и зашагал, подняв воротник. Холод был не пронизывающим, а вкрадчивым. Он не бил в тело, а медленно пропитывал его, заставляя ежиться. Капли затекали за шиворот, холодными ручейками сползали по спине. Я чувствовал, как влага пробирается сквозь ткань кроссовок, и каждый шаг отзывался тихим хлюпаньем.

И странно — мне это нравилось.
Было что-то очищающее в этом тихом, равнодушном шипении. Оно смывало с меня липкий налёт дня: приторный ароматизатор магазина, взгляд того киборга, дрожь в руке клиента с механической конечностью, навязчивый образ мигающей голограммы. Дождь был единственным, кто не требовал ничего, не жаловался и не пытался что-то продать. Он просто был.

«Как же было бы хорошо гулять сейчас, — промелькнула мысль, — никуда не торопиться. Просто идти, слушать, как шипит асфальт, смотреть, как огни размазываются в мокром стекле...» Но мысль тут же наткнулась на суровую реальность. Легко заболеть. Простуды здесь, в нижних уровнях города, лечились долго и дорого. Больничный у мистера Горски, хозяина «ТехноМаггики», можно было получить, только если ты буквально умирал. А лекарства с настоящими антителами, а не дешёвыми ароматизированными плацебо, стоили половины моей месячной зарплаты.

Эх какая жалость.
Я ускорил шаг, свернул в сторону своего района, где небоскрёбы сменялись более низкими, обшарпанными зданиями. Голограммы здесь были меньше и проще, а кое-где и вовсе горели старомодные неоновые вывески, треща и мигая. Шум города здесь приглушался, уступая место гулу вентиляционных систем и смутному гудению жизней за запотевшими окнами. Я шёл, и по спине снова побежали мурашки. Но на этот раз не от страха перед демонами или корпорациями. А от простого, человеческого холода и лёгкой, щемящей грусти по чему-то, чего у меня никогда не было. По возможности просто остановиться и подставить лицо под дождь.

Лестница в его доме пахла старой пылью, дешёвым обеззараживателем и чужими ужинами, доносящимися из-за дверей. Лифт снова не работал, пришлось подниматься пешком на четвертый этаж. Ключ, холодный от дождя, с лёгким скрежетом повернулся в замке, и дверь открылась, впуская его в его личную крепость. Квартира была маленькой, типичной «скворечником» для одиноких сотрудников низшего звена. Прихожая — узкий закуток, где нельзя было развернуться, не задев плечом вешалку. Он повесил мокрую куртку, с трудом стянул промокшие кроссовки, оставив их сохнуть на старой газете. Дальше — одна комната, служившая и гостиной, и спальней. Убогая кухня, отгороженная узкой барной стойкой, заваленной бумагами и пачкой от лапши быстрого приготовления. Мебель — самый дешёвый масс-маркет, уже потертый и поцарапанный. На стене — постер с какой-то давно забытой игровой франшизой, уголок отошел и безвольно свисал. Воздух был спёртым и пах одиноким мужчиной — чуть затхло, с оттенком вчерашнего разогретого ужина. Он прошлёпал босиком по холодному линолеуму в спальню, вернее, в её угол, заваленный коробками, и вытащил из груды белья два не самых пушистых полотенца. Одно — для волос, другое — чтобы наскоро вытереть тело после душа. Ванная была тесной, кафель местами облупился. Вода из душа сначала долго была ледяной, потом на секунду стала нормальной и почти сразу снова превратилась в ледяную. Он помылся быстро, без удовольствия, просто смывая с себя городскую грязь и усталость. Завернувшись в полотенце, он прошёл на кухню. Открыл холодильник — тот жалобно вздохнул, освещая его внутренности тусклой желтоватой лампочкой. На полке лежал пластиковый контейнер с двумя бледными куриными грудками, замаринованными в каком-то дешёвом соусе ещё в воскресенье. Он выложил их на тарелку, поставил в микроволновку, выставил на три минуты и нажал кнопку. Однообразный гул заполнил тишину. Чтобы заглушить его, он потянулся и щёлкнул кнопку на маленьком, стареньком телевизоре, встроенном в угол кухни. Тот загорелся синим экраном, потом появилось лицо слишком бодрого ведущего новостей.

«...продолжают отрицать обвинения в санкциях, в то время как оппозиция требует...» — вещал телевизор. Лео смотрел на вращающиеся в микроволновке грудки, почти не слушая. Политика. Вечный шум, ничего не значащий в его жизни.

Дзынь!

Звонок микроволновки прозвучал почти одновременно с резкой сменой кадра в новостях. На экране вместо улыбающегося политика появилась логотип «Pandora Corp» и смазанное, сделанное с дрона видео ночной операции. Лео, уже потянувшись за тарелкой, замер.

«...только что поступили кадры. Спецоперация сил быстрого реагирования Pandora в промышленной зоне. Как сообщают наши источники в корпорации, в ходе блестяще проведённой операции был задержан высокопоставленный инфильтрант, скрывавшийся под видом управляющего одного из заводов. Что особенно важно, — голос диктора стал подчёркнуто торжественным, — операция прошла без единой жертвы среди гражданского населения. Потери корпорации оцениваются как «минимальные»...»

На экране мелькнули люди в одинаковой тактической экипировке с логотипом Pandora на плече, которые втаскивали в бронированный фургон кого-то, чьё лицо было скрыто чёрным мешком. Всё было чётко, быстро, профессионально. Лео стоял с горячей тарелкой в руках, не чувствуя её жара. Без жертв. Он резко щёлкнул кнопкой выключения телевизора. Тот захрипел и умолк, оставив в комнате давящую тишину, нарушаемую только мерным тиканьем часов на стене.
Он доел холодные куриные грудки, почти не чувствуя их вкуса. Потом налил в стакан воды из-под крана, прополоскал рот, выплеснул остатки в раковину. В спальне он потянулся за своим комуником, выставил будильник на привычное время — 6:30. Экран ярко вспыхнул в темноте, ослепляя, и погас. Он повалился на кровать, которая жалобно заскрипела пружинами. Лёжа в темноте, он смотрел в потолок, где свет фар проезжающих машин рисовал мимолётные узоры. В голове снова замигал голографический стикер. «Измени свою жизнь. Скучаешь?»
Он с силой перевернулся на бок, лицом к стене, словно пытаясь убежать от собственных мыслей.
Через некоторое время он уснул. Лео не знал почему но по какой-то причине его сон всегда был спокойным, каким бы тяжело мне был день, ему всегда удавалось заснуть как младенцу чувствуя удовольствие от теплоты одеяла, в которую оборачивался, уснуть с ощущениями того будто вы никогда не проснётся и почему-то ему нравилось это ощущение. Желание уснуть тогда когда у тебя есть возможность наблюдаю за узорами на потолке которые появлялись из-за света машин, приезжающих мимо.