Последний марш

Тьма. Бесконечная, безмолвная. Только мерцание аварийных огней разбавляет мрак, заливающий командный центр. Где-то вдалеке гудят системы корабля, поддерживая его жизнедеятельность.

Я открываю глаза. На мгновение кажется, что тело меня не слушается, словно я всё ещё во сне, в глубоком стазисе, где миллионы мыслей застыли вместе с замёрзшей плотью. Затем приходит осознание: я — единственный, кто пробудился.

Передо мной мерцают голографические панели, проецируя сводки о состоянии корабля. Корабль функционирует в штатном режиме. Автономность обеспечена на сотни лет. Орудия готовы к бою. Запасы энергии стабильны. Но один параметр выделяется среди остальных — количество выживших в стазисе: 250 000.

Я пролистываю списки экипажа. Имя за именем, ранг за рангом. Инженеры, командиры, элитные бойцы. Лучшие из лучших. Но есть одна проблема — ни одной женщины.

Сердце сжимается. Ошибка? Нет. Я проверяю записи экстренной эвакуации. Всё верно. Когда мир рухнул, на ковчег попали только солдаты. Только воины. Только мужчины. Значит ли это, что наш народ обречён?

Я медленно встаю, чувствуя, как напряжённые мышцы протестуют после долгой спячки. Подхожу к обзорному экрану, который раскрывает бескрайний звёздный океан. Мы уже далеко за пределами родной системы. Больше нет родины. Больше нет будущего… если мы не найдём способ выжить.

Система навигации оживает. Сканеры фиксируют десятки звёздных систем впереди. Среди них могут быть пригодные для жизни планеты. Или цивилизации, которые смогут нам помочь… если мы оставим гордость и попросим.

Но мы — не просящие.

Мы — завоеватели. Великие воины, чей народ не знает покорности. Если мы хотим выжить, мы возьмём то, что нам нужно.

Я активирую разведывательные дроны, отправляя их в ближайшие сектора. Нам нужно найти цель. Мир, достойный стать нашим домом. Или врагов, которых мы испытаем в бою.

Пока корабль скользит сквозь пустоту, в голове уже зреет один вопрос:

Кого мы испытаем первыми?

***

Я отдаю приказ на пробуждение генерала авиации Марка Солана, генерала пехоты Рена Дарро и командира ковчега Адриана Вельтера. Пришло время действовать.

Пока системы начинают процесс их пробуждения, я направляюсь в командный центр. Шаги гулко отдаются в пустых коридорах. Корабль, несмотря на свою колоссальную мощь, сейчас напоминает мёртвую оболочку.

Четыреста двадцать лет. Мы спали целую вечность. За это время наша родная система могла стать пеплом, а сама вселенная — измениться до неузнаваемости. Мы были последней надеждой нашего народа, но сейчас перед нами лишь пустота и неизвестность.

В командном центре панели освещают помещение тусклым светом. Я активирую навигационные системы, анализирую полученные разведывательные данные. Мы не можем оставаться здесь долго. Вопрос не в том, когда нас найдут, а в том, что мы сделаем первыми. Мы должны выбрать цель и двигаться вперёд, иначе исчезнем.

***

Время тянется, словно застывший металл. Я сижу в кресле командующего, вглядываясь в голографические проекции перед собой. Вся моя жизнь — это война, но сейчас передо мной стоит задача куда сложнее, чем просто победить.

Я открываю архивы корабля, просматриваю последние записи до нашего погружения в стазис. Карты, тактические сводки, планы на случай невозможности возвращения. Всё указывает на одно: мы были обречены с самого начала. Но если мы хотим выжить, у нас нет права на сомнения.

Сигнал раздаётся в наушнике. Один из отсеков стазиса завершил процедуру пробуждения. Вельтер, Солан и Дарро должны быть уже в сознании.

Я поднимаюсь и направляюсь к медицинскому отсеку. Теперь начинается настоящее пробуждение.

***

Когда я вхожу в медицинский отсек, холодный воздух обволакивает лицо. Капсулы стазиса одна за другой выпускают клубы замороженного пара. Биомониторы фиксируют ускоряющийся ритм сердец. Первым медленно поднимается Адриан Вельтер, его взгляд ещё затуманен после веков сна.

— Четыреста двадцать лет… — хрипло произносит он, прикасаясь к виску. — Я ожидал долгого сна, но не такого.

— Нам некогда привыкать, — говорю я. — Мир, который мы покинули, больше не существует. Нам нужен новый.

Рядом со своей капсулой тяжело встаёт Рен Дарро. Он несколько раз напрягает кулаки, проверяя подвижность пальцев.

— Какой план? — его голос твёрд, как и всегда.

— Мы выходим к системе Ксар’Гол. Боевое общество, сильная армия, развитая инфраструктура. Они станут нашим первым испытанием.

Солан качает головой, его лицо мрачно.

— Значит, война.

Я смотрю на них. Вельтер, Дарро, Солан — три ключевые фигуры. В прошлом мы вели бесконечные войны, а теперь стоим на грани исчезновения. Наш единственный выход — снова взять оружие.

— Да, — отвечаю я. — И мы не можем позволить себе проиграть.

Вельтер проводит рукой по лицу, пытаясь окончательно прийти в себя.

— Нам нужны подробности, — говорит он. — Какие у нас данные по Ксар’Гол?

Я активирую голографическую карту и вывожу собранную информацию. Перед нами вращается изображение планеты с отмеченными военными базами, укреплениями и ключевыми городами.

— Планета укреплена, — говорю я. — Их армия дисциплинирована, флот мощный, но у них есть слабость. Они привыкли к локальным конфликтам, к войне друг с другом, а не с внешним врагом. Мы нанесём им удар, которого они не ожидают.

Дарро скрещивает руки на груди.

— Высадка? Или сначала орбитальная блокада?

— Мы воспользуемся обоими методами. Ковчег проведёт массированную атаку по их оборонительным позициям, затем мы ударим по ключевым точкам с орбиты и высадим штурмовые отряды. Наши боевые катера и дроны обеспечат поддержку. Наша цель — сломить их дух и взять трофеи. Мы ищем не просто победу, а возрождение нашего народа.

Солан сжимает кулаки.

— Значит, без пощады. Они не оставят нам выбора.

Я киваю.

— Именно. Мы либо восстанем из пепла, либо исчезнем навсегда. Готовьтесь к войне.

***

Темнота в стазисных отсеках постепенно рассеивается, когда автоматизированные системы активируют процедуру пробуждения. Вдоль массивных рядов капсул пробегают вспышки технических огней, подавая сигналы о начале выхода из анабиоза.

Вакуумная тишина сменяется механическим гулом — тысячи капсул одновременно запускают процессы реанимации. Внутри них спящие воины начинают приходить в себя. Сначала это неосознанное движение пальцев, судорожный вдох, дрожь от холода, цепляющаяся за мышцы. Затем первое осознание.

Капсулы раскрываются, выпуская клубы замороженного пара. Воздух заполняется тяжёлым дыханием, хрипами, лязгом бронепластин, когда пробуждённые начинают двигаться. Их лица сначала пустые, затем, с каждым мгновением, осознание возвращается в их взгляды.

Офицеры, пробуждённые первыми, начинают движение вдоль рядов. Их голоса прорезают туман стазиса:

— Встать! Быстро на ноги! Проверить состояние!

Гул одновременных движений, приглушённые команды, звуки первых шагов по металлическому полу. Воины, привыкшие к мгновенному подчинению приказам, один за другим приходят в боевую готовность. Одни растирают руки, приводя тело в порядок, другие молча проверяют снаряжение, каждый зная, что время на адаптацию у них нет.

В дальнем конце отсека раздаётся мощный удар — один из солдат, пробуждаясь, не выдержал давления резкого выхода из стазиса и упал на колени. Двое его товарищей тут же поднимают его, не говоря ни слова. Слабость здесь не терпится.

Сквозь нарастающий шум голос сержанта разносится чётко и властно:

— Внимание! Вас пробудили не для отдыха! Враг ждёт. Ковчег готовится к битве. Будьте готовы — бой начинается скоро!

Гул голосов затихает. Оцепенение уходит. Наступает осознание: время спячки кончилось. Начинается война.

***

Тишина больше не скрывает их мысли. Они приходят в себя, каждый — со своей историей, своими воспоминаниями о былом. В их сознании бушует хаос, отголоски прошлого смешиваются с осознанием настоящего.

Один из них, пожилой сержант с рубцами на лице, ощущает слабость в конечностях. Он привык пробуждаться в бою, но сегодня всё иначе. Его народ исчез, его прошлое стёрто. Осталось только одно — долг. Долг перед братьями, перед павшими, перед будущим, которого ещё нет.

Рядом с ним молодой воин сжимает кулаки, вглядываясь в пустоту. В его глазах нет страха, только суровая решимость. Он не знал мира без войны, не видел ничего, кроме битв. А теперь у него нет выбора — ему нужно драться за выживание, за то, чтобы их народ снова восстал из праха.

Вдалеке от них группа бойцов молча проверяет своё снаряжение. Они не говорят, но каждый из них знает: они будут сражаться не за славу, а за существование. Их ритуал прост — проверка брони, заряд оружия, быстрые взгляды друг на друга. Никто не спросит, готов ли их товарищ. Готовность не обсуждается — она просто есть.

И среди всех этих мужчин стоит один, чей взгляд направлен в потолок стазисного отсека. Он думает не о битве, не о будущем. Он вспоминает женщин, семьи, которых больше нет. Он вспоминает лица, которые исчезли в огне. Он знает: если они проиграют, их род навсегда исчезнет из этой вселенной.

Но есть ещё одна мысль, которая проносится в головах каждого из них — их Лидер. Он был первым, кто пробудился, первым, кто отдал приказ. Он вывел их из спячки, повёл их вперёд. В его словах не было сомнений, в его голосе не было страха.

Они помнят его ещё до стазиса. Его решения были жестоки, но справедливы. Он не был тем, кто искал компромиссы. Он был тем, кто доводил дело до конца. Теперь он снова ведёт их. И никто не сомневается в его праве на это.

Тишина снова окутывает их, но теперь это не безмолвие, а собранность. Они знают, зачем пробудились. Они знают, что должны сделать.

***

Пока солдаты приходят в себя, в оружейных отсеках начинается подготовка. Автоматизированные системы активируют производственные модули, проверяют состояние боеприпасов и обновляют программы ведения боя. В каждом отсеке раздаются металлические лязги — склады снаряжения открываются, выдавая оружие и броню.

Группа техников, пробуждённых вместе с бойцами, работает слаженно и быстро. Они проверяют энергоячейки, осматривают боевые костюмы и проводят диагностику импульсных винтовок. Ковчег хранил этот арсенал веками, и теперь пришло время снова пустить его в ход.

Вдоль длинных столов стоят воины, облачающиеся в броню. Один из них, тяжело опираясь на стол, надевает перчатки с усиленными суставами. Другой, держа в руках боевой шлем, смотрит на своё отражение в тёмном визоре, прежде чем надеть его.

— Проверить энергоячейки, — раздаётся голос старшего техника. — Мы не можем позволить себе осечки в бою.

По рядам проходит оружейный мастер, раздавая усиленные клинки тем, кто привык сражаться в ближнем бою. Их лезвия тускло сверкают в свете ламп, напоминая о войнах прошлого.

— Зарядка бронекостюмов завершена, — сообщает один из инженеров. — Всё оборудование в рабочем состоянии.

Последние системы активированы, бойцы вооружены. Весь корабль превращается в гигантскую боевую машину, готовую к своему первому испытанию.

***

В отдельном ангаре пробуждаются боевые машины. Системы самодиагностики оживают, индикаторы состояния начинают мигать, сигнализируя о готовности. Перехватчики "Стилет" активируют свои силовые установки, их обшивка мерцает от перезапуска энергетических контуров.

Инженеры проверяют системы наведения, корректируют параметры манёвренности, заряжают боеприпасы в ускорители плазменных залпов. Вдоль рядов идут пилоты, облачаясь в боевые костюмы с адаптивными интерфейсами, которые синхронизируются с их машинами. Они ещё не знают, с каким врагом столкнутся, но сомнений нет – им придётся сражаться.

Главный механик Кайлер наблюдает за процессом. Он обходит ряды, прислушивается к шуму работающих двигателей, проверяет состояние внешней брони и, наконец, оборачивается к группе пилотов.

— Ваши машины в порядке, — говорит он, перекрывая шум ангаров. — Они проспали четыреста двадцать лет, но готовы рвать врагов на части. Не подведите их.

Среди пилотов слышен тихий смех, но в глазах – сосредоточенность. Они знают, что скоро им предстоит испытать свои машины в бою. Они не позволят своей авиации стать просто бездушными машинами.

Ковчег готовится к войне. И его крылья – тоже.